«Зеркало Атонмет»

...

Тридцать семь. Я уже не знаю, что значит это слово — любовь. Как его трактовать. Любим, потому что одиноки. Любим, потому что испуганы, потому что нам скучно.

Заняться карасями: карасями заняться, будет повод на рынок сходить, раз вылазкам всё. Значит, с Шазой и Грегом договариваться. Впятером: он с ними и Анна с Гектором, естественно, в гриме. — Готовимся. — И тебе привет, бандюша… — Ой, ли...таки, — татуировка голой женщины светилась особенно ярко, — это...твой? Нарсис. — Да, клянётся и божится, что ни разу не ревнивый...как и я. Грег привычно истерил, успокоить только одним способом. — Покатаемся? На частном…

…

После проката, на котором крашенный наконец-то освоил заклон, пошли. Улица та же. Собака та же. Удивительно, но настоящим реакционером действительно оказался Гораций: обратил внимание на них, этика сталкивалась с логикой, вряд ли он по-настоящему мог сопротивляться телепату; сын двух (неслабых) эмпатов не мог. Оллен умер, но оставил позади себя немало сюрпризов. Что лучше? Живой: куча возможных новых трупов, дохлый — оборванные ниточки. Им до сих пор неизвестно что знают лоббисты, в курсе ли...не, то, что, например, Мартены почувствовали неладное, не секрет. Насколько? — Рискуем, — Марк в ухе, на связи, — изображайте ничегонеделание, общайтесь...мило, надежда...кхм...на хакеров. За Вейсс переживал. — Хорошо, — Ганс зевнул, — нигде небезопасно, кто-то же пробрался в Инквизицию, брр. Давай без долгих сеансов, засекут, не, они так полиция. Подключился Кей. — Пока добро, Фицджеральд, Хэм сработал как и...Гепард, отвод. Том с Ирмой маякнули бывшим манифестантам, их бы тоже… И всё же. Смысл? Улица. Единственный рейс, у которого конечная в баре. Бар? Нет: Шаза ручался за хозяина, вроде, и сам пострадавший, и ребёнок его. Где бывший водитель? Всё настолько запутанно: лобби нанимает Оллена для чего? Для поиска реакционера, которого тот сам создал? Исследования. Всплытие яда в семье Гюлеров, да, и скрывание, явное поощрение подобного; чушь, что влиятельные и в упор не видели Викария, тем более, при наличии телепатов, которых официально «вымерли» (их резали до сих пор), неясников с идиотским статусом. «Мог ли Зар...блять, сука, — передёрнуло, — мог ли, ему зачем? Псих долбанутый. Да, но столько лет успешного сокрытие и тут...бац...херня, значит, всё-таки Мартены, как одни из тех, кого они знают...сука! Бывший Викарий явно походил, но...мёртв, не мертвы его...жертвы? Стокгольмский синдром?» Ориентируются по собаке: сидит на неприметном...люке. Люк, вот, что на самом деле поберегли от сноса...история, блин, вход. Его не видно: прилавки, кирпич, брусчатка. Аэрография «под старину». Ганс, из автобуса, рассматривал местность, погруженный в мысли. На пиджаке сейчас светловолосого голубоглазого блондина: замаскированная камера. Два цвета! Красный и зелёный — отражаются от окрестных окон, если какое-то из них «отключить», то цвета не будет вообще — что-то случилось. Гениально, если не знать подтекста. Выключилось. Их засекли. Конец.

...

Анна с Гектором, изображающие пожилую пару лесбиянок, едва успели сняться с места, по их наводке Марк только и успел заметить убегающего паренька, с другой стороны, внезапно позвонил Фарук, не принимающий участия в деле, но догадывающийся: он случайно видел Рандо. — Рандо. Огюст Рандо, рядовой сотрудник, — отдышался Ганс, едва успели завалиться в Инквизицию, Кей с Мартеном предварительно всё облазили, — он никакой просто. — Фарук упоминал...как-то...когда ездили к океану, в рамках экспедиции, парень к ним с Ришаром пристал, сам...а потом скуксился сразу. И Рандо, по заявлению обоих, нёс какую-то околёсицу, ерунду. — Какие мысли, Жонсьер? — Никаких. Я уже не понимаю, как всё это началось и когда скатилось...помню, что с дела о сколопендрах, но...просто нафига, — он ойкнул, — почему какой другой способ? И кто кого переиграл, шкет, я так понимаю просто чуть усилил? — Да. — И ему ничего не будет. Мартен опёрся плечом о косяк. — Будет, Марк, — он мялся, плюнул и поцеловал Жонсьера, подходя, — по его вине погибли люди, сам себя сожрёт...жаль, жертва обстоятельств, чёрт подери! Гансу это было знакомо. До боли. — А по-другому с жертвами Оллена не бывает. Приор, разрешите? — Говори. — Я бы хотел поддерживать с ним связь...хоть переписку, хоть...видео, хоть иногда, сам не вытянет, потерям очередного человека...не мёртвого, Иво. Марк не выдержал, возвращая шутку. — Называешь по имени, да?

…

Предложение Рид: жить теперь все вместе и дежурить, нести вахту, по очереди: принято. — Она права. — Иво! — Марк, тебе только трупов, с перерезанным горлом...в постели, не хватало, мало мне, в прочем, неважно. В комнате вполне мог быть я. — Ты предлагаешь пустить...не сотрудников, БАНДИТОВ, Иво! Кей стал сзади, успокаивая. — Они уже были здесь, сейчас одна сторона и, поверьте, месье Жонсьер, их от нас тоже тошнит. Ядовитый смешок: кто-то явно ревновал Приора к Шазе. У-у-у-у.

…

Того развеселило: сидел в халате, ноги держал в тазу, обнимал и подливал Грегу, красил тому ноготочки. — У-у-у, какие нехорошие, инквизиторы, — возглас, — согласен со Стоуном: здесь стены давят...объяснять придётся потом, где был. Охрану их кластера доверили Дени. — Я тоже...могу...я. — Ой, — Шаза потрепал Грега за накаченные скулы, — ты нужен здесь. Ганс с интересом рассматривал их, наблюдая из-за кучи папок: забавные...точно! — За Милу...спасибо, — рассказал, и про траву тоже, — испугался. Грег вмиг перестал походить на придурка, выцвел, осунулся весь и скукожился, тупо смотря в одну точку, губы задрожали. Начал рассказ: званал девчонку, похожую, но не турчанку. —...однажды, она просто исчезла, пропала, бля, а потом...потом, её… — всхлип, судорожный вздох. — через несколько месяцев, неживую, — тон мёртв, всё этой косметикой придавал живость давно умершему, сдохшему, нулевому, — в разных частях...знакомые в Корпусе, не знаю за каким...вашим потребовалось, сказали, мол, ей всё, чёрт, — он разрыдался, — удалили, и родила. Решить можно, мол Шаза спит с Грегом, но нет, куда серьёзнее: их чувства прочнит горе, страх, общая борьба, гораздо высшее. — Всё-всё-всё, тшшш, успокойся, ммм? Плед есть?

…

Грег уснул беспокойным сном, мечась и причмокивая, кричал. — Давно это с ним? — Да, у него то ли брат, то ли кто пострадал. Бедный мальчик, не хочу считать себя благодетелем...не хочу, но он предлагал мне себя, — разоткровенничался Шаза, — что-то не нравится мне...такое, но сам молчит. Граница. Ганс силовик, они бандиты, но сегодня они, как на линии фронта — одного на всех. Остальные члены: несли свои вахты, периодически, перекликиваясь. Всё изначально не так и теперь приходится расплачиваться за глупость. — Спать тут не могу. — Шаза! — Марк прикрикнул на него. — Ладно. Ганс бесился, но ослушаться приказа Приора о распределении не осмелился. Быт, пусть лжедохло-изображательный, вновь исказился. Скука. — Кстати, а родители...твоей бывшей, не могли быть лоббистами? А? — Я знаю, Гюлер? — на удивление Жонсьеру похеру, лишь зевает. — Знаешь, всегда казалось, что Лети, — лёгкая нежность на имени, несмотря на жуть сути той, не ускользнула от внимания, — ими недовольна. — Лишили детства? — Вполне. Но наконец-то уснулось.

...

Тридцать восемь. Легко сказать — забудь и начни жизнь сначала… А если это «забудь» было единственным, что давало силы жить?

Лишь Баретти с Анной времени не теряли, с утра предаваясь ласкам на кухне; нежились. — Сканер, какой ты сканер! — Нарисуешь? — А ты считай...и мне передай… Гансу начхать на момент: хочется есть, но рука любимого удержала. — Не стоит. — Нарси, это… — Ну, — Нарсис утянул за собой, — как тебе? Ну? «НЕ-Е-Е-ЕТ!!! — мозг отказывался в это верить. — Этого не может быть...это ошибка, сбой, бред, дурость!»

…

Допрос не занял и десяти минут. — Тебе, дорогой, и в голову не пришло, что главный лоббист: я, — холодная усмешка на пол, безумно родного, лица, — я был с ними связан, прикрывал, сдавал. Ха-ха. Единый, Гюлер, кому ты нужен, блять. Мне тем более. — Что ещё? — сердце, казалось, готово разлететься на осколки. — Мы...ха-ха, повлияло, они...те, кто тебе дорог, под ядом, милый. Ничего не осталось. Тот Ганс, который рос с Нарсисом, ради Нарсиса, для и вместе...разбился на мелкие, болезненно огранённые части. — Два часа. — Что?! — Им осталось: два часа, если не поторопишься. Сдайтесь и не трогайте лобби. НИ-КОГ-ДА. — Но ты ж...ты ж не педофил. Нарсиса передёрнуло. Надежда. — Я наёмник, Ганс, и мне всё равно. Всё равно? Всё равно?! Ганс дёрнул, сминая губы, кусался, впервые выплёскивая всю боль и агрессию. «Зачем же он врёт мне? Врёт. Вон дрожит как...любимый! Блять, Ганс, он обманул тебя; дважды...или трижды уже!» — Милый. И Уэйн. Больше не капеллан. Скрылся.

...

Тридцать девять. Мне не нравилось, как сигарета дрожала у нее между пальцами. Еще больше огорчали шок, ощущение утраты, горе и злость в ее покрасневших глазах.

Пусто. Созависимость? Вдребезги. На атомы. В хлам. Наперекор судьбе: прыгнуть бы с моста, какая теперь разница, все, кто ему стал дорог: умрут. Зачем. Ганс никогда не был сильным, сиял отражённым светом, много плакал. Память упорно подкидывала моменты...близости...любви. — Почему же мне так не...везёт!!! Выстрел. Человек. На той стороне улицы человек, крайне похожий на Нарсиса Уэйна, застрелился. Вниз. Исключительно вниз. Без доверия. Не слышать, что кричат другие. Плевать. Летают чайки. Иные птицы. В воде лужа крови. Где-то полиция и, возможно, Корпус. А Гюлеру уже похеру — его нет, хотя он Фицджеральд, какая теперь-то разница?

…

Пара людей в возрасте отошла от парапета, улыбнулась друг другу. — Эти сопляки думали нас переиграть, как и наш...малыш, — лицо женщины перекосила гримаса, — придётся...мы так тебя… — Любили мы его, тварь он неблагодарная! Мужчина посмотрел вслед содеянному, усмехнулся.

…

— Суки! — Иво, но...Нарсис, не ожидала, я… — Лу. Не неси ерунды, что-то тут не так...жаль Ганса, только человек на ноги встал. Похоже, судьба такая против своих идти.

…

Тела так не нашли. Увольнять пост-фактум капеллана приор не стал, как и раскрывать подробности произошедшего. Никто из команды в предательство и самоубийство не верил. Никто. — Мы теряем людей, простите за банальщину, — Шаза возложил цветы около символической могилы. — Ничего...Ганс мог покончить, нет, — Иво отряхнулся, — не верю, чтобы Нарсис так с ним поступил, даже с нами да, но не с ним! Плакала Анна на плече у буквально одеревеневшего Гектора. Стояла мрачная Лу, Кей, Марк, Тина, Доган, Ришар, Фарук. — Вопрос, кто следующий?

...