Дорогой дневник, мне не подобрать слов...

      — Малфой, я… — Гарри поднялся с места, уже в тот момент проклиная себя за то, что решил что-сказать.       Как ему теперь выкручиваться, что сказать? А в купе ещё столько свидетелей… И нюхлер же его дёрнул за язык, говорить что-то сейчас!       «Думай Гарри, думай… что сказать…» — пять пар глаз в ожидании пялились на него.       — Я… знаю, как ты относишься ко мне на самом деле… — тщательно подбирая слова выдал Гарри.       Да, все просто, сейчас он скажет: «Я знаю, как ты относишься ко мне на самом деле, и знаю, что ты сделал, и хочу поблагодарить тебя за это.»       Ну звучит, конечно, не идеально, но лучше у него придумать не получается.       Малфой же, услышав эти слова застыл, широко распахнув свои серые глаза цвета осеннего дождя, побледнел, и, кажется, и вовсе перестал дышать.       — Ты знаешь?.. Что же ты знаешь, Поттер? — практически прошептал Драко, не давая Гарри закончить.       — Я… — неуверенно начал Гарри, но тут его снова перебили.       — Знаешь, значит, да? И для чего ты мне тут это рассказать решил? Покоя не дает? В любви хочешь признаться? — зло шипел Драко, не сводя широко распахнутых глаз, в которых плескалась целая буря эмоций.       — Что?! Нет конечно! — выпалил Гарри — такого он точно делать не собирался!       — Тогда и рот свой при мне не открывай, дубина, что ты там знаешь! — с отчаяньем, покрываясь алыми пятнами, выкрикнул Драко, выхватывая палочку и наставляя ее на Гарри, который впал в ступор от такой реакции Малфоя.       — Это ты не раскрывай своего рта! — подскочив с сиденья, Рон тоже выхватил палочку, а Гермиона последовала за ним.       — А что это у вас тут?       — Помощь нужна?       В дверях купе, оттеснив Кэбба и Гойла, появились Фред и Джордж.       Оглянувшись и оценив, что перевес сил не на его стороне, Малфой опустил свою палочку и отступил.       — Глаза бы мои тебя не видели, Поттер! — с горечью в голосе бросил он, выходя из купе, удачно избегая подножек от Фреда и Джорджа.       — И что только на него нашло? — удивилась Гермиона.       — Надо было запустить в него фурункулюсом? — спросил Фред, и близнецы ввалились в купе.       — Нет, не надо, — встрял Гарри, — он мне на самом деле кое в чем помог…       «Хотя почему тогда он так взбесился? Может мне показалось и Волан-де-Морт растворился исключительно из-за ошибки Хвоста, а Драко тут ни при чем?» — начал сомневаться Гарри.       В этих сомнениях он промаялся все каникулы у Дурслей, пока Сириуса не оправдали. После этого Гарри было дано разрешение провести остаток каникул у того в доме на площади Гриммо, куда приехали погостить и Гермиона, Рон, Фред и Джордж, Джинни и миссис Уизли, желая помочь привести дом в порядок, ведь за столько лет в нем чего только не завелось.       Гарри наконец-то нашел для себя настоящий дом о котором так мечтал! Хотя в воздухе и витало некоторое напряжение — все понимали, что Гарри едва не погиб там, на кладбище, и что это еще не конец. Сириус предоставил дом в пользование Дамблдору и Гарри узнал о существовании Ордена Феникса, который собирался теперь здесь по четвергам и обсуждал как не дать Волан-де-Морту возродиться вновь.       К сожалению для требующего выхода геройства Гарри, его на собрания не пускали — видите ли нечего там делать школьникам. Но Нимфадора Тонкс, явлющаяся одной из самых авантюрных членов Ордена, сжалилась над его любопытством и поделилась, что они следят за «бывшими» Пожирателями, вычисляют наиболее преданных, и контролируют не заявятся ли к ним на порог развеянные по ветру останки Волан-де-Морта.       Ещё Гарри слышал, как Сириус обсуждал с Люпином, что надо искать змею — они полагали, что Волан-де-Морт, скорее всего, использует её тело для передвижения, они даже были уверенны, что он самолично убил Хвоста, веселившись в нее!       Через неделю новой жизни Гарри не выдержал и рассказал Рону и Гермионе все как было на самом деле: как Панси подбросила ему дневник, как он случайно подслушал разговор Драко с Миртл, как он до последнего не верил, но в итоге, все оказалось именно так, как описывал Драко, и что теперь Гарри почти уверен, что Драко спас ему жизнь, потому что то, что Хвост мог вот так просто ошибиться с составом зелья было просто невероятным, да и Дамблдор намекал…       — Малфой решил спасти тебе жизнь? — скептически спросил после этого Рон, — ты уверен?       — Я размышлял над этим каждый день, что провел у Дурслей. Он не мог не принимать в этом участия. Сам посуди, — сбивчиво принялся объяснять Гарри, — Дамблдор до последнего не знал, что Грюма подменили. Он бы так и не узнал, что я попался, если, если бы Снейп ему не сказал. А Снейпу зачем меня спасать? Во всяком случае если бы в этом участвовал только Снейп, он бы просто сразу рассказал все Дамлдору, но тот явно не знал ничего до того момента, как я взял Кубок! А вот Малфои Дамблдора как раз недолюбливают!       — Так и тебя тоже они вроде как недолюбливают! — усмехнулся Рон.       — А зелье? Неужели Волан-де-Морт не выверил бы состав до последнего ингредиента, прежде чем в него нырять? Значит кто-то что-то подменил. Люциус Малфой! И уж ему-то точно незачем мне помогать за просто так. А значит все в дневнике правда!       — Хочешь сказать, Малфой и правда в тебя влюблен? — Рон издал звук словно его тошнит.       — Прекрати Рон, даже Малфой способен на светлое чувство! Я бы конечно ни за что в такое не поверила… Но то, как он тогда вел себя в поезде… И то, как он все время трется рядом с Гарри… — Гермиона хихикнула.       — Ты думаешь это правда, Гермиона?! — воскликнул Рон.       — Я думаю, факты сами говорят за себя. Не приснился же Гарри этот дневник! К тому же уверена, стоит нам вернуться в школу, мы получим новые подтверждения тому, что это правда, — кажется у Гермионы уже созрел какой-то план, — и что же ты думаешь делать с его чувствами Гарри?       — Почему это я должен с ними что-то делать? — не понял Гарри.       — Разве ты не для этого нам все рассказал? Чтобы совета попросить или подготовить…       — К чему подготовить? — не понял Гарри.       — Ну… — Гермиона замялась, — к изменениям в ваших отношениях… Ты… такой такой акцент… на Малфое в своем рассказе делал, что я подумала… Ладно, это не важно, — пожала плечами Гермиона.       — А я разве делал? — удивился Гарри, — я просто не понимаю… Не понимаю его поведения… Он вроде столько писал о том, что влюблен в меня, а потом — раз и только про ненависть! Но при этом он явно мне помог! Я просто не понимаю! Да еще стоило попытаться с ним просто мирно поговорить, он даже слушать не стал, сразу разорался! — с каждым словом Гарри распалялся все сильнее — эта история никак не давала ему покоя.       — Ох, Гарри, вспомни, что ты тогда сказал? — вздохнув спросила Гермиона.       — Что знаю, что он чувствует или как-то так. Я хотел сказать, что знаю о его… ну… хорошем отношении ко мне и знаю, что он мне помог и поблагодарить… — принялся вспоминать Гарри.       — Ага, а он как ненормальный на это отреагировал, — поддакнул Рон.       — Да он же прямо у тебя спросил! — закатила глаза Гермиона.       — Спросил, собираюсь ли я признаваться ему в любви?       — Конечно! Если ты говоришь кому-то о том, что знаешь что он в тебя влюблен, то или ответишь взаимностью или отвергнешь!       — Как это можно было понять? Это какая-то логика для влюбленных девчонок! — проворчал Рон, а Гермиона закатила глаза.       — И он тогда подумал, что я его отверг?! — Гарри изумленно уставился на Гермиону.       — Я думаю, что даже хуже! — кивнула Гермиона, — что ты собираешься теперь насмехаться над его чувствами.       — Ну и что теперь? Сказал и сказал, как будто были другие варианты. Разве Гарри мог бы ему в ответ признаться? Малфою?! Хах, да это мерзко! — воскликнул Рон, — тем более, что Гарри Чжоу нравится!       — РОН! — одновременно крикнули Гарри и Гермиона.       — Как ты можешь так обесценивать чужие чувства! Даже если они не взаимны, это просто грубо! — продолжила Гермиона, а Гарри добавил:       — И ничего мне Чжоу не нравится, она с Седриком теперь!       Гарри не понравилось, как Рон болтает о его симпатиях — это все же такое личное. А еще он вдруг понял, что с самого финала Турнира и не вспоминал о Чжоу Чанг.       И больше, вроде, и не хочется о ней думать… Но так даже лучше, против Седрика у него все равно нет шансов.       — Ой, какие здесь все добрые — поддержим Малфоя в его неразделенной любви! — разозлился Рон.       — Я не собираюсь поддерживать его любовь! — воскликнул Гарри.       Гермиона промолчала.       За очисткой дома от всевозможной нечисти и неустанными попытками подслушать собрания Ордена, остаток лета пролетел совершенно незаметно. Гарри вспоминал о Малфое только натыкаясь на его имя на гобелене семейного древа Блэков в гостиной. Всего-то пару раз в день…       «Мне… Теперь действительно надо что-то делать с его чувствами?» — размышлял Гарри.       Конечно о взаимности и речи не было! Потому что ну… это же Малфой! Вообще Гарри, наверно, должно тошнить об одной мысли о том, как Драко влюбленно вздыхает, глядя на него… Но почему-то противно не было. Было немного неловко и… интересно?       Да! Именно! Было интересно, хотелось услышать обо всем от самого Драко, посмотреть какое у него при этом будет выражение лица… Он будет запинаться? А краснеть? Да наверняка! А что сам Гарри при этом почувствует? Ему будет противно? Или будет нормально?       Все эти мысли просто не давали ему покоя, постоянно роясь в голове.       Письмо из Хогвартса пришло довольно поздно, гораздо позже, чем в прошлые разы, и миссис Уизли поехала за учебниками сама, чтобы управиться побыстрее. Гарри не понял, почему же так будет быстрее, чем если они сами отправятся за учебниками, но с миссис Уизли спорить было сложно.       Рон и Гермиона получили значки старост.       Гарри, после всего случившегося на Турнире, после вызванных им последствий и думать забыл о том, что на пятом курсе выбирают старост, и конечно же ему было жутко обидно, что Дамблдор выбрал не его, а Рона.       — Мы были уверенны что выберут тебя, хотя… с тобой обычно много проблем! — сказали ему тогда Фред и Джордж.       И хотя Гарри понимал, что они правы, но не мог не злиться.       Наконец, настала пора отправляться в Хогвартс. Неприятным сюрпризом стало то, что Рон и Гермиона отправлялись в вагон старост — Гарри только смирился с тем, что быть старостой — не главное в жизни: вот сколько замечательных людей, которых он знает, ими не были, и то, что его друзья старосты, а он нет ничего не значит, как его тут же ткнули носом в то, что они теперь другие.       — Это не надолго, а потом нам надо будет время от времени патрулировать и мы найдем тебя, — заверила его Гермиона.       Расстроенный Гарри на пару с Джинни отправился искать свободное купе.       Но с местами совершенно не везло. Дойдя до последнего вагона они повстречали Невилла.       — Ничего нет, все места заняты, — пожал плечами тот, поприветствовав их.       «Ну конечно, как старостам — так целый вагон выделили, а нам приткнуться негде!» — подумал Гарри.       Но тут Джинни заметила, что в последнем купе места для них достаточно, так как оно занято только Луной Лавгуд:       — Здесь полно места, здесь только полоумная Лавгуд.       — Я бы не хотел ее беспокоить, — пробурчал Невилл, — она меня пугает…       — Почему? — спросил Гарри.       — Ты знаком с ней? — спросил Невилл.       — Лично нет, но слышал от Джинни.       — А я слышал, что если она посчитает тебя своим другом, то нарисует твой портрет у себя в спальне на потолке! Мне кажется, это несколько тревожно… — прошептал Невилл.       — Где ты такое слышал? — удивился Гарри.       — Так люди говорят, — пожал плечами Невилл.       — Я думаю, ты преувеличиваешь, Невилл.       — Я думаю, ты преуменьшаешь, Гарри.       Но Джинни, не слушавшая их разговор, уже открыла дверь купе.       — Привет Луна. Можно нам к тебе?       Пошло немногим больше часа, прежде чем появились Рон и Гермиона, к тому времени Гарри уже определил для себя, что Луна ничего, хотя и со странностями.       — Угадайте, кто староста Слизерина? — спросила Гермиона.       Судя по тому, что они с Роном выглядели жутко недовольными ответ был очевиден — Малфой.       Гарри подумал, что может и к лучшему, что его не выбрали старостой — иначе бы пришлось видеться с Малфоем на собраниях. А Гарри хотелось держаться от того на расстоянии — он совершенно не знал что ему делать с чувствами, которые испытывает к нему Драко.       — И эта жуткая корова Панси Паркинсон, — язвительно сказала Гермиона. — Какая из неё староста, если она толстая и медлительная, как тролль, которому дали по башке…       — А кто у Хаффлпаффа? — спросил Гарри, чтобы отвлечь Гермиону — после его рассказа про дневник она вдруг стала отзываться о Панси исключительно негативно и Гарри совершенно не понимал — неужели все только из-за этого?       — Нам надо время от времени патрулировать коридоры, — рассказывал Рон об обязанностях старост, — и мы можем наказывать людей за плохое поведение. Мне не терпится прищучить Крэбба и Гойла…       — Ты не должен злоупотреблять положением старосты, Рон! — резко сказала ему Гермиона.       — Малфой, конечно, ни капельки не будет им злоупотреблять, — саркастически откликнулся Рон.       Гарри вздрогнул — кажется, он знал, на кого Драко непременно обратит свое пристальное внимание… И что ему теперь делать с этим?       — Ты что, намерен опуститься до его уровня? — спросила Гермиона.       — Нет, я просто намерен добраться до его дружков раньше, чем он доберётся до моих.       — Ну перестань же, Рон…       «Пойдет ли он в этом году искать меня по поезду?» — подумал Гарри.       Он раньше совершенно не обращал внимания, но теперь осознал, что каждый год Малфой непременно заглядывал в его купе. Никто из всей школы больше так не делал!       Стоило о нем вспомнить, как Драко появился за стеклянной дверью купе. Через мгновение он уже открыл ее и заглядывал внутрь.       А Гарри… Гарри просто глупо уставился на него, потому что успел заметить как просияло улыбкой лицо Малфоя, когда тот его заметил. Просто счастливой жизнерадостной улыбкой без какого либо гримасничества.       «Он был бы очень даже милым, если бы всегда улыбался так…» — подумал Гарри.       Но уже через мгновение улыбка Драко наполнилась горечью и злобой.       — Что уставился, Поттер, успел соскучиться? — язвительно спросил Драко.       — Это ТЫ меня каждый год в поезде ищешь, Малфой, кто тут соскучился? — по привычке огрызнулся Гарри.       — Тебе бы стоило быть повежливее со старостой, — прищурил глаза Драко, — каково это быть на втором месте, после Уизли?       — Я не переживаю об этом, потому что знаю, что для тебя всегда буду на первом! — слова сами вырвались изо рта Гарри.       — Ты. Всегда. Будешь. Первым. В моем списке пойманных на нарушениях! — Малфой покраснел от злости и хлопнув дверью покинул купе.       — Ну ты даешь, Гарри, как ты его уделал! — восхитился Рон.       — Но Гарри, ты же сам нас просил… а теперь, стоило вам встретиться первым же начал…       Гермиона не могла говорить прямо при всех, присутствующих в купе, но намекала на то, что перед отправлением в Хогвартс Гарри взял с друзей слово, что они никаким образом не станут задирать Драко: «Он столько сделал и теперь, смеяться над ним, чтобы он там не чувствовал было бы невероятно грубо.»       — Я… Не знаю, оно само… — смутился Гарри.       Когда поезд прибыл на станцию, Гарри очень удивился, что безлошадные кареты оказались запряжены некими пугающими существами — те походили на скелетов, с белыми выпученными без зрачков глазами и большими кожистыми крыльями. Они не располагали к себе. И друзья ни в какую не признавались, что видят их.       — Не волнуйся, — произнесла из темноты своим потусторонним голосом Луна — Ты не сходишь с ума, ничего такого. Я тоже их вижу.       Легче от ее слов не стало.       Хогвартс встретил их все так же атмосферой уютного дома, в который так хотелось вернуться. Интересно, что ждет их в этом году? Неужели наконец-то просто учёба без всяких приключений?       Но уже когда Дамблдор произносил приветственную речь, произошло первое невероятное событие: новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств Долорес Амбридж довольно грубо прервала его и принялась читать наставления.       — Амбридж! Я вспомнил! — прошептал Гарри, осознав почему это имя показалось ему знакомым, — Сириус говорил о ней, когда рассказывал как прошёл суд, на котором его оправдали! — Гарри едва сдерживал ярость, чтобы только не перейти на крик, — Она переманила на свою сторону немалую часть членов комиссии, так что ему едва хватило голосов для реабилитации! Эта Амбридж все настаивала на том, что раз он провел столько лет в Азкабане, да еще и сбежал потом, то теперь точно отъявленный преступник и надо вернуть его за решётку!       — Это несправедливо и отвратительно! — возмутилась Гермиона.       — Пооже ам пеедстоит не поостой од… — не переставая жевать, заметил Рон.       После ужина Рон и Гермиона отправились сопровождать первокурсников, поэтому Гарри вернулся в спальню в одиночестве, посмеиваясь над мыслями о том, как Малфой сейчас справляется с первогодками: «Запомните, мы избранный факультет совершенных и на всех должны смотреть свысока! Смотрите и учитесь, сейчас я покажу вам, как надо!».       В спальне Гарри встретил уже разбирающих вещи Дина и Симуса. После обмена впечатлениями о каникулах, Симус спросил:       — Гарри, а это правда, что ты вырвал победу у Седрика на Турнире прямо из-под носа?       — Ты тоже читал эти статьи в «Пророке»? — напрягся Гарри — хоть Скитер, благодаря усилиям Гермионы, уже и выбыла из игры, но в газете то и дело попадались статьи ее преемников о «бесчестном Гарри Поттере, готовом на любую подлость ради победы».       — Нет, но моя мама… она говорила мне держаться от тебя подальше, потому что ты играешь нечестно и к тому же живёшь с беглым азкабанским преступником!       — Сириуса оправдали! Он никогда никого не убивал! — сорвался на крик Гарри.       Вспыхнувшую ссору прервал только своим старостским влиянием, появившийся Рон.       На следующий день Гарри понял, что такое подготовка пятого курса к СОВ. Домашних заданий было нещадное количество, Снейп лютовал, Малфой поначалу пытался влепить наказание то за «идиотские очки», то за «причёску, нарушающую спокойствие окружающих, так как ее могут спутать с гнездом виверны, и того гляди одна из них, заметив его, приземлится ему на голову». На что, к слову, Гарри предложил подарить ему средство для укладки, если уж Малфоя это так беспокоит. О, как тот тогда вспыхнул! А потом несколько дней не показывался на глаза. Да и Гарри было совершенно не до этого — худшие ожидания подтвердились и Долорес Амбридж оказалась просто отвратительным преподавателем (да и человеком, пожалуй, тоже). Гарри не сдержался, отстаивая правду, что он видел Волан-де-Морта и то, что он не подло выиграл Турнир, обманув Седрика, и попал под наказание. Крайне неприятное наказание… А другие ученики все косились на него и шептались, обсуждая статьи о нем.       Таким образом, он едва выдержал первую неделю учёбы, отказывая себе то в завтраке, то в перерыве между занятиями, чтобы только успеть сделать все задания.       Первой нормальной возможностью расслабиться и отвлечься от учёбы стала тренировка по квиддичу в выходные. Гарри отправился заранее, чтобы помочь подготовиться Рону, которого в этом году взяли в команду вратарём.       На трибунах обнаружился Малфой.       Соскучился что ли?       — Эй, Поттер, шрам не беспокоит? — крикнул Малфой, — прилечь не хочешь? Пора уж — целую неделю как не был в больничном крыле. Личный рекорд небось?       Гарри промолчал: Анджелина взбесится, если он отвлечется — место капитана сделало ее очень нервной, и тревожить ее лишний раз не хотелось, но… Драко. Это он интересуется его самочувствием? Серьёзно? Гарри не мог перестать удивляться тому, какой смысл для него обретали теперь все эти фразочки Малфоя.       Тренировка прошла не слишком хорошо, из-за того что Кэти, каким-то образом проглотив один из ингредиентов, что использовали Фред и Джордж в своих леденцах или батончиках для прогульщиков, начала неконтролируемо истекать кровью. Анджелине пришлось всех отпустить — из бедняжки вылилось столько крови — можно сказать, повезло, что никто среди них не оказался вампиром.       В итоге дело было вечером, делать было нечего… Точнее, домашних заданий-то было навалом, но настроения никакого делать их не было и Гарри потянуло в туалет Плаксы Миртл.       Точнее так: он просто вышел побродить по коридорам, развеяться, а ноги сами принесли его туда. Он даже не задумывался, найдёт там дневник Драко, или тот теперь пользуется другим тайником, а может ещё не успел спрятать его здесь со всеми своими старостскими делами?       Услышав звук открывшейся двери, из одной из кабинок выплыла Миртл.       — Гарри! Давно не виделись! На каникулах в школе так пусто и одиноко! — взвыло привидение.       — Привет Миртл, — поздоровался Гарри, неловко застыв на месте.       Может он и не думал искать дневник Драко, но скорей уж ноги привели его сюда именно за этим, а не за разговором с Миртл.       Хотя и против разговора он тоже ничего не имел.       — После победы в Турнире, ты так и не зашёл ко мне! — хныкала Миртл — похоже, сегодня она пребывала не в лучшем настроении.       — Извини, времени совсем не хватило, но ты же наверняка знаешь, что там было?       — Ооо, я знаю, Драко мне все рассказал! — продолжила завывать Миртл, — а ты ему не верил!       — Да уж, тут он оказался прав. А в этом году он уже навещал тебя? — поинтересовался Гарри, стараясь придать голосу такой тон, словно ему совершенно все равно.       — Хм… А тебе есть до этого дело, снова пришёл читать? — обиженно вскинула нос Миртл.       — Нет-нет, хотел узнать, не одиноко ли тебе тут сейчас, когда учебный год начался, — заверил её Гарри, — хотя, если Драко пишет что-то интересное, я бы почитал…       — Ну ладно, читай, — дала добро библиотекарша Миртл, — но, только сначала расскажи сам, как же закончился Турнир! Хочу рассказ от главного действующего лица события!       Гарри рассказал. И про Турнир, и про каникулы, и про первую учебную неделю. Правда, он не стал ничего озвучивать про чувства Малфоя — не поймешь его — то любовь, то ненависть, Миртл точно расскажет Панси, а та только вволю посмеется над растерянностью Гарри.       — Ах, как это захватывающее, как романтично! — радостно отреагировала Миртл на рассказ Гарри, ее настроение однозначно улучшилось.       — Не вижу ничего романтичного — заговоры, убийства и тоталитаризм органов власти! — пробурчал он себе под нос, зная, что его мнение не учитывается.       — А ты не думал тоже начать вести дневник, а Гарри? Обещаю найти надёжный тайник для него в моем туалете!       «Интересно, Панси она тоже это предлагает?» — Гарри вообразил, как Миртл вербует писателей дневников в свой туалет и вот уже в каждой кабинке по правую сторону сидит по студенту Хогватса и строчит по дневнику, а по левую — ныкаются читатели, пришедшие выведать чужие секреты.       — Я подумаю, — сказал он, чтобы её не расстраивать.       После чего Гарри открыл тайник и с неким трепетом в душе раскрыл перед собой дневник, отлистав исписанные страницы до конца июня, чтобы прочесть новые записи по порядку.       «Сегодня последний день Турнира. Я сделал, все что было в моих силах, чтобы помочь этому идиоту не сдохнуть, но его не останавливают ни мои благие напутствия, ни разрушающие его образ статьи… Жабьи бородавки, да я даже пытался заколдовать всю его одежду, чтобы она уменьшилась вдвое и ему было не в чем идти, но похоже с этим ничего вышло!»       — Он очень тогда старался, — заметила Миртл.       — Я понял это по той статье — меня до сих пор считают сумасшедшим.       — Речь шла о жизни и смерти, неблагодарный мальчишка! — обиделась Миртл так, словно это была ее идея.       Гарри пожал плечами.       «Он вернулся. Вернулся живым. Как же я счастлив!       Да я чуть с ума не сошел, когда появился Диггори и заявил, что Поттер уже забрал Кубок с дюжину минут назад. Дядя Снейп, как мы и планировали, тут же направился к Дамблдору и сообщил о Крауче. Они спасли Поттера!       Я полночи прождал крестного, но в итоге добился того, что он мне все рассказал. Тёмный Лорд пал, у рара все получилось!»       — Все-таки не Хвост, да? — прошептал Гарри, проведя пальцем по выведенным на листе буквам.       «Дорогой дневник, я просто хотел убедиться, что с идиотом Поттером все в порядке, и увидеть его ещё раз перед каникулами, и отправился искать его в поезде. Но стоило мне зайти к нему в купе, как он выдал: «Я знаю, что ты чувствуешь»!        Сначала я так испугался, подумал, что он как-то прознал про то, как я его люблю любил. Мерлиновы панталоны, да я там чуть не умер. Когда он это сказал, кажется вся жизнь перед глазами за секунду пронеслась, захотелось тут же расплыться лужицей тыквенного сока, а сердце так часто-часто забилось. Он знает!       Я уже начал радоваться, как вдруг понял… Знает, а что дальше? Хочет ответить мне взаимностью? Он там так смотрел на меня своими прекрасными глазами, что я почему-то сразу поверил, что он точно все знает. Но почему в такой обстановке? Столько свидетелей — это так смущает! Хотя какая разница, кто вокруг, я готов только на него смотреть, а остальное пусть к Мордреду катится!       А потом, я испугался — что если он специально такое говорит, когда вокруг полно народа? Специально, чтобы посмеяться! Ведь у нас же вроде взаимная ненависть… С чего бы ему вдруг признаваться мне? Да, я конечно лучший и несомненно самый достойный, но этот очкастый идиот дальше своего носа не видит! И я решил прямо так, сразу и спросить — он мне в любви сейчас признается или нет. Потому что если бы я там размечтался, нафантазировал себе всякого такого… это… было бы очень больно…       А этот шрамоголовый придурок! Он… Он… Он мне на это ответил: «Что? Нет КОНЕЧНО!»       Это «Нет КОНЕЧНО!» Было написано на пол станицы, а бумага даже в паре мест порвалась, так Драко давил на перо.       — Ох, Мерлинова печёнка, — простонал Гарри, — я даже подумать не мог…