Я ведь просто люблю тебя!

Вот последние несколько шагов и Николай уже под дверью в комнату Сигмы. Он стучится, но не дождавшись ответа, заходит внутрь.

***

Гоголь прошел в комнату Сигмы и сел на кровать, в которой тихо лежал младший. Наверное спал. Николай нежно потрепал мальчик по макушке и прошептал: — Солнышко, вставай… Котёнок мой. Сигма поёжился и накрылся одеялом с головой. Гоголь продолжил: — Милый, прости меня пожалуйста, я не знаю, что на меня нашло, Коть, я не специально. — Николай запустил руку под одеяло, нащупал там ладошку малиновоглазого и любяще сжал. — я не хотел причинять тебе боль. я бы никогда так не поступил. я не осознавал, что делал. Сигма-кун, придет время и я обязательно расскажу тебе причину моего странного поведения. сейчас я ещё не готов. Просто никто кроме меня самого об этом не знает… Прости меня, пожалуйста, солнце моё золотое… После этих слов Николай почувствовал, как ручка разноволосого сильно сжала его руку. Тут блондин немного припустил одеяло с Сигмы, оголяя его заплаканное личико. Гоголь простонал и притянул малиновоглазого к себе, обнимая и укладывая на руки как младенца. Он лёгким движением руки вытер слезинки и начал обцеловывать мордашку младшего, вдруг он резко отстранился и испуганно посмотрел на Сигму. А если мальчик опять испугается гоголевских поцелуев? Но увидев как разноволосый кивнул, Гоголь продолжил. Он целовал каждый сантиметр кожи лица малиновоглазого и в каждый поцелуй вкладывал всю свою трепетную любовь. Вдруг он начал спускаться ниже, оставлять дорожку из поцелуев на шее младшего. Тут Николай даже не постеснялся немного прикусить кожу, от чего Сигма пискнул, но ему явно было приятно. Коля хихикнул, тем самым щекоча шею разноволосого. Поодаль от небольшого укуса он оставил несколько засосов и каждый раз, когда Николай их оставлял, Сигма немного дёргался и тяжело выдыхал, но ему и правда было очень приятно. Даже при недавних событиях Гоголь оставался для Сигмы тем человеком, который первый подарил ему любовь и тепло. Малиновоглазый надеялся, что тот случай с бешенством Николая был единичным и никогда больше не повторится, но в глубине души мальчик все ещё немного побаивался Гоголя. Внезапно Коля повалил Сигму на кровать, нависая сверху. — Солнце, если будет страшно, то попроси остановиться — прошептал Гоголь и начал снимать с Сигмы футболку. После этого он сразу припал к нежной коже младшего и стал оставлять на ней алые засосы и слабые укусы. Он не хотел сильно травмировать бледную кожу. В это время Сигма положил руки на голову Николая и гладил его волосы, перебирая их пальцами. Обоим это занятие доставляло море наслаждения. Вдруг Николай как с цепи сорвался, он стал сильно кусать тело Сигмы, причиняя ему не удовольствие, а боль. Малиновоглазый зашипел и начал просить остановиться, он положил руки на плечи Николая, пытаясь оттолкнуть его от себя и параллельно крича: — Нет! Коля, остановись! Я не хочу! Нет! Мне больно! Остановись! Прекрати! Но Гоголь будто не слышал, он продолжал кусать младшего, и теперь ещё и начал срывать оставшуюся одежду. Когда Сигма остался в одном белье, то начал брыкаться ещё больше, он отталкивал Николая руками и ногами, но ничего не помогало. Он не мог выбраться из цепких пальцев блондина. Ещё через несколько минут Сигма вопил как не в себя, все ещё пытаясь выбраться он начинал плакать. Паническая атака начала нападать на него, его стало трясти. — Коля! Отпусти! По щекам разноволосого потекли слезы. Он очень сильно боялся. Вдруг его изнасилуют… Как тогда. в рабстве… Гоголь пришел в себя только, когда Сигма смог вывернуться и с силой оттолкнуть его ногой от себя. При этом Николай не удержал равновесие и упал на пол, а малиновоглазый быстро отполз в угол кровати, кутаясь в одеяло. Коля сразу подбежал к Сигме, увеличив глаза от удивления, но удивляться тут было негде, все сразу понятно. Опять вторая личность бушует. — Нет! Не приближайся ко мне! Я боюсь, не трогай меня! Николай остановился, разглядывая младшего. Он был полностью голый, за исключением трусов. Гоголь сразу все понял и упал перед Сигмой на колени. — Солнце… Прости меня… Прости… Мне лучше не надо здесь находится… Прости пожалуйста… Сейчас, я принесу тебе еды, а то ты голодный весь день сегодня. Блондин быстро выбежал из комнаты. А Сигма вытер слезы и начал одеваться, нельзя оставаться в таком виде. Одевшись он сел на кровать и закрыл лицо руками, тяжело выдыхая. Вскоре вернулся Николай, держа в руках тарелку с фруктами. После чего он быстро поставил ее на тумбочку и собрался уходить, как вдруг услышал голос Сигмы. — Коля, не уходи пока… — Гоголь повернулся и грустно посмотрел на мальчика — Николай, расскажи мне пожалуйста, что с тобой происходит. — Но Сигма-кун, я говорил. я пока не готов. извини… Я обязательно тебе все расскажу, но позже. После этих слов Николай вышел из комнаты. По его щекам потекли слезы от осознания собственной беспомощности. Он не мог контролировать эту личность. И почему она вообще появилась?! Таблетки же должны были подействовать… Блондин зашёл в ванную комнату. Он умылся и посмотрел на себя в зеркале: заплаканное лицо, жалкая гримаса, выражающая крайнюю тоску. Аж противно смотреть. Николай отвернулся. Он быстро вытер лицо и руки полотенцем, и проследовал на кухню. Он подумал, что самое лучшее занятие сейчас, это выпить весь оставшийся алкоголь. Откупорив большую бутылку, он залпом выпил половину и вздрогнул. Противно, но помогает.