No man is an island

Когда он открыл глаза, то первым делом ощутил, что ему неудобно лежать на спине. Такое ощущение… Что выросли крылья. Адам резко сел и двинул отросшим крылом, приближая его к себе. Ха, как ожидалось…черные и красные перья. Из темно-темно черного, демонское крыло переходило в оттенок кроваво-красного. Ебать, как «оригинально». Повезло, что сама еще форма крыльев осталась похожей на прежнюю. Он бы не пережил, если бы у него выросли типичные, кожистые крылья, как у летучей змеи. Крылья, хоть и выросли, однако, все еще ощущались странно. И лопатки продолжали болеть. Неплохо бы было полетать, чтобы привыкнуть, но он уже понял, что Люцифер его так просто отсюда не выпустит. Надо понять, обратился ли он полностью, или нет. Адам осторожно слез с кровати и стал искать зеркало. Он помнил, что Люцифер создал его и поставил куда-то в угол комнаты и…вот оно. Зеркало, во весь его, мать вашу, рост. Он не хотел туда смотреться. Уже сама мысль об этом, заставила его покрыться табуном мурашек, и он сглотнул неприятный ком, вставший в горле. Ладно, блять, чего он боится? Демонской формы? Надо уже просто свыкнуться… надо принять… Нет, он ничего не хотел принимать! Ничего из этого! Это его превращение в демона… это временное состояние. Да, он еще вернется на Небеса…еще станет Ангелом вновь…нужно только… Нужно только взглянуть правде в лицо. Нужно принять эту временную оболочку — иначе дальше ему не двинуться. Стиснув зубы, он неровным шагом подошел к зеркалу и остановился…пораженный размером крыльев. Они…они не точно такие же, как были…они…еще больше? А хвост-то какой длинный! И рога! Он с ужасом смотрел на свою маску, из макушки которой торчали два острых, чуть наклоненных назад рога. Они были похожи на козьи, только тоньше, острее и…черные. В таком виде, маска была бесполезной. Она безнадежно испорчена, и он с отчаянной неохотой снял ее, отбрасывая в сторону. Закрыв глаза и тяжко вздохнув, Адаму оставалось сделать последний шаг навстречу неизвестному. Посмотреть на свое лицо. Блять…да он ненавидел его в своем обычном состоянии, что уж говорить о том, чтобы… Увидеть его демонское обличие. Как у Люцифера… — Нет, сука, нет… — захрипел он, потирая лицо, — оно не будет похожим на него…иначе, я убью себя нахуй… И плевать, что он не может этого сделать. Он не хочет жить, зная, что похож на самого ненавистного ублюдка в своей жизни. Сердце в груди Адама колотилось, как бешеное, паника нарастала с каждой секундой, и он знал, что чем дольше он оттягивает этот момент разоблачения, тем хуже ему придется. Нужно было сделать это быстро и уверенно, как пластырь оторвать. Будет больно, но не так, как если он продолжит изводить себя моментом ожидания. Нужно досчитать до трех. И насчет три — просто открыть глаза. Раз… Два… — Три… Он отнял руки от лица, распахнул взгляд и…сначала даже не понял, на кого он смотрит. Лицо определенно было его собственным. Кожа…стала темно-серой, как и на всем его теле. Но вот глаза…конечно, золотого оттенка в них не было — золото демонам не принадлежит. Но они и не были красными, как у Люцифера. Адам сделал шаг вперед, дотронулся до отражения в зеркале… Жесткий взгляд его собственных глаз… Темно-фиолетовых. … заставил его почувствовать себя странно. Он не был напуган, черт, даже не взбешен…просто… В них было столько отчаяния, что стало больно — он не выдержал и отвернулся. Это было его лицо. И это был его новый взгляд. Не насмешливое золото. А отчаянное, фиолетовое нечто. Это был новый он. Адам-демон. — Ха…ха-ха…ха-ха-хааха-хаха-ахаха! Он чувствовал, что задыхается, давится собственным смехом, как давился когда-то, когда слишком быстро ел ребрышки. Так вкусно…и так больно. — Ахахаха-хаха-хаха! Это было невозможно остановить. Это не хотелось останавливать. Он рухнул на кровать, не в силах больше держать себя на ногах. Его трясло, от смеха, бушующих чувств — ненависти, несправедливости, боли. Твою мать, как же пиздецки больно… Он катался по кровати, выдергивал перья прямо у основания, тянул себя за рога и волосы, лишь бы как-то перебить эту боль, отвлечься, остановиться. Хватит…хватит…он больше не может…не может так… — Ха-ахаха-хаха! Кх-кха-ха… Слюна стекала по подбородку, он кашлял, но смех так и продолжался, выталкивался из его горла, как кровь из открытой раны. Еще немного и он бы… — Адам! Адам, перестань! Ты меня слышишь?! Люцифер. Ну конечно же — он. Играет в великого спасителя. Хуев притворщик… это же все из-за него…все из-за него… — Адам! Руки держат его за запястья, не позволяют ему больше вырывать перья. Руки трясут его за плечи, унимая безудержный смех. И взгляд чужих, красных, змеиных глаз… С притворным беспокойством. … вызывают у Адама только одно больное желание. Выплюнуть правду. — …все твоя…твоя… — Что? Я не слышу, что ты говоришь, Адам. Что моя…? — Все твоя вина… Все его проблемы начались с Люцифера. С его первого появления в саду.

***

Кусты кипариса зашуршали и Адам опасливо оглянулся. — Ева? Ты вернулась? — позвал он тихо. Жена сказала ему, что пойдет набрать фруктов и он ожидал ее с минуты на минуту. Так почему же она не появляется? — Ева? — позвал он уже громче, но неуверенней, — Что ты там делаешь? Тебе помочь? Кусты так и продолжили молча шевелиться, потому он встал и осторожно подошел к ним, замер, сомневаясь, стоит ли заходить в них, может, Ева застряла? Вдруг, она поранилась? — Ух, ну и местечко же вы выбрали, не проберешься, — забормотал кто-то высоким, мужским голосом, и из кустов показалась изящная, бледная рука, — Адам, будь добр, помоги вылезти, мой плащ зацепился за ветку… Адам изумленно смотрел на руку, очевидно, принадлежавшую одному из Серафимов и долго не решался взяться за нее. — Адам? Ау? Но все же, очнувшись от наваждения, он потянул за нее, вытаскивая из кипариса невысокого, стройного Серафима. Он впервые видел, чтобы Серафим был ниже его. Причем настолько. И, честно говоря, он вообще видел конкретно этого впервые. — Уф, думал, что еще немного и вся моя одежда останется там и я буду голым, как и ты, — игриво рассмеялся незнакомец, но тут же стушевался и отвел взгляд, — ох, где же мои манеры…спасибо, что вытащил Адам. Я — Люцифер. Приятно наконец с тобой познакомиться. Люцифер протянул ему ладонь — такую маленькую, по сравнению с его, что Адам толком не решился ее пожать, он лишь приложил свою пятерню и тут же убрал ее. Ему казалось, этого должно быть достаточно. — Мне тоже приятно Серафим, — Адам учтиво кивнул, — я не видел вас раньше…вас ведь не было при моем сотворении? — О, Адам, прошу, зови меня просто Люцифер, не нужно так формально, — мужчина лукаво улыбнулся, но тут же улыбка его померкла, — ты прав, не было, у меня были…другие важные дела, но вот я наконец-то здесь. Мне не терпелось узнать, каков же первый мужчина-человек. — Только лишь я…? — Адам неуверенно почесал подбородок, — А что насчет первой женщины? Ева тебе не интересна? — О, ну…— Люцифер откашлялся, — с Евой я поговорю позже, к тому же, именно с первой женщиной-человеком, я как раз-таки знаком. Лилит. Ты же все еще помнишь ее? При упоминании о первой жене, Адам ощутимо вздрогнул всем телом. Он… Люцифер видел Лилит? — Ты знаешь, где она? — обеспокоенно спросил он, заглядывая в лицо Люциферу, — Она в порядке? С ней все хорошо? — Не волнуйся, она в полной безопасности, — Люцифер одобрительно погладил его по руке, — она…живет у меня. Я забочусь о ней. Слава Богу, она цела и невредима…он так боялся, что Ангелы могут ее стереть. — Она спрашивала…обо мне? — с надеждой спросил он, но тут же взял свои слова назад, — Нет, не отвечай, я не должен задавать такие вопросы…просто…она счастлива? Она…больше не злится? Не напугана? Люцифер смотрел на него с мягкой, такой доброй улыбкой и таким понимающим взглядом, что Адам почувствовал тепло и облегчение от одних этих глаз. Теперь он точно мог быть уверен, что с Лилит все хорошо. Пусть даже она больше не его жена, это не значит, что он перестал о ней думать. Все-таки, она была создана вместе с ним. И это что-то, да значит. — Она счастлива, Адам, не переживай…а вот что насчет тебя? — Что насчет меня? — Ты можешь сказать, что вы с Евой абсолютно счастливы? Адам от этого вопроса как-то растерялся. Что он имеет в виду, под абсолютно счастливы? Конечно, они счастливы, разве может быть иначе? Они в Эдемском саду, который для этого и был создан, чтобы они были здесь счастливыми. Так что он судорожно, энергично закивал, чтобы у Люцифера не было в нем сомнений. — Ты уверен? — однако тот, только скептически на него посмотрел, — Разве вам иногда не начинает казаться…что что-то не так? — Нет. А что может быть не так? — Ну, к примеру… — Люцифер покрутился, демонстрируя свой белоснежный, чуть потрепанный плащ, — не думал, почему у Ангелов есть одежда, а вы все время нагие? Или что вам с Евой не разрешают выходить за пределы сада? Адам начал теряться еще сильнее, вопросы Люцифера, сбивали его с толку. Почему он должен задумываться о таких вещах? Его не просили этого делать. Он просто выполнял все, что от него требовали Создатели. И учил Еву следовать этому, как не сумел научить Лилит… Может, Люцифер его проверяет? Бог послал его, чтобы удостовериться в его праведности? Да, точно, именно так! — Нет, я не думал об этом, — он решительно покачал головой, — и не нарушил ни одного запрета, что нам предписали. — Но тебе не кажется это странным? — Люцифер раскинул руки, показывая на красоту сада — высокие деревья, зеленые луга и чистое небо, — Это все создали для вас! Вы — первые люди! Хозяева Земли! И как эти запреты вяжутся с вашим статусом? Теперь, доводы нового знакомого начинали его пугать. К чему все это? Почему он подставляет под сомнение все, чтобы сделано и сказано Богом? Он что…идет против его воли? — Ох, Адам, — сочувственно вздохнул Люцифер и запустив руку в карман своего плаща, принялся что-то судорожно там искать, — я вижу, что ты пока ничего не понимаешь, но уверяю тебя — поймешь! Если съешь… Он вытащил большое, красное, спелое яблоко. То будто бы светилось изнутри. Кроваво-красным цветом. — Это… — на выдохе произнес Люцифер и поднес яблоко к лицу Адама, — съешь это, и тебе все станет понятно. Ты…тебе столько откроется, Адам, ты не представляешь! Он говорил это с таким восхищением, что было ясно — он искренне в это верил. А вот Адаму поверить… не хотелось совсем. Ведь он очень хорошо знал это яблоко, его ему показали в самом начале их с Лилит путешествия по саду, а позднее, он показал его Еве. Яблоко познания. Единственный фрукт, который запрещено было есть в Эдеме — находился в самом конце сада и был огражден колючей лозой. Даже если бы Адам или Ева, захотели бы его сорвать, им пришлось бы ободрать всю кожу, прежде чем пробраться к плодам. Но к счастью, никто из них даже не подбирался к той части сада. Адам обходил ее стороной и Еве настоятельно рекомендовал туда не соваться. Теперь фрукт любезно лежал на раскрытой ладони Люцифера и тот, своими большими, чистыми глазами, умолял его съесть. Съесть и… — Лилит…ты ей тоже дал этот фрукт? — шепотом спросил Адам, не сводя пристального взгляда с кровавого плода. — Конечно, — Серафим улыбнулся, — и она была очень рада, что я ей его принес! — И если…если я его съем…ты дашь его Еве? — Конечно! — Люцифер добродушно рассмеялся, — Я не оставлю ее без дара, не переживай. Мы все будем вместе. Я, Лилит, ты и Ева. Вы постигните такие знания, которые вам были недоступны! Вы станете мне равными! Разве это…не прекрасно? Прекрасно…прекрасно…прекрасно… Слова эхом повторялись в голове Адама, и он с удивлением понял, что это Люцифер их шепчет ему прямо на ухо, пока он склонился над плодом. — Только укуси, Адам, — шепот пленил его, — тебе не обязательно есть его целиком, только откуси… Первый человек открыл рот, втянул носом запах, пахло…божественно. Ему стоило только прижаться губами к яблоку, только щелкнуть зубами и… — Нет. Прости… Адам мотнул головой и решительно сделал шаг назад, распрямляясь во весь рост и возвышаясь над Люцифером, он еще раз, громко и уверенно произнес: — Нет. Прости, Люцифер. Но то, что ты предлагаешь мне сделать — это нарушить запрет. А я не могу этого сделать. — Н-но…но почему? — красивые глаза Люцифера, казалось, готовы были наполниться слезами, что вынудило Адама отвернуться. — Я чту Бога и Создателей, — тихо ответил он, — и мы с Евой благодарны им за все, что они нам предоставили. И большего нам не нужно. — Но постой…! — Прошу, Люцифер, уходи, — он отпрянул от его руки и зажмурился, испытывая резкий страх перед соблазнительно кровавым фруктом, — Мне и Еве… не нужно ничего познавать. Если нам положено будет что-то узнать, то Сэра и другие Серафимы нам расскажут. Если они захотят, чтобы мы съели яблоко…то они сделают это вместе, после совета. А не…не так. Он зажмурился еще сильнее, когда услышал, как Люцифер очень протяжно и разочарованно вздохнул. Он не хотел расстраивать Серафима, был уверен, что тот желал им лучшего, просто сам не понимал, что делает что-то не так. К тому же, это все еще могло быть испытанием Божьим. И как бы тяжко Адаму сейчас не дался этот отказ, он мог быть частью проверки — и ему предстояло ее выдержать. Услышав, как вновь зашуршали кусты кипариса, он понял, что Люцифер уже собрался уходить, потому не выдержал и открыл глаза. Окликнул. — Люцифер! Серафим повернулся к нему с такой надеждой во взгляде, что Адаму снова стало больно. Но он стойко стерпел и этот удар. — Позаботься о Лилит…хорошо? Люцифер удивленно моргнул, а потом, на его грустном лице, появилась такая же грустная улыбка. — Обещаю… И исчез в густых зарослях. Адам долго смотрел ему вслед. Так долго, что даже не заметил, как Ева вернулась с корзиной полной фруктов. Только когда жена обняла его со спины, он пришел в себя. Он не стал ей рассказывать о Люцифере. Был уверен, что скоро он вернется в сад, чтобы познакомиться с ней лично, и никакого пугающего яблока в кармане его плаща, на этот раз не будет. Он ошибался. В следующий раз, Адам увидит Люцифера через несколько тысяч лет, в Аду, когда состоится первое собрание по вопросам безопасности Небес. А Ева встретит его завтра, на очередном сборе фруктов. И съест яблоко познания.

***

Адам в ужасе смотрел на небо. Некогда голубое, полное белоснежных облаков, оно в одночасье превратилось в темно-серое и затянутое черными тучами. Что-то было не так…что-то определенно было не так…в Эдеме никогда такого не было. Он быстро поднялся и испуганно заметался на месте. Ева еще не вернулась! Господь…она ушла за фруктами и тут такое…а что если… Что если с ней что-то случится? Или уже случилось? — Адам! — раздался строгий, такой знакомый голос и он с удивлением обернулся, замечая Сэру в компании других Серафимов, — Подойди. — Сэра! — он облегченно воскликнул и поспешил выполнить ее просьбу, — Что происходит с небом? Что случи… И тут он замер. В кругу сердитых и обеспокоенных Серафимов, стояла Ева. Ева! О, как хорошо, что она в порядке! Вот только…почему она так странно выглядит? Зачем она надела на себя куст? И почему не смотрит на него, а низко опустила голову и…плачет? — Ей больно? — он протянул руку к кругу, но Сэра отпихнула его, — Сэра…? Что с Евой? Лицо Сэры было одновременно гневным и испуганным. Небо, казалось, потемнело еще сильнее и раздался ужасающий звук — наверху сверкнула ярка вспышка, отчего Адам вздрогнул и зажмурился. Он ничего не понимал. Что происходит с их садом? Что случилось с Евой? И почему все Серафимы, отвечавшие за их создание, сейчас здесь? Почему они такие…несчастные? — Сэра…? — позвал он еще раз и вновь вздрогнул от громкого звука. А еще от того, как Серафим отвела взгляд в сторону. И, наконец, удрученно прошептала: — Ева нарушила запрет, Адам. Ч…что…? — Она съела яблоко познания. Нет…нет, нет, нет, не может быть! — Бог гневается, Адам. Зло проникло на Землю. И мы решили изгнать Еву из сада. Она больше не принадлежит этому месту. — Адам! — Ева вскрикнула и со слезами на глазах, бросилась к нему, но Серафимы схватили ее за руки и не позволили двинуться дальше, — Я-я не знала! Он меня обманул! О-он сказал, что это сделает нас лучше! — Он…? — Люцифер! Люцифер. Адам неверяще покачал головой. Как он мог…он же обещал…как он мог это сделать… Как Ева могла обмануться? Почему? Он ведь говорил ей, ни за что не есть это яблоко, он же ее просил! Зачем же она…! — Она должна уйти, Адам, — Сэра положила руку на его плечо и обернувшись к своим коллегам, махнула им рукой, приказывая увести Еву прочь, — она больше не может быть твоей женой. — Адам! Прости меня! Прости! Прошу, прости! — Мы создадим новый Сад. Новую Землю. Новую Еву. — Адам! — И ты будешь… Он смотрел, как Ева падает на колени, как слезы застилают все ее лицо, как Серафимы пытаются ее поднять, хватая ее за тонкие запястья, дергая ее за длинные, каштановые волосы и пытаясь снять с нее листы кустарника, которые она, почему-то, не хочет отдавать… Смотрел и понимал, что… — Адам… … не может этого вынести. Не может потерять и вторую свою жену. Он решительно сделал шаг к ней. — Адам? — Сэра с удивлением посмотрела на него. А он продолжил идти, пока не подошел к Еве и не оттолкнул от нее чужие руки, пока не обнял ее, плачущую и трясущуюся, и прижал к себе. — Если она не может остаться, то я пойду с ней, — уверенно произнес он, смотря в серебристые глаза Сэры. — Но ты не можешь! — та испуганно вскрикнула, — Она познала грех, а ты — нет! Она больше не похожа на тебя! Если ты пойдешь с ней, то Земля обречена на вечное противостояние добра и зла! Никакого больше Райского сада — вам самим придется добывать себе пищу, строить дом, заселять Землю! Мы больше не сможем вам помогать — вы будете сами по себе. Ты понимаешь, Адам? И ты готов на это пойти? Он замер, задумался. Он и не думал, что все примет такой оборот. Что яблоко, съеденное Евой — принесет такие последствия. И не знал, сможет ли выдержать такие испытания… сами по себе…без присмотра Ангелов…что они могут? Но Ева…его маленькая, плачущая, прижавшаяся к нему Ева — была для него всем. И он не мог уже представить свою жизнь без нее. Никакая новая Ева не заменит ее. Даже если у него заберут все ребра — Серафимы не воссоздадут ее. И в горе, и в радости…они должны быть вместе. — Она моя половина, Сэра, — шепотом произнес он, со слезами на глазах посмотрел на Серафима, — разве это изменилось? Разве она перестала ей быть? Даже согрешив, разве она перестала быть моей Евой? Сэра и другие Серафимы, принялись молча переглядываться, а затем, начали шептаться. На языке, который Адаму был не знаком. Он со страхом смотрел за ними, как они спорили, как менялись их выражения лиц — от испуганных, до грустных и гневных, и дрожал так же, как Ева в его объятиях. Он боялся услышать, что они не примут его слова. Что не позволят ему покинуть Сад вместе с Евой. Что разлучат их, как с… Лилит. Нет… Лилит сама ушла к Люциферу. А Люцифер пришел к Еве… Если бы не этот Люцифер…этого бы всего… — Хорошо, Адам, мы приняли решение. Он вскинул голову, обеспокоенный, приготовился услышать все, что угодно — и готов был стоять на своем. Если Еву захотят стереть…то пусть стирают и его. Пусть создают других первых людей, раз так суждено…а он, без Евы… — Вы покинете этот сад вместе. Адам облегченно выдохнул, почувствовал, как Ева в его руках, тоже замерла и затихла. — Но вас ждет много трудностей и опасностей, — Сэра замолчала, выждала необходимую паузу, — даже ты, Адам, не познавший греха, будешь вынужден столкнуться с его последствиями…я ничем не смогу тебе помочь. Вы с Евой — прародители человечества. И его будущее — теперь зависит только от вас. Она подошла к нему и взмахнув рукой, из яркого света создала ему длинную, острую палку. — Это оружие, Адам, пригодится для охоты. Это единственное, что я могу для тебя сделать. — И я благодарен за него, Сэра, — он послушно принял его, и они с Евой медленно поднялись с земли, — нам…пора, да? Серафим удрученно кивнула и взгляд ее потемнел, когда она посмотрела на Еву, что спряталась за его спиной. Сэра хотела сказать что-то еще, это было видно, но по каким-то причинам, она не стала этого делать. Он видел, как она закусила губу и отошла назад, пропуская людей вперед — к границе сада, за которую им раньше не позволено было выходить. Теперь, за этой границей лежал целый мир, который им предстояло исследовать и обуздать. Только он и Ева. Прародители человечества. Готовые заселить Землю, даже несмотря на то, что в ее недра проникло Зло. Зло…что это вообще такое? Он не понимал. Просто чувствовал, что это что-то плохое. Что-то, что вызывает в нем страх. Что-то, чего следовало сторониться. И что-то, от чего ему следовало оберегать Еву. Люцифер…выходит, он — зло? Адам потряс головой, сейчас было не то время, чтобы об этом думать. Обнимая Еву, он готов был покинуть сад. Грешница и праведник. Он еще не понимал, что это значит, не видел между ними разницы. Не осознавал, что Ева стала другой. Не придавал значение ее новому, внешнему виду — ее частям тела, что были закрыты листьями. Не представлял, с чем им предстоит столкнуться за пределами Эдема. Адам шел вперед уверенный, что, хотя им более не будут помогать Серафимы, Господь все равно за ними приглядывает. Это был первый раз, когда крах его ожиданий, принес ему настолько сильную боль.

***

Люцифер смотрел на него так, будто не понимал, о чем он. Какая великолепная актерская игра! Как старательно он делает вид, что он, блять, совсем не причем! — Моя вина в чем? — Люцифер покосился на него и убрал руки, когда Адам начал брыкаться сильнее, — В том, что ты пал? — Во всем этом! Начиная с самого Эдема! С этого твоего ебучего яблока! С этой твоей идей улучшения! Ну и что, стало лучше?! Стало?! Дьявол обеспокоенно замотал головой, выражение его лица было…сожалеющим. — Я не знал, что все будет так… я не знал, что такое произойдет! Я всего лишь хотел дать вам свободу воли! — Свободу воли? — Адам вновь жутко рассмеялся, но на этот раз, успокоился быстрее и продолжил гневно говорить, — А тебя кто-нибудь об этом просил? Нам и без нее было хорошо! Мы следовали правилам — и все у нас было заебись, пока ты не пришел! — Но Ева так не считала! — Люцифер вскочил и взгляд его лихорадочно забегал по комнате, будто ища спасения, — Она же спокойно согласилась съесть яблоко, без колебаний! И ты — ты же сам! — в конце концов его съел! Воцарилась гнетущая тишина. Адам слышал только сиплое, сбитое дыхание Люцифера. Съел…он действительно думает, что он просто передумал и съел яблоко? Принял его из рук Евы так же, как она приняла его из рук Люцифера? Адама от этого осознания, опять пробило на нездоровый смех. — Почему…что тут смешного? Люцифер сконфуженно уставился на него, а когда Адам не ответил, а просто продолжил сдавленно хихикать, спросил уже громче и раздражительнее: — Что смешного, Адам? Разве я не…? И тогда первый человек громко, надрывно воскликнул: — Я даже не ел то чертово яблоко! Он его не ел. Но оно все равно оказалось внутри. Из-за Евы.

***

Шли дни, но самым тяжелым для Адама оказался не ежедневный поиск пропитания, не его сражения с дикими волками, не обустройство подходящей пещеры для укрытия. А его общение с Евой. Стало быть, Сэра была права. Ева изменилась. И эти изменения, принять было тяжко. В первую очередь, ему пришлось согласиться на создание одежды из шкуры убитых волков. Одежда… Ева внезапно стала стесняться своей наготы. Не перед ним, Адамом, а, как она говорила, ходить все время голой — странно. А вдруг их навестят Серафимы? А она не одета? Ей будет стыдно. Он не мог понять, почему, но мог сопоставить факты. Это было связано с ее полученными от яблока знаниями. Люцифер тоже говорил про одежду, про то, что Ангелы одеты, а они — нет. И о том, что это неправильно. От этого яблока только одни проблемы… Но ему пришлось одеться, чтобы Ева больше не плакала. Она слишком чувствительно относилась ко всей этой наготе, а он не видел в этом ничего такого. Это ведь было задумано Богом… Но одежда и ее ношение, было еще не всем, о чем они спорили. Ева во многом стала другой, начала говорить ему, чего делать не стоит, а что наоборот — будет правильно. Говорила непонятными, незнакомыми словами, а когда объясняла их значение, он все равно ничего не мог понять. Все стало…иначе. Они уже не были так духовно едины, как раньше. И это его пугало. Как и то, что Ева несколько раз предлагала ему съесть яблоко. Как оказалось, у нее было еще одно. Люцифер дал ей его. Для него. В первый раз он так испугался вида яблока в руках Евы, что просто убежал и несколько часов прятался от жены, пока она пообещала спрятать его куда подальше. Во второй — он взял его в руки и…выбросил в озеро. Ева долго на него кричала и плакала, пока он просто смотрел на нее, не понимая, почему ее так расстраивает тот факт, что он не хочет поддаваться греху и познавать этот мир так, как она. Когда Ева выловила фрукт из воды, он взял с нее слово, что она больше не будет предлагать его ему. Он не станет его есть. Ему это не нужно. Он счастлив! С ней, здесь — даже если их выгнали из Эдема, даже если здесь тяжело, холодно и порой — голодно, он все равно счастлив! Потому, что они вместе. И они справятся со всеми трудностями. И без этого яблока. Ева с грустной улыбкой, лишь молча кивнула. И больше они к этому не возвращались. Вот только сегодня ночью, он проснулся с ощущением того, что задыхается. Он сел и начал судорожно, хрипло кашлять. Что-то застряло в его горле…что-то… — Адам! — Ева сидела рядом и испуганными, большими глазами, смотрела на него — ее руки тряслись, — Б-боже, Адам, п-прости! Я н-не думала, что ты…! Глаза его заслезились, было больно, что-то большое находилось в его горле и никак не желало двигаться дальше, хотя он пытался это проглотить. Он дотронулся рукой до горла…что-то круглое и твердое выпирало, давя изнутри…круглое…твердое… Он посмотрел на Еву — побледневшую от страха — и моментально понял все. Яблоко… Она засунула ему в глотку, пока он спал. Она хотела, чтобы он его съел. — Адам! Он вскочил, миновал Еву и бросился прочь из пещеры. Хрипя и задыхаясь, он рухнул на мокрую от дождя землю и со стонами боли, еле как сумел позвать: — Сэра… Сэра…прошу… Серафим не заставила себя долго ждать. Она появилась с божественным, золотым сиянием, и это смотрелось так странно — Серафим в белых одеяниях, под проливным дождем, стояла на темной земле и смотрела на распростертого на ней человека. Смотрела строго, но с грустью, как мать на провинившееся дитя. — Сэра…— он взмолился, указал на яблоко в горле, — я не…кха…я не хотел… — Я знаю, Адам, — Сэра наклонилась и губы ее дрогнули в сочувствующей улыбке, — мне жаль, но я ничем не могу тебе помочь… Слезы текли по его лицу. Слезы отчаяния, страха. Боль в горле беспокоила его меньше всего. Он боялся лишь одного…что согрешил. Непреднамеренно, но грех теперь в нем. Он чувствует, как он пускает в него свои корни, как порабощает его, как искушает — как все это было с Евой. И никто не может это остановить. — Я могу лишь сделать это, — прошептала Сэра и надавила на горло, забирая с собой физическую боль. Сначала, он даже решил, что она убрала яблоко, и со слезами облегчения, дотронулся до своего горла, надеясь вновь ощутить там гладкую кожу…но почувствовал выпирающий бугор. Яблока в нем не было…но вместе с тем… — Ч…что это? — он ощупывал шею, не понимая, что за изменения произошли. — Яблоко стало твоей частью, Адам, как доказательство твоего греха… — тихо произнесла Сэра и помолчав, задумчиво добавила, — Адамово яблоко…стоит добавить его всем мужчинам, которые будут рождаться на Земле… Мысли в голове первого мужчины путались. Адамово яблоко? Всем мужчинам? Доказательство греха? Но он не хотел…он не совершал! Это Ева…это Ева его заставила! Это она…! Нет, Люцифер виноват! Все из-за него, из-за того, что он пошел против Господа и его воли! Против добра! Люцифер…зло… Адам сжал выступ на горле, судорожно понимая, что теперь он точно это знает. Знает, что зло, а что добро. Он понимает это. Подняв голову, он увидел, что Сэра уже исчезла и, честно говоря, он был этому только рад. Ему не хотелось, чтобы она смотрела на него сейчас…не вот так… Стерев слезы с лица, он поднялся с грязной земли и пошатываясь вернулся в пещеру, встречая дрожащую от страха и слез — Еву. Та рухнула перед ним на колени и обняв его за ноги, принялась судорожно причитать извинения. А он не слышал их. Вместо них — был просто какой-то шум, который заглушал звук проливного дождя. И поток новых знаний, поступающих от яблока. Запретных знаний. Которые от него скрывали. Которые, как утверждал Люцифер, должны были сделать его жизнь лучше. Он внимал им и понимал, что… Без них было лучше. Они были ему не нужны. Они не привнесли в их с Евой жизни ничего хорошего, только…зло. Он опустил голову и посмотрел на шмыгающую носом Еву. И в нем возникало только одно желание. Оттолкнуть ее прочь. Адам вздрогнул. Оттолкнуть? Он что, правда хотел ее бросить на холодный, каменный пол? Ударить…? Нет…нет! Это в нем говорит гнев! Гнев — это зло! Он понимал, что это плохо. А прощение — это хорошо. Он должен ее простить. Даже за то, что она сделала ему больно. Но она ведь хотела, как лучше, верно? Она не виновата. Она ведома идеями Люцифера. Это все его проделки. В этом нет ее вины… — Вставай… — он аккуратно поднял ревущую Еву на ноги, — не плачь, все будет хорошо… — Н-но я…но ты…о, Адам… — она в ужасе посмотрела на его шею, — оно застряло… — Это просто след, — он покачал головой, — доказательство греха. Мне уже не больно. Все хорошо. Ева дотронулась рукой до отметины, и он вздрогнул, прижался к теплой ладони, такой теплой, что одним лишь этим прикосновением, она согрела его целиком. — Мы справимся, — он прикрыл глаза и прижал Еву к своей груди, — мы сможем…мы искупим грех…исполним свое предназначение, и нас простят… Ева…нас вернут в наш Рай… — Если исполним предназначение, — эхом отозвалась Ева и подняв голову, встретилась с его, полуприкрытым от наслаждения теплом ее тела, взглядом, — если заселим Землю и положим начало человечеству… Они смотрели друг на друга чуть меньше минуты, и за это время, нужные познания пришли к Адаму. Теперь он знал, что им следует делать дальше и как начать их род. Надо признать, какая-то польза от этих знаний — есть. Адам прижался губами к губам Евы, рука его скользнула под волчью шкуру на ее груди и сжала мягкую, круглую плоть, вызывая у женщины новый, не слышанный ранее звук. Стон физического удовольствия. Звук этот что-то пробуждал в мужчине, некое приятное, тянущее чувство внизу живота, и он ощутил, как его мужской отличительный признак, набирает силу. Ему нужно было…он хотел…он знал… Что им с Евой нужно стать одним целым. Слиться частями их тела, проникнуть в нее, ощутить тепло, влагу, ощутить ее…всю, целиком. Она — принадлежит ему. Он — принадлежит ей. Две части одного целого. И он знал, что Ева чувствует тоже самое. Она помогала ему раздеть их, помогала улечься на брошенные на пол шкуры, направляла его в себя — они делились познаниями, делились телами, соединяли души. — Адам…! — Ева… Они были вместе. Были одним. И с этого момента — начался их долгий путь. С этой ночи — последовало еще множество подобных ночей. И он думал, что так будет всегда. До скончания их дней и после. Адам и Ева. … Он не мог даже представить, что когда-то останется один.

***

— Не ел? — Люцифер недоуменно уставился на его кадык, — А как ты объяснишь…? — Как я объясню это?! — Адам плотоядно ухмыльнулся, вытягивая шею и еще сильнее демонстрируя след греха, — Ты думаешь, я настолько тупой, что вместо того, чтобы откусить от яблока, я проглотил его целиком?! Нет! Ева засунула его в мою глотку, пока я спал! И она сделала это — потому что ты внушил ей идею о том, что мы должны познать добро и зло! Взгляд Люцифера стал пустым. Брови нахмурились и сморщился нос. Было видно, как он пытается уложить все в своей голове и что получается у него это с большим трудом. Трудно понимать, что то, что ты знал веками, оказывается ложью. Ха…ощутил себя в моей шкуре, Люцифер? — Я…я не знал…я хотел, как лучше… — Хорош блеять, как овца, — злобно выплюнул Адам, отворачиваясь, потерянное выражение лица Дьявола — перестало его радовать, — мне плевать, что ты там хотел — ты соблазнил Еву. Дважды. Ты принес яблоко, ты ее трахнул, из-за тебя она… — Да, мы переспали, — Люцифер сел на кровать и Первому пришлось отодвинуться от него, чтобы не соприкасаться даже дюймами тела, — Но Ева была инициатором. Она пришла ко мне сама и… Он вздохнул и тихо, словно стыдясь своих слов, произнес: — Мы тогда с Лилит крупно поругались, понимаешь? Лилит…долго рассказывать, но Ева пришла искать у меня утешения. Потому что ты сделал ей больно. Она просто хотела почувствовать себя любимой…и я хотел…это было… — Я? — Адам повернул к нему голову, криво усмехнувшись, хрипло просипел, — Ну и как же я сделал Еве больно? Я ее и пальцем не тронул! Даже после того, как она пропихнула мне яблоко в горло! Я ее простил! И как я, по-твоему… — Она видела, как ты целовался с Сэрой, Адам. Он уставился на Дьявола, как на последнего идиота. Что, блять, нахуй? Целовался с Сэрой? Это еще откуда, сука, взялось? — Ты совсем конченый? — мужчина резко сел и от этого движения, голова закружилась, — Сэра одна из моих Создателей. Почти что мать для обычных людей. Я не знаю, откуда Ева это взяла, но я не…что конкретно она видела? Теперь настал черед Люцифера смотреть на собеседника, как на кретина. — Это было через несколько дней после смерти Авеля, — тихо сказал Люцифер, и Адам поморщился при упоминании сына, — ты сказал, что пойдешь набрать воды и тебя долго не было, а когда она пошла искать тебя, то увидела тебя и Сэру. Ты стоял на коленях, крепко обнимая ее за бедра, а она склонилась над тобой, целуя… — Лоб, — мрачно закончил Адам и кривая, болезненная усмешка проскочила на его лице, — она целовала мой лоб. Я помню этот день. Потому что рыдал и умолял воскресить Авеля, а она не могла дать мне ничего, кроме утешения. Потом я вернулся домой. С ведрами, полных водой. Евы не было… полагаю, в этот момент ты уже ее ебал. Тебе нужен был только повод. В глазах Люцифера плескалось непонимание, сомнение — но Адам не отводил взгляда. Он смотрел прямо в ненавистные красные глаза, потому что знал — только так Дьявол увидит, что он не лжет. Только так поймет, что ему говорят правду. И как только он ее увидит… Взгляд можно будет отвести. — Но Ева искренне верила…она думала… — Вина не на ней, — рыкнул Адам, неуклюже сползая с кровати, — Ева не виновата. Она ведомая. Верит всему, что видит и слышит. А ты хотел, чтобы я страдал. Тебе — это нужно было. — Адам, я не… Он увидел, как Люцифер протянул к нему руку, чтобы дотронуться, чтобы попросить прощения, чтобы оправдаться — но он отшатнулся, с гневом и отвращением уставившись на чужую, тонкую руку. — Даже слушать не хочу! — рявкнул он, и уже тише добавил, — И не трогай меня, блять. Открывай портал к Райским воротам. Я уже достаточно окреп. Он отошел от кровати, остановился возле зеркала… ебаное демонское отражение смотрело на него с ненавистью и беспокойством во взгляде. Мерзость. — И одежду мне нормальную дай, — он принялся стягивать с себя пижаму, — выгляжу, как клоун ебучий… Он уже почти разделся, когда понял, что Люцифер не только не спешит создавать ему новые шмотки, так еще и молчит подозрительно, не делая новых попыток оправдаться или сказать еще что-то идиотское. В комнате практически стояла удушающая тишина. Практически, потому что Адам отчетливо слышал…всхлипы. Он обернулся, и догадка подтвердилась. По белоснежному лицу Люцифера, по его клоунским, красным щекам, катились блестящие слезы. Ебаный, нахуй, в рот. В любой другой временной отрезок его жизни, это зрелище — плачущий враг — охренеть как повеселило бы Адама. Черт, да он бы уссался от счастья! Ржал бы и бросался издевательскими фразочками. Смаковал бы это чувство победы. Наконец-то Люцифер осознал, что он самый мудацкий мудак во всей вселенной. Люцифер, а не он. Не он злодей истории. А этот долбоеб, считающий, что делает что-то хорошее. Благими намерениями выложена дорога в Ад, хуесос, ты не знал? Но Адам просто молча смотрел на эти слезы и чувствовал только… Отвращение. — Давай без этой хуйни, — резко бросил он, кинув на лицо Люцифера пижамные штаны, тот даже не шелохнулся, и они приземлились ему точно на голову, — Люцифер, блять! Намотай сопли на кулак и делай, что должен. Реветь будешь потом. Не в моем, бля, присутствии. Смотреть противно… Люцифер выглядел разбитым. Сломленным. Таким он его уже видел. Только на короткое мгновение. Но тогда, он чувствовал себя… Прекрасно. Он хорошо помнил тот день, когда нанес ему ощутимую рану. Месть за Еву. Он положил начало истреблениям. И все ради того, чтобы нанести этот удар.

***

Сэра сказала ему, что Ад набирает силу. Лилит подпитывает грешников, своим пением, она делает их сильнее. Дыра — которая должна была стать изгнанием для всех отбросов, становится угрозой для Рая. Вот почему было решено провести собрание в Аду. И Сэра позвала его с собой. Как своего самого преданного Ангела. Адам смотрел в пол — в черную, лакированную поверхность и морщил лицо в отвращении. Ему не хотелось здесь быть. Только не здесь…в этом Богом забытом месте. Он сжимал и разжимал кулаки, пытаясь успокоиться, но выходило неважно. Сэра, на удивление, оставалась хладнокровной и терпеливо ждала появления Люцифера и Лилит, хотя они прождали уже больше получаса. И он начинал терять терпение. — Адам, что тебя гложет? — Серафим повернула к нему голову и окинула его мягким взглядом, — Ты так громко скрипишь зубами… — Прости…прости, Сэра, я просто… — Сожалею, что заставил вас ждать, но возникла непредвиденная ситуация, ха-ха, но вот — я здесь! Начнем обсуждение? Нервный восклиц Люцифера, заставил Адама запнуться и медленно повернуть голову в его сторону. Все то же бледное лицо, светлые волосы, но теперь змеиные, красные глаза…как то злоебучее яблоко… Стоило его только увидеть…снова увидеть…и… — Адам, стой! … и даже гневный крик Сэры, не остановил его. В мгновение ока Адам подлетел к Правителю Ада, и схватив его за грудки, мощным ударом прижал того к полу. Люцифер не успел среагировать, и ему удалось нанести несколько мощных, быстрых ударов по лицу, сопровождая их агоническими возгласами: — Где…! Удар. — Черт возьми…! Еще удар. — Ева?! Что ты с ней сделал, ублюдок?! — Адам! Сэра отбросила его в сторону и только тогда, ему удалось хоть немного взять себя в руки. Посмотреть на пальцы, испачканные золотой кровью, окинуть взглядом разбитое лицо Люцифера, что сплевывал выбитый зуб — и довольно ухмыльнуться. О, он запомнит эту избитую рожу на всю… — Ты повел себя неправильно, Адам, — под суровым взглядом Сэры, он съежился, — Знаю, у тебя есть на это право, но сейчас мы тут не за этим. У нас на кону важные вопросы, касательно безопасности Рая. Которое, ты сейчас, поставил на кон. Он отвел взгляд. Сэра была права, конечно же, но он все равно не мог не сказать этого: — Пусть скажет, что он сделал с Евой. — С Евой все в порядке, Адам, — Люцифер вытер кровь из носа и разбитой губы платком, и теперь выглядел абсолютно невредимым, разве что чутка помятым, — почему ты решил, что я что-то с ней сделал? — Может потому, что ты ее соблазнил и из-за тебя она в Аду? — зарычал первый человек, вновь угрожающе сжимая кулаки. Люцифер вскинул голову и как-то очень странно на него посмотрел. Так, будто… …жалел его? — Я…я не соблазнял ее, она пришла ко мне сама, — Дьявол растерянно усмехнулся, — я думал, ты знаешь…? — Врешь! Он выкрикнул это так резко и гневно, что слюна потекла по подбородку. — Врешь! Она никогда бы этого не сделала! Она…! — Довольно, Адам! — Сэра злилась, это было видно по многочисленным глазам, что начали появляться на ее теле, — Мы пришли обсуждать не это! Он хотел бы возразить, но под строгим взглядом начальницы — не смог этого сделать, так что ему пришлось резко захлопнуть рот, попутно чуть не прикусив себе язык. В нем бурлила кровь, кипела ненависть, и он снова крепко сжал кулаки, лишь для того, чтобы не пустить их в ход. «Игнорируй Люцифера, не верь ему, он лжет. Это его натура, как и Лилит…и где, черт возьми, она сама?» Сквозь яростную пелену и шум крови в ушах, он услышал, что Лилит не пожелала участвовать в собрании, когда узнала, что он будет здесь. Боится его? Презирает? Что ж, ему плевать…ему уже давно на нее плевать… Важна только Ева. Но он ее тут не найдет. И не должен. Небеса ясно дали ему понять, что ему стоит забыть о ней, и остается только надеяться, что она в безопасности. Что Люцифер не держит ее в плену или что-то в этом роде. — … грешники могут попытаться проникнуть в Рай… — … что? Да зачем бы им…? — …Лилит и ты — угрожаете нам. Как думаешь, кто победит в войне, если она начнется? — … у тебя паранойя, Сэра, мы никак не претендуем… — …кто гарантирует безопасность Раю? Кто контролирует грешников? — …они под контролем и не представляют угрозы… — … предоставь доказательства… Сэра и Люцифер спорили ожесточенно и громко, но он едва-едва улавливал суть разговора. Он и так уже все это знал, и ему было это не интересно — хотелось только одного. Убраться отсюда как можно скорее. … Нет. Хотелось еще одной вещи. Причинить боль Люциферу и Лилит. Боль не физическую, нет, боль такую, какую они причинили ему, склонив Еву к греху. Боль утраты. — …и что ты предлагаешь, Сэра? Как, по-твоему, мы должны контролировать грешников? Они все продолжают прибывать, и мы… — Тогда мы будем ограничивать их численность, — Адам заговорил и сам не узнал свой голос — он звучал хрипло, и вместе с тем, насмешливо, — если вы не можете держать их в узде, то мы можем их устранять. Сэра и Люцифер повернули к нему свои головы. Серафим смотрела испуганно и вместе с тем, заинтересованно, он знал, что ударил по струнам ее души, знал, что ее впечатлили его слова. Знал, потому что она сама часто об этом ему говорила — как бы она хотела, чтобы все грешники исчезли. Чтобы их никогда не было…она сама желала этого больше, чем кто-либо еще. Во взгляде Люцифера же…была пустота. Он как будто и понял, что ему сказали, и как будто не мог поверить в услышанное. — Ограничить численность…— прошептала Сэра, и добавила уже громче, — это хорошая идея, Адам. Раз в год мы могли бы спускаться, и уничтожать излишек грешных душ, чтобы быть уверенными в безопасности Рая и его жителей. И вам, Аду, перенаселение грозить не будет. Я права, Люцифер? Люцифер? Он с Дьяволом не разрывал зрительного контакта до самого конца. До самой долгожданной искры в его потерянном, пустом взгляде. «Да…да!» До ожидаемой боли. — …вперед, — произнес Люцифер после долгой, мучительной паузы, — убивайте, вы же за этим разрешением и пришли, верно? Сэра еще что-то говорила, пыталась доказать, что это не так, что этого не было в ее планах, но Адам предложил действительно хорошую идею, и раз Ад с ней согласен, значит… … значит, они поступают правильно. Защищают Рай от грешников. От Лилит и Люцифера. От Ада. Что никогда уже не восстанет, не посмеет. Адам не слушал. Ни ее, ни Дьявола, что-то удрученно шептавшего себе под нос. О, он с удовольствием смаковал вид поверженного врага, которому нанес удар похлеще тех, что сумели доставить ему его кулаки. Кулаки… Он разжал их, чувствуя ноющую боль в ладони, и поднес их к лицу, чтобы с удивлением обнаружить на них следы от ногтей. Он так сильно сжимал кулаки, что проткнул кожу до крови. Его золотая кровь, смешалась с золотой кровью Люцифера и он, поморщившись, лизнул рану, ускоряя регенерацию. Собственная кровь… На вкус была почти такой же, как ощущение от морального уничтожения Люцифера. Отчаянно сладкой.

***

Сейчас никакой сладости он не ощущал — только горечь от отвращения. Господи, его ментально тошнило от выражения лица плачущего Люцифера. — Уебка кусок… — тихо пробурчал себе под нос Адам и подойдя к Дьяволу, щелкнул его по лбу, — Одежду. Дай. Похожую на мою робу. Люцифер очень вяло взмахнул рукой — и дал ему то, что нужно. Длинное одеяние в черно-серебристых тонах…сойдет. Адам быстро облачился и облегченно выдохнул. Роба скрыла его нагое, мерзкое тело. Стоит ли Люцифера просить создать и маску, под стать выросшим рогам? Он неуверенно покосился на врага, тот все еще пустым, слезным взглядом смотрел куда-то сквозь него. Б-р-р. — Ты сучку свою хочешь увидеть, нет? — нетерпеливо топчась на месте, спросил Адам. Люцифер, казалось, очнулся от наваждения, потому что взгляд его стал более четким. Хорошо, способность мыслить он не потерял. — Так вот, прикол хочешь? — он нарочито весело ухмыльнулся, да так широко, что скулы заболели, — Хочешь, нет? В ответ ему только что-то нечленораздельно промычали. Блядский рот, не так он себе этот момент представлял… он когда-то рассчитывал, что выдаст этот секрет в самый неожиданный момент, когда отчаяние Люцифера по поиску Лилит, достигнет критической точки. Когда он будет в такой глубокой депрессии, что будет похож на жалкого слизняка. Вообще, этот момент почти наступил, когда он вместо себя на собрание отправил свою соплячку. Через полгода, Адам надеялся выцепить Люцифера и добить его не только отчетом о более частых истреблениях, но и тем, что он знает, где сейчас его драгоценная женушка. Теперь его бесил тот факт, что этот секрет приходится вываливать сейчас. И не чтобы нанести удар по достоинству Люцифера, а чтобы ускорить их отправку к Небесам. Так что все еще весело ухмыляясь (хоть и наигранно), он задорно произнес: — В Раю она. Чилит на пляже, попивает коктейли, так что, если ты хочешь… — Что ты сказал? Люцифер теперь смотрел прямо в его глаза. И слезы на его щеках, куда-то испарились. Ха, как сразу в лице изменился… — Она в Раю, — Адам наклонил голову и окинул Дьявола насмешливым, изучающим взглядом, — и угадай, что? Она сама ко мне пришла. Попросила убежище. От тебя. О-о, это лицо! Он бы раньше все отдал за то, чтобы увидеть это лицо, сфоткать его и повесить в рамочке у себя над кроватью. Но сейчас? Сейчас, смотря на шок Люцифера и всю эту боль в его глазах… Он видел свое ебаное отражение в зеркале. От которого, его всегда воротило. — Дай угадаю, ты сейчас думаешь, почему она пришла ко мне? — Адам расхохотался, не в силах остановить свою жалкую, актерскую игру, он решил играть роль до конца, — Она же ненавидела меня больше всего на свете? О, ну так это потому… Он наклонился над Люцифером и так же, как и с Лилит тогда, просипел ему в самое ухо: — … что ты сделал ей больно. И выпрямившись, сбросив это насмешливое притворство со своего лица, он сказал уже серьезно. От чистого, мать его, сердца. — Око за око, Люцифер. Открывай уже ебаный портал. Пора встретиться с правдой лицом к лицу.