Обветренные губы

Когда Нигель выбежал, захлопнув дверь, Саки затрясло. Холодок пробежал по телу, заковывая сердце в лёд. Это была не приятная тревожность и не стресс от предвкушения. Это было осознание ошибки. Парень так и остался сидеть на диване. Совсем один, с шумом телевизора наедине, но этот шум казался отвратительным и раздражающим, нарушающим тишину, в которую хотелось погрузиться, закрыв глаза и поскорее уснув. Всё было как в тумане, каждое движение давалось с огромной силой, а голова постепенно начинала гудеть, но брюнет нашёл в себе силы кинуть первый попавшийся под руку предмет в телевизор. Не помогло. Каждый звук пронзал сознание, резал по живому, но туман перед глазами и едва работающий мозг просто выключить внешний раздражитель. Суетливо нащупав пульт, Саки по памяти находит кнопку выключения и всё наконец замолкает, оставляя парня в полной тишине. Брюнет не знает, что должен испытывать. Ему только что было безумно хорошо, эмоции зашкаливали, вознося его на седьмое небо, но это всё было совершенно неправильно! Парень никогда не допускал и мысли о том, что может целовать другого парня, тем более лучшего друга, но что–то, что давно таилось в душе, взяло верх, беспощадно подставляя парня. Сейчас он теряет всё. Дружбу, уважение, статус. И если на последние два пункта ему было плевать, то прощаться с Нигелем он не готов. Уж точно не на такой ноте. Тревога будто приобретает форму, разливается по дому, похожая на густую и беспросветную скверну, утягивающую паренька вглубь душевных терзаний. Хотелось бы, чтобы всё это было сном. Нужно просто проснуться и всё будет как раньше… Ведь так? Саки с силой зажмуривается, пытаясь избавиться от всех мыслей, но избежать реальности не получается, а в голове из раза в раз прокручивается злосчастный поцелуй! Как же он был хорош… Такой чувственный и искренний. Ведь Нигель не отстранился сразу… Неужели ему понравилось? Он тоже этого хотел? Быть такого не может, ведь блондин – убеждённый гомофоб, что травил парней за каждую «пидорскую» детальку и всегда ставил авторитет в приоритет, не давая окружающим и повода для подколов в свою сторону. На это же он настраивал и Саки. Постоянно учил его тому, как нужно себя защищать и как ловко можно ответить тем, кто язык за зубами не умеет держать. Долговязый, правда, половину слов пропускал мимо ушей, предпочитая быть похожим на непробиваемую скалу. И вот скала сломалась. Треснула напополам, спускаясь на дно, как затонувшая Атлантида. «Это, блять, что было? – парень муштровал сам себя за такой поступок. – Идиот, просто конченный. Как?! Ну как, с–с–сука, можно было так проебаться?! Бред! Ну бред! Мне же пиздец, этот мелкий жизни не даст… Вдруг забудет? Напились типа, то, сё. Чё ж он не отодвинулся только, не вмазал? Сам гомик же! Стоп. Нет–нет–нет! Ну я–то не гомик. Всегда нормальным был… – запутавшись в размышлениях, парень бьёт себя ладонью по лбу, а после потирает глаза в попытках разогнать скверну. Он постепенно успокаивается, так как не имеет привычки действовать сгоряча, а предпочитает заземлиться и сосредоточиться. – Соберись, кретин! Только что я поцеловал парня. Мне понравилось? … Ну нет. Нет же? Блять, нет, нихрена не понравилось! И хрена тогда об этом думать? – несколько минут Саки просто смотрел в темноту, пытаясь разобраться в себе и найти ответы на множественные вопросы. Подсознание уже давно всё понимало, но боролось с рациональностью и закостенелостью мозга. – Мне всё же понравилось… Мне. Понравилось? Получается так. Пиздец. Лучше б передознулся и сдох, когда мы какую–то дрянь пробовали у Нигеля дома. Ха… Нигель. И чё с ним делать теперь?..» – бесконечная череда вопросов и ответов заняла Саки надолго. Он то отрицал всё происходящее, то пытался смириться. То нервно кусал губы, то отрезвляюще хлестал себя по щекам, но в итоге всё же провалился в сон, молясь о том, что наутро терзания окончатся. — Бестолочь, признавайся, опять этого придурковатого сюда таскал, пока меня не было? Сволочь, уснул на диване, не убрался, ничего! Неблагодарный! – из глубокого сна парня вырвал грозный крик матери, которая как раз пришла под утро, как обычно злая и поддатая. Огрев Саки полотенцем, она прогоняла его и спешила сама завалиться, сливаясь с подранным диваном воедино. – В школу опоздаешь, дурак! Хватит позорить семью, ещё раз твоя мерзкая учительница позвонит сюда и будет колупать мне мозг, ты вылетишь из дома! Всё как обычно. Оскорбление за оскорблением. Парниша их уже не слушал и не воспринимал, выработав иммунитет. Тем более его главной задачей было мало–мальски привести себя в порядок и понять, были ли вчерашние события ночным кошмаром или реальностью. Как механический робот он каждое утро выполняет одну и ту же программу – умыться–собраться–поспешить уйти из дома в школу. Голова болезненно раскалывается, а ватные ноги с трудом удерживают парня, но ополаскиваясь холодной водой он приходит в себя и начинает вспоминать. Все вчерашние события приходят в голову вспышками. Шум младших отпрысков, резкий глоток водки, выпитый залпом. А потом пропасть и темнота, за ней – самая яркая вспышка. Поцелуй, который был действительностью. Саки уже не понимал, хотел он этого или нет и было ли это чем–то приятным. Борьба мозга с сердцем была безрезультатной. В школу приходить было стыдно, но всё лучше, чем оставаться в полуразрушенном и удручающем доме с ворчливой мамашей, от которой за версту воняет сигаретами и дешевым алкоголем. Жалкое зрелище. Покосившись на неё напоследок, Саки уходит, специально замедляя шаг, лишь бы оттянуть постыдную встречу с другом. На улице стояла жара, солнце ослепляло. Казалось бы, идеальная погода, которая должна дарить позитивный настрой, но брюнет ненавидел жару и солнце, избегая их и перебегая из одного тенька в другой. Издалека парень завидел знакомую низкорослую фигуру со светлыми волосами. То был Нигель, он стоял не один, в компании парней, что учились в классе постарше. Они были похожи на крысиного короля – скопление крыс, запутавшихся хвостами и действующими как единый организм. А рядом с блондином стояла девушка, ластилась к нему, чуть ли не вешаясь на шею и постоянно шепча что–то на ухо. Саки никогда не видел её рядом с Нигелем и уже начал чувствовать подвох. Парни что–то едко обсуждали, гогоча и косыми взглядами выискивая «жертву», над которой можно поиздеваться. И коротышка, кажется, заметил, как Саки встал вдалеке и, точно вкопанный, пытается находу придумать план действий. За ехидной улыбочкой последовали очередные перешёптывания в кругу «крысиного короля», что напугало брюнета, но не заставило его сдаться и развернуться. Наоборот, парень, расправив плечи и нахмурив брови, гордо пошёл вперед, хотя сердце его било тревогу. И не зря. Стоило только пройти мимо этой гнусной компании, как начался цирк. — Эй, гомосек! – выкрикнул самый высокий парень из компашки по команде Нигеля, который в это время злорадно улыбался и только сейчас обратил внимание на девчонку поблизости, приобнимая её за талию. – Я с тобой говорю, петушок! Чё молчишь, рот хуем занят? – Съебался, – сквозь зубы процедил Саки, гневливо сводя брови к переносице и окидывая взглядом эту шайку. Не смотря на свою холодность и спокойствие, себя он в обиду не давал и был готов в одиночку пойти против толпы, так как был достаточно принципиальным. Но, в отличии от своего друга, брюнет не прыгал из огня в полымя, пытаясь поначалу решить вопрос более–менее дипломатично. – Я буду говорить только с коротышкой, вы к нашим делам отношения не имеете. — С тобой, шахтёр, никто никаких дел иметь не захочет, – пробросил уже другой парень неприятной внешности и с большим шрамом на лице. — Подсосы, идите передёрните друг другу в школьном толчке, чтоб время занять. Я сказал, нам поговорить нужно… С этим, – взглядом Саки указал на коротышку, заметив, как тот крайне наигранно лобызается с той девчонкой. Невольно задержав взгляд на этом зрелище, долговязый вскинул бровь в недовольстве. Всё это напоминало нелепое кино и вызывало лишь отвращение. Нигель не проявлял инициативы, как делал это в ту ночь. Он просто позволял блондиночке целовать его, чуть ли не облизывая лицо. Сам же парень просто держал её за талию. Не исследовал и едва подавался навстречу. Смысл этого спектакля Саки не понимал, но чувствовал себя победителем в ситуации, раз заставил друга разыгрывать такое дурацкое представление. — Хай тобі грець, тварино, йди у сраку, заколихала вже, у печінках сидиш! – наконец Нигель отодвинулся от девчонки и обратил внимание на брюнета. И как же горели его глаза… В них читалось всё. Читалось небезразличие. И Саки не стал продолжать перепалку, она бесполезна и нужна лишь для того, чтобы потешить эго коротышки. Ухмыльнувшись, парень уходит, оставляя «крысиного короля» стоять в недоумении. Урок уже начался, но идти на музыку и слушать этого придурковатого Барри было в тягость. Если раньше друзья вдвоём могли перешёптываться и высмеивать препода, то сейчас было совсем одиноко. Кто вообще ходит на учёбу ради знаний? Туда нужно ходить ради общения и веселья, а раз нет ни того, ни другого, можно пойти зашкериться в туалете и покурить. Саки давно не возвращался к этой привычке, но сейчас сигарета помогала ему уединиться и успокоиться, обволакивая парня дымом, точно защитным коконом. Саки так устал, дрожащей рукой он держал сигарету, выпуская клубы дыма и задумчиво таращась в потолок. Сейчас не хотелось думать ни о чём. Докурив, он выкидывает окурок в унитаз и смывает его, заметая следы. Парень подходит к умывальнику. Раньше над ним висело зеркало, но теперь осталась лишь рама от него и пара осколков. Вода помогала смыть негатив, поэтому брюнет так старательно мыл руки, желая содрать себе кожу вместе с разъедающими нутро мыслями. Эта меланхолия заставляла более чувственно относиться ко всему, прочувствовать пространство, буквально ощущая спиной приближение опасности. Так оно и было, дверь с грохотом распахнулась, заставляя парня вздрогнуть от неожиданности. И этот знакомый топот... Негромкие, но уверенные шаги. Кто–то с твёрдой поступью порывисто приближался. Саки прекрасно понимал, что это Нигель. Даже предполагал, что они пересекутся здесь, пусть это и странное место. За то долгое время, что они общались, у парней образовалось что–то похожее на ментальную связь, как у близнецов. Может, именно поэтому они так редко говорили по душам? Ведь им не нужны слова, чтобы прочувствовать состояние друг друга. Главное – быть рядом и вовремя подставить крепкое дружеское плечо. Но почему именно сейчас Нигель пришёл сюда? Неужели специально искал? Уж Саки точно знает, что это не просто совпадение. Он не успевает настроиться, как блондин резко хватает его за плечо, подначивая развернуться. Дотронулся! Совсем не грубо, в этом движении нет никакой агрессии, только спешка, импульсивность и стихийность. Мелкая дрожь выдаёт Нигеля, он вот–вот готов замяться и уйти, но привык доводить дело до конца. Саки поддаётся ему, вовлекается в странную «игру», пусть и не до конца понимает, что от него требуется. Долговязый испытывает весь спектр эмоций одновременно: волнение, недоумение, трепет от прикосновения и в то же время злость на себя, непринятие своей сущности и отрицание всего того, что там внезапно всплыло на поверхность из глубин холодного сердца. Странно, но из всего спектра он не испытывает лишь страха. Возможно, где–то на подкорке сознания понимает, что придётся получить по лицу, но он готов. Готов на всё, лишь бы получить хотя бы небольшую надежду на продолжение общения со старым другом. Ах, если бы Нигель только предложил забыть ту ночь! Ведь можно сделать вид, якобы ничего не было! Парни ведь выпили, дурачились… Брюнет и не думал о том, что рискует дружбой, потому что сердце говорило, что он всё делает правильно, а мозг даже не просчитал вариант с отказом. Нигель ничего не говорит. Не ругается матом, не бросается оскорблениями сквозь зубы. Он выглядит совсем иначе. По–настоящему. Как робкий мальчишка, который неумело скрывается за маской плохого парня. Его выдаёт взгляд, что тревожно бегает из стороны в сторону. Раньше бы Саки и не заметил этого, но с той ночи он не в ладах с собственными мыслями, сколько бы не пытался отвлечься – всё напрасно. Парень неконтролируемо всматривается в образ уже бывшего друга, ищет ответы в его глазах… Любуется? Сам не понимает, зачем так старательно разглядывает блондина, но старательно отрицает любые проявления «неправильной любви» и списывает всё на стресс после ссоры и желание разъяснить ситуацию. Вторая рука Нигеля ложится брюнету на плечо, уже более твёрдо и уверенно. Слышится тяжелый выдох, будто коротышка наконец решился на нечто важное и сбросил весь груз с плеч. Он рывком тянется к Саки, привставая на носочки и, казалось бы, вот–вот отвесит свой коронный удар головой в нос, но нет. Нигель тяжело дышит, сбивается и будто борется сам с собой, но всё же целует брюнета, так страстно и дико, прижимая парня к себе с невероятной силой и скользя руками по его спине, не желая отпускать его ни на секунду. Между ними словно разжигается пламя, способное спалить дотла всё вокруг. Парни не могут остановиться, звон в ушах заполняет пространство, перенося их в другую вселенную, где им никто не помешает. Саки ждал этого. Никогда бы не признался в этом себе, но сердце не обманешь. Оно колотится с бешенной скоростью, наслаждаясь моментом. Его пробирает дрожь и неловкость из–за нехватки опыта, долговязый боится испортить момент, сделать что–то не так, но желание дотронуться до предмета обожания сводит его с ума. Саки отвечает на поцелуй с такой же страстью, пытаясь, пусть и неловко, но обнять Нигеля в ответ, одной рукой зарываясь в его волосы. Эти двое похожи на пламя свечи, извивающееся от страсти, но одно неверное дуновение ветра способно затушить пламя. И парни наслаждаются друг другом, пока есть возможность. Ловят каждую секунду, в этот момент у них нет других мыслей, кроме того, чтобы быть рядом друг с другом. Все сомнения и рассуждения о «правильной ориентации» отходят на второй план. Губы уже болят от долгого и безумного поцелуя, хочется отдышаться. Только вот Нигель понимает, что если оторвётся от губ друга, то не сможет смотреть ему в глаза как прежде. Нужно будет снова надевать маску, оправдываться, врать. Парень не понимает, почему ему так хорошо от этой близости. Почему же хочется ещё и ещё?! Хочется гладить густые тёмные волосы, вдыхать аромат дешевого одеколона, который Саки втихую стащил у прошлого отчима! Хочется быть с ним, но нельзя. Не поймут. Осудят! Коротышка пытается разжечь ненависть сам в себе, он хочет взрастить в себе ненависть к другу, чтобы не поддаваться этому дурному и гадкому чувству. И наконец, пусть нехотя, но Нигель прерывает поцелуй. Отталкивает товарища так, что тот не успевает ничего понять и вернуться в реальность. Взгляд Саки полон недоумения, но он был к этому готов. Знает ведь, что так нельзя, но, в отличии от Нигеля, парень не может заставить себя ненавидеть. Он не опустится до избиения, просто не хочет. Да и не сможет поднять руку на негласного лидера их компании. То ли взросление, то ли любовь, превращали хулигана и аморала в послушного пёсика. Самому становилось стыдно за эту бесхарактерность и слабость, но чувства над мозгом взяли главенство. Парниша стесняется и млеет, как первоклашка, впервые за всю жизнь погружаясь в поток чувств. И, конечно, чем они запретнее, тем больше хочется вкусить. А суетливый взгляд Нигеля постепенно становится огненным и пронзительным, точно пытается пристыдить Саки, унизить его и сделать виноватым! Челюсть коротышки напрягается, а руки сжимаются в кулаке, он с наигранным отвращением делает шаг назад, якобы не хочет и рядом находиться с этим «заднеприводным». Парень медленно дышит, пытаясь успокоиться и сменить настрой на воинственный. — Що ти витворяєш, пидор вшивый? Що це за підорська хуйня? Казав же, що вб'ю! – скалился Нигель, угрожая парню, которого только что так страстно целовал. Руки болели от того, с какой силой он сжимал их в кулаки, но всякая боль глушилась, когда блондин стал наносить удары. Один за другим, без промедлений, впечатывая долговязого в стену. Он не мог смотреть на то, что творит. Зажмурился, осуждая самого себя, а удары тем временем прилетали куда попадётся. То в живот, то в плечо, то по лицу. Боль пронзала тело Саки, но он стоически выдерживал всё, не издавая ни звука, дабы не позволить блондину увидеть, что он сломлен и уязвим. Он знал, что Нигель делает это из вредности и пытается удержать авторитет, пусть это выглядит примитивно и глупо. Коротышку останавливает только неприятный хруст, когда он ударяет другу в нос. Струйка крови стекает по лицу Саки, а Нигель наконец открывает глаза, дабы увидеть все бесчинства. Вид слабого, понурого брюнета без огонька в глазах заставляет усомниться в своих действиях. Ради чего это всё было? Перед кем нужно было красоваться? Стоит ли многолетняя дружба того, чтобы бить морды и унижать единственного человека, который всегда был рядом? Нигель не знает. Он напуган, запутал сам себя и не понимает, куда бежать. Ведь куда не сунься – не убежишь от предательского чувства притяжения к лучшему другу. Парнишка определённо сожалеет о содеянном, когда видит бледное и выдохшееся лицо Саки, который медленно опускается на пол, потирая виски. И Нигель сбегает. Уносит ноги из грязного помещения, но не убегает от грязных мыслей.