RenkazaWeek [May 2024]

Аказа волновался. В последний раз подобное волнение обуревало его лет пятнадцать назад, когда он явился в Цитадель Бесконечности после почти что полугодичного отсутствия. Однако господин Кибуцуджи, слишком занятый своим новым хобби, кажется, даже не заметил, что Аказа куда-то пропадал. С тех пор, как битва в Крепости Бесконечности увенчалась грандиозной победой демонов, обретших долгожданную возможность находиться под солнцем, Мудзан сильно изменился. И всё же не настолько, чтобы закрыть глаза на то, что один из его ближайших слуг, один из тех, кто был допущен к безмятежной жизни в Цитадели, мало того, что не сообщил о появлении носителя дыхания, так ещё и не уничтожил его сразу же. Безмятежная жизнь потому и была возможной, что вскоре после уничтожения Корпуса были безжалостно истреблены как оставшиеся владельцы дыхания, так и все найденные сведения об их техниках. Хотя, пожалуй, почти такое же сильное волнение Аказа испытал, когда спустя несколько месяцев решил вернуться в тайную общину повстанцев и убедиться, что всё с Кёджуро в порядке. Так оно и было. Тощий мальчишка, которого он когда-то обнаружил в пещере в горах, окреп и даже будто вырос немного; щёки его налились румянцем, а в глазах появился живой блеск. За те полгода, что они провели вместе, постоянно скитаясь и скрываясь от других демонов, рыщущих по территории бывшей Японии, Аказа и близко не добился таких результатов. Оказывается, социализация, окружение сверстников и хорошее человеческое питание творили чудеса. Впрочем, нет, был ещё один раз, когда Аказу хорошенько так прошибло холодным по́том. Он приходил проведать Кёджуро не так уж и часто. Не так часто, как ему самому бы хотелось. С интервалами в несколько лет, но каждый из визитов растягивался на несколько недель, а то и месяцев. На столько, сколько требовалось, чтобы удостовериться в том, что его подопечный хорошо усвоил и отработал очередной приём, которому Третья Высшая его обучил, и показать ему новый. Злая шутка судьбы. Демон, приложивший руку к уничтожению ветви Столпов Пламени, оказался единственным, кто мог рассказать молодому Ренгоку о дыхании его далёких предков. Когда Тамаё обратилась к Аказе с такой просьбой, тот чуть дара речи не лишился. Сердце болезненно ударилось о рёбра и забилось чаще. И всё это от чуткого слуха Тамаё, разумеется, не укрылось. «Переживать не стоит, — заверила его глава повстанцев, — кроме меня и Юширо здесь никто не знает, что ты сделал. Мы же сохраним это в секрете от Кёджуро». Аказе хотелось огрызнуться, что ни черта он и не переживает, что ему вообще всё равно. Но это было настолько очевидной ложью, что и без сверхслуха было легко понять. Поэтому Аказа лишь мрачно отмолчался. А молчание, как известно, знак согласия. Молчание — знак согласия, но не в пределах Цитадели, где Кибуцуджи Мудзан обустроил себе рай на земле, а весь мир за его пределами постепенно охватило огнём разросшейся демонической чумы. Поначалу Аказе было всё равно. Поначалу он был занят поиском и истреблением остатков Корпуса. Затем — отбором демонов, достойных работать на благо Цитадели. После этого — с позволения господина Кибуцуджи — он стал выбираться во внешний мир, так как ему не хватало движения и поводов размять кулаки. Увы, очень скоро выяснилось, что демоны, которыми кишел мир вне Цитадели, были слишком слабы, чтобы дать ему хотя бы иллюзию яркого боя. Одичавшие, измученные постоянным голодом и безумием бессмертные, которые пожирали друг друга лишь затем, чтобы бесконечный цикл регенерации всё равно вернул их к жизни. Охотник пожирал жертву, жертва разрывала охотника изнутри и отправлялась на поиски уже своей жертвы. И так по кругу. Ничто теперь не могло их убить. И никто. Кроме Короля демонов, которому не было никакого дела до того, что творится в этом хаосе. Этот хаос Аказе не нравился, но он молчал. Почему? Вопрос непростой. Наверное, он надеялся. Надеялся на то, что по эту сторону всяко лучше, чем по ту. Свою жизнь он хотя бы более или менее контролировал. Что будет после смерти — неизвестно, и это немного пугало. Но сейчас, в лучах вечернего солнца поднимаясь по горному серпантину, Аказа не боялся. Он волновался. Их последняя встреча с Кёджуро завершилась на несколько напряжённой и неловкой ноте, и теперь он переживал о том, как всё пройдёт в этот раз. Руины обрушившегося храма встретили его щебетом гнездившихся в нём птиц. Лёжа на каменных плитах, заросших мхом и сорняками, Аказа вглядывался в меняющиеся краски неба и слушал загадочные птичьи переговоры ещё какое-то время, пока огненный закат не остался тлеть лишь на верхушках деревьев, что раскинулись над ним. Прежде чем погружаться в лабиринты подземного города, нужно было убедиться, что поблизости не ошивается никто из демонов. И пусть в последние годы в округе почти никого не было, потому что Кёджуро с отрядом своих учеников регулярно зачищали территорию, за Аказой мог увязаться хвост. Стоило быть начеку. Кроме того, раньше заката всё равно не было смысла спускаться. О связи Третьей Высшей Луны с повстанцами было известно лишь Тамаё, Юширо и Кёджуро. Раньше в этот узкий круг лиц входило ещё несколько человек из патрульных, но один умер от старости, а двое других погибли на вылазках, которые стали нормой с тех пор, как Кёджуро освоил первые две каты. Аказа устроил всей троице хорошую взбучку, когда узнал об этих вылазках. Всего две каты! Нет, он нисколько не сомневался в способностях «последней надежды человечества», но… Две каты! Для личного спокойствия он отправился с Кёджуро на внеплановую вылазку, чтобы самолично удостовериться в уровне его подготовки. Ведь одно дело — тренировки, на которых не ожидаешь от противника подвоха и знаешь, что он тебя не убьёт; а совсем другое дело — полевые условия. Но Кёджуро показал себя превосходно, а Аказа… Что ж. Видимо, он волновался куда чаще, чем ему хотелось в этом признаваться. — Кёджуро на вылазке, — вместо приветствия сообщил Юширо, появившийся вскоре после того, как незваный, но не такой уж и нежданный гость привычно передвинул одну из тяжёлых плит, потревожив вырезанную под ней печать. — Как давно? — ровным тоном поинтересовался Аказа, увязываясь за зеленоволосым демоном вглубь лесной чащи. — Где-то месяц уже. — ЧЕГО?! — опешив, Третья Высшая замешкался и поднял руку с запозданием, из-за чего одна из веток, которые впереди идущий Юширо раздвигал, хлестнула ему по лбу. — Да не ори так, — шикнул на него помощник Тамаё, после чего с явно прослеживаемым смешком добавил. — Пошутил я. Кёджуро дрыхнет без задних ног. Вчера вернулись только. Сейчас тебя отведу и пойду будить. — Пусть спит, — пробурчал Аказа, всё ещё недовольный злой шуткой. Остаток пути они преодолели в гробовом молчании, которое сначала нарушали лишь звуки ночного леса, а затем тихие шаги по узкому коридору, уводящему глубоко под землю. Юширо никогда не рассказывал о том, как обстояли дела в общине, а Аказа никогда не спрашивал. С самого первого дня залогом хрупкого доверия между предводителями повстанцев и приближённым Кибуцуджи служил исключительно Кёджуро. Для первых некогда маленький мальчик, которого обнаружили в компании четвёртого по силе существа на планете, стал символом давно утраченной надежды на светлое будущее; для второго же… Непростой вопрос. Наверное, Кёджуро для Аказы тоже олицетворял надежду. Надежду на то, что по ту сторону будет не так плохо, если он сделает в этой жизни хотя бы что-то хорошее. Юширо подал голос, лишь когда бесконечно длинный и беспросветно тёмный коридор вывел их к широкому зеву пещеры, за которой начиналась долина. Небольшая, но идеально подходящая для разрушительных тренировок. Со всех сторон она была окружена лесистыми холмами, мало чем отличающимися от тех, которые можно было увидеть в этой местности. Ни реки́, ни озера, ни хотя бы мало-мальского каменного выступа из-под земли или оврага, который мог бы послужить кратковременным укрытием, здесь не было. Пустая поляна да следы прошедших тренировок — поваленные деревья у подножия холмов. — Если голоден, то, пока ждёшь, могу принести… Аказа фыркнул до того, как Юширо успел закончить своё максимально не заманчивое предложение. — Нет, спасибо, я вашу синтетическую дрянь не пью. Речь шла, конечно же, о крови, которой питались Тамаё и Юширо. Якобы человеческая. Якобы, потому что выведена она была искусственным путём на основе донорских экземпляров добровольцев из общины. Аказа, по наивности своей, попробовал однажды, в их самую первую встречу. Не будь рядом Тамаё и Юширо, которые испили из той же чаши, он бы решил, что его отравить пытались. Если синтетическое мясо, выращиваемое на фермах в Цитадели, раньше казалось ему лишь жалкой заменой настоящему человеческому, которым они баловали себя куда реже, то синтетическая кровь была теми ещё помоями. — Всё ещё жду вашей, Аказа-сенсей, лекции о том, чем наша синтетическая дрянь отличается от вашей, — съязвил Юширо, который тоже был в курсе, чем питается нынешняя верхушка мира. — Помимо морально-этической составляющей. — Всем. Начиная с того, что это было мясо, и заканчивая тем, что оно хотя бы имело форму и некоторые базовые способности настоящих, живых людей, которые даже убегали от демонов в страхе. Именно страх, по словам господина Кибуцуджи, придаёт такому мясу тот самый вкус, который делает его практически неотличимым от человеческого. Аказа в ответ на это молчал. И вновь — не потому, что был согласен. Юширо ушёл, оставив гостя наедине со своими мыслями и беспокойствами, которые сегодня тем сильнее нарастали, чем ближе был момент встречи. К счастью, до утра у него было предостаточно времени, чтобы обо всём этом подумать. Сев на траву у одного из вырванных с корнем деревьев, Аказа сорвал случайный стебелёк, попавшийся под руку, и, закусив самую сочную часть зубами, запрокинул голову, всматриваясь в звёздное небо. Ему всегда было интересно, настоящая ли это поляна, которая была просто скрыта магией крови Юширо, или же это место представляло собой нечто вроде отдельного измерения. Как Крепость Бесконечности, которая исчезла вместе с гибелью Накиме. Девушка с бивой стала первой из Лун, кто не выдержал бремени вседозволенного бессмертия и выступил перед господином с предложением что-то в новом мироустройстве изменить. Накиме стала первой и пока что последней. Даже если никому больше в голову никаких шальных идей не приходило, невозможно было не заметить, как бесконечное движение времени влияет на демонов, которым повезло получить свой счастливый билет в царство Кибуцуджи. Кокушибо, и раньше не отличавшийся большой общительностью, едва ли не наглухо закрылся в своих землях, и никто, кроме Мудзана, не знал, чем он там занимается. Доума всё так же лебезил перед господином и время от времени цеплялся к Аказе. Но происходило это больше будто по привычке, натянуто, а сам он уже давно не искал встречи с Третьей Высшей. Были и другие, более молодые, однако большинство из них словно гонялись за призраками прошлого, примеряя роли, не доставшиеся им при человеческой жизни или которых они оказались лишены. На практике бессмертие обернулось не таким уж привлекательным, но Аказа был солидарен с Накиме. Дело было не столько в самом бессмертии, сколько в том, как им распорядился Кибуцуджи. И всё же… Всё же Кёджуро не понимал, о чём просил в то морозное утро.

***

— Что?.. Ты в своём уме? — Нет-нет, ты дослушай до конца, — затараторил Кёджуро, вцепившись в полосатую руку демона. Сегодня ему впервые доверили проводить Третью Высшую Луну наружу, к руинам заброшенного храма, одному. Ну, как доверили. Недовольно кривящий губы Юширо сдался под натиском непрекращающихся уговоров молодого человека, который клятвенно пообещал, что отныне на время вылазок он будет поручать присматривать за своим котом только ему. Аказа сразу понял, что грядёт серьёзный разговор, но такого поворота он точно не ожидал. — Это ведь сразу же повысит мои шансы! — Кёджуро с воодушевлением ударил кулаком по раскрытой ладони. — Да, у меня не будет такой же физической силы, как у тебя, но на уровень Тамаё-сама или Юширо-сана я точно могу рассчитывать! А ещё я получу возможность развить собственную магию крови! Вместе с техникой дыхания Пламени это будет… — Кёджуро, нет, — холодно отрезал Аказа. Увы, пыл молодого человека это ничуть не остудило. — А ещё после нашей победы мы сможем разобраться с остатками демонов сами. Да, как ни крути, это займёт много времени, но по крайней мере обычным людям не нужно будет подвергать свои жизни опасности! Вчетвером мы… — Хватит, — жёстко оборвал его Аказа. — Это полная чушь. Всё, о чём ты говоришь, не стоит такого риска. Твоя жизнь, — он ткнул указательным пальцем в грудь отчего-то просиявшего собеседника, — не стоит такого риска. — Я не стану таким же, как демоны, которых мы убиваем на вылазках, — заверил Кёджуро так, словно это от него зависело. — У меня с самого начала будет правильное питание, Тамаё-сама и Юширо-сан научат меня… — О, в самом деле? Это они тебе так сказали? Аказа уже знал ответ. — Нет, я им ещё не говорил. Конечно, не говорил. Иначе стал бы он настаивать на том, чтобы провожать своего «учителя» в одиночку? И конечно же, он решил сперва поговорить именно с ним. Любому дураку было бы ясно, что глава общины и её помощник не согласятся на подобную авантюру. А Кёджуро дураком не был (хотя теперь в этом стоило усомниться), поэтому и решил заручиться поддержкой в лице Аказы. Чтобы сравнять голоса. — Советую продолжать в том же духе и держать свои безумные идеи за зубами, потому что Тамаё и Юширо скажут тебе то же, что и я. А лучше вообще выкинь этот бред из головы. Для этих людей, — Аказа махнул рукой в сторону тайного входа в подземный город, — ты слишком ценен и важен. Да ты для них чёртов мессия. Заикнёшься про обращение, мне запретят приходить. Решат, будто я тебя надоумил. Улыбка на губах Кёджуро растаяла. Наконец-то ему оказалось нечем возразить. Пользуясь возможностью, Аказа решил поставить точку в этом нелепом разговоре. — Всё, давай, — бросил он, засовывая предательскую горечь куда подальше. — Чтобы к нашей следующей встрече Пламенный тигр был отточен до зубов. В другом мире, при других обстоятельствах, да хоть ещё лет на сто раньше он бы и сам предложил Кёджуро стать демоном. Как делал это в далёком прошлом при встрече с сильными противниками. Только причина стала бы совсем иной. Увы, в этой жизни им явно было не по пути. Аказа развернулся и зашагал по промёрзлой заиндевевшей листве в сторону каменной лестницы, ведущей вниз по склону. За его спиной остался притихший Кёджуро и постепенно светлеющее небо, видневшееся меж стволов голых деревьев. — А ещё… Раздавшийся сзади голос заставил остановиться, вздохнуть и повернуться обратно. Какое-то время Кёджуро просто стоял, широко уставившись на него, после чего приблизился и, потупив взгляд, сглотнул. Очередной аргумент прозвучал совсем тихо. — А ещё, если я стану демоном, то смогу быть с тобой и через тысячу лет. Настолько тихо, что Аказа решил, что плохо расслышал. Ошеломлённый, он смотрел на то, как в воздухе растворяются облачка пара, сорвавшиеся с губ Кёджуро вместе с последними его словами. Впервые за всю жизнь он ощутил, как к коже неприятно липнет мороз. Наверное, оттого прикосновение тёплых пальцев к руке почудилось таким обжигающим. Ступор продлился недолго. — Ты не знаешь, о чём говоришь, — Аказа подался назад, разгадав, зачем Кёджуро начал медленно склоняться к его лицу. На этот раз его не перебили, не попытались возразить. Но и поднять взгляда молодой человек не смел. Щёки его пылали. — Иди домой, — демон высвободил свою руку, моментально ощутив ещё больший холод. — К своим людям. Тебе с ними жить свою долгую человеческую жизнь. А за меня переживать не надо.

***

Прошло не так много времени, прежде чем над поляной разнеслось громкое: — Аказа! Аказа-а-а! Демон резко распахнул глаза, повернул голову в сторону пещеры, чернеющей в скале поодаль, и недобро прищурился. То и дело поправляя сползающий с плеча мешок, к нему навстречу нёсся взъерошенный Кёджуро в полном своём тренировочном облачении. Рубашка и хаори белели на фоне возвышающейся позади него скалы. За поясом ждала своего звёздного часа катана. Тёмные хакама не цепляли разросшуюся за прошедшие полтора года траву лишь потому, что были плотно обмотаны снизу. Ну ничего, сейчас они быстро это поле вспахают. А заодно Аказа накостыляет этой надежде человечества за то, что тот опять нарушил золотое правило и сдал себя с потрохами, когда должен был подкрасться как можно незаметнее и застать бдительного противника врасплох. Но надежда человечества не опомнился даже в тот миг, когда в ответ на его взмывшую в знак приветствия руку поднявшийся с земли демон принял боевую стойку, а вокруг него распустились яркие лучи снежинки. Отбросив в сторону мешок, Кёджуро выхватил из ножен клинок и бросился в атаку. И Аказа был рад. При виде энтузиазма, ярко пылающего в такт вспыхнувшей боевой ауре, противное давящее на грудь волнение немного отпустило. По крайней мере Кёджуро на него не злился. По крайней мере неловкость их прощания не перетекла во мгновение новой встречи. Хотелось надеяться, что она так и осталась в прошлом насовсем. Как надёжно запертые в фантазиях размышления Аказы о том, что было бы, не отстранись он в то морозное утро. Спящая под покровом ночи поляна дрогнула и разломилась на множество светящихся по краям плит, которые тут же прижало ударной волной, накрывшей Кёджуро. Вернее, яркий огненный шар, который защитил мечника, приняв на себя весь удар… и не разлетевшись на мелкие оранжевые язычки. Вместо этого поток шумящего пламени сменил направление и принял новую форму. — Седьмая ката, — Кёджуро развернулся вокруг своей оси, чертя катаной по диагонали. — Раскалённый Хлыст! А это было что-то новенькое! Не сдержав восторженного возгласа, Аказа отпрыгнул назад, однако вовсе не из опасений, что столб пламени, длинной змеёй рухнувший на землю, до него дотянется. Расстояние не то. Ему просто хотелось порадовать Кёджуро, которому, должно быть, очень не терпелось продемонстрировать своё собственное изобретение. — Впечатляет! — похвалил Третья Высшая, делая шаг в сторону, чтобы лучше видеть противника, который зачем-то удерживал свой «хлыст» острием катаны вниз. — Но ты всё ещё должен показать идеального тиг… Стрелка компаса сработала безотказно, однако с совершенно неожиданной стороны. Теперь уже без всяких поддавков — Аказа отскочил в сторону потому, что его действительно чуть не задело. Сначала в одну сторону, еле успев выдернуть ногу из смыкающегося вокруг лодыжки пламенного кольца; затем в другую, уклонившись от просвистевшего над головой извивающегося щупальца. Пришлось отбиваться сразу от нескольких вырвавшихся из-под земли огненных столбов, прежде чем удалось вернуть себе преимущество и перейти в наступление. — Это был точно хлыст, а не осьминог? — насмешливо бросил Аказа, когда они обменялись серией рукопашных ударов и Кёджуро снёс ему половину ноги, заблокировав удар светового потока. — Когда расщеплю на восемь хлыстов, — с вызовом улыбнулся мечник, ничуть не расстроившись из-за неудачной попытки добраться до шеи демона, который взмыл в воздух, чтобы перегруппироваться, — тогда и подумаю над новым названием! Аказа в долгу не остался. Ни в одну из их прошлых встреч не оставался, обрушивая на Кёджуро всё новые и новые приёмы. Чтобы ученик не расслаблялся и не привыкал к одним и тем же схемам. Чтобы учился думать головой, быть готовым к любому повороту и приспосабливаться на ходу. Кажется, за прошедшие пятнадцать лет Третья Высшая обогатил свой боевой арсенал так, как не делал этого уже много веков. Так что в перерывах между их встречами скучать без дела не приходилось. Он скучал с делом. Скучал по Кёджуро, встречи с которым сначала были одним из немногих развлечений в его унылой жизни, а со временем превратились в единственную радость. Увы, приходить сюда часто он не мог себе позволить. Слишком много стояло на кону. Не хотелось давать господину Кибуцуджи лишний повод забираться к своему слуге в голову, потому что это могло стоить жизни всем. Аказе. Людям, которые были вынуждены прятаться в целом городе под землёй. И Кёджуро. Самый важный пункт в этом длинном списке. Важный не потому, что на него была возложена миссия по спасению мира, и не потому, что в него верили сотни людей. Аказа всё ещё был эгоистом, ему по-прежнему было плевать на безликое множество. А вот на Кёджуро ему было не плевать, равно как и на то, в каком мире тому предстояло жить. И мир этот, увы, должен принадлежать людям, а не бессмертным, каждый из которых застыл в собственном безумии. Аказа тоже застыл. Застыл в доле мгновения от того, чтобы замарать свои руки в крови противника. Застыл под горячим прикосновением тонкого лезвия к шее. — Убил! — довольно выпалил Кёджуро, в его глазах плясало пламя, взбудораженное азартом от поединка. Повсюду валялись комья перевёрнутой почвы, в воздухе кружилась пыль и мелкие травинки, а где-то у себя за спиной Аказа услышал, как с протяжным треском падает очередное дерево, которому не удалось пережить сегодняшнюю ночь. — Я так не думаю, — промурлыкал он, прижав подушечки пальцев в рёберный изгиб грудной клетки Кёджуро. На выдохе мечник опустил взгляд на синепалую ладонь, упирающуюся ему в грудь, однако его победная улыбка ничуть не дрогнула. — Я бы всё равно успел отрубить голову, — уверенно заявил он, отнимая клинок от полосатой шеи. — Фить, и нет головы Короля Демонов! — Наша задача, чтобы ты сам при этом остался жив, — напомнил Аказа. Однажды он этим же самым приёмом лишил жизни другого Ренгоку, а тот, несмотря на недюжинную силу, отрубить ему голову так и не сумел. Кёджуро об этом он, конечно же, говорить не стал, но о другом промолчать не мог: — Да и в случае с ним простым «фить» не обойдётся. Демоны из Цитадели — это не те задохлики, с которыми ты привык иметь дело на вылазках. Вспомни мои рассказы о боевой мощи Кокушибо и Доумы и помножь мои слова на сотню. И это только Луны. Разумеется, мы постараемся сделать так, чтобы тебе не пришлось с ними пересекаться, но нужно быть готовым ко всему. А также к тому, что твоя основная цель выдаст такой финт, о котором никто из нас не подозревает. Его ученика это, впрочем, ничуть не огорчило. Терпеливо дав Аказе высказаться и даже сопроводив каждое из его предложений кивком, Кёджуро наконец спрятал катану обратно в ножны, после чего шагнул почти вплотную и, не успел Аказа ничего сделать, заключил его в крепкие объятия. — Тебя не было дольше обычного, — это могло бы прозвучать как жалоба, но в голосе сквозила улыбка. И всё же Аказа не мог не ощутить, как разговор, которым они завершили прошлую встречу, вновь сгущается на горизонте. Нужно было перевести в безопасное русло. — Я специально дал тебе возможность придумать что-нибудь эдакое, — беззаботно усмехнулся он и похлопал Кёджуро по спине. — Как ты вообще додумался до такого трюка с хлыстом? Сработало. Всё то время, что они шли в сторону мешка, который сиротливо лежал недалеко от пещеры, Кёджуро с упоением рассказывал про библиотеку, которую по нитке с миру собирали многие поколения выживших. Немало в ней скопилось и книг на иностранных языках, в которых оставалось разве что картинки рассматривать, чем Кёджуро на досуге и занимался. Именно в одной из таких книг он и увидел изображение извергающегося вулкана. — А потом я вспомнил легенды про кицунэ с их множественными хвостами, и подумал… — Кёджуро устроился у гигантского валуна, вросшего в землю справа от входа в пещеру. — Ведь можно совместить! Представил, как было бы удобно такими «хвостами» противника хватать. И главное эффектно! Да никто бы такого точно не ожидал! Ну и дело осталось за малым — решить, как перенаправить энергию, чтобы она такая пшшшш под землёй, — он сымитировал движение подземного потока рукой, — а потом пффф наружу! — Да уж, за малым!.. — беззлобно фыркнул Аказа, скрывая за этим восхищение, чтобы кое-кто сильно не зазнавался. Повалившись на мягкую траву рядом, демон опёрся на один локоть и устремил взгляд вдаль, где над зелёными волнами холмов потихоньку светлело небо. Кёджуро, между тем, выудил из мешка хётан с водой и сделал несколько больших глотков. Умиротворяющая тишина продлилась недолго. — Кстати, — вытерев тыльной стороной ладони рот, произнёс Кёджуро, — я поговорил с Тамаё-сама про обращение в демона. Она не подумала, что это ты мне подал такую идею. Но она сказала другое. — И что же? — Аказа с опаской покосился на собеседника снизу вверх. — Что с гибелью Кибуцуджи все демоны, возможно, сгинут вместе с ним, — уставившись на свои скрещенные ноги, отозвался тот. — Это правда? Аказа отреагировал не сразу. Признаться, такой вариант его тоже однажды посетил. Парадокс. Чем дольше длится твоё бессмертие, тем чаще начинаешь думать о смерти. Однако то было не более, чем просто праздными размышлениями средь бела дня, а потому прозвучавший ответ был честным: — Я не знаю. Кёджуро тоже не торопился продолжать беседу. Может, обдумывал, стоит ли вовсе. Безветренная тишина, в которой слышалось только пение проснувшейся птицы вдалеке, растянулась ещё на несколько глотков из хётана и закончилась после того, как круглая пробка вернулась в горлышко. — Не хочу, чтобы Тамаё-сама и Юширо-сан умирали, — негромко проговорил Кёджуро и перевёл взгляд со своих скрещенных ног на Аказу. — И не хочу, чтобы ты умирал. — Ну, — усмехнулся Аказа, стараясь сохранять беззаботное спокойствие, — я тоже этого, знаешь ли, не хочу. Но посмотри на это с другой стороны. Зато вам не придётся заниматься зачисткой. Можно будет сразу заняться заселением, — он лукаво подмигнул Кёджуро, а когда тот нахмурился, примирительно улыбнулся. — Да ладно тебе. Я уже и без того пожил сверх меры. А так хотя бы уйду на покой, зная, что тебе больше не грозит быть растерзанным никакой тварью. Бесполезно. В нём по-прежнему прожигали неуютную дыру. — Ну всё, хватит нагнетать раньше времени. Ни я, ни Тамаё не знаем наверняка, как будет. Пятьдесят на пятьдесят. Не такие уж и плохие шансы! — Это очень плохие шансы, — мрачно опроверг Кёджуро. — Эй, где твой оптимизм? Вновь воцарилась тишина, и постепенно кривая ухмылка, за которой Аказа прятал все свои скопившиеся переживания, угасла. Демон отвернулся к горизонту. Он был больше не в силах выдерживать этот взгляд, полный угрюмой настойчивости и совершенно незаслуженной привязанности. Как бы Кёджуро смотрел на него, если бы знал, в чьей именно крови омыл в своё время руки Аказа? Наверное, так же, как в их самую первую встречу, когда голодный оборванец был преисполнен такой ненавистью к демонам, что готов был наброситься на Третью Высшую прям так, с голыми руками. А потом ещё несколько месяцев не бросал попыток убить его, подгадывая удобные моменты. Нет, было бы хуже. Тогда Кёджуро ненавидел в нём демона. Одного из миллиона. Сейчас он бы ненавидел в нём убийцу своей семьи. Тяжело вздохнув, Аказа оттолкнулся от земли и сел, чтобы быть на одном уровне с собеседником. — Не обманывайся тем, что я вам помогаю, — отстранённым тоном произнёс он. — Я всё ещё демон, жрущий людей, которых мы разводим на убой. — Я не обманываюсь, — тут же отозвался Кёджуро, и по его голосу было слышно, как в нём вновь поднимается упрямство. — Но и себя не позволю обмануть! Ты ведь не поэтому… Он запнулся. Упрямство, подобно изменчивому ветру, резко обернулось штилем, и следующие слова прозвучали неожиданно тихо. — Не поэтому тогда отстранился. Это из-за того, что ты когда-то убил Столпа Пламени, да? Сердце подскочило в груди, пропуская удар. Аказа не без подозрения покосился на Кёджуро, ожидая, что вот-вот один из его болезненных кошмаров начнёт воплощаться в реальность. Ведь не могло же быть по-другому? Как оказалось, могло. — Ну, и кто из них тебе растрепал? — проворчал он, пока что не понимая, как себя вести дальше. — Да никто. Я сам догадался, — Кёджуро горделиво вздёрнул подбородок. — Неоткуда тебе больше было узнать все эти приёмы моих предков. Значит, ты с ними сражался. И значит, ты их убил, раз сам жив. Аказа бестолково завис, пытаясь подобрать вариант, который бы сгодился в качестве правдоподобного объяснения, однако прозвучавшая логическая цепочка была настолько же стройной, насколько простой. Кажется, обнажился ещё один недостаток бессмертия: с течением времени и под весом нагромождающихся друг на друга воспоминаний перестаёшь видеть очевидное и начинаешь всё усложнять. Впрочем, это всё равно не объясняло столь спокойное принятие Кёджуро сего факта. — Разве ты не чувствуешь… — Аказа невнятно повёл плечами. — Не чувствуешь злости из-за этого? То, в каком мире ты живёшь… В этом есть и моя вина тоже. Кто знает, как сложилась бы битва при Крепости, если бы тот Столп Пламени был жив. — Ну да, ты виноват, — кивнул Кёджуро. — А ещё виновата Тамаё-сама, которая когда-то отказала Корпусу в сотрудничестве. Или тот мальчик, который не позволил убить свою обратившуюся сестру, а Кибуцуджи её в итоге поглотил и победил солнце. — Это не равноценные примеры. Ты подменяешь понятия. — Да ничего я не подменяю. В то время каждый из вас делал то, что считал нужным и правильным. Тамаё-сама посчитала нужным уберечь себя и дорогого ей Юширо. Тот мальчик решил рискнуть всем ради своей сестры, а ведь вряд ли он мог гарантировать, что она никого не убьёт! И ты, ты тоже поступал так, как считал нужным, исходя из своих убеждений того времени. Но времена поменялись. Как для Тамаё-сама, так и для тебя. Теперь вы делаете совсем другие вещи и только это сейчас важно. — Но… — Так что уж будь добр, позволь и мне поступать так, как я считаю нужным и правильным. Чувствовать то, что мне нужно, и любить того, кого мне нужно. Даже если это безответно. Аказа уставился на Кёджуро, который теперь принципиально на него не смотрел, а сидел, обратив всё своё внимание на полоску света, льнущую к холмам. Логика его суждений была такой простой и одновременно такой сложной, что Аказа всё пытался понять, в чём дело. В наивности человека, который едва-едва четверть века прожил, или же в неспособности того, кто давно перевалил за все мыслимые и немыслимые границы дозволенного, посмотреть на ситуацию с другого угла? Наверное, у него никогда не получится посмотреть на мир глазами Кёджуро, как ни старайся. Потому что он помнит больше, и воспоминания эти — не просто чьи-то истории, они пережиты лично. Точно так же, как и Кёджуро никогда не сможет ощутить на себе весь вес этих воспоминаний. А стоило ли это делать вовсе? Может быть, ответ на этот вопрос был таким же простым, как бесконечный цикл дня и ночи. Как естественный круговорот жизни и смерти. И как радость при виде улыбки единственного во всём мире дорогого человека. Аказа поднял руку, бережно заправил несколько прядей волос Кёджуро за ухо, после чего прижал ладонь к его щеке. — В таком случае у нас с тобой нет другого выбора, — серьёзно произнёс он, любуясь тем, как мягко розовый рассвет ложится на лицо напротив, — кроме как любить друг друга так, словно твоя победа и правда принесёт мне смерть, — Аказа склонился к Кёджуро, а затем вдруг улыбнулся и хитро добавил. — Только не думай, что теперь ты можешь рассчитывать на поблажки во время тренировок. Ты всё ещё должен мне тигра. Оцепенение, охватившее Кёджуро в то мгновение, когда тёмно-синие пальцы коснулись его волос, развеялось с выдохом облегчения. Накрыв ладонь Аказы своей, он прижал её к щеке сильнее и прикрыл глаза, даря ту самую улыбку, зажигающую радость. А затем и поцелуй. Первый из грядущего множества, которые Аказа пронесёт в памяти до конца. Каким бы тот ни был.