memorᴉes

      Зеленые леса, старые заросшие травой тропы и давным-давно заброшенные деревни встречались на пути. Острое чувство дежавю поселилось в груди, не отпуская ни на мгновение. Она помнила заброшенный храм Селунэ, помнила, что когда-то давно здесь был лагерь гоблинов, который отряд взял штурмом, сначала проникнув в логово обманом. Помнила, как на болотах искала кого-то. Помнила, как Астарион настаивал на том, чтобы они помешали кому-то в сарае. Помнила, как у сломанного моста запахло серой, и перед ней возник дьявол Рафаил. Но вместе с тем испытывала противоречие, будто бы это всё неправильно.       В заброшенной деревне, где дороги размыла грязь и всё заросло кустарниками и травой, Сильвия остановилась рядом с рунным кругом. Перед глазами появился образ, как на подходе к деревне она заметила тушу убитого кабана, а Астарион занервничал, настаивая, чтобы они шли дальше.       — В тот же вечер ты укусил меня… — вдруг подала голос Сильвия, очнувшись от воспоминаний. Астарион, стоявший рядом, кажется, понял, что она прямо сейчас вспомнила. — И почему я сразу не поняла, что это ты убил того кабана?       — Я всегда хорошо скрывался, — улыбнулся он и взял ее за руку, — ты вспомнила что-то еще?       — Да. Всё становится таким четким. Как будто это было вчера. Я действительно начинаю осознавать, что переродилась, — Сильвия всмотрелась в его глаза, — как будто мне дали второй шанс. Но для чего?       Астарион не мог ответить на этот вопрос. Возможно, в ее реинкарнации крылась тайная цель, которую она должна исполнить со временем, но для него это сейчас не имело никакого значения. Самое главное – она снова рядом, она снова всё вспоминает и снова любит его. Ничего на свете лучше нет, чем осознание того, что любимая вновь счастлива рядом с ним. Конечно, она еще ни разу не призналась ему в любви, как и он ей не сказал ни слова, но всё было и так очевидно. Однако Астарион всё же поджидал момента, чтобы опять признаться ей в своей любви.       Они двинулись дальше. Впереди показался старый каменный мост. Окрестности Изумрудной рощи ничуть не изменились. Сильвия вскинула голову к небу, вдруг вспоминая, как глубокой ночью камнем летела вниз с высоты и едва не разбилась, если бы не Хранитель. На следующее утро она пришла в себя среди обломков корабля свежевателей разума.       Астарион решил в первую очередь отвести ее к месту, где располагался их лагерь. Берег реки ничуть не изменился. Как будто еще вчера их отряд сидел здесь у костра и болтал о произошедшем. Сильвия, сбросив рюкзак с плеч, замерла ровно там, где разбивала свою палатку. Она будто видела себя со стороны, как увлеченно с помощью магии забивала колышки в землю, как вешала полог, раскидывала подушки, а потом ложилась на них, беря в руки книгу.       — Прямо напротив была моя палатка, — над ее ухом негромко сказал Астарион, и Сильвия обернулась. Она вспомнила, как часто украдкой бросала туда взгляды и надеялась, что он тоже смотрел на нее. Однако в тех ранних воспоминаниях ему не было никакого дела до нее. — Ты постоянно на меня пялилась, думая, что я не замечаю.       — Я была влюблена, — выдохнула Сильвия, улыбаясь уголками губ, — почти с первого взгляда. А тебе это льстило?       — Еще бы.       — Ты меня соблазнил?       — Знаешь, это слишком громко сказано, — рассмеялся Астарион. — Я даже не напрягался, чтобы затащить тебя в постель.       Она обиженно надула губы и скрестила руки на груди.       — Что? Ты в самом деле была недостаточно опытна. Я лишь… — его голос стал игривым, — немного раскрыл твой потенциал.       — Потенциал он мой раскрыл, — фыркнула Сильвия, — ты просто воспользовался мной, а потом сам влюбился. Так ведь всё было?       Астарион кивнул.       Солнце постепенно садилось за горизонт. Сумерки окутали округу. Они разбили лагерь. Астарион разжег костер, пока Сильвия сидела рядом и всё сильнее погружалась в воспоминания. Теперь в голове всплывали не только картинки, но и имена: Шэдоухарт, Лаэзель, Гейл, Уилл, Карлах, Хальсин, Шкряб, Джахейра. Их образы возникали перед глазами и точно так же быстро исчезали. Она помнила, как Шэдоухарт доверилась ей самой первой. Помнила, как Лаэзель едва не зарезала ее ночью. Как Гейл рассказывал о своих любовных похождениях. Как Уилл сетовал на то, что подвел отца. Как Карлах сплетничала с ней и обсуждала Астариона. Как Хальсин давал советы и направлял их отряд прямо в Лунные Башни. Как Шкряб, виляя пушистым хвостом, приносил всякие вещи каждое утро ей в лежанку. Как Джахейра, словно мать, заставляла ее есть отвратительную похлебку из найденных в погребах и подвалах овощей.       Воспоминания сменяли друг друга, словно цвета в калейдоскопе. Сильвия, поджав колени к груди и обняв их руками, всматривался в языки пламени, и погружалась в себя всё глубже и глубже. Узнавая себя с новой и одновременно прежней стороны. Астарион не мешал. Тихо устроился рядом и достал книгу из рюкзака.       Спустя час Сильвия вдруг подала голос:       — Ты отведешь меня в то место, где мы занимались любовью впервые?       Он отвлекся от текста, не в силах сдержать улыбку.       — Хочешь повторить?       — Мне кажется, что там произошло что-то еще, что-то очень важное, — проигнорировав его предложение, серьезно сказала Сильвия, и на переносице, меж бровей, появилась морщинка. Астарион захлопнул книгу. — Что там было? Помимо наших развлечений.       Он лег на траву. На синем небе сияли мириады звезд. В траве тихо стрекотали кузнечики. Шум реки и треск костра настраивали на воспоминания. Ненадолго закрыв глаза, Астарион тоже погрузился в далекое прошлое.       — Утром ты первый раз увидела шрам на моей спине, — полушепотом проговорил Астарион. Сильвия прислушалась, прильнула ближе, нависая над ним. — Расспрашивала меня о нем. Благодаря тебе я узнал, что там дьявольские письмена, а потом чуть позже Рафаил помог нам выяснить, что это часть контракта с Мефистофилем, с помощью которого Касадор должен был вознестись. Вот и всё.              Она вспоминала всё постепенно. С каждым его словом в голове яркими вспышками возникали образы, разговоры и его тревоги с ее переживаниями. Сильвия, поджав губы, отвела взгляд, когда ладонь Астариона легла на талию, ласково поглаживая.       — Ты злился на меня?       — За что?       — За то, что я не позволила тебе вознестись вместо Касадора…       — Нет, ни капли, — улыбнулся Астарион, притянув ее ближе к себе, тем самым заставив лечь сверху. Она наклонилась к его лицу. — Ну, может быть, только в самом подземелье, но тогда я был ослеплен. Но я ничуть не жалею. Ни о чем. Позже я понял, что это не так уж и важно – власть и могущество. Для меня кое-что другое стало важнее, — он ласково убрал прядь ее волос за ухо. Сильвия, смущенно улыбнувшись, накрыла его губы поцелуем.       Всю ночь, пока их не одолела усталость, они исследовали тела друг друга. Сильвия послушно поддавалась и млела от каждой ласки. Звезды усыпали всё небо. Казалось, она тонула среди них, наслаждаясь тем, как Астарион вновь и вновь любил ее. И когда уже силы были на исходе, когда тело дрожало от полученного удовольствия, Сильвия, уткнувшись носом в его щеку, с уверенностью томно прошептала:       — Я люблю тебя, Астарион.       Его сердце пропустило удар. Глаза заблестели от счастья. Нежный поцелуй лишь закрепил ее слова.       — И я тебя люблю, Сиси, — выдохнул он, — всегда любил и буду любить до конца мира.

* * *

      Когда-то давным-давно эти земли были осквернены проклятием, но сейчас лес процветал, дорогу ко Вратам Балдура отстроили заново, а таверна «Последний свет» пользовалась популярностью среди появившегося рядом поселения. Лунные Башни возвышались неподалеку. Она, глядя на крепость, в которой много лет назад расположился культ Абсолют, вспоминала, как проклятье сдавливало всё тело и подавляло силы, угнетало весь их отряд. Именно здесь она испытывала особенное отчаяние, думая, что никогда не сможет избавиться от личинки в голове, что в конце концов обратится и станет мерзким иллитидом.       Сильвия увлеченно разглядывала каждый ярус башен, которые терялись в облаках, пока Астарион что-то покупал у торговцев рядом. Вскинув голову выше, она увидела саму себя на крыше, увидела, как Песнь Ночи атаковала Кетерика Торма, а затем им пришлось спускаться по тоннелям из плоти глубоко под землю. От видений по спине пробежал неприятный холод. В следующее мгновение она вздрогнула от легкого испуга, потому что щеку что-то защекотало. Сильвия удивленно уставилась на цветок жасмина. Запах приятно коснулся носа.       — Твои любимые, — улыбнулся Астарион, протянув ей букет. Сильвия тотчас зарылась в бутоны носом, вдыхая нежный аромат. Игриво похлопала длинными ресницами, отчего он не сдержал смешка. — До города отсюда осталось идти совсем немного. Если хочешь, мы можем заглянуть в Лунные Башни, там сейчас что-то вроде местного совета. Или, может быть, ты хочешь спуститься в храм Шар? Хотя, честно, не уверен, что от него что-то осталось.       — Нет, пойдем в город, — покачала головой Сильвия. — Воспоминания здесь не очень приятные.       Взяв его под руку, она послушно последовала за ним по дороге, которая разделяла от конечного пункта их длинного путешествия. За прошедшее время Сильвия приняла своё перерождение. Больше никаких внутренних метаний не осталось. Она понимала, что всё идет так, как должно быть. Понимала, что ее место рядом с Астарионом, который заслуживал быть счастливым, как никто другой не заслуживал. И смотреть, как он сиял, — одно удовольствие. В воспоминаниях то и дело мелькали моменты, тяжелые и мрачные, где он страдал, едва ли не сходил с ума от отчаяния, поэтому сейчас видеть его таким спокойным ей бесценно.       Оставшаяся часть пути пролетела незаметно. Ривингтон, его таверны и маленькие магазинчики, встречал теплом вновь возникших воспоминаний. Сильвия не смогла сдержать смеха, когда Астарион упомянул тест на любовь, что они вместе прошли в цирке. Затем улицы Нижнего города, что она видела впервые, показались такими родными. Каждый переулок, квартал и здание рассказывали ей историю, где она была главной героиней, спасшей Врата Балдура вместе с другими героями, чья роль не менее важна.       Старый замок, разделявший Верхний и Нижний город, до сих пор стоял нетронутым, но сейчас, по словам Астариона, там жил кто-то из патрициев. Возможно, колдун или чародей, потому что слухи ходили разные, но уже никто и не вспоминал, что когда-то давно эта громадина принадлежала жестокому вампирскому лорду. Сильвия ненадолго задержалась, глядя на замок. Мрачные красно-золотые коридоры мелькали перед глазами. Запах крови и гнили ударил в нос. Она увидела себя, пытающуюся открыть запечатанную дверь, как Астарион нервничал и постоянно поторапливал.       — Надеюсь, мы выберемся отсюда живыми, а не станем отродьями, — невесело пошутила Шэдоухарт, пока они спускались вниз.       — Я скорее умру, чем позволю кровопийцам меня хоть пальцем тронуть, — заворчала Лаэзель.       — Перспектива бессмертной жизни вам не прельщает? — прыснул Гейл.       — Перестаньте. Замолчите все, — раздраженно выпалила Сильвия, обернувшись к отряду. Астарион, стоявший рядом, поджал губы. — Я понимаю, вы пытаетесь сбить напряжение, но вы делаете только хуже. — Она ускорила шаг и быстрее всех оказалась у платформы, спускающейся куда-то глубоко вниз. Крепче схватившись за посох, Сильвия дождалась, пока все встанут на платформу. Медленно та начала опускаться вниз.       Она очнулась от воспоминаний, когда Астарион за руку потянул ее дальше, к мосту, ведущему прямиком в Верхний город. Стража пропустила их без лишних вопросов, даже не взглянув на них. Вычищенные до блеска улицы, аккуратно постриженные кусты и деревья, фонтаны и прочие украшения сразу бросились в глаза. Лоск и роскошь чувствовались в каждом квартале и районе.       На нее нахлынул поток детских воспоминаний, пока они проходили мимо торговых рядов и дорогих магазинов разных доспехов, орудий и прочих бесполезных вещей. Астарион не мешал, лишь молча вел ее к главной площади в сторону района, где когда-то давно она выросла.       — Я не хочу здесь жить, Аст, — грустно сказала Сильвия, сидя на бортике большого фонтана. Темная ночь давно опустилась на город. Белый диск луны освещал улицы. Астарион отвлекся от неба и взглянул на чародейку, которая тихо прочитала заклинание, и между ними закружил маленький голубой огонёк.       — Почему? Разве ты не хочешь видеться с родителями чаще?       — А ты хочешь каждый день видеть напоминание того, что два столетия причиняло тебе боль? — выдохнула она, и красные глаза Астариона наполнились пониманием. Он задумался. — Мы хотели отправиться искать защиту для тебя, а не осесть в городе. Если ничего не получится, мы можем поселиться в любом другом месте Фаэруна, но только не здесь. Либо ты будешь жить здесь без меня.       — Ты мне условия ставишь, Сильвия Амариэ? — искренне удивился Астарион, а на его губах появилась лукавая улыбка. — Теперь ты будешь мной командовать?       Она похлопала длинными ресницами, а затем виновато потупила взгляд.       — Прости. Не знаю, что на меня нашло… — Сильвия взяла его ладонь в свою, — я не хочу отсюда уезжать без тебя, Аст.       — Я и не собирался тебя отпускать одну.       Сильвия остановилась рядом с Астарионом. Он встал напротив высокого железного забора, за которым возвышался особняк из белого камня. Стены в некоторых местах покрывала вьющаяся зеленая лоза. Главные ворота украшал герб семьи Амариэ. Дом не выглядел жилым, но и заброшенным тоже. И кому же сейчас он принадлежал? Сильвия вопросительно посмотрела на Астариона.       — Два года назад я выкупил его у твоего дальнего родственника. Он сам связался со мной, — рассказывал он, пока открывал ворота ключом, что всю дорогу был при нем, — не хотел продавать дом кому попало. Сам он уехал жить в Амн со своей семьей.       Она прошла вперед по вымощенной дорожке, с каждым шагом замедляясь. Уверенность покидала ее, а подсознание вырисовывало всё новые и новые образы из прошлого. Она слышала детский смех, строгий голос отца и вечное недовольство прислуги. Слышала разговоры и чей-то шепот. Всё смешалось, стоило переступить порог и замереть в просторном холле, где каждая поверхность покрылась толстым слоем пыли, а с хрустальной люстры свисала паутина.       Астарион сам лишь после тяжелого вздоха шагнул в дом.       Сильвия внимательно осматривала каждую деталь, неторопливо продвигалась вперед. В глаза бросилось маленькое коричневое пятно на старом паркете. Солнечный свет, лившийся из открытой двери, подсказал, что именно это было за пятно. По ее коже тотчас скользнул холод. Она замерла в оцепенении, и перед глазами всё помутилось.

***

      Заклинание переноса помогло выбраться из подземелья храма и оказаться прямо на пороге особняка. Руки дрожали. Доспех целиком покрыт кровью и грязью, как и лицо, по которому стекали слезы. Всего пара метров разделяло его от главного входа в дом, но это было самое длинное и тяжелое расстояние в его жизни. Сердце бешено колотилось в груди, будто вот-вот готово выскочить из горла.       Дверь открыла прислуга. Кто-то из служанок громко завопил, убегая за хозяевами дома. Капли крови мгновенно испортили дорогой паркет. Но его это не волновало. Дворецкий, словно окаменев, в ужасе смотрел на него.       Астарион из последних сил держался на ногах, крепко прижимая к себе бездыханное тело Сильвии. Она обмякла на его руках, как безвольная кукла. Куски ткани разодранной мантии лоскутами свисали, а с них капала кровь. Кожа эльфийки медленно начинала приобретать синий оттенок.       Первой в прихожей появилась ее мать, но его ноги подкосились, когда вышел ее отец. Астарион свалился на колени и взвыл от отчаяния. Офелия опустилась рядом. Ее дрожащие руки коснулись лица дочери, которое так же покрыто кровью. Слезы горячими ручьями потекли по ее щекам, но она не смогла выдавить из себя ни слова, настолько она была шокирована. Ее ладонь опустилась на плечо Астариона, который громко рыдал, словно ребенок, и прижимал к себе Сильвию.       — Я не смог… не смог уберечь ее, — его голос срывался, — моя Сиси, я подвел… я всё испортил. Я подвел вас, — красные глаза, полные слез и раскаяния, посмотрели на Аркилуна. — Я не смог…       Отец Сильвии сделал шаг к ним. Медленно опустился на колени. Рукой он коснулся золотых волос дочери, приглаживая. Он не проронил ни слезинки, но в этот самый миг его взгляд раз и навсегда потускнел.       — Я так виноват перед вами, — судорожно тараторил Астарион, — так виноват… Она погибла из-за меня. Это всё моя вина. Моя. Если бы не я… если бы мы не искали это дурацкое лекарство… она бы…       — Астарион, — мягко позвала его Офелия.       — Она так хотела защитить меня, — вновь завыл он, прижимая Сильвию к себе и утыкаясь носом в ледяную шею. — Она не должна была… я не хотел…       Офелия попыталась его обнять, чтобы хоть немного успокоить, но ее саму разрывало на части от боли. Она беззвучно плакала, не в силах смотреть на тело любимой дочери. Лишь Аркилун сдерживал эмоции.       Именно он заставил прислугу отправиться за гробовщиком. Именно он заставил Астариона и Офелию перенести Сильвию в гостиную. Именно он потребовал сделать Астариону сильный отвар из трав, чтобы заставить его успокоиться. Офелия тоже попросила успокоительного, пока сидела рядом с дочерью и гладила ее по ладони, с ужасом веря в случившееся.       Астариона трясло. Он пустым взглядом смотрел в окно, за которым располагался задний двор. Слезы продолжали горячими ручьями стекать по щекам, будто выжигая кожу и оставляя шрамы. В последний раз его так трясло, когда острый кинжал в руках Касадора вычерчивал дьявольские письмена на его спине. Но сейчас, казалось, всё было гораздо хуже. Физическую боль, стиснув зубы, стерпеть в разы проще, чем моральную. Его будто вывернули наизнанку, вырвали самую важную часть и бросили умирать. Внутри зияла дыра, которая обливалась кровью.       — Выпей, — спокойный голос Аркилуна раздался совсем рядом. Астарион, очнувшись от наваждения и навязчивых мыслей о том, как бы поскорее оказаться с Сильвией, протянул руку за чашкой. Отвар расплескался. С трудом он поднес чашку к губам, делая пару больших глотков. Мгновенно его пришибло. Странное чувство облегчения неестественно нахлынуло, и голова пошла кругом, но он твердо стоял на ногах.       — Аркилун, простите меня, я не… я не хотел, — виновато потупив взгляд, заговорил Астарион, — я клялся вам, что всегда буду защищать вашу дочь, но… подвел вас. Подвел всю вашу семью. Из-за меня…       — Астарион, — эльф положил ему руку на плечо, и он всё-таки нашел силы, чтобы посмотреть ему в глаза, — твоей вины здесь нет. Как и в том, что случилось.       Он искренне удивился. Уж от кого он не ожидал такого понимания, так от отца Сильвии, который всегда был строг и холоден по отношению к ним обоим. Особенно к нему, когда появился и заявил, что будет всегда рядом с ней.       Аркилун сжал его плечо.       — Прими ванну и поспи. Со всем остальным мы разберемся сами, — ровным тоном проговорил он, и Астарион увидел, как в его глазах мелькнула тень боли. Горе от потери постепенно подкрадывалось и к нему. Аркилун, больше не проронив ни слова, вышел из комнаты.

***

      — Сиси? — позвал ее Астарион, когда молчание затянулось, напрягая с каждой минутой всё больше. Она обернулась к нему. Фиалковые глаза наполнились слезами. Ее губы дрожали.       — Что же я наделала?.. — судорожно вздохнула она. Астарион тотчас подскочил к ней. — Что же я наделала… Астарион, прости меня, — заплакала Сильвия. Ноги стали ватными, едва держа. Астарион крепко обнял ее. — Я причинила тебе столько боли… столько боли причинила родителям. Господи, как я могла так поступить с вами, как я могла так поступить с тобой.       — Перестань, Сиси, — успокаивающе зашептал Астарион, рукой гладя ее по волосам, — я понимаю, что ты чувствуешь. Понимаю, каково тебе прямо сейчас, но ты не должна погружаться в это с головой, иначе станет только хуже. — Он плавно опустился с ней на пол, уже укачивая ее, как маленького ребенка, и Сильвия, уткнувшаяся носом в его грудь, чувствовала, как постепенно становилось легче. Болезненные воспоминания отступали. — Ты сейчас снова здесь. Снова рядом со мной. Всё будет хорошо. В этот раз я точно не позволю никому тебя обидеть. В этот раз всё будет по-другому. Я клянусь. Я сделаю всё, чтобы защитить тебя.       Сильвия тихо шмыгнула носом.       Она не знала, правильно ли это. Не знала, стоило ли им вновь сближаться и начинать жить вместе как раньше. Для чего ее вернули сюда? Почему вернули? Кто ей помог это сделать? В чем сейчас было ее предназначение? Сильвия не знала ответов на вопросы, возникавшие в голове, но чувствовала, что ее место здесь, рядом с Астарионом, среди множества воспоминаний о прошлой жизни.