О принятии себя, не без помощи

Прежде не привыкший быть слабым, сейчас Нигель пытался сделать выбор и построить вразумительный план действий. В таком состоянии думать не удавалась. Хотелось кричать и наглухо молчать, рвать на себе волосы, есть и блевать, блевать мыслями, да так чтобы тело разрывало на части, расщепляя мозги, разум, убивая все чувства, оставляя переживания и постоянные загоны. Думать трезво не удавалось, сейчас он может навсегда остаться без друга и влияния. Без статуса, оставив его позади. Но оставив и разорвав все что он выстраивал годами, он мог бы получить взамен пару грамм счастья, почувствовать себя нужным, рассказать о том что вот уже две недели тот не может прекращать ни на минуту думать о себе и налипшем слое жира от которого не избавиться, который хочется соскребать, отрывать, разрывать зубами, так чтобы от них ничего не осталось. Хотел рассказать, признаться что видел поддержку только в друге, но именно друг закапывал его ниже, чем могло быть. Именно Саки источник ненависти к каждому миллиметру своего тельца, своих мыслей и чувств. Но Саки ничего не сделал. Он не заслужил разгружать проблемы маленького любимого всеми ребенка. Ребенку, которому все сходит с рук, но который каждый день умоляет себя встать, ребенка который слишком рано понял что он лишний среди всех, ребенка, мечта которого была трагично смертельно заболеть или покончить жизнь самоубийством, только ради внимания. "Самоубийство для слабаков, мы будем самоуничтожаться..." -Нигель, ты в порядке? Че с тобой в последнее время? Я ж вижу. Чет и лицо кривится, и вон синяки под глазами, а спишь то дохера. Неужели его раскрыли? Он этого жаждал и хватался за слова как за исцеление от всех болезней, как за что-то, чего не будет ни у кого на свете. Но почему? Нигель прикусил губу, до крови и железного привкуса. Он скривился, зашипел и поднес руку к чумазому лицу, к губе, утерев еще более грязной рукой небольшую поступившую каплю крови. -та все сл мною добре, лізеш не в свою справу. Нигель не знал зачем так сказал. Он не контролировал не себя, не поток слов из его рта. С секунду, опешив самого себя, тот что-то хотел добавить, но добавить было нечего. Нигель лежит в собственной крови, задыхаясь и боясь ее, но нанося еще больше увечий. Вот он, а перед ним приятель, которому даже сейчас не понадобилось переспросить, которому не было плевать на Нигеля, но который не способен был выражать сочувствие и понимать блондина. Он был неэмпатичен. Он готов был отдавать себя кусочком за кусочкам, дабы кто-то не чувствовал себя плохо, но для этого этот "кто-то" должен хорошо попросить. Взамен Саки тоже ничего не требовал, лишь ощущение что он помог. -ну тогда как знаешь, зомби. Наплевав на все принципы, Нигель встал с земли, отряхнул джинсы и бросил в сторону друга пару язвительных слов и откровенных провокаций: -нахуй пішов, ідіот Было обидно. Обидно до боли в костях. Обидно, до желания сесть обратно на то же место. Обидно, до ноющего чувства что нужно сесть и рассказать все от начала до конца. Но вот уже виднеется знакомый дом, не разувшись блондин залетает туда, небрежно бросая галстук на спинку стула, а сам падая на кровать. Он обхватывает тонкими ручками свое тело, ноги поджимает к груди. И только тогда он позволяет себе выплакаться. Представляя перед собой долговчзового, мальчик рассказывает о том как ему тяжело, как он хочет все это закончить, но не может. От слез тяжелеют глаза и мокнут колени джинсовой ткани, к которым он впритык положил голову. "Я виноват в том что я страшный, я урод, Саки все время смотрел мне в глаза, может в них что-то не так и их следует выколоть?" Веки опускаются, и сквозь беспорядочное бормотание о ненависти к себе, просачивается голос, до боли знакомый, звенящий в ушах. Голос, прыгающий от одной части тела к другой, проходящий между мышцами и задорно щекочащий плечи: -Нигель, бро, давай я тебе дам три булочки...- и видение в виде Саки протянуло три ароматных слойки,- а ты мне отдашь себя? Саки из сна достал небольшой скальпель, поднося его к Нигелю. Он оставил глубокий шрам. Не привыкший даже к боли от обычных царапинок, ребенок взялся за плрезанное плечо, из которого моментально хлынула кровь. Какое же... Блаженство. Какую легкость ощутил блондин, когда от боли снаружи на панику и путаницу в мыслях стало плевать. Боль пульсировала по венам как по волнам, теперь все страдания внутри отошли на задний план, в голове пусто, а тело дрожит от боли. Одного пореза мало, Нигель умолял сделать еще 1-2, лишь бы ощутить легкость еще раз. -Нигель- Нигель, а ведь я тебя ценил.. Тут видение сделало небольшую паузу, вмиг оказавшись позади взволнованного мальчика. -если бы ты был не таким уродом. Мир рухнул, а все что было упущено из головы долю секунды назад, сейчас возвращалось туда же в голову, но в сто раз настойчивее. Нигель проснулся. Руки тянулись к волосам, оттягивая их в разные стороны. Пальцы выкручивали глаза, а ноги, поджатые к телу, беззвучно топали об матрас кровати. Моментально сорвавшись из последних сил, Нигель спрыгнул и добежал до двери ванной. Там он упал на колени. Синяки обеспечены, но это ли не хорошо. Он облокотился на стену и пялил на зажжённую белую лампу, светившую словно в больнице. Рвота подступала к горлу, также как и подступало желание выплеснуть себя в унитаз, смыть и слепить по новой. И вот он тянется к ободку, хватаясь голубыми и дрожащими пальцами за холодный фарфор. Засунув Два пальца неглубоко в рот, тот пытался вспомнить как это делали в недавно просмотренном фильме про наркоманов, по моему. Неумело, боясь что-то сделать не так, Нигель засунул еще глубже. И уже через минуту тело лежало в позе звезды на мягком белом ковре. Руки раскинуты по сторонам, а мысли уже никому не нужны были. Они взяли верх, и съели почти целиком совсем маленького мальчика. Сейчас хотелось ничего не хотеть.