О принятии себя, не без помощи

Десятки конфет были съедены и не прожеваны, никто не почувствовал их вкуса или запаха, не испытал должного наслаждения. Лишь отчаяние да и только. Смотря на разлетающиеся от ветра фантики, глаза щипало. Щипало до дрожи в коленях и руках, убивая и проламывая изнутри все кости и нервы, мышцы и органы. Кинувшись на мокрую землю, на торчащие из нее палки и камни, разодрав до крови колени, Нигель бросался за каждым фантиком своими трясущимися руками, заставляя испытывать себя огромную боль. Боль, перерастающую в панику и страх. Боль, несоизмеримую с садиной или порезом, не даже с переломанной рукой. Резвые, яркие, блестящие, манящие и пустые фантики летели как можно дальше от парня. Тот ползал на коленях, собирал их и пихал по карманам джинс, утирая сопли и слезы грязными руками, размазывая по лицу черную землю, становясь похожим на пугало и животное, несчастно барахтающиеся в грязи, как и Нигель, барахтающиеся в собственной панике. Перед глазами все плыло, казалось что маленькое тело раздуло, что оно заняло габариты всего киоска, города или даже страны. На плечо упало что-то теплое, большое и до ужаса тяжелое. Для мальчика, которому стало сложно поднимать школьный пенал, с не дай бог содержимым из одной ручки, ощущать вес обычной ладони стало тяжело. Плечо ныло. От напряжения и тяжести рука тряслась, вторая пыталась смахнуть руку незнакомца. Рука не давала надежды, как это было обычно. Обычно Нигель вообще не разрешал дотрагиваться до него никого, но сейчас тот даже не знал, но догадывался кто стоит за его спиной. Саки это понимал, и дабы не создавать неловкую атмосферу прокашлялся, оказав другу большую услугу. Но оттого Нигелю кричать в панике хотелось сильнее, сейчас его раскроют. Саки не убирал свою руку, пусть и знал что Нигелю возможно не приятно. Но он почувствовал что это нужно, что если он этого не сделает, то случится что-то ужасное. Быть может не смерть и не болезнь, но что-то не менее пугающее и убившее надежду о хорошей дальнейшей жизни. Нигель все еще не был в восторге от жеста друга, но сейчас мысли занимало другое. Из головы так и лезли догадки как он сейчас выглядят, какой он жалок, насколько далеко он уйдёт от своего статуса, как взглянуть на друга, сопереживающиму ему же? Что делать, когда вот вот твой единственный друг увидит тебя чумазово, грязного и неотёсанного. С взъерошенными волосами и красными глазами, слезы из которых были по всему лицу вперемешку с грязью. Голова взрывалась, из нее так и лезли догадки что ему делать. Убежать? Может быть просто сидеть и ничего не делать? Мысли пожирали тело, походя на опарышей и других всевозможных паразитов, пожирающих тело мальчика изнутри. -Ало, Нигель, ты меня слышишь? Прием. Ответа не последовало, за что высокий чуть наклонился и дал по голове белому: -Нигель, ты чо раскис? Где моя доля? Выворачивай кармааны. Последнее слово он протянул. Вальяжно и аристократично. Понарошку требуя и все ещё ожидая ответа. Нигель в свою очередь накипал, сдерживая дрожь, которая так и наровила схватить и хорошенько вытрясти из его тела последние разумные мысли. Что-то холодное, острое и металлическое вонзилось в сердце, прокручиваясь и разнося чувство по всему тельцу. Уже и в до кончиков ушей и пальцев ног доносилось чувство ненужности и отчужденности. Сейчас его единственный друг ставил на первое место не его, а пустые конфеты. И возможно это к лучшему. Нигель сам не понимал почему, но он продолжал верить, что ему бы было комфортнее если бы друг не обращал внимания на его нынешний вид. В принципе, так всегда и было, может это просто вошло в привычку? До сих пор не видя лица друга, Саки взял его за плечи, немного потряс, опустил и сел рядом с ним, разглядывая свои ботинки. Только сейчас он посмотрел в лицо друга, чумазое, грязное и изуродованное. На драку было не похоже. Да и Саки не из тех кто пытается найти причину в тех или иных действиях. Он просто пялил в лицо блондина, через секунд пять прыснув от смеха: - ты чо такой чумазый, хрюша! Ей богу- свинья. Из князи в грязи, как договорится. В конце тот придал умный вид своему лицу, словно древний монах, сидящий на краю скалы и пускающий тупые и никому ненужные цитаты. О последствиях своих слов Саки не любил думать, он видимо вообще идиот и думать не любил, считывая это за пустую трату своих гениальных мыслей, из которых в конце концов могло вылиться что-то хорошее, просто сейчас не время. Так Саки всегда и отвечал на вопросы о своих умственных способностях.