Судьба/Торжество после гибели

---

От первого лица — Вистан

      Единственное зеркало на всю округу — это ещё одна акциденция присутствия магии в этом странном мире, помимо литературного богатства моего предка, сэра Вилфорда, а ведь книги в эту эпоху если и должны быть, то совсем не такими качественными, впрочем, всё объясняется столетним жизненным опытом старика и славой семьи Вейн.       В этом зеркале отражается надевающий чёрные латы молодой мужчина сильно выше среднего роста с мускулистой шеей, что говорит о крупном телосложении. Кавалергардская, несгибаемая осанка, которую я получил, кажется, навечно после десятилетия учёбы верховой езде и практики боя на коне. Смугловатая светлая кожа, далёкая от аристократической бледности — свидетельство моего труда в любое время года, а ведь в Британии далеко не всегда солнечно и почти каждый день дождлив.       Лицо пошло в отца, сэра Варда, от даже разглаженного и невыразительного веет дерзостью; сильная воинственная челюсть и скулы, прямые губы с коротким ртом, заострённый, но не женский, нос, высокий лоб, переходящий в смешанные волосы: тёмно-каштановые волосы постепенно обесцвечиваются и обращаются слегка старческим серебром — ещё одно магическое явление — чем больше кровь Вейн покоряет и окрашивает собой жизненную силу, тем больше серебра в волосах и тем больше изменяется телосложение, больше стойкости, выносливости… Не зря мой предок носит громкий титул — Поборовший Тысячи Несчастий.       Глаза оранжевого звериного цвета. Такие глаза в двадцать первом веке считались бы признаком болезни или редким пигментом, а во времена сожжения ведьм — посчитали бы колдуном. Хотя в эту магическую эпоху говорить и не о чём; чтобы стать колдуном, волшебником, магом, друидом, необходим огромный талант…       Прекрасный чёрный латный доспех совершенно не стесняет движений, хотя и не прилегает второй кожей, что неудивительно для первого ношения. Полагаю, если приноровиться и поносить не один год, то даже звуков не будет издавать. Можно смириться с позвякиванием — такой доспех, не в пример обычному, вполне может выдержать не один десяток и даже сотню колющих ударов. Правда, мой нынешний отец способен разрубить одним секущим ударом железные латы, то на что способен сэр Ланселот и даже сам Король Артур — страшно представить…       Впрочем, любой крестьянин сегодня припрятал у себя в избе копьё и способен зарезать спящего рыцаря уколом в глазное яблоко, хотя пока рыцари защищают крестьян от набегов саксов, скоттов и пиктов с норманнами и римлянами, думать об этом не приходится. Вопрос в том, как долго это продлится, по разным оценкам правление Короля Артура — это двадцать или тридцать лет…              — Вистан! Пора на акколаду Вилли! Выходи на деревенскую площадь! — это мой отец зовёт меня на посвящение Вилли в «сэры», в рыцари.       Возможно даже отец расщедрится и назовёт его Вильгельмом на дорожку.       — Ха-ха-ха…       Последний взгляд в зеркало.       — В таком доспехе и умирать не страшно… Я иду!

---

      На небольшой площади деревни, на которой мои родители по случаю моего рождения, однолетия, двухлетия и драматического трёхлетия закатывали пиры, позвав все дружественные и родственные семьи, собрался весь народ. За моей спиной возвышается донжон на холме, больше похожий на большой каменный двухэтажный дом, чем на рыцарский замок, а перед моими с отцом глазами толпа, стоя на отдалении, окружившая сэра Вилфорда и Вилли.       Вилли преклонил колени перед моим стариком, одет традиционно для церемонии: полный доспех со шлемом, лежащим на земле по правую руку, белая рубашка выглядывает у его шеи, алое сюрко поверх доспеха с гербом моего рода: щитом и леопардовым львом, что из-за щита взмахивает мечом.       Сэр Вилфорд перед ним в своём лишь чуть более торжественном снаряжении.              — Хм, ха-ха-ха-ха-ха! — я едва не расхохотался…              — Что ты смеёшься? — мой отец стоит рядом и спрашивает с привычной ему строгостью.       — Сейчас старик опять начнёт патетику распространять, а сельчане не поймут ничего толком…              — Ха-ха-ха… — мы вместе смеёмся.       Как бы ни был образован мой предок, книги — это чрезвычайная роскошь для раннего средневековья, крестьяне могли себе позволить сходить в церковь и послушать писание, если приход рядом находится, но не более того. Старик же за свою долгую жизнь собрал целую библиотеку, продав которую можно забыть о рыцарской доле и сразу стать одной из богатейших семей Британии в целом и даже большее.       — Вильгельм! Клянёшься ли в верности семье и роду Вейн?!              — КЛЯНУСЬ! — Вильгельм кричит так, что его голос может достигнуть соседнего королевства…              — Клянёшься ли защищать народ Логреса, каждого невинного человека, будь он богат или нищ?!              — КЛЯНУСЬ!       — Клянёшься ли ты никогда не позорить честь рода Вейн, никогда не бежать с поля боя, всегда идти первым на бой и никогда не предавать свою клятву?!       — КЛЯНУСЬ!       — Тогда я, Вилфорд Вейн, рыцарь 5 поколения Вейнов, Поборовший Тысячи Несчастий, посвящаю тебя в рыцари!       ~Звон~       Вилфорд кладёт на оба плеча Вильгельма меч, издавая лёгкий звук…       ~Звон~              — Встань, сэр Вильгельм, я тебя опоясаю, — Вильгельм встаёт на подрагивающих ногах, а старик обнимает его, одевая пояс для меча.       Вилли на радостях уже хочет убежать от страшного старика, как тот обнимает его крепче и даёт звучный подзатыльник: — БУДЬ ХРАБР! — Старик заорал ему в ухо, совершив куле, единственную пощёчину, на которую рыцарь не может ответить.       Теперь уже «сэр Вильгельм» надел шлем, вскочил на коня и подготовился показать свою ловкость и удаль собравшемуся народу через пронзание копьём чучела, тогда как старик подошёл к нам.       — Хорошо доспех сидит!              — И то правда… — Отец согласился.       — Меня хорошо учили и я… многому научился, — без ложной скромности, будь я в обычные средний века, то мог бы считаться образцовым рыцарем от щитовой техники, верховой езды, фехтования, копья, соколиной охоты, сложения стихов, игры в шахматы, придворного этикета до военной тактики и стратегии, торгового дела и знания практически всех правителей, всех дворцовых интриг, которые происходили в мире за последние двести лет жизни Вейнов и даже немного целительного мастерства от Саннивы и её старухи. Поистине, они надеются на то, что я не только возрожу, но и бесконечно возвышу своё и имя рода.       Отец нахмурился и с ложной проницательностью и серьёзностью посмотрел мне в глаза: — Зачем ты просил меня сделать Вилли рыцарем?       Вилли было уже приближался к тридцати годам, он засиделся и в пажах и в оруженосцах, хотя мог стать рыцарем годы назад; обычно ими становятся к двадцатилетию.       — Он прекрасно обучен твоими стараниями, Отец, он знает этикет, честен и храбр в бою, не дрогнул, когда я почти пронзил его сердце, более того, его имя в деревне уважают и нет у него ни одного прегрешения…       — Ха-ха-ха! — Вард рассмеялся, не выдержав потока явной лжи.       Вилфорд вмешался: — А если подойти к вопросу серьёзно?       Вильгельм крестьянин и даже если он хорошо обучен, ему достаточно быть вечным оруженосцем, разве что под старость опоясать его, ведь рыцарь — это статус…       Независимо от того, к какому он дому принадлежит — рыцарь свободен в действиях и может путешествовать, подставляя или прославляя дом свой или сюзерена. Разве что в среднем и позднем средневековье начали создавать регулярные армии и рыцарей стало настолько много и они стали настолько безлики, что о славе и чести говорить бессмысленно и даже глуповато.              — После недавнего путешествия я стал полностью уверен в Вилли, — я сказал твёрдым тоном, ведь он ничем не показал никому о той резне, что мы учинили. — Вильгельм станет образцовым вассалом дома Вейнов.       — Пусть будет так…       Если не брать мои личные соображения, то рыцарское общество и должно быть малочисленно и закрыто, потому как каждый рыцарь стоит целого наитехнологичного истребителя моего прошлого мира. И отпустить такой истребитель в свободное «плавание», еще и с гербом моей семьи — абсурд и глупость.       Из реальных причин лучше сказать, что он образец подчинённого — в меру жаден и совершенно покорен. Если бы после того, как я приказал ему порезать монашек, я бы не наградил его посвящением в рыцари, то он бы вернулся в услужение к моему отцу, а сейчас он понимает, что, во-первых, я повязал ему руки кровью и имею компромат и, во-вторых, со мной ему будет и слава и выгоды.       В некотором роде то же самое произошло с Саннивой, она отдала своё тело и укрывает теперь немощное тело Галахада, сына Ланселота, тем самым подставляя и себя и род Вейнов — если бы я не отплатил ей ребёнком и парочкой сладких слов, то кто знает что могло произойти?..              — Сэр Вильгельм, хватит тебе народ развлекать! — я крикнул новоиспечённому рыцарю.       Вилли подскакал с вопросом:       — Уже пора?              — Да, — я оседлал коня.       — Прощаюсь с тобой отец, предок, — я обнял двоих и тихим голосом сказал — Кстати, отец, предок, Саннива, дочь повитухи, что помогала мне в обучении и рождении! Она несёт моего ребёнка, поэтому не беспокойтесь больше о наследнике!..

---

      «Хы-ха-ха-ха!»       «Ха-ха-ха-ха!»       «Хах-ха-ха!»       Вразнобой раздавался смех, пока два всадника отправились в путешествие, навстречу новому королю…