Триггер

Когда за Рамом сомкнулись стальные объятья решётки, его начало ощутимо потряхивать. Если раньше он держал лицо только благодаря силе воли и леденящей хватке успокоительных, то теперь бушующая стихия эмоций накатывала и смывала всё на своём пути. Здесь невозможно было остаться наедине с собой, всё просматривалось сквозь прутья, оставляя беззащитным перед неизвестностью. Глумливые и насмешливые взгляды заключённых и полицейских — жгли. Они что-то говорили, но Рам не слушал и не слышал, погружённый в себя. Он убил человека. Безжалостно. Он помнил, как хотел этого, как жаждал расправы, как просил возмездия у Богини. В тот момент он не мог думать ни о чём, кроме боли, которую хотел причинить тому, кто всё ещё был человеком, несмотря на животное поведение и исказившиеся в уродливой злобе, но несомненно людские черты. Раму было невыносимо принимать способности, не приносящие гармонии и мира. Ещё сложнее было контролировать внутренних демонов, держать их в запретной темнице. Ключ от этой страшной клети хотелось выкинуть и никогда не находить. Но кишащие тени вожделели единения со своим возлюбленным властителем, они звали. Звали яростно. Заунывно. Отчаянно. Просили то ли покориться их силе, то ли предлагали господствовать над ними. Но так или иначе, эти ужасающие чудовища, царапающие, раздирающие глубоко изнутри, ни на мгновение Раму не принадлежали. Неуправляемая чёрная масса. В их власти уничтожить жалкого брахмана изнутри, облизать каждый оторванный кусочек нежной плоти, любовно воспеть каждую пролитую капельку крови. Брахманская кровь — для них истинная драгоценность, как редчайшие красные алмазы. Необъяснимые своим кровавым цветом, непонятые ни одним учёным. Как давно мрачные тени и бхуты не беспокоили. Своим отсутствием избавляли от тревог его разбитый, истёртый в мелкую крошку рассудок. Рам, некогда лишённый силы, оторванный от родной земли, но где-то в глубине всё ещё чувствующий эту силу и неизбежно её страшащийся, теперь болезненно вспоминал это клокочущее чувство власти над неизвестным. Привыкал к кипящей внутри тёмной энергии заново. Как человек, потерявший способность ходить после чудовищной аварии. Отныне учиться ходить придётся только через боль. И каждый шаг пронизывает ступни острым лезвием. Пронзает поступательно-возвратным импульсом. Сколько же сил нужно, чтобы взять верх, показать, кто здесь главный. Один неверный жест, одна неправедная мысль, и эти преданные цепные псы сорвутся с поводка и с радостью обглодают кости своего бесправного владыки. После такого не возрождаются. Ничего не останется, ни крупинки материи, ничего, что когда-то было Рамом Дубеем. Ласковая тьма омывает измученное тело. Принимает в свой тайный простор. Сея в утробе семена раздора, зарождая свои опутывающие побеги — подчиняющие себе и приручающие. И этой тьме никто больше не нужен. И весь мир пуст, покорённый хаосом смерти. Кругом только недвижная гниль и бесшумная зыбкая влага. И ни ветерка. Только застывшая совершенная вечность. Нельзя поддаваться манящей тьме, нужно избавиться от этих пут, спастись от ядовитого погребального пламени — жгущего, но не убивающего. Нужно войти в бушующую реку, дарующую освобождение от мучений, и почувствовать манящую прохладу на своей коже. Пусть стихия поглотит своими плотными мутными водами, пусть утянет на самое дно, разъедая на мелкие песчинки. И наконец остынет дикая кровь, а сердце навсегда лишится страха. Взлелеянный сын Тёмной Матери наконец обретёт покой. Нет, этому не бывать! Держаться, нужно держаться. Пробудиться, достичь просветления. Рассеять этот всепоглощающий сковывающий мрак. Нужно собрать все струйки собственной крови в одну точку, все тонкие вибрации — в одну оглушающую биджу, все оттенки чувств, ощущений, мыслей, образов — в единый пульсирующий поток. Перед мысленным взором Рама неожиданно предстал Победитель смерти. Тот, у кого Солнце, Луна и Огонь являлись тремя глазами. Он едва уловимо улыбался. Он держал руку в мудре Освобождения. Он сиял, Его тело омывалось нектаром миллиардов лун. Он был украшен цветочными гирляндами. Он Господь всех существ. — О Шива! Ты единственный, кто может даровать людям освобождение — высочайшее из всех благ. Только Тебе поклоняются боги, занимая небесное положение, дарованное Тобой. Твоя щедрость к преданным безгранична. Прошу, прими меня и спаси Своим милосердным взглядом! — его уста сами собой разомкнулись в отчаянной мольбе. Казалось, его речь ему самому не подчиняется. По лицу Рама потекли крупные слёзы, горькие, не имеющие никакого объяснения, бесконтрольные. В памяти возник совершенно человеческий взгляд чёрных глаз. — О Шива, пожалуйста, будь мной удовлетворен, благослови мою пуджу. Шива, даруй мне самоотдачу тебе, сделай меня своим преданным. Рам встал на колени и поклонился Дарующему День. Тени отступали от него, склонив головы. Обезумевший ум наслаждался обретённым контролем. Он чувствовал спокойствие сознания, словно наконец восстановил противоречия между внутренним и внешним мирами. Раму стало гораздо лучше, он смог воспринимать реальность такой, какая она есть. Как будто кто-то бережно собрал его рассыпавшееся сознание по кусочкам и взрастил в нём покой. И все детали разбитого разума в Его всемогущих руках подошли друг другу, превращаясь в яркое, слитное полотно. Без пробелов и шероховатостей. За этим подаренным чувством целостности пришла благодарность. Воспоминания о пережитой истерике с каждым мгновеньем угасали, затирались, становясь незначительными. Но чувство вины за чужую смерть никуда не делось. Оно до сих пор уродливо дрягалось, как отрубленная человеческая культя. И всё ныло, ныло. Но уже не так неконтролируемо, не настолько, чтобы поддаться разлагающим мыслям о собственном забвении. Рама поразило своё шиваистское помутнение, он был недостоин Его благословения. И не должен был взывать о нём. Но Дубей отчётливо чувствовал, что Махакали была готова утянуть его только дальше во Тьму, принимая своё дитя в крепкие объятья. Из этого хищного плена ослабший Дубей ни за что бы не вырвался сам. Реальность жестокая, не давала вдохнуть спокойно. Чувства восприятия возвращались к Раму, как никогда остро. В месте заключения пахло чем-то старым. Было далеко не жарко. Но витающие в воздухе запахи пота, перегара и низкой гигиены — душили. А ещё пахло безнадёжностью, смешанной с ароматом парфюма, сохранившегося на пиджаке де Клера. Одежда с его благородного плеча оказалась не лишней. Кожа индийца покрылась мурашками — он не помнил, чтобы хоть раз мёрз дома, а в зябком Лондоне ему оставалось только скучать по палящей жаре Калькутты. Рам вдохнул запах, пропитавший пиджак Кристиана, мужской парфюм отчасти выветрился и ощущался неполным, но всё равно многое мог рассказать о своём обладателе. Палитра была невероятно объёмная, сильная и многослойная. Аромат встречал цитрусовым аккордом, кажется, больше похоже на тёплый яркий грейпфрут — хотелось вонзить зубы в его спелую мягкость. А ещё туманно ощущалась лимонно-апельсиновая горчинка бергамота, она не то, чтобы портила жизнерадостные обещания солнечного грейпфрута, но намекала, что мужчина не так прост. Странно, Кристиан ассоциировался у Рама с чем-то холодным, леденящим жилы. Но прохладца всё же чувствовалась. Индиец заметил её не сразу, она пряталась за теплотой, раскрываясь водными нотами — прекрасная иллюзия, которая пронзала ощущением свежести и прохлады. Такой льдистый запах достигался только благодаря смеси синтетических компонентов. Да, де Клер, несомненно, любил химию. И снова присутствовал лёгкий запах бумаги, но какой-то древней. Папирус? Или это просто древесный запах пачули? Интересная галлюцинация. А ещё чудился терпкий ладан, хотя мужчина не выглядел верующим, но остринка перца намекала, что этот человек далёк от святости. Будоражащий мускус как послевкусие — оставлял после себя невесомое чувство призрачного возбуждения. Собрав все оттенки воедино, разыгравшиеся в голове головокружительной мелодией, можно было с уверенностью заявить, что запах де Клера был очень решительным, но при этом элегантным. Этот человек знает, чего хочет от жизни и стремится к этому, используя все свои богатые ресурсы. Препятствия его не остановят. В первую встречу де Клер этот парфюм не использовал. Что же изменилось? Может, хочет кому-то понравиться? Хотя мужчина такого статуса обязан быть идеальным во всём. Наверно, он надевал этот аромат не задумываясь, как любой из своих выглаженных костюмов — для него это обыденная данность. А Рам только впустую сходит с ума, угадывая истинную личность главврача. Этот мужчина был опасен, Рам до сих пор не знал, как к нему относиться. Британец как будто искренне хочет помочь. Но стоит ли принимать его помощь? Не будет ли Дубей обязан де Клеру? Потребует ли тот что-то взамен? Деньги? Казалось, у де Клера они есть. Из такой дыры, в которую попал Рам, никакое Божество не вытащит… Ему уже не спастись?.. *** Утром де Клер попробовал прорваться к арестованному Дубею, но его не пустили. Таблетки для облегчения симптомов шизофрении пришлось передавать Раму через констебля. Но полицейский выглядел так, как будто не собирается выполнять чужие поручения и приказы. Угрожая вернуться позже уже с адвокатом, ему пришлось покинуть участок. Тиан договорился встретиться с лучшим адвокатом в шесть часов вечера, несмотря на плотный график, адвокат нашла время сегодня же. Она специализировалась на подобных делах, поэтому надежда отбить Рама у правоохранительных органов только росла. Работу в Бедламе никто не отменял, хотя он и был боссом, и мог сам себе дать отгул, он всё же заехал в больницу, пока было время. Навёл шорох среди медперсонала, но новых деталей убийства не выяснил. Всё, что подчинённые ему рассказали, уже было Тиану известно. Уделить время своим прямым обязанностям не получилось. Он никак не мог сосредоточиться на работе, мысли всё время возвращались к Дубею. С того самого момента, как он впервые увидел индийца, каждый день был неуловимо им пронизан. Он притягивал, как магнит, не давая мыслям отклониться в сторону. Тиан любил добиваться своих целей, в том числе любовных, но не помнил себя таким настойчивым. И всё больше боялся, что не сможет остановить себя, когда это понадобится. Кажется, поезд уже сошёл с рельс. В момент тишины и покоя, когда, казалось бы, можно заняться плодотворной деятельностью. Этот самый покой Тиану мог только сниться. К середине дня окончательно потеряв надежду поработать, он решил уделить время чтению. Необходимо было отвлечься. Но сосредоточиться на книге оказалось непосильной задачей — слова и буквы расплывались перед глазами, становясь беспорядочным хаосом. Громкое тиканье часов казалось оглушительным, вторгаясь в пространство ума и окончательно разбрасывая остатки сосредоточенности. В голове рождались сотни идей и планов дальнейших действий, но ничего из этого не обретало очерченной завершённости и реальности. С трудом дождавшись пяти вечера, Тиан отправился на встречу с адвокатом. В час пик Лондон превращался в самый настоящий бурлящий котёл, где каждый куда-то спешит, опаздывает, встречается и прощается. Однако в кажущемся хаосе был определённый порядок, водители и пешеходы чётко знали свои роли в этом беспокойном городском спектакле. Потоки машин сливались в бесконечный поток, где каждый водитель и пассажир — часть изящного механизма. Звуки клаксонов и урчание моторов сливалось в единый симфонический оркестр, создавая неповторимую какофонию огромной столицы. Но Тиан, как будто вырванный из общего потока жизни, ехал практически на автопилоте. Когда он остановился на очередном красном свете светофора, пропуская толпу людей, стремящуюся к своим целям, у Тиана зазвонил телефон. Это оказался Рамиль, его арабский друг-патологоанатом, который должен был выяснить причину смерти Бена Липмана. — Алло, Тиан? Не отвлекаю? Я получил результаты экспертизы нашего тухляка. Хочешь узнать? — пожалуй, только патологоанатом мог быть так свеж и бодр, живя при этом в угрюмом Лондоне и ежедневно сталкиваясь с не менее хмурыми британцами. У людей, работающих с трупами, определённо были свои психические отклонения. — Нет, я совершенно нелюбопытен. Передай всю информацию моей секретарше… — Кристиан старался говорить безразично, но у него уже дёргался глаз. В этот момент наглый велосипедист-суицидник рискованно подрезал его машину, чудом избежав столкновения. Похоже, стоило припарковаться, чтобы поговорить с Рамилем. Иначе он точно в кого-то врежется. Случайно или намеренно. — Конечно хочу узнать! Что, блин, за вопрос? — Хаха. Что могу сказать, следов побоев или изнасилования не найдено! — И? Есть менее очевидные факты? — Кристиан съехал на парковку, приметив место, где можно поставить машину. Ему было не до смеха, он был на взводе. Надо было вызвать кэб, а не в очередной раз проверять свою выдержку. — Ладно, не буду больше держать тебя в неведении, раз ты такой серьёзный. Липман умер от массивной тромбоэмболии легочной артерии. Это говорит тебе о чём-то? — Кое-что припоминаю. Из общего курса кардиологии. Поделишься подробностями? — де Клер помнил самые общие определения, но не помнил нюансов. И мозг, перегруженный мыслями, не то чтобы подкидывал здравые воспоминания. — Тромб оторвался. Было острейшее, я бы даже сказал молниеносное развитие симптомов. Произошла моментальная и полная закупорка легочных артерий главного ствола, поражено 65% сосудистого русла. Как следствие, развилась острая дыхательная недостаточность и остановка дыхания. Липман вошел в состояние коллапса, началась фибрилляция желудочков. При данном течении смерть наступила всего за несколько минут. Даже неотложка его бы не спасла. — Ты точно не просил подделать результаты? — внезапная смерть Бена в момент конфликта с Дубеем выглядела сомнительно. Но сеяла надежду на благоприятный исход для Рама. В конце концов, он тоже сказал, что Бен упал замертво. — Нет, конечно. Как бы я это сделал, по-твоему? Это карается законом, между прочим. — Просто эта причина смерти звучит нереально… Бену и сорока не было… — Кристиан припомнил, что возраст имеет немаловажное значение в развитии данного заболевания. Поэтому посчитал нужным выпытать всю возможную информацию, которой обладал друг. — Раз в 10 лет и луна бывает голубой! — Рамиль в трубке звучал обиженно, и как будто совсем не случайно выбрал это сравнение. — Хочу сказать, почему же нереально? Люди умирают от тромбов очень часто и в более раннем возрасте. Так что нет ничего удивительного, что наш герой Бен скончался так прозаично. Большое количество тромбоцитов, гипертония, переедание, курение, употребление в больших количествах кофе и алкоголя. И вуаля. Я думаю, он испытал сильный шок перед смертью, который и спровоцировал отрыв тромба. В крови увеличена концентрация адреналина и норадреналина. Знаешь, особых показаний для придирок и подозрений на иной исход — нет. Одним словом, Бен умер своей смертью. И вообще, я не понял, ты рад или нет? Или тебе хотелось как-то покрасивее спасти Рама? Чтоб прям накал страстей? И ты, как принц на белом коне… — Я рад! — Кристиан прервал его зашедшие не туда рассуждения. Впрочем, де Клер остался доволен выводами друга. Хоть в глубине души действительно хотел, чтобы его собственная роль была более значимой. Чтобы Рам был благодарен… Нет, Кристиан не будет грязно пользоваться его благодарностью. Нет, и ещё раз нет. — Я очень рад! Просто многое мне непонятно. Например, почему же Бен кричал и звал на помощь? — Вероятно, он испытал острую боль в области груди перед смертью. Ощущал давящую тяжесть, захватывающую верхнюю часть тела. Думаю, ранее у него была тошнота, одышка, возможно, кровохаркание, головокружение. Не знаю, понял ли он, что означают эти симптомы. Даже доктор не смог бы поставить диагноз точно и достаточно оперативно, слишком неоднозначный анамнез. Должно быть, Бен почувствовал, что ему осталось недолго и решил, что Дубей никак не поможет ему, поэтому и звал на помощь санитаров. А они уже не успели, всё произошло быстро, тромб был очень большой. Вот моя версия событий. Примерно то же самое направлено в полицейский участок. Как тебе? — Это отличные новости, Рамиль! — Тиан чувствовал облегчение, но лишь отчасти. Что-то всё равно не давало ему успокоиться. — Теперь будет гораздо проще достать Рама из лап этих оборотней в погонах. Ты проделал действительно выдающуюся работу, чтобы всё это выяснить. — Ммм… Я очень рад, что ты рад, Тиан… — пробормотал Рамиль после некоторого молчания. — К тому же от тебя нечасто можно услышать похвалу! И я не хотел тебя накручивать, но…. — Так… Продолжай, терпеть не могу когда недоговаривают! — Я всегда сама открытость… В общем, тебе повезло, что Бен Липман попал в JPH. И их начальник — мой лучший друг. В общем, возникло небольшое осложнение… судмедэксперт, который должен был изначально проводить вскрытие Липмана, по ходу пытался подделать результаты. Он написал отчёт, полностью описывающий смерть Липмана от обтурационной асфиксии. Но заняться трупом он не успел. Знаешь, боюсь, у него всё получилось бы провернуть, потому что эти отчёты обычно повторно не проверяют, и работу эксперта дополнительно не контролируют. Вполне достаточно визуальных признаков смерти от удушения на трупе, чтобы ни у кого не возникло сомнений. К тому же признаки асфиксии весьма схожи с реальной смертью Бена от ТЭЛА. Например, разлитые, обильные темно-фиолетовые трупные пятна на теле. Данный признак обусловлен жидким состоянием крови, а также прижизненным потемнением крови, вследствие накопления углекислого газа. Также при массивной ТЭЛА имеет место выраженный цианоз лица, шеи и верхней половины туловища. Это случается в 20% случаев! Но Бен оказался этим самым случаем. Все эти признаки визуально очень похожи на смерть от удушения! При смерти от асфиксии не обязательно, чтобы на шее были видны следы физического воздействия. Лишить поступления кислорода можно и перекрыв нос и рот, например, а в этом случае следы насилия могут отсутствовать. Другой вопрос, как Рам смог бы это провернуть, не используя физическую силу, и без применения всяких полиэтиленовых пакетов? Вряд ли Бен позволил бы перекрыть себе кислород просто так. Как насчёт гипноза, а? Полиции понравилась бы эта идея… Уф, рассказал тебе и сразу легче стало! Если ты любишь проблемы, то я прям ну нет. Уж лучше пусть это будет твоей головной болью. — И как этот… судмедэксперт собирался подделать внутренние признаки асфиксии? — Тиан чувствовал, как бешено колотилось сердце, его удары гулко отдавались в висках, а всё тело наполнялось невыносимым жаром и силой. Руки дрожали от напряжения, а пальцы сжимались в тиски, готовые нанести удар. В нём всё чаще и чаще пробуждались звериные повадки, подстёгнутые всепоглощающим желанием защищать. Он всё меньше себя контролировал. — Внутренние признаки смерти от удушения подделать сложнее, не знаю планировал ли он это сделать. Или надеялся на то, что его работу не проверят. Внутри трупа как раз кроется очевидная ТЭЛА! Хочу сказать, что эксперта этого арестовали. Но в этом деле дыр больше, чем в швейцарском сыре! По-моему, твоего любимчика-шизофреника кто-то настойчиво пытается подставить.Только не считай меня параноиком, пожалуйста! Избавь меня от своего сухого анализа… — Пусть эта крыса горит в аду! — Тиан только жалел, что сам не может добраться до этого отребья, посмевшего даже помыслить о том, чтобы причинить Раму вред. И зачем только понадобилось подставлять простого и невинного человека, больного шизофренией? Тиан не заметил, как произнёс волнующий вопрос вслух. — Кому Рам мог понадобиться? — Я откуда знаю, я работаю с трупами. Дела живых мне неведомы. — Это был риторический вопрос… — Кристиан старался думать здраво, Раму сейчас нужен был ум Тиана, а не гнев и грубая физическая сила. Если бы Кристиан не вмешался со своей настойчивостью, то этот проклятый недоброжелатель добился бы своих целей. И упёк Рама в психушку с тюремным сроком, хорошо, если не пожизненным. — Я только сейчас подумал, что мне никто не говорил, что на трупе Бена был цианоз. Синюшность на лице довольно очевидный признак, наталкивающий на мысли об удушении. Видимо, инспектор Шепард основывался как раз на этой теории. Теперь понятно, почему он выглядел таким самодовольным. А у Тиана на руках была не вся информация. Почему же у сержанта Эванс не возникло подобных подозрений? — Без следов физического воздействия нельзя сделать однозначные выводы. Я бы тоже не стал спешить с постановкой причины смерти в таком случае. А вот неопытный человек не обратил бы на цианоз особое внимание. Бывалый следак сразу бы подумал на асфиксию. Но нужно быть прям экспертом, чтобы заподозрить отклонения в работе дыхательной или сердечно-сосудистой системы. — Рамиль прервал свою речь. И, видимо, заметив отсутствие отклика, продолжил. — Так что? Теперь ты всё разложил в своей голове по полочкам? Теперь там идеальный порядок? А то мне нужно работать. Трупы не ждут, так сказать. — Да, да… Спасибо, ты не представляешь, как помог мне. — Обращайся! И не только тогда, когда тебе понадобится вскрыть очередного жмурика. — Рамиль отключился, оставив Тиана наедине со своими чувствами и неоднозначными переживаниями.