Как Рон Уизли ненавидел демократию

В узкой комнате Норы почти под самым чердаком на глазах у Рона сестра накинула мантию невидимку, которая слизала в небытие острые плечи. Следом Джин вытянула из ворота растянутой футболки хроноворот, раскрутила цепочку и исчезла. Секунду спустя запертая Коллопортусом дверь впустила внутрь пустоту. Рон обернулся и моргнул. Джин стащила мантию невидимку на пол и отдышалась. По взгляду брата она поняла, что забыла принять оборотку. Для него прошла секунда, для нее — шесть лет. Странно, что Рон еще не атаковал незнакомую взрослую тетку с выстриженной под ноль башкой. Не сводя с него прицела палочки, другой рукой она отстегнула от пояса флягу с обороткой. Прижала ее локтем, зубами стянула защитную пленку с одного из срезанных шесть лет назад волос, и выпила готовый отвар. Трансформация продрала глотку до самого нутра. Рон моргнул. Перед ним снова стояла крошка Джин. Крошка Джин подошла к нему вплотную и нацелилась в лоб: — Обливи… — Ты чего, не стриглась? — отрощенные Оборотным, медные волосы струились по плечам совсем как прежде. Джин моргнула и отвлеклась: в окно врезался Сычик, опять перепутав стекло с воздухом. Она столько лет не видела беднягу, что рванула к нему, на ходу отпирая палочкой створку и притягивая уже начавшую падение тушку. Пальцы сперва нащупали слабое дыхание и только потом отцепили от лапы письмо. Потом Джин вспомнила о Роне. Он не напал на нее, а чесал в затылке. Империо, очевидно, выветрилось. Мог ли ее братец быть настолько простым, чтобы забыть о ее радикальной стрижке накануне временного перехода? Или его разум, травмированный подчинением, сам скрыл воспоминания, которые не соответствуют стабильной картине мира? Стоит проверить. Не хотелось бы рисковать с заклятием забвения — для такого уровня Джин была слишком дилетантом. — И начерта мне стричься? — А мне откуда знать? Вас, девчонок, сам Мерлин не поймет! — Ты головой точно не ударился? — Да муть какая-то, и правда. — Побочка от империуса? — Точняк. И чего, вышло? — О. Еще как. — Мне не нравится твое лицо. Оно слишком довольное. — Ну еще бы. Братишка, ты признал меня лучшей из Уизли. — Да ты гонишь! Я бы никогда! — Повторим? Мне понравилось. — Иди ты! Чтоб я еще раз! Вообще проваливай! И отдай письмо, это мне. — Нет, мне. И Джин вышла вон, прижав Сыча к груди и бормоча диагностические чары. От нее на полу осталась только мантия Гарри. Джин вышла, а Рон остался. Не доверяя Коллопортусу он привалился к двери и сполз на пол. Подтянул к себе мантию и завернулся в нее, пытаясь победить внезапный озноб. Он прекрасно все помнил. Это была совсем другая Джинни. Взрослая. Побитая. С шрамом через бровь. Но хуже всего была метка Того-кого-нельзя-называть на ее обнаженном предплечье. А Джин получила письмо Перси с его нытьем требованием срочно вернуть маховик в Министерство. Хорошо, он не додумался посылать сову Рону — его в этом времени было двое, и сова сошла бы с ума, пытаясь понять, какому из Ронов отправлено письмо. Повезло, что Перси был не настолько дурак, чтобы писать почти разыскиваемому преступнику. Вместо этого он написал ей. Молодец, Перси. Упростил работу ищейкам, которые будут расследовать пропажу имущества Министерства. Она повертела маховик в руках, пытаясь подобрать трансфигурацию для создания правдоподобной копии, и прищурилась: по медному ободу шел серийный номер. Ну прекрасно. Наверняка здесь и следящее встроено. В голове щелкнуло. Джин понеслась наверх, сбагрив больного Сычика маме, и ворвалась обратно к Рону, снося его с дороги вместе с новым Коллопортусом. Рон, судя по опухшей роже, ревел в мантию Гарри. Неверно истолковав причину его печали Джин хлопнула брата по плечу: — Да не ссы, спасем мы его. Маминым сердцем клянусь. Рон хлюпнул носом. Джин закатила глаза. Типичный демократ. Что с него возьмешь? Не тратя время на эмоции она схватила маховик у него на шее и сравнила серийные номера со своим. Разные. Это разные маховики. Раньше она считала, что это один и тот же маховик, просто отправленный в прошлое из разных точек настоящего: один вручен Джинни Перси, и с ним она прожила +6 лишних лет, и потом этот же маховик отдан ей Рону во время битвы за Хогвартс, которым он и попал сюда, в прошлое перед битвой. Возможно ли такое задвоение сложных артефактов? С мантией невидимкой сработало. Впрочем, теперь неважно. Важно пересечься с Перси и вернуть ему одолженное. Но как тогда отправить Рона в прошлое? Если бы он сам себе вручил маховик перед прыжком, то Джин сейчас бы не напрягала мозги, пытаясь определить выход из временной головоломки. Еще к своему ужасу Джин обнаружила, что за шесть лет скитаний успела забыть битву за Хогвартс в деталях. А там критично важно соответствовать временной линии и говорить нужное в точный срок. Ладно. Ладно. Решать проблемы по одной. Сначала — Перси. Как раз есть время добраться до Косого, и где-то там с нее слетит Оборотка. А дальше пропуск ей обеспечит метка. Ничего не объясняя брату, Джин пересчитала видавшими все виды грязи кедами ступени вниз, к камину, и шагнула в волшебное пламя, даже не прикрыв глаз. Рона, так и оставшегося на полу, впервые посетила мысль, что если это и демократия, то какая-то неправильная. Спросить бы у Гермионы. А еще лучше спасти бы ее от плена в Малфой-меноре. Но это должно случиться, и Рон был в таком раздрае, что не придумал бы, как навести на Пожирателей иллюзию, что они схватили Гарри и Гермиону. Это было просто невозможно, не говоря уже о том, что домовика ему тогда пришлось бы убить самостоятельно, чтобы не нарушить ход времени, где Гарри его хоронит у Ракушки. Он начинал уставать от игр со временем. Прав был Снейп, нечего туда лезть и других затаскивать. Снейп! Рон аппарировал в Хогсмид, скрытый мантией Гарри от соглядатаев, и краем леса пробрался к Визжащей хижине. Проход под ней должен был пропустить его, несмотря на наличие барьера — технически Рон все еще считался учеником Хогвартса. Просто по болезни не посещал занятия. Учился на дому. Изучал демократию. Но проверять эту теорию ему не пришлось: Снейп нашелся прямо там. Мрачный и немытый, как обычно, он замер над ничем не примечательными досками пола. Рон стянул мантию у входа и проморгался в темноте. Снейп ничем не выдал удивления. Только обернулся и спросил: — Вот здесь? Рон пожал плечами. Он не знал. — Профессор… — Я больше не ваш профессор, Уизли. Он как-то постарел, заметил вдруг Рон. Впрочем, если знаешь точно, когда и где умрешь, так точно постареешь. — Профессор, с этими маховиками все в конец запуталось. Я не уверен, что все идет так, как должно. — Просветите меня, мистер Уизли, как вы для себя оправдываете такое вопиющее нарушение законов жизни и смерти? Рон моргнул. — Вы про что? — Я про ваше неуемное желание спасти Гарри Поттера. У Рона сами сжались кулаки. — Он не умрет! — Бросьте. В нем гарантия бессмертия Темного Лорда. Вы же знаете. — Да плевать! Он будет жить, и точка. — Даже если эта жизнь сведет его с ума? Даже когда в нем пробудится крестраж? Что вы скажете, когда Темный Лорд будет сводить его с ума днем и ночью, прямо внутри его головы? Рон скрипнул зубами. — Он будет жить. — Даже если он сам готов умереть? Почему бы тогда вам не пойти с этой информацией на поклон к лорду? Уверен, за такое он помилует вашу семью, частью которой вы считаете мисс Грейнджер. И Поттер будет жить. В темнице, на дне океана — без разницы. Он будет жить, как этого хотите вы. Рон выдохнул сквозь зубы. — Пока вы тут упиваетесь жалостью к себе и фатализмом, профессор, моя сестра уже все это сделала, походу. Черные глаза напротив прояснились от чужого гнева. — Джиневра Уизли? — Да, она. На ней метка. Она теперь ходит под обороткой. Снейп прошелся от окна до тупика в углу и обратно, будто давал себе время отобрать самые безопасные для хода времени фразы. — Год назад я сделал ей одолжение. Похоже, не зря. — Чего? О чем вы? — Больше вам знать не положено. Помните — ваше незнание гарантирует прежний ход времени. Чем меньше вы в курсе происходящего, тем устойчивее время, которое вы рискнули нарушить. — А что будет, если я просто не приду в Хогвартс? Во время битвы. Если я, не знаю, споткнусь по дороге и сломаю шею? — Волшебники не настолько хрупки, мистер Уизли. Кроме того, ваша магия сохранит вас и сама подтолкнет к нужным действиям. Вам должно быть известно, что при возвращении в прошлое маховик расходует волшебный резерв мага. Расход нужного количества происходит одномоментно. Но мало кто учитывает, что попав в прошлое, человек живет дальше в привычном темпе, невзирая на то, что одновременно с ним существует его копия. И они не пересекаются, не нарушают ход времени. Вы сами додумались в битве за Хогвартс надеть мантию невидимку, чтобы не пересекаться со своей копией. — Еще я не рискнул вслух говорить. Мы общались знаками. — Вот именно. Думаете, это в вас внезапно проснулась разумная осторожность? В таком случае должен признать, что годы образования все же пошли вам на пользу. После происшествия с угоном летающего форда я лично поставил на ваших способностях к анализу ситуации крест. Рон вдруг улыбнулся. К Снейпу возвращалась язвительность. Хороший знак. — Ну ок. И чего? — Того, мистер Уизли. Боюсь, не усилия моих коллег привели к вашей осторожности в обращении с временем. Нет. Многие забывают, что параллельное существование путешественника во времени обеспечивает маховик, расходуя магию волшебника. Только теперь постепенно, вместо одной большой дозы в начале его работы. Рон вытянул из-под свитера маховик. Тот лениво вращался в ожидании смыкания петли. — То есть, эта штука жрет мою магию? Прямо сейчас? — Именно. Так она защищает вас от коллизий с двойником. Вам это может казаться банальной удачей, но это все магия. Маховик, если можно так выразиться, ничего так сильно не желает, как вернуть время к стабильности. И пока он на вас, время в безопасности. Или пока вы не стали сквибом, но на это надежды мало. Рон сглотнул и нащупал замок на цепочке маховика. Так вот почему ему даже в душе не приходила в голову мысль снять ее. Маховик защищал себя, копаясь в его мозгах. По позвоночнику прошла дрожь. — А если снять? Снейп многообещающе улыбнулся. — Увы, я не успею написать за вас мемуары об этой исключительной глупости. Рон отдернул руку. Пальцы жгло. Он обернулся к Снейпу. Тот опять влип взглядом в чертовы доски хижины. Представлял поди, как нелепо раскинется тут, задыхаясь и теряя кровь. — Вы не умрете. — Рон сам не знал, зачем пообещал. Он вообще был глуповат для всего, что по жизни задумал. Но это не мешало ему обещать людям, что он справится. Это успокаивало их, а через их уверенность успокаивался уже он сам. Так работала демократия. Ведь так? Снейп не ответил, только махнул рукой на дверь. Приглашение оставить его страдать одного было понято и принято к сведению. Но вместо следования чужому желанию Рон в два шага сократил дистанцию, и хорошенько тряхнул профессора за плечи. — Слышите? Не умрете. Джин поймала свой взгляд в отражении полированной меди колонны в атриуме Министерства и хмыкнула. Короткий, ядовито-рыжий ежик выделял ее из толпы и не давал ассоциировать ее с Уизли — какому рыжему понадобится краситься в рыжий? Такой химический цвет мог быть только у магглорожденной, как и до неприличия дерзкая стрижка. Тем в больший трепет окружающих приводила гордо оголенная метка. Змея на ней тихонько шевелилась. Кем надо быть магглорожденной, чтобы заслужить знак Темного Лорда? Сколько крови и чужих мук знает эта крепко стиснутая палочка? В текущем мироустройстве отлично работала тактика казаться, а не быть. Страх заранее сковал членов системы, и давал Джин возможность вызывающе воспользоваться этой слабостью. Текущий Темный Лорд едва ли помнил ребенка, которого отправил в прошлое, и Джин не собиралась проверять границы его памяти. В конце концов, с нее стребуют отчет. Так что аудиенция пока нежелательна. А пока в глазах окружающих она — матерая Пожирательница, — этим стоит воспользоваться. Например, чтобы подкараулить Перси у выхода с совещания и повелительно отослать прочь его соглядатаев — к братишке уже приставили младших авроров, которые таскались за ним, донимая допросом насчет пропавшего маховика без отрыва от рабочего процесса. — Джинни? Это ты? — Старящее зелье, — отмахнулась она. Перси уставился на метку. Чернильные чешуйки вторили движениям змеи. — А это просто иллюзия. Вот, держи, — она пихнула ему заранее снятый с шеи маховик. Песок в часах теперь лежал спокойно. Перси тут же отвлекся от метки, кислотных волос и ее слишком новой манеры поведения. Впрочем, у Джинни как раз сейчас переходный возраст. С Чарли было еще хуже. Где только он себе пирсинг не понаставил. — Зачем он вообще был? Ты спасла Фреда? Эй! Но Джин уже шла прочь, не собираясь тратить время на брата. Тот, если подумает, ответит на все свои вопросы сам, а у нее есть дела в Министерстве поважнее. Например, спуститься в Отдел Тайн, вместо пропуска светя всем подряд своей меткой. Вот же полезная штука. Хотя раньше ее здесь в глаза не видели, и в списках доступа она явно не значилась, метка — вернее, страх, связанный с ней, — пускал куда угодно. Какая слабая структура. Главное, не встретить старых знакомых. Август Руквуд ее не узнал. Он и не должен был — они раньше не пересекались. Быстрый взгляд на метку дал ей подойти достаточно близко. Так, чтобы кончик палочки, притиснутый к торсу мужчины, не был заметен остальным сотрудникам лаборатории. — Кто… — Империо, — шепотом. Руквуд шагнул назад, разрывая контакт с палочкой. Она шагнула следом, зажимая ученого к стене. — Империо, — снова, уже громче. Кто-то из лаборантов поднял голову от заполнения отчета. Джин шагнула к Руквуду вплотную и прервала его борьбу, встав на цыпочки и шепнув прямо в красное от натуги ухо: — Империо, Руквуд. Ты теперь мой. Он поймал вопросительный взгляд лаборанта и мотнул головой: — Возвращайтесь к работе. Лаборант сник и вернулся к настолько бесконечному отчету, что свиток уже не помещался на столе, а раскрутился по полу, презрев покой стола. Оба Пожирателя вернулись друг к другу. Карие глаза встретили такие же. — Слушаю вас, госпожа. — Умница, — она потрепала его кудри, — веди к маховикам. К тем, что со сбитым серийником. — На Роне висел именно такой. Номер с него очевидно был сбит, и точно не ее простоватым братцем. — Вы имеете ввиду конфискованные при обыске Лютного? — Ага, к ним. Руквуд откашлялся. — Такие в течение полугода проходят повторную сертификацию. Но, насколько мне известно, аврорат недавно провел удачный рейд. Был взят маховик, и он до сих пор у них. Как улика. Джин испытала искушение наложить на саму себя империо с командой не бояться. Увы, это бы не сработало. А услужливого Рона рядом, как назло, не было. — Тогда веди. В кабинет школьного зельевара Рон вошел, пожалуй, впервые без страха. Он был под мантией невидимкой, поэтому Слагхорн — новый хозяин кабинета, — его не заметил. Зато при виде Снейпа зельевар застыл. Как и весь остальной класс Равенкло. — Директор? — Я зашел проверить, Гораций, соответствие учебного процесса новым нормам министерства. Продолжайте так, будто меня здесь нет. — А-ага, конечно. Да. Что ж, продолжим варить, то есть настаивать… Пока Слагхорн отвлекся, Рон скользнул к угловому шкафу и, прикрыв мантией движение дверцы, вынул тяжеленный омут памяти. Почему просто не приказать Слагхорну отдать ценный артефакт, Рон сообразить не мог. Ну, это Снейп с его шпионскими заморочками. Надо значит надо. Рон только надеялся, пока тащил каменюку к выходу, что это все не особо извращенная форма издевательств. Но по лицу Снейпа, как обычно, сложно было понять, смеется он над вами или просто рутинно ненавидит. Так или иначе, он в отместку наступил Снейпу на ногу, чтобы показать, что пора выметаться. К вечеру Рон наконец дотащился домой. Джинни уже была там, изображала примерную дочь — снова под обороткой. Интересно, как там сейчас Фред? Надо сегодня не забыть включить повстанческое радио. Джин распустила волосы и так резко поворачивала голову во время ужина, что хлестала Рона по лицу. Она знала, что рядом не пустое место, что рядом сидит Рон под мантией Гарри, просто потому, что больше не может сидеть наверху, один, и притворяться, что его тут нет. Значит, злится. За что? Он украдкой смотрел на нее, пытаясь понять, что там, в этой маленькой головке. Что там такого кипит, что она не доверилась родному брату, а пустилась в путь сама. Он не должен был даже пытаться ее расспросить. Опасно было и выдавать меру своего знания — эта новая, нервная и злая Джин могла угостить и авадой. Он знал все эти дурацкие правила, и не собирался их нарушать. Но разве не легче бы ей стало, доверься она Рону? Разве не в этом смысл демократии? В доверии своим? Рон совсем запутался. Его демократия становилась сложнее с каждым новым вовлеченным в нее человеком.