Триггер

Здесь — в небольшом кабинете Вифлеемской больницы, освещённом мягким светом светодиодных ламп, разворачивалась картина, напоминающая какой-то фарс, щедро приправленный злодейством. Рам в наручниках, обвинённый в убийстве, казалось должен быть угнетённым, потерянным, но он был гордым, хоть и полностью осознающим своё падшее положение. Окружённый с двух сторон констеблями, он не вырывался в их крепкой хватке, но и сил на сопротивление у него не было. Если бы Рам заплакал, то из глаз его потекли бы не слёзы, а лава — такое эфемерное впечатление производил его образ на Кристиана. Инспектор и Тиан бросали кости, делая ставки на душу Рама, и Тиан проиграл. О, он намеревался ещё отыграться. И отыграется! Инспектор Шепард, преисполненный рыцарским благородством, достойным самого Дон Кихота, руководил этим вопиющим арестом, как дирижёр управляет оркестром. Рама хотелось защитить от этого беспредела, оградить от всех бед. Хоть индиец и был на полголовы выше своих мучителей, он казался слишком беззащитным в свободной больничной одежде не по размеру, босой, растрёпанный. Было страшно от мысли, что Раму никогда больше не будет дозволено ощутить свежий ветер на своей мягкой смуглой коже или увидеть не через решётку, как нежится закат. Было невыносимо думать, что ему остаётся слышать только скрежет ключей и тяжёлые шаги своих тюремщиков. — Я вызволю тебя, джани. Я обещал. — уверенный шёпот на хинди. И никто не понял смысла этих слов, кроме индийца. Его глаза полыхнули ярким отсветом. И погасли. Снова игра света? Неужели никто не видел? Значит, показалось. Глаза Рама производили на Тиана самое пробирающее впечатление. Это был спокойный взгляд дикой кошки перед нападением. Так, должно быть, смотрели только колдуньи в средневековье, обещая то ли смерть, то ли ласку, и счастлив тот, кто удостоится этого взгляда хоть раз, даже если этот раз был плотно сплетён с собственным последним вздохом. На дне его глаз таилась непроглядная, тревожная тайна ночи, чаруя своим сладким, с каплей опасности мраком, который впитывал в себя и отбирал ясность и покой. Констебли подхватили Рама под руки и повели его к выходу из кабинета, индиец шёл неуверенно, иногда спотыкаясь, но ему не давали упасть. Тиан пошёл следом за этой карающей процессией, не желая оставлять Дубея наедине с этими… охранниками порядка. — Постойте, Рама надо одеть и обуть. На улице прохладно. — Тиан преградил дорогу констеблям, осознав, что они собираются тащить Рама на улицу разутым и легко одетым. — В участке отогреется, у нас там мнооого грелок с уголовным наполнением. — глумливо бросил инспектор. — Только попробуйте! Сейчас Вы победили, но советую задуматься, долго ли продлится Ваш триумф. — Это угроза? Я при исполнении, мистер де Клер. — Это предостережение. Главврач проигнорировал надувшегося, как индюк, инспектора. Тиан порывисто стал снимать с себя пиджак. Хотелось спросить у индийца, где же его хвалёная Тёмная Мать, и почему бездействует. Внутри почему-то накопилось слишком много беспощадности к вероисповеданию Рама. Но эти грубые слова только надорвут в нём последние ниточки, сдерживающие его безумие. Теперь у Рама был Тиан, готовый встать на защиту. Констебли позволили главврачу накинуть серый твидовый пиджак на плечи Дубея. В нём он казался ещё более хрупким, но Рам в одежде Тиана — это самое правильное, что случилось за весь этот проклятый день. Де Клер опустился на одно колено, собираясь развязать шнурки на своих ботинках. — Стой, не надо. Тебе ещё добираться домой, — Рам так тепло улыбнулся, побуждая встать, протягивая к Тиану скованные руки. Невозможно было не повиноваться этому просящему жесту. — Всё в порядке. А вот с Тианом всё было не в порядке. Иначе как объяснить, отчего Дубей занимал все его мысли? Когда они вышли из больницы, их появление инициировало настоящую цепную химическую или даже ядерную реакцию среди репортёров. Как будто высвободилось большое количество тепловой и лучистой энергии в результате неуправляемой цепной ядерной реакции деления за очень малый промежуток времени. На деле это жаждущее полчище лишь получило то, что хотело — убийцу из психушки. Как мало людям нужно было для счастья. Иногда казалось, что без скандалов, планета остановила бы своё движение. Они стали продираться сквозь возбуждённую толпу, инспектор Шепард остановился, чтобы дать интервью, кажется, для Daily Mail. Тиан сомневался, что подобное поведение представителя власти было правильным в сложившейся ситуации. Тиан, Рам в плену констеблей и сержант Эванс добрались до служебной машины с большим трудом. Арестованного Рама ни на секунду не переставали фотографировать, рассчитывая заполучить материал повкуснее, а Тиан с трудом препятствовал этому беспределу. Когда индийца посадили в полицейскую машину, главврач даже почувствовал облегчение от того, что ему по крайней мере не угрожают журналисты. Сержант Оливия Эванс отошла в сторону, отвлекаясь на свой смартфон, и Тиан решил этим воспользоваться, привлекая её внимание. — Сержант Эванс, я Вас очень прошу проконтролировать, чтобы у Рама взяли анализы для химико-токсикологического исследования. Мне важно получить свидетельство наличия в его крови продуктов распада диазепама, чтобы выдвинуть обвинение против Брауна. — Разумеется, не сомневайтесь, что мы проводим все необходимые экспертизы. Запишите мой номер телефона, мистер де Клер. Я бы хотела довести Ваше дело о передозировке до конца. — сержант продиктовала номер Кристиану, и он забил его в свою телефонную книжку. Мужчина бросил ещё один быстрый взгляд на полицейскую машину, в которой сидел Рам. Де Клер не мог равнодушно смотреть на него, искалеченного и измученного. И один его вид накрыл Тиана очередной волной злости и решительности. — Я совершенно не понимаю, почему инспектор Шепард отказывается принять версию, что Рам потерпевший? Насилие со стороны Липмана очевидно. Кстати, о Липмане! Какого рода повреждения обнаружены на его теле? Есть версия, как он был убит? — Дело деликатное, мистер де Клер. В том то и дело, что видимых повреждений на теле Бенджамина Липмана нет. И я не знаю истинных намерений инспектора, но он сразу был категорично настроен против Рама. Я надеялась, если Рам придёт в себя, то его показания изменят позицию инспектора Шепарда. Но этого не произошло… Что касается меня, то я не на Вашей стороне, но и не против Вас. В этом деле слишком много неизвестных переменных, а я слишком далека от разгадки. Теперь Вы знаете мое мнение и, надеюсь, продолжите бороться. Мне пора, мистер де Клер. Ещё увидимся, — сержант Эванс протянула Кристиану руку, прощаясь. Он ответил на рукопожатие бездумно, слова сержанта слишком удивили его. Сегодня произошло слишком много потрясений, хотелось просто спокойно сесть и подумать. Но безумная круговерть бед не оставляла в покое ни на секунду. Инспектор Шепард, завершив своё выступление перед прессой, как ни в чём ни бывало прошёл мимо Кристиана, и сел в служебную машину не попрощавшись. А Тиан, растерянный и наконец совершенно чётко осознавший неотвратимость случившегося, так и продолжил стоять столбом, провожая взглядом удаляющиеся машины, в одной из которых сидел Рам, нуждающийся в защите. Сердце рвано билось, истекая кровью. — Здравствуйте, я Барбара Уолш из BBC News. Мистер де Клер, можете ответить на несколько вопросов? Сначала Кристиан хотел послать её особенно нелицеприятно, он не горел желанием общаться с репортёрами. Но вдруг он подумал, почему бы и нет? Отличный способ заручиться поддержкой общественности. Тиан вежливо поздоровался с девушкой, соглашаясь на интервью. — В больнице творятся беспорядки и беззаконие. Каково Вам на посту главврача? Есть ли вина предыдущего управляющего больницей? — рыжая девушка-репортёр пока производила неплохое впечатление. Её умный, увлечённый взгляд, прикрытый очками, увеличивающими её и без того большие глаза, пронизывал насквозь жаждой допытаться до правды. Похоже, она ещё не успела растерять увлечённость своей профессией и выказывала живую заинтересованность. — Я считаю, что проблема кроется в персонале. В отдельных людях. Вины моего предшественника здесь нет. Не каждый способен отделить зёрна от плевел. — Британцы опасаются отправлять своих заболевших родных и близких в психиатрические лечебницы, потому что боятся, что с ними будут обращаться жестоко. Похоже, опасения не беспочвенны? — Я 7 лет проработал психиатром в больнице Модсли. И ни разу не наблюдал там никаких насильственных действий по отношению к пациентам. Жестокое обращение со стороны медперсонала — это крайне редкое происшествие, я вас уверяю. Но здесь, в Вифлеемской Королевской больнице, санитар Бенджамин Липман жестоко избил пациента Рама Дубея. И судя по всему, акты насилия с его стороны были далеко не единичными! Я намерен провести разбирательство внутри больницы, и наказать всех виновных или помысливших причинить вред пациентам. Что касается действий полиции, я не собираюсь молчать. Полицейские арестовали моего подопечного, не имея на руках всех доказательств, что Рам Дубей действительно убил Липмана. Более того! Доказательств, что Рам лишь защищал себя от нападок санитара, более чем достаточно. — Как был убит санитар Бенджамин Липман? Вам известно? — Результатов экспертизы ещё нет, насколько я знаю. — Вы за Бога нашего из Вифлеема или за хаос и жертвоприношения? — подкатили остроумные сравнения, куда же без них. В их диалог ворвался мужчина из толпы. Впрочем, Тиан не пренебрёг ответить. — Я за справедливость и гуманное отношение к людям. Чтобы предельно склонить СМИ на свою сторону, Тиан также дал интервью для The Times, и The Guardian, последние имели особенно оккультные взгляды на обстоятельства убийства. Разобравшись с журналистами, мужчину ждала ещё одна нерешённая проблема — секретарша Диана как чувствовала, что Кристиан освободился от дел, именно поэтому она прилипла к нему как банный лист. Пришлось отвезти её домой, затратив перед этим кучу энергии на уговоры. Когда главврач добрался до собственного дома, он был совершенно измотан. После всего произошедшего, у де Клера было ощущение, как будто его облили смрадной жижей, а затем обваляли в перьях. Таким идиотом его ещё никогда не выставляли, и такое количество идиотов ещё никогда его не окружало. Сержант Эванс — единственный луч света в этой тьме беззакония. А инспектору, как никому другому, подошёл бы лозунг правящей партии Океании из антиутопии «1984» Джорджа Оруэлла: «Война — это мир. Свобода — это рабство. Незнание — сила». Потому как именно этим он и руководствовался в жизни. Понятия о гуманности, справедливости и здравомыслии были для следователя далеки. Всего одно гнилое яблоко портило всю корзину. Надо было бороться, составить план своих действий. Требовалось подключить все связи, которые могли пригодиться в этом деле. Но Тиан, часто незаинтересованный в неэффективном общении, не сказать, что закрепил дружбу в политических или правоохранительных кругах. Зато у него были обширные связи в сфере здравоохранения, которые даже выходили за пределы Англии. В общем, если нужно было кого-то вылечить, то Тиан мог сделать всё и даже больше. А вот если кого-то надо было вытащить из тюрьмы… С этим были затруднения. Не приползать же позорно к отцу — тот хотел, чтобы Тиан стал политиком, а не мозгоправом. Спустя годы споров и недопонимания, отец всё же принял его позицию… Несмотря на видимость восстановленной дружбы с родственником, Тиан обратится к отцу в самую последнюю очередь. Если только безысходность припрёт к стенке, угрожая гранатой с сорванной чекой. У Тиана был один знакомый, оказывающий услуги в области судебно-медицинской экспертизы. Он был патологоанатомом-криминалистом — одним из лучших, но Тиан не был уверен, к нему ли попал Бенджамин Липман. Насколько Тиан знал, после скандального закрытия FSS — государственной компании, которая предоставляла услуги судебной экспертизы полиции и правительственным учреждениям; все судебно-медицинские работы для полиции теперь выполнялись по контракту с частным сектором. То есть дело могло достаться буквально кому угодно. Но он не мог не рискнуть и не позвонить, результаты экспертизы Липмана — слишком волнующая неизвестная в этом проклятом уравнении. Гудки в телефоне раздавались не так и долго, трубку взяли почти сразу. — Алло, Кристиан, это ты? Я даже догадываюсь по какому вопросу, я смотрел новости. — энергичный голос из динамиков совершенно противоречил текущему мироощущению Тиана. Поддерживать жизнерадостный настрой друга не хотелось. — Рамиль, давно не общались, наконец сошлись и возможность, и повод. Похоже, новости распространяются быстрее, чем можно подумать… — Просто я слежу за новостями. Особенно за громкими новостями! — Разумеется, я звоню по делу убийства в моём Бедламе. Труп санитара Бена Липмана должны были отправить на судмедэкспертизу. Не знаешь, куда его отправили? И я хотел бы узнать о результатах первым. — Нет, экспертизу буду проводить не я. Но я могу повыяснять по своим каналам. Тебе так интересно, как его убили? — Было бы мило узнать. — А если результат не в пользу твоего пациента? — При самозащите любой результат будет в пользу Рама. — А факт самозащиты доказан? — Пока нет, всё буквально со слов Рама. Свидетели ничего не видели, только слышали крики Липмана. — Похоже, дело дрянь. Твой пациент находится в очень плачевном положении… — Я буду бороться за него до конца. — Тиан сказал это легко, даже не задумываясь об ином. Для себя он уже всё чётко решил. И ничто его не отвернёт с выбранного пути. — Синдром спасателя на лицо. — У кого? — У тебя. — Боже, ты опять начитался психологических журналов? Ты патологоанатом, тебе это только вредит. — Тиан не ождал обвинений в свой адрес. — Спасатели обычно не признают, что они спасатели. И я говорю тебе это как друг. Я знаю, ты психиатр, но от этого тебе только сложнее понять свою зависимость от отношений Спасатель-Жертва! — Интересные выводы, но мы не в сериале, чтобы так экстравагантно этими самыми выводами бросаться. Не ты ли опускал доктора Хауса с его волчанкой? Знаешь, обычно собирают максимум информации, прежде чем ставить диагноз. — Но тебя задело. И доктор Хаус мне нравится, но вот волчанка… — Меня задела твоя поспешность и неосведомлённость в вопросе. Разве можно что-то утверждать, опираясь на один телефонный звонок? — Один звонок и одно впечатляющее интервью по тв. Это уже немало. В общем, это не моё дело, Кристиан, главное, чтобы роль Спасателя не сменилась на роль Преследователя. — За меня не волнуйся, я никогда и никого не обижу. А ты хороший парень, правда. Я ценю твою помощь. — В Лондоне нет хороших людей — климат не позволяет. — Да… все мы немного… с туманной чертинкой. — Это точно. В общем, можешь на меня рассчитывать! — голос Рамиля звучал как всегда бодро и весело, по нему было сложно сказать, что он ковыряется в трупах каждый день. — Спасибо. Буду ждать результат. Завершив вызов, Тиан почувствовал себя таким усталым, этот телефонный разговор и правда задел. Он задумался над своим поведением, привыкший не оставлять сомнительные проблемы без анализа и решения. Спасатели и правда часто ищут партнёров, которым нужна помощь, потому что обычные-здоровые люди не обеспечивают им достаточно эмоций — такие союзы быстро распадаются. Склонные к инфантильности люди, зависимые от наркотиков, страдающие от алкоголизма, люди с психическими заболеваниями — вот настоящая целевая аудитория паталогических спасателей. Стоит отметить, потребностью всех спасать часто страдают представители помогающих профессий. Синдром спасателя не является здоровым или продуктивным поведением. В некоторых случаях это может привести к перегрузке, жертвованию собственных потребностей и негативным последствиям для самого спасателя. Спасатель чувствует себя крайне одиноким. Единственной возможностью закрыть свою потребность в эмоциональной близости, тепле, признании он видит в помощи другим. Так он будто привязывает к себе окружающих, втягивая их в зависимые отношения, вырваться из которых очень тяжело. Помогая другим, человек с синдромом спасателя чувствует удовлетворение, свою значимость, его самооценка повышается. Стоило определить триггеры, которые подталкивали помогать Раму. Спросить себя честно и так же честно ответить себе, действительно ли Раму нужна эта помощь. Да, Дубей не просил себя спасать. Но Тиан видел, что индийцу остро требуется спасение, ему был необходим чужой контроль над его потерявшей всякую стабильность жизнью. Доказано, что большинство людей испытывают больше счастья и удовлетворения, когда оказывают помощь, а не принимают её. Но спасатели упиваются своей значимостью эгоистично и самовлюблённо. Они решают не только глобальные проблемы жертвы, они подчиняют её даже на бытовом уровне. И чем хуже жертве, тем востребованней чувствует себя спасатель. А Тиан хотел помочь искренне. И также искренне сопереживал Раму. Он хотел, чтобы индиец был здоров и свободен. Поэтому справедливо мог отметить, что этим синдромом он не страдал. И если Дубей в какой-то момент скажет «нет», то Тиан оставит его в покое незамедлительно. И уж точно не превратится в тирана, готового подчинять себе волю Рама насильственными и манипулирующими способами.