Ох уж эти детки

Утром Хуа Чен проснулся только когда почувствовал, как ему в подбородок ударили ногой. Маленькая ножка прошлась прямо по линии челюсти, от чего зубы снизу ударились о верхний ряд. Благо между ними не было языка, иначе сплит был бы обеспечен. Приоткрыв глаз и осмотревшись, мужчина понял, что он точно не дома. А если не дома, значит, это не его прекрасный сын бесится на кровати, пытаясь разбудить отца. Опустив взгляд на то, что так удачно не сломало ему зубы, Хуа Чен видит ногу своего сына и его самого, лежащего поперек двух взрослых. Между ним и омегой спит Жое, прижимаясь всем телом к Се Ляню, а тот, в свою очередь, использует правую руку Хуа Чена как подушку. Прикрыв глаз и улыбнувшись, мужчина прижимает омегу ближе к себе, буквально зажимая детей между ними. Была бы его воля, он бы просыпался так каждый день, независимо от того, какая погода на улице, какие сегодня планы и какие задачи его ждут. Все не важно. Вот так просыпаться было бы самым лучшим началом дня. Рядом завозился Эмин. Приподнявшись со своего места, он аккуратно перелег в объятья взрослых, прижимаясь к отцу. — Отец, я кушать хочу, — шепчет мальчик на ухо Хуа Чену. — А я хочу еще так полежать, — ответил шепотом мужчина и закинул вторую руку на бок Се Ляня. — Была бы тут бабушка, она бы ругала тебя, — шепчет Эмин и поворачивается лицом к спине Жое. — Был бы тут дедушка, он бы заставил тебя встать с первыми петухами, — шепчет Хуа Чен. — Тем более, мы не дома, чтобы распоряжаться тут чем-то. — Вы не могли бы быть тише? — шепчет Жое и поворачивает голову к мужчине за ее спиной. Его правая рука уже полностью затекла, но он не против, чтобы на нем лежали все они втроем. Хуа Чен будет рад даже если они все вместе начнут прыгать на нем, как на батуте. Он будет только счастлив стать кем угодно, лишь бы все эти трое были рядом с ним. — Эмин, А-Чен, вставайте, пошли приготовим покушать, — шепчет Жое и аккуратно выползает из объятий взрослых. Прямо за ней на пол аккуратно становится Эмин. — Вы пока идите умойтесь, а я руку вытащу, — шепчет Хуа Чен и, дождавшись пока дети уйдут в ванную, прижимается к Се Ляню всем телом. — Устал, мой лейтенант. Совсем измучился мой муж, а теперь спит без задних ног. Аккуратно убирая с лица омеги растрепавшиеся волосы, Хуа Чен улыбается и прижимается губами ко лбу мужчины напротив. Поглаживая щеку кончиками пальцев, опускается ниже, проходясь по шее и спускаясь по руке к кисти. — Мой супруг много выпил, а теперь так сладко спит, что хочется только накрыть его одеялом и поцеловать в щеку, — шепотом говорит Хуа Чен, беря руку омеги в свою. Огладив костяшки пальцев, альфа вздыхает и оставляет еще один поцелуй на лице Се Ляня. Аккуратно вытащив из-под омеги свою руку, Хуа Чен быстро целует Се Ляня в щеку и выходит из комнаты. На кухне уже слышны споры о том, что будет приготовлено на завтрак. Эмин хочет бутерброды, а Жое настаивает на каше. — Каша — это полезно, вообще-то. — А бутерброд — это вкусно! — Кашу. — Бутер. Когда Хуа Чен заходит на кухню, Эмин показывает девочке язык, а Жое просто отворачивается к холодильнику. — Так, малышня, сегодня на кухне повар я, так что садимся за стол, — смеется Хуа Чен и берет на руки Жое. — Максимум, разрешаю помогать готовить. Эмин только нарезает, понял? — Отец, это было один раз. — И одной сгоревшей сковородки хватило, чтобы не пускать тебя к плите лет так до десяти, — смеется мужчина и сажает девочку за стол. В холодильнике находятся яйца, помидоры, битые огурцы и колбаса. Приготовив яичницу и доверив детям нарезать овощи, Хуа Чен накрыл стол. — А-Чен, папа любит чай с утра, — говорит девочка, когда включает электрический чайник и просит достать стаканы. — А какой ему нравится? — спрашивает мужчина, когда разливает кипяток по стаканам. — Зеленый с утра и шу пуэр вечером, — поедая завтрак, рассказывает девочка. — А отец с утра пьет кофе, но мне не разрешает, — жалуется Эмин и кладет голову на плечо Жое. — Солнце, ты просто еще маленький, чтобы пить кофе, — раздается сонный голос со стороны двери. — Чего меня не разбудили? Се Лянь садится за стол рядом с Хуа Ченом и, посмотрев на часы, приступает к трапезе. Все сидящие за столом смотрят на мужчину в белой футболке и бежевых спальных штанах, который сейчас пил чай из своей любимой кружки. — Вы чего? Что-то случилось? — спрашивает омега и осматривает всех присутствующих, обращая особое внимание на свою дочь. — Ангел мой, ты чего? Я опять футболку не так надел? Девочка вертит головой из стороны в сторону и смотрит на папину руку, а потом на мужчину в красном. И так несколько раз, пока окончательно не останавливается на глазах своего папы. — А-Лянь, что с твоей рукой? Кто тебя укусил? — спрашивает Эмин и смотрит на отца, который, прикрыв рукой глаза, опускает голову. — Отец? Что случилось? — Эмин, случилось то, чего ты хотел, — нахмурив брови, проговаривает девочка. — Теперь мой папа — и твой папа. Мальчик удивленно смотрит на взрослых и после, расплываясь в улыбке, начинает хихикать, съедая последний кусочек яичницы. — Так, Жое это не то, о чем ты подумала, — хрипит Хуа Чен, сдерживая смех. — Правда? Тогда, может, ты объяснишь, что у папы на руке? — хмурится Жое и смотрит на мужчину в красном. — У него на руке укус, — смеется Хуа Чен и задирает рукав своей рубашки. — И у меня на руке укус. — Ну все, цзе-цзе, теперь это значит, что мой отец — твой отец, — смеется Эмин и бьет рукой по столу. — Ангел мой, это ничего не значит, — спокойно говорит Се Лянь, посматривая на смеющююся семью Хуа. — Да, солнце, просто твой папа вчера мне отомстил так, — вытирая слезу с уголка глаза. — Ему не понравилось, как я его на машине покатал. Когда я нес его в квартиру, он меня укусил, а я его в ответ. Это не то, о чем ты думаешь. — Но... Как же... Это не оно? — посматривая на папу, еле проговаривает Жое. — Шея, ангел мой, — улыбается Се Лянь и вздыхает. — Метка ставится на шею. Шок и злость настолько застилала Жое взгляд, что она совершенно забыла об этом. Когда она увидела укус на папиной руке, хотелось кричать, злится, бить Хуа Чена за то, что тот воспользовался ситуацией, а сейчас, наверное свалит в кусты. Хотелось закричать, что это несправедливо, что ее папа достоин лучшего, а не вот этого всего. Но все это было минуту назад. Сейчас же девочка лишь выдыхает и, встав из-за стола, подбегает к папе, садясь на его колени. — Вы меня напугали, — говорит девочка со всей серьезностью, утыкаясь в шею папы. — Эмин, а ты-то чего смеешься? Ты как будто знал! — Я знал, потому что этот укус был виден, и твоя бабушка сказала, что они, — показывая на взрослых пальцем, говорит Эмин. — Дураки, раз руки покусали друг другу. На словах мальчика Се Лянь раскрыл рот от удивления. Поглаживая дочь по спине, омега смотрит на Хуа Чена, который шокирован абсолютно так же. — В смысле, бабушка? — спрашивает альфа. Скопившаяся во рту слюна становится, будто сироп, и сглотнуть ее почти невозможно. — Ну а как бы мы приехали сюда? — отвечает вопросом на вопрос Эмин. — Бабушка и дедушка встретились с родителями А-Ляня, поговорили, и когда пришло время расходиться, они решили приехать сюда — и как знали, что вы будете тут. — Мы когда приехали, увидели ваши ботинки и папины китель и галстук у двери, — продолжает Жое, прижимаясь к папе. — Пришли в его спальню, а там вы вдвоем спите. Вот нас и оставили с вами, а сами они поехали развлекаться. — Да, кстати, отец, прикинь, деда с дедушкой Жое служили вместе, — смеется Эмин и перебирается на колени отца. — Они, когда встретились, так смеялись, что наш город — это маленькая деревня. — А потом они начали какие-то странные разговоры о вас, как будто презентовали друг другу своих детей, — улыбается Жое и продолжает. — А бабушки вообще сдружились и теперь хотят забрать нас и вчетвером съездить на море летом. Классно, да? Пока дети говорили, Се Лянь и Хуа Чен смотрели друг на друга, лишь иногда моргая. Если бы они знали, что их отцы когда-то служили вместе — наверное, никогда бы не знакомились. Се Лянь, проморгавшись, опускается лицом в волосы дочери. Нет, он, конечно, рад, что все вот так отлично складывается, но это же буквально значит, что каждый звонок матери теперь будет сопровождаться вопросами, а как там Хуа -Хуа, как себя чувствует Эмин и когда свадьба. И ладно, это можно пережить, но вот то, что их двоих застали вдвоем в кровати, и, судя по тому, что Се Лянь проснулся с расстегнутой рубашкой, в очень компрометирующей ситуации — избежать серьезного разговора с мамой не получится от слова совсем. — Так, дети, мы поняли, — начинает Хуа Чен и вздыхает. — Можете пока пойти поиграть в комнате, а мы тут поговорим. Дети кивают и, спускаясь на пол, убегают в комнату Жое. На кухне воцаряется гробовая тишина. Два взрослых состоявшихся человека с детьми и работами сейчас чувствуют себя как подростки, которых застали полуголых в одной кровати. Рядом с Хуа Ченом раздается тяжелый вздох и смех. Поворачиваясь к омеге рядом, мужчина и сам начинает смеяться со всей этой ситуации. Они буквально были на полпути к тому, чтобы быть теми полуголыми подростками в одной кровати. Но вместо этого они смеялись, признавались в неловких ситуациях и кусали друг другу руки. Это ли не по взрослому? — Это... — Странно, но смешно, — заканчивает за Хуа Ченом Се Лянь, посмеиваясь в ладонь. — Нас застали родители. — В одной кровати, — продолжает за омегой Хуа Чен. — Как двух подростков. — Не хватало только пустых бутылок из-под алкоголя, разбросанных по комнате вещей и пачек презервативов? — Одежда была, — смеется Се Лянь. — Мой китель. На словах омеги Хуа Чен начинает очень громко смеяться и бить ладонью по столу. Кто бы мог подумать, что его, взрослого мужика, застанет родитель его любимого человека в кровати этого самого человека с укусом на руке и таким же на руке омеги. Кому расскажешь — не поверят. Хорошенько отсмеявшись, Се Лянь положил свою руку на ладонь мужчины напротив. Поглаживая костяшки пальцев и улыбаясь, омега аккуратно привстает, чтобы поправить глазную повязку. — Она съехала, видимо, — говорит Се Лянь, когда замечает растерянный взгляд Хуа Чена. — Спокойно, я увидел только часть шрама, больше ничего. Хуа Чен вздыхает и отворачивается к окну. — Ты помнишь, что говорил вчера? — начинает альфа. — Да. — Помнишь, что попросил укусить? — Да. — И что я укусил. — В руку, — поправляет Се Лянь. — И ты меня, — улыбается Хуа Чен, накрывая рукой ладонь омеги. Подняв руку перед собой, Хуа Чен целует его в середину ладони. — В руку, — снова поправляет альфу Се Лянь и вздыхает. Это, конечно, все очень мило, но мужчина просто боится. Да, они отлично провели время, повеселились, а что дальше? Что будет дальше? Встав из-за стола, Се Лянь подходит к кухонному островку, наливая себе еще чая в кружку. Сзади к нему подходит Хуа Чен и обнимает за талию. — Тебя что-то беспокоит? — спрашивает альфа. — Ты вчера сказал, что любишь меня, помнишь? — получив кивок, Се Лянь продолжает. — А как же просто ухаживать? — Я же это без любви не могу делать. Я люблю тебя и поэтому хочу быть ближе к тебе, —улыбаясь, объясняет Хуа Чен. — А теперь ты хмуришься. Почему? Не дождавшись ответа, Хуа Чен разворачивает Се Ляня к себе лицом и обнимает того за талию, прижимая ближе, буквально вынуждая обнять себя за шею. Се Лянь не против и кладет руки на плечи альфы. — Я боюсь, — говорит омега спустя пару минут тишины. — Чего? — Не знаю, просто страшно, — вздыхает Се Лянь, утыкаясь лицом в грудь Хуа Чена. — Если ты хочешь спрятаться, я всегда в твоем распоряжении, — шепчет альфа на ухо Се Ляню. — Я знаю, — улыбается омега, поглаживая плечо Хуа Чена. — Твой запах успокаивает. — Твой тоже, — шепчет Хуа Чен, целуя Се Ляня в висок. — Помнишь, ты вчера говорил, что я пахну как спокойствие. — Я все помню, — потираясь носом о чужую рубашку, Се Лянь вспоминает весь вчерашний вечер и хочет рассказать мужчине напротив о всем том, что думал в моменты их единения. — Я помню, что ты вчера говорил, что перед сном кое с чем в руках заснул. — А~а, не вспоминай, пожалуйста, — стонет Хуа Чен и улыбается, утыкаясь в волосы омеги. — Я этого никогда не забуду, муж мой, — шепчет Се Лянь на ухо мужчине напротив. — Ну, это было смешно. — Да, смешно? А то, что ты говорил, помнишь, муж мой? — Да, я все помню и не отрицаю того, что ты мне нравишься и своего влечения к тебе, — смеется Се Лянь и поднимает глаза к лицу мужчины. — Я еще помню, что ты сказал что-то про снизу, объяснишь? — А что объяснять? — спрашивает Хуа Чен, прижимая омегу к еще ближе к себе. — Я не против, чтобы ты был подо мной или я был под тобой. Как тебе будет удобно. — А то, что ты альфа, тебя не смущает? — спрашивает Се Лянь, поглаживая щеку альфы. — Нет, — смеется Хуа Чен и, обернувшись на дверь, целует омегу, проходясь языком по губам, намекая на углубленный поцелуй, но его останавливают. — Мы различаемся только одной функцией, а для жизни нужно разнообразие. В его губы тихонько стонет омега, приговаривая, что все это очень мило. — Да, — соглашается альфа, покрывая лицо мужчины напротив поцелуями. — Ты очень милый. — Нет, ты, — отвечает ему Се Лянь. — Не, ты милее, — улыбается мужчина в красном. — Не согласен, сержант, — говорит омега, целуя мужчину. — Ты милее. — Ха, лейтенант Се, вы ошибаетесь, — проговаривает Хуа Чен прямо в губы омеги. — Ты самый милый. — Ладно, я понял, ты самый упертый, — смеется Се Лянь. Когда они в очередной раз отрываются от поцелуев, Хуа Чен вздыхает и кладет голову на плечо Се Ляня. Он думал об этом вчера перед сном, и сейчас эти мысли никуда не деваются. Он обязан спросить у омеги то, что мучает его уже несколько дней. И вот, собравшись с мыслями, Хуа Чен вдыхает воздух полной грудью и сжимает омегу в своих руках. — Гэгэ, я хочу у тебя кое-что спросить, можно? — спрашивает мужчина, отпуская омегу из объятий. Се Лянь удивляется резкой смене настроения парня перед собой, но кивает. — Ты знаешь, что ты мне нравишься и я признаю, что люблю тебя, твою дочку, а твоих друзей я уважаю, — посмеивается Хуа Чен и смотрит в удивленные глаза Се Ляня. — Я дорожу тобой. Твое мнение мне очень важно, а то, сколько я хочу показать тебе, рассказать — затмевает солнце. Ты — моя золотая ветвь, и я счастлив, что мой поганец настолько упертый, что захотел дружить с Жое, тем самим познакомив нас. И да, мы знакомы всего ничего, но я бы хотел предложить тебе все, что у меня есть, мое сердце, душу, забери хоть все, но ответь, пожалуйста, могу ли я предложить тебе себя? — Это ты сейчас хочешь меня замуж позвать? — спрашивает Се Лянь и, вздохнув, кладет руки на щеки мужчины. — Нет, — тушуется Хуа Чен и, немного помолчав, добавляет. — Не сегодня. Я хотел предложить тебе встречаться. — Я согласен. — Чего? Согласен? — удивляется Хуа Чен и, увидев кивок от Се Ляня, хватает омегу за талию, прижимая к себе и приподнимая над полом. — Чем я заслужил такого прекрасного мужчину? Се Лянь смеется, когда мужчина в красном начинает кружить его по кухне. Когда его ставят на пол, на его губы опускаются губы Хуа Чена. — А вот теперь ответь мне, что значит «не сегодня»? — спрашивает Се Лянь, оторвавшись от губ напротив. — Если хочешь, завтра предложу пожениться, — отвечает Хуа Чен и целует Се Ляня снова. За всем этим балаганом среди взрослых следят два маленьких планировщика из-за приоткрытой двери. — А я говорил, — шепчет Эмин и смотрит на то, как Жое закатывает глаза и печатает Ши Цинсюаню сообщение в мессенджере. «Ветер, ветер, прием, бабочки в капкане». *** В кабинете могло бы быть холодно, но когда длинные пальцы перебирают волосы, а на мягких бедрах можно от души полежать, холод уходит вообще отовсюду. Хэ Сюань читал договор на поставку алкоголя в бар, переписывался с Инь Юем, который следит за порядком в «Доме блаженства» и время от времени гладил парня на своих коленях. Ши Цинсюань не смущаясь лежал почти весь под пледом и улыбался во все тридцать два. Сегодня в казино два пьяных придурка подрались из-за выиграша, и потому Инь Юю надо было срочно прийти в казино, оторвавшись от своих дел, и разобраться с последствиями. Когда на телефон омеги приходит сообщение от Жое, улыбка становится еще шире, а мужчина поднимается с дивана и начинает надевать на себя военную форму. — Ты куда? — спрашивает Хэ Сюань, оторвавшись от договора в руке. — Жое написала, — смеется Ши Цинсюань и отвечает на сообщение своей принцессы. — Похоже, ваш Хуа Ченджу придет сегодня довольный. Хэ Сюань хмурится, не совсем понимая, о чем говорит Ши Цинсюань, но когда ему все полностью рассказывают, лишь пожимает плечами. — Надо обрадовать Инь Юя, что чертила сегодня добрый, — смеется Хэ Сюань и набирает сообщение другу. — Судя по тому, что сейчас пишет Жое, они застали момент, когда Хуа Чен признался нашей булочке в любви и предложил встречаться, — смеется ветерок и пишет ответ девочке. — Дети это застали? А им не рано такое видеть? — хмурится Хэ Сюань, отрываясь от переписки с Инь Юем. — А вдруг у них там что-то другое происходило? — Они там всего лишь признались друг другу и поцеловались, — посмеивается Ши Цинсюань, садясь на диван и укладывая голову на колени к парню. — И что другое они могли увидеть? — Взрослые дела, — объясняет Хэ Сюань и укладывает руку обратно на волосы мужчины. — Те самые дела, которыми мы сегодня тут занимались? — шепчет Ши Цинсюань и проходится носом по голому животу Хэ Сюаня. Черноволосый мужчина вздыхает и устраивается на диване поудобнее. — Вчера, вообще-то, — говорит Хэ Сюань, убирая бумаги на столик рядом с диваном. — Радуйся, что мы в моем кабинете такое устроили, а не, например, в кабинете Хуа Чена. — Там бы все пахло нами, — шепчет Ши Цинсюань, поднимаясь поцелуями по торсу мужчины и останавливается у губ. — А теперь назови все эти взрослые дела своими словами, моя рыбка. — Мы занимались любовью, ветерок, — смеется Хэ Сюань и целует губы напротив. Телефон Хэ Сюаня подает признаки жизни и, оторвавшись от омеги, альфа отвечает на звонок. На том конце Инь Юй просит через час зайти в главный зал и подменить его. В это время на щеках, носу, шее и груди альфы Ши Цинсюань оставляет свои поцелуи и небольшие укусы. — Мне просто надо Циина отвести до дома, — уставшим голосом говорит Инь Юй и стонет в трубку. — Карась, они меня заебали. — Понял, подменю, продержись еще немного, хорошо? — почти жалобно спрашивает Хэ Сюань. — Сегодня поставим следить чертилу, а тебе сегодня выходной, забились? — Я выключу телефон, и меня сегодня никто больше не тронет, идет? — спрашивает Инь Юй. — Не выключай телефон, а то вдруг что случится, лучше поезжай домой, прими ванну и хорошенько поспи, — смеется Хэ Сюань и закусывает нижнюю губу, когда Ши Цинсюань проходится языком по его шее. — Карась, если я тут кого-то убью, вы меня отмажете? — стонет в трубку Инь Юй и вздыхает. — Конечно отмажем, жопу на проеб даю, — отвечает Хэ Сюань, наблюдая за спускающимся к его ширинке Ши Цинсюанем. — Ладно, через час подойду. Если что, своего щенка запряги, чтобы он там ходил всех избивал. Когда звонок сбрасывается, омега уже приспускает белье Хэ Сюаня и проходится ладонью по всей длине. — Я ничего не успел еще сделать, а тут такой сюрприз для моих глаз, — смеется Ши Цинсюань и смотрит в глаза Хэ Сюаня. Омега смеется с того, как Хэ Сюань опирается локтем на спинку дивана и кладет руку на голову Ши Цинсюаня. Облизав головку по кругу, омега проходится языком по всей длине ствола и, поднимаясь обратно к головке, берет ее в рот, помогая себе руками. Хэ Сюань, следящий за этим всем, лишь закусывает среднюю фалангу своего пальца. Ши Цинсюань берет в рот чуть больше, проталкивая член в горло. Руки укладывает на пресс Хэ Сюаня и проходится ногтями по коже. Пальцы в его волосах сжимаются, помогая брать еще больше. Когда во рту уже половина, омега ритмичными движениями опускает и поднимает голову, иногда постанывая, посылая вибрации по всей длине. Сегодня, точнее вчера уже, они чем только не занимались в этом кабинете. Полностью черный с золотыми подлокотниками диван стал их любовным ложем, где Ши Цинсюань впервые почувствовал на себе всю страсть своего парня. Каждый толчок, каждый поцелуй, каждое объятье сносило голову омеге. Жаркие поцелуи возбуждали лучше любого афродизиака, а несдержанные раздевания скорее веселили, чем были страстными, как в фильмах. И сейчас, помогая себе руками, Ши Цинсюань заглатывает длину своего парня полностью. С уголка губ стекает слюна, и омега рефлекторно сглатывает, доводя Хэ Сюаня до края пропасти, позволяя упасть в руки оргазма. — Ши, хватит, слезь — отодвигая парня от своего члена, говорит Хэ Сюань и, когда тот слушается, заканчивает себе на торс. — Блять, зачем? — Потому что я тебя люблю, — смеется Ши Цинсюань и помогает своему парню вытереться и поправить одежду. — И вообще, оденься, иначе мы повторим ночное рандеву. — Ха, я-то не против, но мне надо к Инь Юю, — бурчит Хэ Сюань, надевая рубашку и вытирая рот своего омеги. — Хэ-сюн, — зовет Ши Цинсюань. Карась вздыхает и поглаживает омегу по щеке. — М? — Обними меня, — прижимая свои ладони к ладоням своего парня. И Хэ Сюаню ничего не остается, кроме как подчиниться своему прекрасному ветру. Поэтому мужчина приподнимает Ши Цинсюаня и обнимает того за талию, пока омега застегивает его рубашку. — Ты очень красивый, Хэ-сюн, — шепчет Ши Цинсюань. Когда последняя пуговица оказывается в своей петельке, омега поправляет воротник Хэ Сюаня. — Такой умный, милый и такой мой. — Ха, теперь твой, — смеется Хэ Сюань, прижимая омегу к себе. И он мог бы и не быть его омегой, если бы вчерашняя ночь не расставила все на свои места. Хэ Сюань уже не стеснялся того, что влюблен в этот неугомонный и улыбчивый ветер, но признаться себе — не значит признаться другому. Все решил не альфа. Совсем не альфа. Ши Цинсюань все сам взял в свои руки и рассказал Хэ Сюаню, что больше не сможет прожить без его прекрасных золотых глаз, без его улыбки, которую тот показывает только омеге. Он больше не сможет ни на кого смотреть, больше не сможет кого-то трогать, если это будет не этот черноволосый мужчина. Когда они спускались на парковку, где Ши Цинсюаня ждало такси, на эту же парковку заехала красная BMW. Поздоровавшись с Хуа Ченом, омега многозначительно улыбнулся и повернулся к своему прекрасному водному Гулю. — Хэ-сюн. — М? — Обними меня. — Обойдешься, — говорит Хэ Сюань и закуривает свои любимые сигареты. — Ха, а наедине ты всегда меня обнимаешь, — смеется Ши Цинсюань и обнимает своего парня самостоятельно. — Помолчи. Когда машина вместе с Ши Цинсюанем отъезжает от парковки, рядом с Хэ Сюанем встает Хуа Чен и улыбается своей любимой поганой улыбкой, поигрывая бровями. — Скажешь слово — утоплю, — грозится Хэ Сюань и затягивается сигаретным дымом. — Хорошо, не буду, — смеется Хуа Чен и закуривает Marlboro с ментолом. — Только у тебя, это, на шее что-то красное. Но мы же знаем, что мужчин до замужества должен ласкать только ветер, да? — Вот ты сука одноглазая, — смеется Хэ Сюань и толкает своего друга в плечо. — Я сейчас пойду заменить Инь Юя. Сегодня он отправится домой спать, понял? — Без проблем, — улыбаясь во все тридцать два, проговаривает Хуа Чен. — Хочешь кое-что расскажу? Хэ Сюань и так знает, что ему сейчас поведают, но чтобы не получить по лицу пару раз, лишь кивает, приготовившись слушать своего друга. Но не успевают они начать, как сзади в спину Хэ Сюаня врезается Инь Юй. В следующий момент омегу уже обнимают с двух сторон его друзья. — Я тут Се Ляню встречаться предложил, — говорит Хуа Чен и затягивается сигаретным дымом. — Я так счастлив, парни, вы бы знали. — Это значит, он сказал да? — спрашивает Инь Юй и кладет голову на плечо мужчины в красном. — Да, он сказал да, — чуть ли не пищит Хуа Чен, выбрасывая окурок в урну. Друзья лишь усмехаются и обнимаются все вместе. Каждый из них достоин счастья, и это счастье начинает наполнять их жизни с каждым днем все больше. *** Когда Се Ляня привозят на красном BMW к военкомату, ему хочется вернуться обратно домой. Но вдохнув побольше воздуха в грудь, омега поворачивается к Хуа Чену и целует его в щеку. — Меня и Жое сегодня заберет Му Цин, — говорит Се Лянь и улыбается мужчине напротив. — Так что после работы забери Эмина и езжайте домой, хорошо? — Хорошо, — говорит Хуа Чен и целует омегу в губы. — Как будете с Жое дома — напиши, пожалуйста. — Хорошо, муж мой, — смеется Се Лянь и, чмокнув в последний раз губы напротив, выходит из машины и уходит на работу. В кабинет он заходит самый первый, не считая Лин Вэнь, конечно же. Эта женщина, видимо, не уходит с работы никогда. Через пятнадцать минут приходит Бань Юэ и смущенно рассказывает Се Ляню о том, что Пэй Су сделал ей предложение. — Мы были в ресторане, и он становится на одно колено, и вот, — протягивая руку, говорит Бань Юэ, показывая кольцо на пальце. Небольшое и аккуратное кольцо из белого золота с черным бриллиантом посередине смотрелось на тонких пальцах девушки очень красиво. Бань Юэ, стесняясь, рассказывала, что ей поведал Пэй Мин, как долго и как трепетно молодой жених копил деньги на это кольцо. — Он даже Ши Цинсюаня попросил размер пальца ему подсказать, — девушка светилась от счастья, а Се Лянь был просто рад за этих двух. В его душе они, конечно, больше напоминают детей, но так сильно любить друг друга — совсем не детское чувство. — Генерал Хуа, мы хотели бы пригласить вас и Жое на свою свадьбу, придете? — Я обязательно постараюсь, — улыбается Се Лянь и обнимает девушек перед собой. — Я так рад за тебя. Девушка обнимает его в ответ. В этот самый момент дверь открывается, и в нее залетает Ши Цинсюань. Завидев обнимающихся друзей, он, не теряя времени, подходит к ним и обнимает двоих. — Что за праздник? — смеется Ши Цинсюань и спрашивает у Бань Юэ. — Пэй Су и я поженимся, и я приглашала Генерала Хуа на свадьбу, — улыбается девушка, поворачиваясь полностью к Ши Цинсюаню. — Вас я тоже приглашаю, господин ветер. Ши Цинсюань смеется и принимает приглашение, радуясь новому празднику в их коллективе. Когда Бань Юэ уходит, Ши Цинсюань закусывает губу и шепчет Се Ляню на ухо о том, что они с Хэ Сюанем теперь пара. — Я ему признался, а потом мы занялись таким бурным сексом, ты бы знал, — хихикая, рассказывает Ши Цинсюань и, оглядываясь по сторонам, склоняется к уху Се Ляня. — А с утра я ему минет сделал. Омега перед ним краснеет от таких подробностей, но не забывает поздравить друга с таким событием. — А теперь ты, — улыбается Ши Цинсюань, пихая друга в ребро. — А что я? — удивляется Се Лянь и пытается стереть краску со своих щек. — Ой, не начинай, — отмахиваясь от очередного увиливания со стороны друга, Ши Цинсюань берет Се Ляня за руку. — Ты помнишь, что вчера перед всеми прям назвал Хуа Чена своим мужем и потребовал, чтобы он отвез тебя домой? Се Лянь понимает, что сейчас от покрасневших щек он точно не избавится, и поэтому отворачивается к окну, что-то бормоча себе под нос. — Ваше Высочество, я вас не слышу, — улыбается Ши Цинсюань и кладет локоть другу на плечо. — Он предложил мне встречаться, — проговаривает это Се Лянь и опускает голову вниз. — А ты? — А я согласился, и теперь у меня есть парень, — смеется омега, посматривая на Ши Цинсюаня. — А вчера я его укусил, а он меня. — Чего? — удивленно спросил Ши Цинсюань, округлив глаза. — В смысле укусил? Метка? Вы же всего третий месяц знаетесь, ты чего? Если что, я знаю врача, который может это убрать без особых проблем, только надо уже сегодня записаться. Я сейчас ему позвоню. — В руку, не метка, — говорит Се Лянь, посмеиваясь над удивлением друга. — Я укусил его в руку, когда он меня тащил домой. Потом уговаривал укусить меня в ответ, и в квартире уже даже рубашку растегнул, а он укусил в руку. Ши Цинсюань, взявшись за грудь в районе сердца, замотал головой из стороны в сторону и, посмотрев на друга, толкнул того в плечо. — Шутник хуев, — вздохнул Ши Цинсюань. — Я тут чуть не кончился. Думал, что этот одноглазый черт совсем поехавший. О, небеса, как же ты меня испугал. Я уже успел подумать о том, куда Жое прятать от такого ублюдка. — Хватит обязываться, — смеется Се Лянь и посматривает на друга. — Я ему вчера рассказал, что мне нравится его запах и нравится дрочить на него. А в ответ получил историю о том, как я ему снился на пьяную голову и он пытался подрочить, так и уснул. Ши Цинсюань смеется и кладет голову другу на плечо. — Свадьбу вместе сыграем? — спрашивает, отсмеявшись, Ши Цинсюань. — Как сказать об этом Жое? — спросил Се Лянь, повернувшись головой к другу. — Прямо, — отвечает Ши Цинсюань и обнимает омегу за плечо одной рукой. — Она уже не тот маленький ребенок, которому надо объяснять, почему небо голубое, а трава зеленая. Она очень умная девочка и все поймет. — Это-то верно, но примет ли? — опускает голову Се Лянь и складывает руки на груди. — А почему не должна? — А почему должна? — Потому что она приняла Хуа Чена, она приняла его сына, она приняла то, что рядом с ней может быть не только ее папа, но и, возможно, отец, а теперь задай вопрос еще раз, примет ли она ваши отношения? — говорит Ши Цинсюань и поднимает голову друга, поворачивая ее на себя. — Ты прав, — вздыхает Се Лянь и, поворачиваясь к другу, обнимает того, прижимая к себе. — Только вот откуда ты все это знаешь? — Секрет, — смеется Ши Цинсюань и обнимает друга в ответ. — А если серьезно, она мне рассказывает все. — Понял, значит, то, что я приготовил на твой день рождения, ей не расскажу, — смеется Се Лянь. Стоящий напротив омега смеется вместе с другом и гладит Се Ляня по волосам, радуясь, что, возможно, сейчас они смогут доверить свои жизни в руки прекрасных мужчин. Сзади них с грохотом открывается дверь, и в нее заходит Цюань Ичжэнь. Белый, как полотно, с красными ушами. Осматриваясь по сторонам, мужчина замечает обнимающихся парней и, подойдя к ним, опускает на плечо Ши Цинсюаня голову. — Мы целовались, прикиньте? — Так, а с этого места поподробнее, — говорит Ши Цинсюань и поворачивается лицом к Цюань Ичжэню. — Мы вчера после этого всего поехали ко мне домой, — начал Циин и упал лбом в плечо омеги. — Дома мы готовили вместе, смотрели фильм, и когда там был такой прям милый момент, шисюн поцеловал меня в губы и не просто чмокнул, а прям с языком. — О, небеса, наш мальчик вырос, — обнимая парня за плечи, Ши Цинсюань прижал его к себе и одной рукой начал гладить по волосам. — Ваше Высочество, тащите выпить, наш мальчик такой взрослый. — Ши, хватит, — говорит Се Лянь и поглаживает альфу по голове. — Циин, тебе понравилось? — Да, это было что-то, — улыбается Цюань Ичжэнь и смотрит на омег перед собой. — После этого мы просто сидели и целовались. Больше ничего не делали. Он просто офигенно целуется, хотя мне не с чем сравнить, но я уверен. — Небеса, мои мальчики растут на глазах, — стирая фантомную слезу с глаза, проговаривает Ши Цинсюань. — Господи, все три свадьбы обязательно делаем вместе. Се Лянь смеется, а Цюань Ичжэнь оглядывается на старших товарищей, не понимая, когда у них там свадьбы и как подстроить какую-то третью.