Обветренные губы

— И нахрена я тебя рожала, бестолочь?! – каждое утро Саки начиналось одинаково. Не успел он проснуться и начать наспех собираться в школу, как его встречали крики матери, что почти безвылазно сидела дома и искала, кому бы испортить настроение. Отец Саки ушёл из семьи, когда сыну было всего три года. И дело было даже не в страхе ответственности, а в том, что он не мог выносить извечные запои и истерики своей жены. Никто не мог. Поэтому мужчины в доме надолго не задерживались, оставляя от себя лишь "наследие" в виде детей. Так в семье, помимо Саки, было ещё трое отпрысков. Неконтролируемых, невоспитанных и до невозможности шумных. Но мать на них не срывалась, они ведь младшие. Зато старшему доставалось за всех, отчего нервы Саки были постоянно накалены до предела. Он от этого срывался на окружающих, находя поддержку в лице своего друга Нигеля. – Сегодня ночью не ждите меня. Тебе задание – проследить за мелкими. — Пошла ты, Карен, – хлопнув дверью, парень поспешил удалиться, наспех надевая наушники, лишь бы не слышать громкую ругань, которую злая мамаша продолжала выкрикивать в пустоту. Саки всегда называл мать по имени. Не испытывал к ней теплых родственных чувств и всё грезил надеждами поскорее съехать. Он и рад бы сбежать, но даже такой безответственный и порой гадкий подросток терзал себя чувством долга перед младшими. Он был ужасным примером, но старался не быть похожим на мать и на постоянно сменяющихся отчимов. Конечно, куда веселее, забив на проблемы, отправиться донимать недругов и подшучивать над одноклассниками, но всё это превратилось в рутину и уже успело надоесть. Неужели это оно... Взросление? Период, когда начинаешь задумываться о чём-то более значимом, пересматриваешь приоритеты. Саки каждый раз пытался выкинуть эту дурь из головы и не заморачиваться, но из раза в раз возвращался к угнетающим мыслям. Дорога до школы была и без того недолгой, а брюнет с его быстрым шагом, рассекая воздух, пришёл уж слишком рано и, по традиции, остался у входа ждать Нигеля. В наушниках играл какой-то агрессивный рок, и Саки в такт музыке притаптывал ногой. Если мимо кто-то проходил и смотрел в сторону парня, тот злобно косился на них в ответ, лишь бы спугнуть зевак и избежать малейшего внимания со стороны. Любые взгляды со стороны, короткие разговоры и улыбочки были для Саки чем-то непривычным и чуждым. Только с единственным другом он мог спокойно проводить время, но и с ним был довольно немногословным, предпочитая слушать. Поднявшийся ветер растрепал и без того неаккуратную причёску брюнета, но тот не спешил прихорашиваться всё из тех же соображений, ведь не дай Боже кто-то заметит в обычном жесте что-то "пидорское". Парниша поднял лицо выше к небу и глубоко вдохнул, успокаиваясь. Прохлада приводила его в чувства и выбивала из меланхоличного настроя. И вот привычное и громкое "Що ты, носатый?" возвращает Саки в реальности. Он снимает наушники и кивает в знак приветствия, молча, в своей манере. Радостный Нигель явно видит в этом повод для шутки, но зная, с чем друг сталкивается каждое утро, блондин сдерживается и пытается сказать что-то нейтральное. — Знову мамка дрючит? – догадывается он, а Саки вновь кивает, закатывая глаза. – А що її ніхто не дрючит – парень сам смеётся с этой шутки, боковым зрением следя за реакцией друга, но тот только недовольно выгибает одну бровь. – Не дивися на мене так. Хочеш, прогуляємо урок? — Эта истеричка сифозная сказала, чтоб я ночью остался дома за мелкими смотреть. А мы же собирались у тебя сидеть, ну. Ай, хрен с ним, пошли на урок лучше... – тяжело вздыхая, наконец говорит Саки. Нигель в ответ удивлённо вскидывает брови. Где это видано, чтобы дружище отказывался от возможности пропустить нудные нотации учителей? Но, если бы не критически плохая успеваемость, брюнет и сам бы предложил что угодно, лишь бы не сидеть на уроках. Сдвинувшись с привычного места, Саки поправляет рюкзак, небрежно висяший на одном плече, и скрывается за дверью школы, оставляя Нигеля чуть позади. — Стой ты, придурок! – блондин, чуть растерявшись, поспешил нагнать товарища. – Ти ж знаєш, я тебе в біді не кину. Будем вместе за мелкими смотреть значит. Я якраз батинку заначку знайшов, пляшку горілки. Принесу тобі. И пусть эмоциональная поддержка в дружбе этих двух была редким явлением, друг за друга они были горой. Всегда придут, помогут, просто молча, без слов одобрения, без выражения чувств и прочих "девичьих штук". Саки этого, однако, не всегда хватало. Он был на порядок "взрослее" и вдумчивее, просто тщательно это скрывал и запрещал самому себе погружаться в чувства, пусть на деле был бы не против больше говорить о своих мыслях и переживаниях. Так как в их дуэте Нигель был за главного, то нужно было равняться на него. И он, как настоящий лидер, балагур и ребёнок, "рождённый с серебрянной ложкой во рту", был настоящим эгоистом, плюющим на окружающих. Парень высмеивал любые слабости, не оставляя никому и шанса стать лучше него самого. Лишь иногда он мог сделать исключения, выслушав Саки. Хотя сам Нигель бесился и не понимал, что за "высшие силы" порой заставляют его быть таким... внимательным? Заботливым? Понимающим? Он и сам не мог подобрать подходящие слово, ведь всё вышеперечисленное казалось исключительно "бабским", но и друга в беде Нигель оставить не мог. Вот и сейчас, когда долговязый сидит и понуро чертит прям на парте, блондин локтём толкает его в бок и показывает коряво нарисованную порнушку или скетчи о том, как можно поиздеваться над жиропой Дорис. Этими мелкими жестами парень всё пытался развеселить друга. А может, речь здесь вовсе не о заботе? Просто Нигелю не нравилось, когда всё идёт не так, как хочет он. И почему же, когда ему самому весело, Саки решает погрустить?! Но сам Нигель не утруждал себя такими раздумьями, просто делал то, что считал нужным, не подвергая эти действия самоанализу. Брюнет, тем временем, наконец улыбался, дорисовывая к непристойным рисункам детали. Бубнёж учителя стал лишь померкшим фоном, друзья не обращали внимание даже на то, что их пару раз отчитали за неподобающее поведение. Урок, таким темпом, закончился очень быстро и парни, в привычном боевом настроении, расталкивая одноклассников, поспешили на задний двор, донимать ботанов, слабаков и девчонок. — Узнаю старого доброго Саки! – довольный, словно кот, улыбался Нигель, торопясь выйти на улицу и совершить какую-нибудь пакость. - Дивись, друже! Там опять эти пидорки, Джейсон и Теркель! Набьём им морды? – парень и не сомневался, что ответ будет положительным. Он вообще не привык к отказам, поэтому Саки стал ему идеальным товарищем. Эти двое дополняли друг друга и оба оставались всем довольным. Молчаливый и угрюмый Саки был только рад, что Нигель за него всё решает и придумывает новые развлечения. Если бы не он, долговязый бы не брал на себя инициативу а, возможно, был бы одним из тех неудачников, что на перемене сидят в классе и играют в приставку, сдерживая дрожь в коленках, когда мимо проходят хулиганы. Драки, шутки и едкие подколы уже стали рутиной, но Нигель и его пытливый на насилие ум каждый раз придумывали что-то более жестокое. Безобидные вещи уже перестали доставлять такое большое удовольствие парню. Может, проблема была в том, что он никогда ни в чём не нуждался? Слишком рано перестал радоваться мелочам, не нуждался в материальном, поэтому всегда искал что-то изощрённое, чтобы вернуть вкус к жизни. Ещё больше он наслаждался тем, что Саки, как его верный приспешник, соглашался на любые авантюры. От этого Нигель периодически ловил звезду, но старался вовремя себя осаждать, не забывая о том, что они, в первую очередь, друзья. Самоконтроль для парня был редкостью. Лишь в дружбе он, сам не понимая причину, пытался себя ограничивать и не давать отрицательным чертам характера брать верх. И вот уроки уже отошли на второй план, парни провели первую половину дня в попытках испортить настроение всем, кто попадался им на пути. Зашугали Теркеля, отобрали ланч у ребят помладше и окунули пару учеников головой в туалет. К такому поведению задир было невозможно привыкнуть. Их, очевидно, старались избегать все. Раньше ребята считали, что быть плохими – это круто и респектабельно, а если их боятся, то они могут всю школу под себя подмять! Только недавно Саки начал задумываться о том, что это далеко не так, но выходить из образа ублюдка было уже поздно. После уроков товарищи быстро распрощались, используя своё хитропридуманное рукопожатие и пообещав ближе к ночи свидеться дома у Саки. ----- Вот и время близилось к ночи, Карен малевалась, стоя у зеркала и не обращая внимания на крики детей. Лишь смурной Саки буравил её взглядом, обвиняя во всех бедах. Он ненавидел мать за всю боль, что она принесла. За то, что оставила целых четырёх детей в этом мире. Почти без денег, без воспитания, в каком-то ужасном доме, где приходится экономить на воде и ходить на цыпочках, потому что полы скрипят, а от их скрипа Карен просыпается после попоек и злостно орёт на всех, кто попадается под руку. Она наконец уходит, унося из дома гнетущую атмосферу. Остаётся лишь шум неугомонных детей, но с ним смириться легче, чем с присутствием женщины, что своей безответственностью наплодила детей, для которых двери в успешное будущее навсегда закрыты. Но долгожданный звук дверного звонка не заставил себя долго ждать. — Привіт друже. Ну, що ти тут? Без мене не впораєшся? – улыбаясь во все 32 зуба, Нигель вальяжно вваливается в дом, заполняя своим громким голосом всё пространство. Он трясёт рукой, которой держит пакет, и оттуда раздаётся звук, предзнаменующий приятное времяпрепровождение. Звон бутылок, казалось бы, должен вызывать у Саки не самые лучшие эмоции, напоминая о постоянных похождениях матери, но долговязый хотел быть крутым, а это вынуждало его пить и курить. Тем более алкоголь хорошо расслаблял, но если до этого парень едва выпивал больше двух бутылок пива, то сегодня придётся постараться и осилить чего покрепче, ведь Нигель не соврал и помимо привычного пива принёс бутылку водки. — Да пошёл ты. Мелкие эти… Задрали, унять не могу, – раздражённый Саки головой указал на неуёмных братьев и сестру, который в столь поздний час всё ещё не спали и с криками носились по дому, громко топая и кидаясь друг в друга игрушками. Мать бы быстро успокоила их, пригрозив всыпать ремня, но старший брат себе такого позволить не мог. И так периодически корил себя, когда младшие заставали его за курением или распитием. Он не хотел напоминать им маму, поэтому старался хотя бы не срывать на крик, но и дипломат из него никудышный. Чаще всего парниша просто абстрагировался от мелких, оставляя их в одиночестве и запираясь в комнате, лишь периодически проверяя, все ли живы. — Ну ти і кретин, е-моє, – лихо расправив плечи и задрав голову, Нигель прокашлялся и громко и чётко обратился к отпрыскам. – Эй, мелочь! Якщо ви зараз заткнетеся і підете спати, я вас наступного разу пивом пригощу! – младшие были в восторге от такой идеи и послушно разбежались по комнатам, восторженно прокричав напоследок нечто нечленораздельное. – Учись, пока я жив! – не всегда блондин был таким отбитым и жестоким. Иногда умел и договориться, подкупить или польстить, лишь бы вылезти сухим из воды. Научился этому у родителей и часто пользовался своей харизмой ради выгоды. Саки с облегчением выдохнул, обессиленно падая на диван и потирая виски. Нигель же пошёл шариться на кухне, точно находился у себя дома. Он и правда был частым гостем, а если бы Карен нормально относилась к друзьям своего сына, то парниша приходил бы в гости ещё чаще. Зато мелкие любили Нигеля, отчего старший брат терял авторитет в их глазах. Саки периодически грузился на этой почве. Вот и сейчас неугодная мысль предательски проскальзывает: «Да какого хрена все почести ему достаются? А я – пустое место. Хренов ветеринар ты, Нигель, живёшь и в ус не дуешь. Вот если бы мы не были друзьями… Ха! Да не, дрянь. Куда я без этого кретина?» - даже самые негативные мысли в сторону товарища долго не держались в голове. Секундные вспышки агрессии – возможно, но точно не ненависть. Саки был искренне благодарен Нигелю за эту дружбу, которая помогала держаться на плаву. И, на самом-то деле, если бы брюнет мог, он бы не стал ратовать за правду, спорить или ругаться. Он бы просто хотел поблагодарить Нигеля за всё хорошее. Жаль только, что храбрости не хватит. Удивительно, как только нужно кого-то бить – смелости хоть отбавляй, но когда нужно просто сказать «спасибо», хочется по-мальчишески потупить глаза в пол. — Пей давай, - и вновь этот громкий голос вырывает Саки из мыслей, чуть ли не впихивая ему стакан прямо в руки. И брюнет, не задумываясь, опрокидывает стакан до дна, вызывая у друга неподдельное удивление. Жидкость непривычно обжигает рот и парень пытается хватать воздух ртом, прокашляться, лишь бы избавиться от удушающего ощущения. Действие алкоголя не заставляет себя долго ждать, и вот перед глазами всё приятно пошатывается, а напряжение отходит на второй план. Нигель гогочет, наблюдая за реакцией «первопроходца», и поспешно повторяет за ним, мгновенно осушив свой стакан. Жгучее ощущение чуть не сломило и его, но парниша держался и поскорее упал на диван, лишь бы не шататься и показать себя во все красе – стойким и непробиваемым. - Може підемо на вулицю? Собак попинаем. — Слушай… А мы с тобой когда-нибудь… Разговаривали? – неожиданная смелость всё же берёт верх и Саки игнорирует предложение. Он говорит не думая и сам не до конца отдаёт себе отчет о правильности этих слов, но чувствует приятную тревогу и быстрее тянется за пивом, чтобы заглушить это чувство. — Чого? Ты дуремар совсем? Ми постійно розмовляємо з тобою, – Нигель беззлобно постучал Саки по голове, искренне не понимая, зачем он задаёт такой странный вопрос. Когда блондин выпивал, то почти не менялся в характере, но была у него одна слабость… Он становился тактильным, постоянно норовя дотронуться до кого-нибудь, хотя бы хлопнуть по плечу или толкнуть в бок. — Да ну тебя в баню, дебил, – брюнет снова теряется, решая сгладить ситуацию и не заострять внимание на желании поговорить по душам. Чтобы быстрее сменить тему, он включает телек и пустым взглядом пялится в экран, делая вид, что сейчас идёт очень интересное кино. — Мутный ты. Дивись, що покажу, – в попытках отобрать пульт у товарища, Нигель неловко касается его руки, сам того не замечая. Но Саки это заставляет слегка поёжиться. Не от неприязни. Парень наоборот расслабился и был рад почувствовать себя обычным человеком и вылезть из «костюма» недотроги. Ему даже захотелось ещё какой-нибудь тактильности, просто чтобы ощутить, каково это. Но коротышка не придал внимания этому жесту. Облизывая обветренные губы он с невероятным энтузиазмом переключает каналы, пытаясь найти нечто. И находит! Канал, о котором должен знать каждый уважающий себя мальчишка, ведь здесь после полуночи показывают «клубничку». Длинноногая девушка с пышными формами красуется, вставая в разные позы и Нигель подвисает, заторможенно смотря в экран и пихая друга в плечо, чтобы тот тоже оценил вид. Они молча смотрят на экран, но каждый с разными мыслями. Нигель постоянно смотрел этот канал тайком от родителей и таскал у них порно-журналы, мечтая когда-нибудь увидеть настоящую девчонку без одежды. Перед одноклассниками он, естественно, хвалился, якобы не только видел раздетых девушек, но ещё и имел возможность потрогать их за грудь. Саки в его бахвальство никогда не верил, да и рядом с девушками друга не видел, но не считал это странным. Они ведь товарищи, проводят много времени вместе… Зачем им какие-то неинтересные и глупые девицы? Да и «клубничка» на экране долговязого не завораживала. Он изучал её с интересом, но не чувствовал какого-то «вау эффекта», который, казалось, должен вот-вот настать, но всё не наступает. Вместо того, чтобы заворожённо смотреть на красавиц с экрана, Саки то и дело косится на друга, наблюдая за его реакцией и анализируя её, сравнивая со своей и пытаясь понять, как «правильно», а как «неправильно». — Давай подзвонимо Джоанні? Прикинь, як сердитиметься придурок Джейсон, якщо дізнається, що ми цілувалися з його дівчиною? – очередная идея Нигеля была довольно сомнительной. Он, полный самоуверенности, хотел пригласить сюда Джоанну, которая на деле его никогда не интересовала. То ли с мыслью позлить Джейсона, то ли попытаться склонить хоть какую-то более-менее симпатичную девчонку к близости. — Нахрен нам нужны эти девчонки? – цокнул языком Саки, легонько ударяя друга в плечо, прощупывая таким образом почву. Захотелось ещё. Ещё раз дотронуться. И это желание постепенно начало казаться странным, но мысли спутались и мешали контролировать себя, поэтому брюнет ещё раз в шутку «ударил» Нигеля, пытаясь перевести всё в дружескую потасовку. Импульсивный коротышка поддержал инициативу и попытался пересчитать товарищу рёбра, но пошатнулся и невольно прильнул к плечу Саки. Всего секундная близость, а долговязого будто током пронзило. В голове зазвенело и сам парень остолбенел, подставляясь под шуточные удары, но ему было наплевать. Странное ощущение расплывалось по телу, поражая мозг. От нарастающей тревоги у парня скрутило живот, стало неуютно, но в то же время, от прикосновений Нигеля, нервозная дрожь сменяется теплом. Это как контрастный душ. В моменте хорошо, потом тут же становиться предательски горячо. И так по кругу. Неожиданно парень выпалил очередную дурную фразу. – Слышь, Нигель. А ты целовался когда-нибудь? — Чого? – затупил коротышка и, выдерживая паузу, отодвинулся от Саки, только сейчас осознавая, что они находились недопустимо близко друг к другу и слишком уж странно дурачились. - У мене була уйма девчонок! Пам'ятаєш ту дуру-блондинку? Она от меня отлипнуть не могла, всё просилась «Ещё и ещё!»… Саки не верил ни единому слову самодовольного Нигеля, ведь знал его даже лучше, чем свои пять пальцев. Да и блондин это понимал и знал, что хвалится не перед тем человеком. Просто делает это по привычке, забавы ради. Да и речь едва поддаётся контролю, парень говорит то, что думает. А думает он лишь о себе и своих «подвигах». И Саки думает лишь о нём и ничего не может с этим поделать. До этого момента он и думать не хотел о поцелуях, о влечении и уж тем более о романтике, но нечто странное охватывает его, подталкивая к действиям и пробуждая интерес к близости. Нет, он не решился позвонить какой-нибудь легкомысленной дурочке, он хотел поцеловать того, кого всегда считал лучшим другом. Останутся ли они после этого друзьями? Сейчас было плевать, уже невозможно смотреть на эти обветренные губы и бездействовать. Одним быстрым движением долговязый подбирается к Нигелю и так неумело целует его, присасываясь, точно пиявка. На ходу он пытается сообразить, что нужно делать, неловко приоткрывая рот и, на удивление, не натыкаясь на сопротивление, отчего одёргивается в непонимании. Как и всегда, блондин берёт инициативу на себя, сначала быстро и страстно целуя руки друга, отдаваясь этому необузданному чувству. И вот губы парней дрожат, им страшно, но Нигель, словно демонёнок, вбирает губы друга с силой, глубоко вдыхая, а тот впадает в оцепенение, поддаваясь навстречу и невольно постанывая, пытаясь раскрепоститься, проявить свою натуру и наконец показать, что он способен на подвиги. Но стоит огню в груди брюнета разгореться, как он слышит звонкий хлопок, а после ощущает жжение на щеке. В секунду решительность и доверие разрушаются, их сменяет буря осознания и беспокойства. Саки понимает, что ошибся. Видит отторжение в глазах товарища, но не понимает его причину, ведь Нигель, казалось, сам был не против, но сейчас он даже не подбирая слов осыпает друга оскорблениями. — Та пішов ти нахуй довбоєб ебаний. Щоб ще раз, твоє рило ебуче рота відкрило. Виблядок ти гнилий. Про тебя вся школа узнает завтра. Близько до мене не підходь, інакше вб'ю. Пёс вшивый, я с тобой общался и не думал, что ты заднеприводный, - злился коротышка и, поспешно собрав бутылки, удалился, хлопнув дверью. Но даже за ней было слышно, как он негодует, что заставило Саки вмиг протрезветь и осознать, сколько он потерял из-за секундного желания.