Hong hua

      — Ты разыскиваемый преступник, так?       Наручи генерал кидает куда-то в ворох тканей — что-то блестящее, благородное, с вышивкой. То ли одежда, то ли покрывало, скинутое с кровати и застывшее на полу бесформенной грудой.       В ответ тишина. Даже тяжелого дыхания незваного гостя не слышно. Играет музыка. Что-то навевающее мысли о дорогих ресторанах и закрытых клубах, где в вьется голубоватый едкий дым, дарящий забвение.       — Ты жестокий убийца, так? Да у тебя не руки по локоть в крови, ты давно спм Вест в крови и никогда не отмоешься.       В словах Цзин Юаня злобы нет. Он говорит размеренно и спокойно. Констатирует факты, как если бы говорил о работе, отчитываясь о том, что сделали рыцари для блага народа.       — Впрочем, я сам не намного лучше, — усмехается он, бросая взгляд из под опущенных ресниц на фигуру, скрытую в полумраке комнаты.       Цзин Юань не из тех скромных вояк, что предпочтут спать в казарме. Он любит роскошь. Любуется, наслаждается. Лучшие блюда, лучшие напитки, дорогая одежда. Его волосы пахнут свежестью и цветами, как у девицы. Его ногти отполированы и никакая офисная работа не способна испортить талию. Знает ли он, что подчиненные нередко посмеиваются над этим? Разумеется. Генералу это льстит. Он знает, как выглядит со стороны и как это действует на других.       Дом Цзин Юаня ему под стать. Красивые картины, дорогие ткани, тонкая резьба и мягкий свет, делающий все немного ненастоящим. Музыка, редкие книги, иммерсии, голографическая доска сянци. Но больше всего в этом доме одиночества.       — Как думаешь, оказался бы ты здесь, не знай я, что это за маленький корабль проскользнул в Нефритовые врата?       Небрежно скинув сапоги, генерал бесшумно, мягко и плавно, словно кот, ступает по ковру к своему гостю-тени.       — Хонг хуа. Какое прекрасное название для ялика.       Если Цзин Юань и волнуется, то совсем не показывает этого. Расслаблен, как лев, находящейся на своей территории. Он мог бы вызвать подкрепление по щелчку пальцев. Но не делает этого. Все это для него интересная партия сянци, где он чувствует свое преимущество. Каждый его ход точно просчитан.       Тяжелую декоративную броню он снимает с плеча не так небрежно, как все остальное. Стоит отстегнуть её, снимается и наплечник. Плащ падает у его ног. Туда же пояс и два слоя одежды — тяжелая верхняя и нижняя рубашка из ткани, тоньше крыла бабочки. На нем останется только топ, прикрывающий тело спереди, но сзади голая спина и завязки на шее да на копчике. И, наконец, Цзин Юань тянет за кончик красной ленты. Пепельные волосы рассыпаются по плечам и он с наслаждением выдыхает, закрывая глаза и массируя пальцами голову.       — Чаю? Или ты отвык и теперь тебе по душе эта отвратительно сладкая энергетическая дрянь, которую продаю в автоматах?       Блэйд молчит. Обеими руками он сжимает свой изломанный меч. Не чтобы напасть, нет. Хотел бы, давно уже напал. Оружие для него спасательный круг. Точка опоры, чтобы не утонуть в безумии окончательно. Собраться. Вцепиться за реальность зубами и ногтями.       — Да скажи хоть что-нибудь, ну же. Проделал такой путь и молчит. Вот глупый.       — Кажется, я что-то вспомнил, — наконец отвечает Блэйд, делая неуверенный шаг из темноты.       По одной половине его лица теперь скользит дрожащий свет от причудливого светильника, имитирующего живой огонек, запертый в прозрачном сосуде.       — Интересно, интересно.       Цзин Юань изучает гостя внимательно — что в нем прежнего, а что изменилось. Завихрения дыма медленно начинают двигаться по комнате. Дрянь из вейпа генера пахнет резко, не слишком приятно. Он прекрасно отдает себе отчет в том, что это запрещено, но только не для него. Поначалу он хотел просто забыться, только вот тела долгоживущих видов постепенно привыкают к дурману. Меньше кайфа, а зависимость куда хуже.       — Ну говори же, Блэйди, не томи. Так ведь она тебя называет? Держит на поводке. Удивительно, как же ты выбрался сюда.       Обычно Цзин Юань не словоохотлив, но сейчас ему очень хочется немного поиграть. Тем более, что собеседник не слишком разговорчив. А ведь раньше Инсин был легким на подъем, впечатлительным. Таким живым. С ясным взглядом и не менее ясным умом.       — Я увидел что-то во сне. Не помню точно. Твое лицо, но того, прежнего тебя. Что-то внутри тянуло меня сюда так сильно.       — Не твоя жажда мести, надеюсь, — смеется генерал и снова затягивается, выпуская из легких дым в узорчатый потолок. — А я вот больше не вижу снов.       Посреди горы подушек Цзин Юань сидит, словно древнее божество. Дым вокруг вьется как от благовоний, оставленных верующими. Храм Белого Льва. Его крепость. Место, чтобы забыться. Каждая из этих красивых вещей здесь лишь для того, чтобы хоть на мгновение сбежать от самого себя.       — Красивый, — тихо говорит Блэйд, наконец убирая свой клинок в сторону и делая еще один тревожный шаг.       — Вид-то? Очень.       Стекло с затемненного стало прозрачным, обнажая панораму города во всех её интимных подробностях. Стремительные ялики и огни. Все, как на ладони. Вот-вот закружится голова. Блэйд шумно выдыхает.       — Садись, садись.       Генерал похлопал по подушке рядом с собой и поманил гостя пальцем.       — Почему ты так добр ко мне? Я не заслуживаю этого.       — Это не я, это все они, — Цзин Юань постукивает пальцем по перламутровому корпусу вейпа, — Хонг хуа.       Блэйд отмахивается от едкого дыма, но все же садится рядом, неловко, тяжело, как будто не слишком уверенно управляет своим телом.       Они молчат, слушая музыку. Сменился альбом и вместе с ним настроение. Теперь играет что-то печальное и пронзительно прекрасное, как воспоминание о первой любви. Генерал улыбается, прикрыв глаза. Музыка как нельзя кстати. Дрожащий гуцинь и шум дождя. На Лофу Сяньчжоу дождя не бывает.       Голова Блэйда ложится на бедро генерала. Цзин Юань улыбается. Нет, он не ожидал этого, но что-то у него внутри щелкает и мозг затапливает приливной волной одновременно нежности и боли. «Возвращение в родную гавань» — вспоминает генерал. Так называется мелодия       — Придется нам познакомиться заново, Блэйд.       Зарываться пальцами в шелковые пряди приятно. Щелкает заколка, разделявшая полотно волос надвое. Цзин Юань осторожно дотрагивается до затылка, до шеи, забирается прикосновением под тугой воротник. Блэйд вздрагивает, но утешающая теплая ладонь снова ложится на голову и он закрывает глаза, ненадолго забывая о своем вечном проклятии.       — Хочешь чего-то еще?       В тишине, когда один трек только закончился и еще не начался следующий, голос Цзин Юаня звучит мягко, доверительно, проникая куда-то глубоко под всю эту израненную броню Блэйда. Сколько бы ни было в генерале боли, он надеялся на что-то такое.       Блэйд согласно кивает и поднимается. В этом причудливом свете, с одной стороны теплый огонек, с другой — голубоватые отсветы города, он не выглядит, как чудовище. Не видно красных демонических глаз и болезненных теней под ними. Пусть от него и пахнет кровью, но Цзин Юань видит перед собой все еще черты прежнего Инсина. Хотя оба они знают, что его уже не вернуть.       Познакомятся заново.