Реакция Альт!персонажей мдк на свое будущее

      Разговор с матерью отнял абсолютно все силы. Воспоминания о прошлом, которое, как казалось, давно перестало быть важным, а теперь вновь обрело значение; размышления о будущем, которое еще не случилось, но уже стало известным – все это выматывало Цзян Чэна, заставляя хотеть забиться в угол и не отсвечивать.       Что, собственно, он и сделал, прямым ходом направившись в собственные покои в отведенном Цзянам крыле. Ян и Цин, скорее всего, ждали его – он мог бы попросить слугу провести его к деве Вэнь и остаток ночи потратить на дружеские посиделки и обсуждения прошедшего дня, но также Цзян Чэн знал, что друзья не станут его искать, если он не придет сам. До утра, по крайней мере, точно – угрозы для жизни нет, а со всем остальным Чэн, если захочет, приползет сам.       Он не хочет.       Думать о чем-либо он тоже не хочет, но мысли упорно лезли в голову, особенно когда Цзян Чэн, сбросив сапоги и распустив волосы, в одиночестве сел за стол, не удосужившись зажечь ни свеч, ни даже осветительного талисмана.       На душе было тошно.       А ведь завтра придется матери как-то в глаза смотреть… И Вэнь Жоханю кланяться со всей почтительностью. И неизвестно, с чем больше проблем возникнет – с Юй Цзыюань, от которой он по местным меркам практически отрекся (отказать в сыновьем почтении для этого мира означало чуть не проклятие на самого себя наслать – несмешно, кстати, будет, если это один из приколов заклинательских Орденов, а не просто пустые слова), или с Главой Вэнь, с которым он метафорически занимался публичным сексом. Боже.       Наверное, только собственная шутка про порнхаб позволяла ему не сгореть со стыда окончательно. Подумаешь, весь мир в красках понапредставлял, как он с Главой Вэнь рукава сплетает – не запись же посмотрели, ну. Там в тексте тех подробностей – гуй да нифига, один простор для фантазии. Значит, и что там действительно произошло, достовернее всего могут представить исключительно сами Цзян Чэн и Вэнь Жохань. Исходя из знаний в первую очередь о себе, а не о партнере.       Жить можно.       Главное – в руках себя держать и не выебываться.       …ну, стоит признать, проблемы у него вечно и с тем, и с другим. А еще на Вэй Усяня периодически бочку катит, ага.

***

      – Нам нужно поговорить, – когда Юй Цзыюань вернулась в выделенные ей с мужем комнаты, Цзян Фэнмянь еще не спал. Это было хорошо, потому что поговорить им действительно стоило – не друг о друге, как это обычно бывало, не о не делах Ордена и не о том, что Вэй Усянь или Сюэ Ян опять что-то натворили. Им нужно было поговорить о своей семье в целом. Сегодня. Сейчас. Не откладывая на какое-нибудь благословенное «потом», которого, как показала история, можно и не дождаться, погибнув от рук не чудовищ – людей.       Юй Цзыюань не была хорошей матерью, но и Цзян Фэнмянь не был хорошим отцом, как оказалось, в обоих мирах – и это теперь казалось ей важным.       – О чем? – Цзян Фэнмянь, супруг, но не возлюбленный и даже не друг, опустился напротив нее с непониманием во взгляде. – О том, что А-Чэн и А-Ян из другого мира? Не думаю, что нам стоит зацикливаться на этом…       – Как ты можешь говорить такое! – жестом руки отослав принесших чай Цзиньчжу и Иньчжу, Юй Цзыюань яростно посмотрела в глаза этому человеку. Когда-то она верила, что сможет полюбить его, но собственная гордость не позволила так унижаться и подбирать объедки за Цансэ-саньжэнь. Цзян Фэнмяню она, Пурпурная Паучиха, никогда не нравилась, он оттягивал согласие на брак с ней до последнего, не смотря даже на политические выгоды для их кланов – и опускаться до того, чтобы отдавать свое сердце тому, кто не сможет его принять, Цзыюань не стала. И поняла, что поступила верно, когда в Пристани Лотоса появился Вэй Ин – а Цзян Фэнмянь предпочел его собственному сыну. Лучше ее решение не сделало никому, включая непричастного ко всей той истории Сюэ Яна – теперь она это, кажется, понимала. – А-Чэн твой сын! Как ты можешь не быть обеспокоен?       – Моя госпожа, – удрученно покачал головой Глава Цзян, не видя смысла спорить с ней. А-Чэн – взрослый человек. Фэнмянь сомневался, что ему нужно то беспокойство. В конце концов, этот мальчик всегда был сам по себе.       Разве Цзыюань не помнит, что только с появлением Сюэ Яна А-Чэн… сблизился хоть с кем-то? На самом деле, единственная причина, по которой Цзян Фэнмянь согласился забрать безродного оборванца с собой в Орден, заключалась в том, каким взглядом А-Чэн на того оборванца смотрел – как на долгожданный подарок, как… как никогда не смотрел на А-Ина, хотя тот уже являлся ему братом. Тогда Глава Цзян подумал, что А-Чэн нашел замену отнятым у него несколько лет назад щенкам – и согласился, почти жалея клыкастого сероглазого паренька. Не факт, что у него получится развить Ядро – далеко не каждый человек имеет склонность к заклинательству, так что А-Чэн мог сделать этому дитя только хуже, подарив иллюзию мечты, которую ребенок не смог бы достичь.       Сейчас Глава Цзян понимает, что подарком был не сам А-Ян, а только лишь встреча с ним.       – Не перебивай, – Юй Цзыюань совершенно не так планировала этот разговор. В глубине души, идя по галереям резиденции Цишань Вэнь, она надеялась, что Цзян Фэнмянь поймет ее. Хотя бы проявит интерес к тому, что она услышала от сына. Их сына. Общего, вообще-то. – Дело не только в том, что он из другого мира. Знаешь, что он мне сказал? Что мы не нужны ему, а в его мире другие мы почти отреклись от него. Что тебя никогда не было дома, а я доводила его до того, что он сбегал и искал тепла у других людей. Он сказал, что Вэни стали ему семьей. Не мы. И он вспоминал их с теплотой – не нас, Фэнмянь. Не тебя, не меня – не здешних нас и не иномирских. Он вспоминал «дядю Жоханя» и у него даже голос менялся!       Юй Цзыюань стиснула губы и глубоко вздохнула, заставляя успокоиться заискривший Цзыдянь.       – Он довольно… тесно общается с кланом Вэнь и в этом мире, – признал очевидное Цзян Фэнмянь. – Моя госпожа, послушай, чего ты хочешь? Наши дети будут в порядке. Они способны позаботиться о себе.       – Твой любимый Вэй Усянь считает, что я могу убить Сюэ Яна за криво сказанное слово, – почти выплюнула Юй Цзыюань. – И сам Сюэ Ян, судя по всему, тоже.       «Но ты действительно можешь», – прочитала она по лицу отведшего взгляд мужа.       – …Это бесполезно, – Юй Цзыюань заледенела, на мгновение прикрывая глаза. А когда вновь открыла их – на Цзян Фэнмяня смотрела уже Пурпурная Паучиха – заклинательница, чье имя заставляло людей испытывать страх. – Давай закончим на этом.       Фэнмянь не хотел ее слышать – так зачем ей сотрясать воздух? Опять, сначала, снова и снова, раз за разом. В прошлом, настоящем – даже будущем. Разве слушал он ее, когда книжная-она возмущалась по поводу Лагеря Воспитания? Разве они не поссорились после спасения Сюэ Яна и Вэй Усяня из пещеры Сюань У?       Что бы она не говорила, сколько бы не кричала – все всегда было зря.       Как следствие, страдали дети. Только сейчас Юй Цзыюань поймала себя на мысли – как чувствовал себя Вэй Усянь, думая, что она в любой момент может забить его или Сюэ Яна до смерти? Что действительно думал о ней А-Чэн, когда, если судить по книге, не останавливал Сюэ Яна от брани в ее сторону? Что чувствовала А-Ли, когда Цзыюань запрещала ей заниматься готовкой и вести себя перед приемными братьями, как прислуга?       …Почему, при всем при этом, никто из них, даже Вэй Усянь, не искал защиты у Фэнмяня?       Они, эти дети, из которых только двое уже давно не дети, действительно способны сами позаботиться о себе. Потому что о них в свое время не смогли позаботиться их родители. Да и то… Способны ли? вся эта ситуация с Вэнь Жоханем… А-Чэн сказал, что все в порядке, и она ему верила, но… она не доверяла Вэнь Жоханю.       Провожаемая очередным огорченно-тоскливым взглядом, Юй Цзыюань удалилась за ширму, где пряталась огромная двуспальная кровать. Насмешка над ее супружеской жизнью, и в иное время она обязательно бы покривилась, но сейчас ее больше занимал другой вопрос.       Сможет ли она еще что-нибудь исправить? Стать если не хорошей матерью, то хотя бы… она может попробовать быть с ними чуть-чуть мягче?

***

      В Главный Зал люди стекались неохотно, но практически одновременно. То ли стадный инстинкт, помноженный на желание узнать новую порцию отборнейших сплетен, гнал заклинателей из теплых постелей под рубиновые очи Верховного Заклинателя, то ли просто так получилось, то ли магия книги нарочно тянула их всех к себе – разобрать было невозможно. Но все же – они собирались, рассаживались за столами, неспешно завтракали и втихую пытались проснуться окончательно, готовясь к новому дню. Кто-то всю ночь обсуждал произошедшее в реальности и в книге, кто-то просто хорошо проводил время, а кого-то одолевали тягостные мысли и опасения – ночь или, как минимум, утро выдались тяжелыми почти для всех.       Когда с завтраком было покончено, а на столах оставались только чай и десерты, пришло время вновь взяться за то, ради чего они все, пусть и невольно, здесь собрались.       – Что ж, давайте наконец продолжим чтение. Кто будет читать дальше? – Глава Вэнь, держа книгу в руках, осмотрел всех присутствующих долгим взглядом. В ответ все дружно потупились – это явно был тот случай, когда инициатива становилась наказуемой. Прямо здесь и сейчас Вэнь Жохань не походил на человека, которому хочется побыстрее сбыть проклятую вещь с рук, наоборот, весь его вид кричал «Сунетесь – пожалеете, но вы пока что не настолько меня бесите, чтобы я сказал это вслух».       «Не найдя» добровольцев (даже неразлучное трио, все утро выглядевшее каким-то помятым, никак не отреагировало, вяло о чем-то шушукаясь на своих местах за отдельным столом), Глава Вэнь постановил:       – Тогда я сам почитаю.       С того момента как сюжет книги более-менее определился, отдавать артефакт чужим людям Вэнь Жоханю действительно не хотелось. Дело было даже не в стыде или чем-то подобном, жалком, недостойном – а в самой обычной жадности. Книга рассказывает о нем (и младших Цзянах), как он может не желать владеть этим знанием единолично? Хватит с них всех того, что он в принципе позволяет им все слышать (в этом вопросе у него нет выбора, не так ли?)… Ладно, наследнику Цзян он еще, может быть, согласен дать почитать – страдает тот довольно забавно, пытаясь абстрагироваться от происходящего, но алыми щеками сверкая при этом на весь зал. А вот кому-то совсем непричастному, кому-то, кто на страницах книги упоминается едва ли на второстепенных ролях – нет уж, увольте. Так далеко его милосердие не распростирается. Так что решено единогласно – читает дальше Глава Вэнь.       …Как раз и перебивать меньше будут.       «Чувство укрепилось, когда за семейным ужином в тесном кругу – во время которого А-Чао жаловался на наглость и нечестную игру «цзянского выкормыша Вэй Усяня», Цин-Цин скользнула по нему долгим задумчивым взглядом, будто что-то высчитывая у себя в гениальной головушке, и Вэнь Жохань как-то резко понял, что она знает.       Сутки еще не прошли, а его племянница уже в курсе, что ее «страстный воздыхатель» делил ложе с ее же дядей.»       – Эти дети, хотя какие они дети. Этот идиот и Цин-эр меня с ума сведут. Серьезно, пошел и рассказал? Ему что, вообще не стыдно? – весь пафосный план «сидеть с гордым видом и читать» провалился на первых же двух абзацах. Хотя сохранить лицо у Главы Вэнь получилось и его бормотание расслышал только сидящий по правую руку Вэнь Сюй, тактично сделавший вид, что он ничего не понял, сама ситуация удручала.       Заклинатели же, не ожидавшие такой резкой паузы, в недоумении бросали на Главу Вэнь осторожные взгляды – что случилось-то за пару мяо?       Одной только троице все было нипочем, и заинтересовала их далеко не осведомленность книжной Вэнь Цин, а брошенное мимолетно «страстный воздыхатель» – не пошутить над друзьями на эту тему Сюэ Ян физически не мог, и сейчас отбивался от парного подзатыльника. На тему чего тоже не упустил возможности шуткануть – донесшееся до Цзян Яньли насмешливое «муж и жена – одна сатана», заставило благородную деву смутиться. Точно же, А-Чэн с девой Вэнь будут помолвлены…       «И судя по взгляду, ее этот факт волновал с каких-то подозрительных сторон, о которых Вэнь Жохань узнавать, если честно, побаивался.»       …Весь заклинательский мир, включая Вэнь Чао, посмотрел на Вэнь Цин со священным ужасом в глазах. Женщина, которую опасается сам Вэнь Жохань – вероятно, они все дружно недооценивали ее политический вес.       Заметив изменившееся в зале настроение, Глава Вэнь снова оторвался от книги и, оценив ситуацию, поспешил выровнять свой статус в глазах невольных свидетелей его слабости. Не хотелось бы, чтобы они действительно поверили, будто он боится какую-то девчонку-целительницу.       – Дорогая племянница, возможно, ты развеешь наше любопытство, и расскажешь, с каких именно сторон тебя могла взволновать данная ситуация? – высокопарно спросил он, целенаправленно запудривая людям мозги четкой формулировкой вопроса. Повторить сказанное в тексте, но пропустить самое спорное слово, вытесняя его из сознания масс: заклинательская сила, пытки и весенние игры – не единственное, в чем он мастер.       – Вероятно, меня интересовало, спал ли Чэн с моим дядей дома, – пожала плечами Вэнь Цин, стойко выдержавшая направленное на нее внимание. Сюэ Ян под боком фыркнул, но со своими ценными комментариями не полез.       – Я тебе еще раз говорю, что нет, – Цзян Чэн устало закатил глаза. – И сомневаюсь, что в книге ты не спросила, а я ответил как-то иначе.       Вэнь Цин ему, конечно, верила.       – Значит, я пыталась понять, почему «нет», – как будто к их разговору не прислушивался весь зал, невозмутимо сменила она пластинку. Цзян Чэн посмотрел на нее с искренним возмущением, подозревая, что правильного ответа на этот вопрос не существует. Если он скажет «потому что не предлагал» – это будет звучать так, как будто ему бы хотелось. Если скажет «меня такое не интересует» – Вэнь Цин спросит, почему заинтересовало теперь. А анализировать при всем честном народе, что его могло привлечь в Главе Вэнь, Цзян Чэну как-то не хотелось.       На помощь ему пришел Сюэ Ян – и это один из тех случаев, когда сделал он только хуже.       – Цин, детка, ты забыла одно ма~аленькое обстоятельство, – сахарным голосом произнесла эта сволочь, сведенными вместе пальцами изобразив размер «маленьковости». По его оценке, выходила щепотка едва ли с детский ноготок – зажмурив один глаз и прищурив второй, Сюэ Ян посмотрел на друзей в получившуюся щель. – Кому нужен пятидесятилетний Вэнь Жохань с двумя детьми и внуком, когда есть совершенно свободный тридцатипятилетний Лю Цингэ?       – Бля, – крякнул Цзян Чэн от переизбытка эмоций, и закрыл лицо ладонями, не желая видеть окружающий мир и мечтая, чтобы окружающий мир перестал видеть его.       – Ну, допустим, если я правильно помню, Лю Цингэ перевелся в отдел к Чэну только последние года четыре, – пустилась в размышления Вэнь Цин, старательно не замечая всеобщего интереса к личной жизни ее друга. – Времени у дяди было – завались.       – Я вас ненавижу, – возвестил Цзян Чэн, не отнимая от лица ладоней. А ведь сам же вчера, в разговоре с матерью, думал о капитане Лю, хотя до этого семнадцать лет не вспоминал – у них с Яном что, мозги синхронизировались за годы жизни в одном Ордене?       Вэнь Жоханю сравнение с кем-то неизвестным не понравилось априори. Он не хлебнул уксуса, конечно нет, здесь была затронута исключительно его гордость – то есть как это, он проигрывает кому-то в сравнении? Как будто молодость может быть плюсом – он выглядит на семнадцать, вообще-то, младше только дети, а во всем остальном важен исключительно опыт. И вообще, разве этот Лю Цингэ может быть могущественнее него?       – Кто такой Лю Цингэ? – с искренним интересом спросил Вэнь Жохань. Он не должен был – никакими нормами приличия не предписано лезть в чужую личную жизнь без спроса, но, во-первых, когда это Вэнь Жоханя волновали подобные мелочи; во-вторых, от наследника Цзян не убудет, тут и так всю его подноготную всей Поднебесной рассматривают; а в-третьих, имеет он право знать, с кем его так предвзято и несправедливо сравнили?       – Мой бывший начальник, – буркнул Цзян Чэн и тут же вызверился в сторону Вэнь Цин, нависнув над ней и зло осклабившись почти что ей в лицо. – И с ним я тоже не спал!       – Неудачник, – осадила она его одним взглядом. Ваньинь мгновенно потух, а по залу прокатились смешки. Вэнь Жоханя же ответ наследника Цзян удовлетворил, хоть и далеко не полностью. Над собственной реакцией требовалось подумать – и заодно запомнить еще одно имя, которое он слышал впервые, и которое, возможно, могло иметь значение для их мира. Первым именем было «Сяо Синчэнь» – никакой информации о нем шпионы Вэнь Жоханю в краткие сроки предоставить не смогли. Теперь вот, «Лю Цингэ». Список неизвестных переменных растет.       И игнорировать он их не может – троица не раз оговаривалась на тему параллелей того мира и этого, а значит, где-то должны существовать и эти двое «неизвестных».       – Что ж, с этим понятно, – решительно вернулся к теме дня Глава Вэнь, вновь опуская взгляд на книжку. – Продолжим.       «Однажды он уже спросил, зачем Цин-Цин пытается вывести в отдельном кусочке слюды какую-то плесень, а в результате утонул в медицинских терминах и понял только то, что плесень будет очень полезной для общественности. А ведь он не последний заклинатель в этом мире – гуй побери, он сильнейший заклинатель в Поднебесной, а парочка детишек систематически ставит его в тупик.»       – Полезная плесень?.. – стараясь не привлекать внимания (что было сложно, учитывая, что они трое были главным гвоздем программы), переспросил Сюэ Ян задумчиво, мысленно перебирая варианты, чем это таким интересным дорогая подруга пугает всяких Верховных Заклинателей. – Пеницилл, что ли?!       – Не только, – Вэнь Цин гордо расправила плечи и широко ухмыльнулась. – Но да.       Вэнь Жохань, не отвлекаясь, читал дальше. Для него в прочитанном абзаце загадки никакой не было – про плесень он как тогда мало что понял, так и сейчас вряд ли поймет, зато теперь хотя бы знает, откуда Цин-эр вообще берет свои идеи.       «Как оказалось позже, не парочка, а троица, но с Сюэ Яном жизнь сталкивала Главу Вэнь мало. На счастье мелкого зубастого крысеныша, вестимо, Вэнь Жохань бы его пришиб чисто чтобы не возиться с отрезанием слишком длинного языка.»       – Я должен этому радоваться? – разговор о новых веяниях медицины свернулся сам по себе. Сюэ Ян зло сощурился – «крысеныш», опять это блядское «крысеныш», да каким местом он им всем крысу напоминает?! Уроды лощеные. Сюэ Яну хотелось психануть и послать кого-нибудь нахуй, но тогда, вероятно, язык ему действительно отрежут. Это с Вэй Усянем (вот вам еще одна крыса, самая что ни есть помойная, пожалуйста) он может посраться в свое удовольствие, ну, может, еще с кем-то плюс-минус того же статуса. С Главой Вэнь придется держать себя в руках… это не означает, что он смолчит в принципе. – Ну, теперь вы меня видите прямо перед собой второй день подряд, и я все равно уверен, что я не заинтересую вас так, как наш Чэн-Чэн.       Злость требовала выхода, и поскольку скалиться на Главу Вэнь все еще являлось не лучшей идеей, Ян перевел взгляд на Цзян Чэна и выразительно поиграл бровями, вытягивая губы трубочкой. За что был награжден сунутым под нос средним пальцем и пинком коленом в бедро.       Вэнь Жохань подумал лишь о том, что стоило бы провести этому клыкастому экскурсию по залам Огненного Дворца. Посмел прервать его? Наглый мальчишка.       «Естественно, не успел тот роковой Совет Кланов в Цишане закончиться, как Цзян Ваньинь снова оказался на одном ложе с Главой Вэнь. Примерно с тем же результатом – крышесносный секс, легкий завтрак и спокойное расхождение в разные стороны по своим делам.»       Юй Цзыюань сурово поджала губы, напоминая себе, что А-Чэн не ребенок и решения принимал осознанно. Его никто не заставлял – соблазнял, может, но не заставлял – и у нее нет ни повода вмешиваться, ни права. Она может только накрыть ладонью заискривший Цзыдянь и бросить на сына вопросительный взгляд – действительно ли все всё еще нормально?       Трио, впрочем, никакой особой реакции не проявило, то ли не удивившись, то ли уже смирившись, что личная жизнь Цзян Чэна стала публичной и обсуждается во всех подробностях всем миром.       «Вэнь Жоханю даже интересно стало, как долго это может продолжаться – выдержит ли безразличие наследника Цзян испытание еще парой-тройкой горячих ночей или мальчишка сдастся и будет играть по задуманным Главой Вэнь правилам, но, как на зло, Совет Кланов завершился и гости оперативно разлетелись по домам, оставив несколько обезлюдивший Знойный Дворец в распоряжение своего хозяина, заскучавшего без грозовых глаз и непонятных фразочек, произнесенных в сонливом полубреду.»       «Насколько же наследник Цзян вскружил мне голову?» – продолжая читать, Вэнь Жохань поймал себя на мысли, что книжный он как-то… слишком уж увлекся «грозовыми глазами» цзянского наследника. В своей продолжительной и довольно насыщенной жизни, Вэнь Жохань никого и никогда в весеннем смысле не любил, и симпатию к своим партнерам проявлял только на уровне «не навредить и обоим получить от процесса удовольствие». Он и женился-то по расчету (не очень, стоит заметить, удачному – рождение второго ребенка его жена пережить уже не смогла), а любовники редко задерживались в его постели дольше, чем на одну ночь, оставаясь в памяти безликими вспышками удовольствия. Ни лиц, ни имен, ни тел – а тут ты гляди ж. «Грозовые глаза» ему покоя не дают. Была ли причина в поведении Цзян Ваньиня, выставляющего себя так, будто это Вэнь Жохань тут один из, а не он сам? Или в интересе к загадке «иномирянства»? Или, что маловероятно, на цветочном ложе наследник Цзян и впрямь посрамил его самых искусных любовниц и любовников?       …это ж насколько, гхм… Ладно. Вот об этом думать точно не время.       «Например, что такое кондиционер и как его включить, Вэнь Жохань честно не знал, поиск информации по библиотеке ничего не дал, а опрошенная Вэнь Цин отреагировала довольно неадекватно, с размаху хлопнув себя по лбу открытой ладонью и жалостливо вздохнув. Ответ Глава Вэнь, конечно, получил – иначе не был бы он Главой Вэнь, но описание «охлаждающего воздух артефакта» все равно ничего ему не дало, в том числе и понимания, где такие артефакты производятся, если в Юньмэне их гарантированно нет.»       – Заткнитесь, – прошипел Цзян Ваньинь в сторону своих друзей, аж завибрировавших от едва сдерживаемого смеха.       – Мы молчим, – заверил брата Сюэ Ян, которого уже попустило после вспышки гнева, и теперь заново накрыло лихим азартом. Смеяться над Цзян Чэном, покрасневшим до самой шеи, хотелось неимоверно – любовный роман, в который превратилась его жизнь, иной реакции не вызывал.       Вэнь Цин, полностью согласная с неозвученным мнением Сюэ Яна, утвердительно кивнула.       – Вот и дальше молчите! – огрызнулся Цзян Чэн и отвернулся от двух придурков. Большими буквами проступающее на их лицах ехидное «какой горячий мужчина» видеть было тошно. В основном потому, что он-то тоже именно это в первую очередь и подумал. А еще: «Интересно, меня так от огненной ци разнесло или просто?..»       – В Юньмэне подобного артефакта нет, – сразу пресек неудобные вопросы Цзян Фэнмянь, словив на себе пару заинтересованных взглядов от представителей южных Орденов. – И слышим мы о нем в первый раз.       – Он из нашего родного мира, – попыталась отвлечься от мелькающих в голове глупых шуточек Вэнь Цин (еще немного, и Цзян Чэн и к ней драться полезет – а еще только утро). – Чэн, видимо, слишком… увлекся…       Ладно, попытка не ржать провалена.       Вэнь Цин, покраснев от натуги, неловко кашлянула, прикрыв рот рукавом ханьфу.       – Заебался, – просипел рядом Сюэ Ян и от греха подальше переполз на другую от Вэнь Цин сторону, укрываясь от гнева лучшего друга за хрупкой девичьей спиной, тут же сгорбившейся над столом и почти умирающей от застрявшего в горле смеха.       Цзян Чэн, демонстративно глядя в окно, гордо их проигнорировал. И весь остальной заклинательский мир – тоже.       «А на этот вопрос Цин-Цин ответила бы разве что в пыточной, чего Вэнь Жохань допустить не мог, даже если бы хотел. Ценными кадрами не разбрасываются.»       «Ну, по крайней мере, меня так просто не убьют», – сквозь смех подумала Вэнь Цин, бросив на дядю сияющий взгляд. Сюэ Ян рядом глубоко вздохнул, усилием воли беря себя в руки и тоже оглядываясь по сторонам – смех смехом, а что-то свидетелей их смехуечкам в последнее время уж больно многовато (самые совестливые поотводили взгляды в ответ). «Значит, получится и за А-Нином присмотреть».       «Через несколько недель из Юньмэна прибыло письмо с предложением помолвки между Вэнь Цин и Цзян Ваньинем, и Вэнь Жохань все-таки не утерпел еще раз. Вызвав племянницу себе в кабинет, прямо спросил – не боится ли она связывать жизнь с мужчиной, который, вероятнее всего, не будет ей верен – и дайте небожители, если по итогу он не окажется таким же, как Цзинь Гуаньшань с его бесконечными любовницами.»       – Чего? – перестав изображать из себя оскорбленную невинность, Цзян Чэн повернулся к Главе Вэнь всем телом, изобразив невинность, оскорбленную за дело – поджав губы (совсем как мать) и грозно сверкнув искрами ци во взгляде, Ваньинь скрестил руки на груди и звонко, во всеуслышание, заявил. – Ну, знаете ли, это слишком! Да вы же сами признали, что вы у меня в этой жизни – первый! А про другую жизнь – понятия не имели! Да с чего вообще… Да вы ж меня даже не знаете!       Под конец начав захлебываться словами и возмущением, Цзян Чэн действительно обиделся. Цзинь Гуаньшаня он презирал – что в двадцать первом веке, наслушавшись великосветских сплетен от все того же Вэнь Жоханя и более доступного для общения Сюй-гэ, что здесь, послушав уже народное творчество о похождениях самого «близкого к простому люду» Главы Ордена.       – Ты делил со мной ложе, – вскинул брови Вэнь Жохань, совершенно не удивленный логике книжного себя. И, по здравому размышлению, эту логику разделяющий. – А потом просишь разрешения жениться на моей племяннице, за которой ты якобы ухаживал несколько лет. Что еще, по-твоему, я должен был подумать?       – И вы на радостях подумали, что я буду направо и налево трахаться с кем попало, – под тихое «уй, бля» запаниковавшего Сюэ Яна, натурально рыкнул Цзян Ваньинь, сверкнув глазами еще выразительнее. Вэнь Жохань почти умилился – возмущался наследник Цзян забавно. Вообще за его несдерживаемыми эмоциями хотелось наблюдать неотрывно – живая мимика с перекосом в злость, выразительные, открытые взгляды, дерзкие беспардонные слова. И впрямь – восхитителен и хочется проверить на прочность.       Раскусить и попробовать на вкус.       – Уважайте в таком случае хотя бы себя, раз вам так понравилось ебать шлюху, за которую вы меня приняли.       – …кажется, я теперь точно знаю, почему Пристань спалили нахуй со всем населением, – в оглушающей тишине (почти постоянном явлении за последние два дня) голос Сюэ Яна прозвучал громом среди ясного неба. Вэнь Цин хихикнула истерически, не зная, за что хвататься – за клинок, которым она не очень умеет пользоваться, за Цзян Чэна или просто за голову.       – Наследник Цзян, вам не кажется, что вы слишком многое себе позволяете? – Цзинь Гуаньшань со злобным треском захлопнул веер, а потом с таким же возмущением снова его открыл и пару раз обмахнулся. Да как этот мальчишка смеет так говорить!.. Там не то что воспитания, там вообще никакого здравого смысла нет! Гуй побери, Глава Цзинь прямо сейчас в праве требовать платы кровью за подобное оскорбление, и никто, даже Пурпурная Паучиха, не посмеет ему перечить!       – Глава Цзинь, не вмешивайтесь в наш разговор, – Пурпурная Паучиха, может, и не посмела бы, а вот Вэнь Жохань обжег «коллегу» ледяным взглядом и вернул свое внимание к Цзян Ваньиню. Того колотило от злости и ярости, но взгляда он не отводил, и от своих слов отступать явно не собирался, хотя, по-хорошему, Глава Цзинь был прав. Наследник Цзян зарвался. – Не помню, чтобы в книге или в реальности кто-то высказывался о тебе в подобном тоне, Ваньинь.       – Глава Вэнь, – своим неизменно-мягким голосом попытался вступиться за сына Цзян Фэнмянь, но и он был заткнут на полуслове – его, в отличие от Цзинь Гуаньшаня, не удостоили даже взглядом.       – Вас, Глава Цзян, этот разговор тоже не касается, – Вэнь Жохань тоже был зол. Достаточно, чтобы кого другого уже приказать оттащить в Огненный Дворец – или проучить прямо на месте, заставив, как минимум, встать на колени и нижайше молить о прощении. Заставить силой, властью, доведя до слез и истерики – чтобы урок был выучен через унижение. Цзян Ваньиню он, однако, дает шанс.       …Которым тот, конечно, и не думает воспользоваться.       – Однако таков смысл подразумевался, – и это – не вопрос. Произнесенное без фамилии вежливое имя Цзян Чэна покоробило – даже семья не называла его так. Он был «Чэном», «Цзян Чэном», «Цзян Ваньинем», но просто «Ваньинем» ему приходилось бывать редко. Почти никогда. Он едва ли воспринимал это слово, как собственное имя – ох уж эти древние заморочки с именами!       – Блять, Чэн, ну ебаный ж ты нахуй, – простонал где-то за спиной Сюэ Ян. Не прося замолчать, не обвиняя его и не поддерживая. Просто констатируя факт. И оставаясь сидеть рядом – как и Вэнь Цин, не отодвинувшаяся ни на сантиметр. От осознания, что эти двое готовы сунуть головы в капкан, который Цзян Чэн сам же расставил, в груди разливалось приятное тепло.       …А сурово-выжидающее выражение лица Вэнь Жоханя, будто ждущего извинения за то, что Цзян Чэн изволил тут дышать в неправильном направлении, подбрасывало обратно на коня и заставляло метафорически скалить зубы. Можно было бы и буквально, но вот лыбиться как раз таки не хотелось.       Заклинатели, даже Лань Цижэнь, следили за происходящим с опаской – наследника Цзян с одной стороны, было жалко. С другой стороны – сам виноват. Нужно ж думать, что делаешь, а не… других обвинять.       – Ты решил взять полную ответственность за происходящее в книге? – от Главы Вэнь повеяло уже не просто угрозой, а целым огненным штормом. В зале стало ощутимо суше и жарче – заклинатели послабее, со слаборазвитой инедией, схватились за свои чашки с чаем. Посильнее – боязливо сглотнули.       Юй Цзыюань, покрепче стиснув в руке верный Цзыдянь, напряглась. Она все еще не имела права говорить, как бы сильно ни хотелось, но в случае чего – в бой она вступит без колебаний.       – А что, мы все еще делаем вид, что в ней написана ложь? – Цзян Чэн все же оскалился, подавшись вперед и исподлобья посмотрев на Главу Вэнь.       Безмолвное противостояние взглядов – огненного и грозового – не закончилось бы ничем хорошим, если бы влезть между ними не рискнул Вэнь Сюй.       – Думаю, кхм, – получилось у него это, правда, не с первого раза – в горле, как и у всех присутствующих, у него пересохло, а гнетущее ощущение опасности приклеивало язык к небу. – Думаю, нам стоит продолжить чтение.       «И забыть этот момент» – повисло неозвученным.       На наследника Вэнь никто не обратил внимания, но спорщики все же распались, как сцепившиеся в вульгарной драке дворовые коты – взъяренные, шипящие, готовые заново вгрызться друг дружке в глотки за малейшее подозрительное движение.       Как равные.       Цзян Ваньинь, фыркнув, отвернулся к окну, подперев подбородок кулаком и отгородившись от мира длинной челкой. Вэнь Жохань, не уверенный в собственном душевном равновесии, но совсем не изменившийся в лице и продолжающий выглядеть бесстрастно-яростно, почти по-императорски величественно, протянул книгу старшему сыну.       И если по залу прокатился коллективный облегченный вздох, то списать его решено было на ветер.       «На что Цин-Цин, подобающе сложив руки и идеально-вежливо поклонившись своему Главе, ответила:       – Иногда брак является единственной возможностью сохранить нечто большее, чем страсть, дядя.       Тогда Вэнь Жохань подумал, что романтично настроенная девчонка говорила про любовь, еще головой удрученно покачал, давая свое согласие на помолвку и желая племяннице обжечься побольнее до того, как этот брак станет проблемой, но… Со временем пришлось признавать свою неправоту. Любовь между юньмэнскими братьями и девой Вэнь если и была, то исключительно семейная, и именовали они ее дружбой.»       – Дева Вэнь, – потуги Вэнь Сюя разрядить атмосферу поддержал Лань Сичэнь. И темы лучше, чем новый кусок прочитанного, найти было невозможно – просто потому, что больше пока ничего и не обсуждалось. – Не сочтите за грубость, но как вы с таким… трепетным отношением друг к другу собирались жениться? Простите, но брак подразумевает зачатие ребенка, а в вашем случае…       – Кто сказал, что я собираюсь рожать? – Вэнь Цин, привалившаяся плечом к спине все еще отвернувшегося ото всех друга (она слышала, как быстро колотится его сердце. Она чувствовала, что он все еще зол и пытается прийти в себя, чтобы не наговорить еще больше лишнего), не стала увиливать. Ей было страшно, до безумия страшно – она жила с Вэнь Жоханем две жизни подряд, она знала, чем может обернуться его гнев. И у нее был доступ в Огненный Дворец – Глава позволял ей залечивать особо интересные экземпляры травм и ранений (он ожидал, что не все ее эксперименты буду удачными; ей нужна была доказательная база, чтобы быть признанной лучшей). Но страх только подстегивал ее – как и Цзян Чэна, страх заставлял ее выше поднимать голову и нападать, поэтому она, никого не стесняясь, касалась Цзян Чэна у всех на глазах. Поэтому голос ее звучал четко и уверенно, а выражение лица… Что ж, она действительно Вэнь – глядя на нее сейчас, никто из присутствующих не мог отрицать, что на Вэнь Жоханя она похожа больше, чем его собственные сыновья. Только не чертами миловидного личика.       Статью.       Впрочем, на ее смелое заявление ответом ей послужило сплошное недоумение: ну да, конечно, баба и не рожать это тоже самое, что Сын Неба и пахотное поле. В одной вселенной существуют, но не пересекаются.       – Я же лекарь, – пояснила она иронично. – Диагностировала бы у себя бесплодность – и дело с концом. Весенние игры нам с Чэном не понадобилось бы, а ночевать в одной спальне и одной кровати – не катастрофа.       – А как же… наследник? – удивилась Мадам Цзинь – в принципе, понимающая, даже несколько завидующая решению девы Вэнь, но в свое время не имевшая выбора, а потому почти оскорбленная, что такой выбор есть у другой.       – В самом крайнем случае, воспользовались бы афродизиаком, – не то, чтобы они с Чэном уже не обсуждали перспективы своего брака. Они думали об этом еще в Гусу – лучшего варианта оставаться втроем просто не существовало. – Но в идеале, наложницу бы завел по своему вкусу, проблема-то.       – Так женщинами наследник Цзян все-таки тоже не брезгует? – прищурился Вэнь Жохань, мимолетно удивившись сам себе. И чего его за язык-то тянет, какое ему вообще дело до того, с кем цзянский мальчишка развлекается?       Вэнь Цин прикусила щеку изнутри, чувствуя, как напрягается под ее плечом спина Цзян Чэна – черт, только не снова. Сюэ Ян, поймав ее заполошный взгляд, только отрицательно качнул головой – что они сделать-то могли? Ничего. Ни ляпнуть чего умного, ни удар на себя перетянуть. Только Небесам помолиться, чтобы у Чэна хватило мозгов не выебываться еще больше, чем он уже.       И – о чудо – он действительно промолчал, оставив пассаж Вэнь Жоханя без ответа. Только к Цин придвинулся на миллиметр ближе – как будто вжаться в нее хотел, но из гордости себе не позволил.       Сведя брови на переносице и поймав взгляд Сюэ Яна (молчавшего, но, судя по его взъерошенно-решительному виду, тоже более не веселящемуся), Лань Сичэнь виновато улыбнулся. Попытка разрядить атмосферу провалилась со скрипом чьих-то крепко стиснутых зубов. Второй из приемных детей четы Цзян зло прищурился – настолько, что наследника Лань пробрало холодным ознобом. Этот… мужчина в теле малолетнего мальчишки, пугал, как приличного человека пугает помоечная крыса.       «Ты сделал это специально» говорил серый взгляд.       Проблема в том, что совершенно точно нет. Лань Сичэнь не специально. Он правда хотел помочь.       «Абсолютно дикая с точки зрения Вэнь Жоханя позиция – сам факт дружбы между двумя мужчинами и женщиной, пусть даже и из одного слоя общества (впрочем, Сюэ Ян и в этот критерий не попадал), уже представлялся чем-то невозможным, а уж то доверие друг к другу, которое эти трое совершенно не стеснялись демонстрировать… Ну какие идиоты сразу после уничтожения своего дома и смерти своих родителей пойдут ровнехонько в объятия представительницы Ордена-агрессора? А Цзян Ваньинь и Сюэ Ян пошли. Судя по докладам, не долго-то и думая, дольше уговаривая своего более разумного старшего братца, справедливо ищущего подвох.»       Продолжил Вэнь Сюй, и на этот раз никто не посмел перебить его.       Каждый из присутствующих видел, что, когда жареным запахло не в книге, а прямо под носом, дева Вэнь не двинулась с места, оставшись сидеть рядом с нарывающимися на проблемы юньмэнцами.       Иных доказательств ее верности уже не нужно.