Perry Rider

Если говорить откровенно, Ляпис ненавидела прощания. Особенно долгие. Особенно, когда ты ревешь всю ночь и просыпаешься с еле открывающимися глазами. И особенно, когда Перидот смотрит на нее с этой понимающей-нежной-старческой улыбкой, как будто она сама не плакала ей в плечо. Лазурит трет глаза и крепче обхватывает свои колени. Ее девушка носится по отельному номеру, собирая все свои шнурки, цепочки и носки. Под глазами у нее вырисовываются темные синяки, а щеки еще больше впали, особенно на контрасте с опухшим лицом клавишницы. Почему даже после бессонной ночи она выглядит так? Ляпис тяжело вздыхает и зарывается лицом в свои колени. Им бы уже пора выйти из этой каморки, но это ощущалось, как конец света. Да и Перидот с преувеличенно серьезным лицом уже в третий раз перекладывала вещи туда-сюда, оттягивая время. Большую часть времени они молчали, весь запас слов и переживаний неконтролируемо излился и быстро закончился несколько часов назад. Но у Лазурит стабильно каждые десять минут возникал очередной отчаянно-грустный вопрос из разряда “ты же меня не бросишь?”. — И как мы будем общаться? Ляпис уже ненавидела себя за такую нытливость, но остановить поток эмоций не было сил. Перидот наконец закрывает свою походную сумку и вздыхает, поворачиваясь к девушке. — Ляпс, в твоем распоряжении абсолютно все мои соц.сети. К счастью, нам не придется использовать голубиную почту, чтобы раз в месяц обмениваться сообщениями в эпистолярном жанре, поэтому все не так критично. Ляпис в очередной раз тяжело вздыхает, и девушка присаживается перед ней на корточки, накрывая подрагивающие руки и обгрызенные заусенцы своими. Клавишница смотрит на нее пару секунд, и ее глаза тут же начинают слезиться, а нос неистово шмыгать. Перидот сочувствующе поджимает губы и привстает, обхватывая съежившуюся девушку и усаживаясь рядом с ней. Лазурит прижимается ближе и прячет лицо в изгибе шеи, заливая кожу солеными слезами. — Ляпс, мы будем смотреть фильмы и созваниваться. Хочешь, начнем в игру какую-нибудь играть вместе? Она чувствует слабый кивок и шмыганье и поглаживает Ляпис по плечу, зарываясь носом в ее макушку и шепотом продолжая. — К тому же, я не собираюсь поступать в этом году. Буду работать и все такое. У меня будет возможность приезжать, думаю. — Да? Перидот с удивлением отмечает, что голос клавишницы заметно просветлел и уже не звучал максимально убито. Она мысленно просчитывает, сколько времени и расходов получится на одну поездку. Возможно, Ляпис сможет помочь ей финансово. И ей явно придется сдать на права. — Конечно! Напрямую от Сакраменто до Бич-сити часов пять езды. Это не приговор, поверь. Кажется, это немного успокаивает отчаявшуюся Лазурит, и уже через минут семь поток слез прекращается, а сама девушка стыдливо вытирает глаза и убегает в ванную. Перидот небрежно вытирает шею воротником майки и сама тяжело вздыхает, всматриваясь в узор ковра. У нее и самой на душе скребли кошки, но если бы и она ударилась в эмоции, то они точно бы так и остались в этом номере, что, конечно, понравилось бы обеим, но было бы крайне неразумно. Перидот просто надеялась, что ее условный план их возможного общения по сети будет удачно работать. И также она рассчитывала, что Ляпис останется жива после воссоединения с Йеллоу Даймонд. Перидот никогда не признавалась в этом, но после “раскрытия личности” матери Лазурит она потратила около двух часов на скроллинг интернет-ресурсов в поисках хоть какой-то информации. И лицо этой женщины было крайне недружелюбным. Теперь, помимо уважения, она внушала и немалый страх. Черт, угораздило же ее начать встречаться с дочерью этой акулы в мире бизнеса и музыки. Дальше все проходит до ужаса обычно. Аметист хохочет и норовит кинуть зубочисткой в Жемчуг, та толкает ее в плечо и кидается саркастичными комментариями. Гранат и Перидот хохочут с этого. Все проходит так, словно они сейчас отправятся в очередное захолустье сыграть свой скромный репертуар. Только раскрасневшиеся нос и глаза Ляпис выдают одно существенное различие. Подруги, как могут, дурачатся и пытаются отвлечь ее, но синий взгляд остается пустоватыми и грустным. Перидот лишь остается с тоской за этим наблюдать. Они привычным образом закидывают все сумки и баулы в багажник, рассаживаются по местам, заправляют потрепанный пикап и покупают пакет с мармеладом и чипсами. Ляпис апатично кладет голову на плечо Перидот, а та с задумчивостью рассматривает их расписанные кеды. Все таки, идея была хорошей. Она довольно долго разглядывает ровные линии и завитки на ткани, как в салоне подрубается громкая музыка. Перидот вздрагивает и поднимает голову. Ну, конечно. Аметист с подозрением смотрит на нее и Ляпис, а после на прилипшую к стеклу Жемчуг.

California Friends — The Regrettes

— Вы реально думали, что я буду плавать с вами в хандре всю поездку? — вокалистка ухмыляется и прибавляет громкости. У Гранат растет улыбка на лице и она начинает постукивать руками по рулю. Аметист радуется ее реакции и сама начинает отбивать ритм пальцами у себя на коленях. Ее глаза метаются то к Жемчуг, то к поникшей парочке. И в другой ситуации Перидот точно бы сострила или вступила в перепалку по поводу громкой музыки, но сейчас она была благодарна непоседливой подруге. Возможно, им действительно стоит выйти из состояния отчаяния. Хотя бы ненадолго. Жемчуг лениво откидывается на сиденье и потягивается, немного оживляясь. Гранат начинает подпевать, и к ней тут же присоединяется Аметист. Перидот хмыкает, с улыбкой наблюдая за главным двигателем их группы в виде этих двух девушек. Она уже знала, что все начиналось тоже с них. Хотя, даже без рассказа на пляже это было видно. К счастью или сожалению, рок не строился на занудных любителях космоса, зажатых клавишницах или британских аристократках. Он строился на бунтарях, зажигалочках и просто гиперактивных фриковатых людях с высоким либидо. И Перидот крайне живо могла представить маленьких Аметист и Гранат с подростковой припухлостью и первыми акне, криво играющих на акустической гитаре и кастрюлях. И она не замечает когда, но в какой-то момент она абсолютно точно начинает подпевать, сохраняя зрительный контакт с вокалисткой. Аметист подмигивает и улыбается, и губы Перидот растягиваются в широкой зубастой ухмылке в ответ. Боже, наверное для этого и нужны друзья. Она трясет сбитую с толку Ляпис за плечи и поет громче. Клавишница слабо смеется и трет глаза, неуверенно подпевая. Жемчуг делает нелогичные акценты и кривляется, переглядываясь с Гранат. Аметист елозит на сидении, умудряясь подтанцовывать, петь и жевать чипсы одновременно. В конце песни все расслабленно смеются. — Ну вот видите! Видите! — всплескивает руками Аметист, тыкая пальцем в улыбающихся подруг позади, — никакой хандры в мою смену. — Правильно, Амс, а то я бы скисла от скуки, — кивает Гранат и взъерошивает волосы солистки, — я, конечно, понимаю, что это грустно и все такое. Но пореветь мы и попозже можем. Нужно наслаждаться моментом. — Во-во, — поддакивает Аметист с набитым ртом, — поэтому, Ляпа, — она разворачивается и с наигранной строгостью смотрит на смущенную клавишницу, — вытираем сопли. Ляпис опускает взгляд, и Перидот обвиняюще смотрит на подругу, вскидывая бровь. Вокалистка уже открывает рот, чтобы что-то добавить, как ей прилетает по носу. Она ойкает и обиженно смотрит на Жемчуг, которая пялилась на нее похожим с Перидот образом. — Если ты такая умная, то придумай, что мы поделаем, — саркастично кидает басистка и вжимается в сиденье, уходя из зоны щелбанов от Аметист. Та насупливается и отворачивается, прежде чем закидать подруг предложениями. — Ну, в города можем поиграть? — Ага, мы же пенсионеры, — прыскает Перидот. — В правду или действие? — Нет, — отрезала Ляпис, впервые подав голос за последний час. — В загадки? Жемчуг тут же оживляется и хватается за кресло Аметист пальцами, — хорошо, вот тебе загадка, — вокалистка недоверчиво оборачивается и косо смотрит на хитрую физиономию басистки, — врач тебе прописал пить четыре таблетки в течении дня. Их два вида. Нужно выпить по одной каждого вида утром и вечером. Если не сделать именно так, то окочуришься. Жаль, таблетки перемешались, и визуально отличить их невозможно. Что делать будешь? Аметист так и застыла в своем положении, обрабатывая условия. Светлые глаза Жемчуг тут же загорелись, наблюдая за девушкой. Вокалистка пару секунд водила языком по зубам и смотрела в пустоту. Тоже самое делала и Перидот, держась пальцами за оправу очков. Гранат и Ляпис просто молча наблюдали за всем, переглядываясь через зеркало заднего вида, пока машина резко не подпрыгнула, наехав на камень. — Может лизнуть? — ляпнула Аметист, почесывая подбородок. Жемчуг сдержала порыв засмеяться, прикрывая рот рукой. — Не-а. — А понюхать если? — отрицательное покачивание головы. Перидот нервно заерзала на кресле, наблюдая за жалкими попытками вокалистки разгадать загадку, — можно я скажу? За этим невозможно наблюдать. Жемчуг сверкнула глазами и снова замотала головой, — пусть подумает. — А в чем проблема все сразу выпить и съесть? — Аметист нахмурилась, складывая руки на груди. — Окочуришься, сказали же, — саркастично кинула Перидот и поправила очки. — А ты у нас прям всезнайка, да? — вокалистка вытянула шею в сторону подруги. Гитаристка ухмыльнулась и пожала плечами. Ляпис и Жемчуг с любопытством переглянулись и обе вжались в кресла, наблюдая, — ну так скажи свой вариант. — Можно разделить таблетки пополам, дубина, — с игривыми нотками продолжила шуточную перепалку Перидот. Брови Аметист в начале взлетели наверх, потом снова опустились, а после вновь поднялись в непонимании. — И какой в этом толк? Их еще проще перепутать будет. Гранат прыснула со смеху и тут же прикусила губу, замечая неодобрительный взгляд Аметист. Барабанщица невозмутимо смотрела на дорогу, и взгляд вокалистки переметнулся к раскрасневшейся Жемчуг, которая также комично пялилась в окно. — Амс, если аккуратно разделить таблетки, то можно за раз съесть по половине каждой и в сумме как раз будет два разных вида, — более дипломатично пояснила Перидот, все еще замечая замешательство на лице подруги. — Да это не имеет смысла! Чем хуже вариант с понюхать их или попробовать? Или еще лучше, не путать их, — Аметист раздраженно фыркнула и вновь глянула на Жемчуг, которая еле сдерживала смех. Перидот устало потерла переносицу. — Так и работает естественный отбор, — пробубнила она себе под нос, и басистка взорвалась хохотом. По принципу домино за ней полетела Гранат, а после и сама Перидот. Аметист, кажется, покраснела от злости, и если бы они не были в машине, то точно бы понеслась давать пинок каждой. Вместо этого она зарычала и сползла вниз по креслу, закрывая лицо руками. — К черту ваши загадки! Смех стал еще громче, и даже Ляпис, которая до этого впечаталась в край сиденья и полудремала, заулыбалась. — Да хватит вам ржать! — Прости, Амс, — пробубнила Гранат, стирая выступившие слезы под очками, — но иногда твоя смекалка тебя подводит. — Ладно, давайте во что-то другое поиграем, — проговорила Жемчуг с улыбкой, тоже успокаиваясь. — Вот спасибо, — все еще недовольно буркнула Аметист, пялясь в окно и закидывая в рот чипсы. — Можем, кстати, продолжить тему с мифическими существами, только животных взять, — предложила Перидот, пожимая плечами. Она с улыбкой смотрела на насупившуюся подругу, чуть повернувшуюся обратно, и та сразу оживилась, забывая о причине своего недовольства. — Хорошая идея, — закивала она и кинула взгляд на Жемчуг, — Жем была бы змеей. — Это как понимать? — сузила глаза упомянутая девушка и сложила руки на груди. Аметист тут же сползла вниз по креслу снова. Перидот и Гранат оценивающе оглядели басистку. — А мне кажется, реально что-то есть, — пожала плечами барабанщица, — беленькая змейка такая. — Ага, питон, — закивала Перидот. Жемчуг по очереди глянула на них, пытаясь найти долю шутки в их словах, но ничего не нашла. — Ну, питон, так питон, — вздохнула она и остановила взгляд на Гранат, — может, Гранди была бы пантерой? — Хороший вариант, Багира эдакая, — согласилась Аметист, а после нахмурилась, когда Гранат хвастливо поиграла плечами, — но если вы мне снова какую-то хрень выберете, то я отказываясь. Перидот и Жемчуг захихикали, вспоминая их прошлую подобную игру, где Аметист называли и орком, и гремлином, и несчастной полторашкой. — Да не будем мы тебя обижать, — улыбнулась Гранат, — ты еще от загадки не отошла. Нельзя так травмировать растущий организм. После этого в ее плечо тут же прилетел удар от Аметист, и барабанщица, дергая за рычаг передач, загоготала. К ней присоединилась и сама вокалистка, пока Жемчуг с любопытством всех рассматривала. — Перидот могла бы быть кошкой, — предложила басистка, разглядывая подругу в очках. Она даже придвинулась поближе, разглядывая ее лицо, — о, сфинкс! Ты была бы сфинксом. Лицо Перидот тут же искривилось, — только не это, — она с отвращением потрясла руками, — они же лысые! И вообще я больше по собакам. — Что не мешает тебе быть кошкой, — перебила ее Гранат, весело переглядываясь с Аметист. — Ну, класс, — гитаристка закатила глаза и сложила руки на груди. Тут же она почувствовала, как к ней сонно притулилась Ляпис, которую уже начинало накрывать после бессонной ночи. Перидот быстро глянула на ее лицо, а потом на их расписанные кеды, — кстати, Ляпис была бы ифритой.       — Кем-кем? — с непониманием спросила Аметист. В ее руках снова лежала пачка чипсов, которые она закидывала в рот и периодически передавала Гранат. — Я тоже впервые слышу, — заинтересованно сказала Жемчуг. — Это птичка такая тропическая. Ядовитая и с синим хохолком, — со смешком пояснила Перидот, глянув на Ляпис. Та лишь вопросительно вскинула бровь, а после прикрыла глаза. — О, Ляпе подходит, — хмыкнула Аметист, — она та еще язва. Хотя с виду аленький цветочек. — Это точно, — закивала Гранат, — а так ей бы еще подошел какой-то грызун. Хомяк, может. — Тушканчик! — воскликнула Жемчуг, и Аметист засмеялась, активно кивая. — Эй, а я кто? — опомнилась вокалистка, недовольно посмотрев на подруг. Все тут же притихли, разглядывая ее. — Может медоед? Тоже мелкий и без чувства самосохранения. — Эй, обещали же не обижать меня! — Медоед крутой вообще-то. Но мне реально кажется, что ты была бы кем-то из тропиков. — Блин, может пандой? Они прикольные, — почесала подбородок Жемчуг, с какой-то умиленной улыбкой смотря на Аметист, покрытую крошками от чипсов. — Они не секси, — вокалистка обиженно выпятила нижнюю губу, явно стараясь игнорировать взгляд басистки, и Гранат усмехнулась. — Будешь особенной секси-пандой, — снисходительно кивнула она, а после посмотрела на Ляпис через зеркало заднего вида. Та выглядела какой-то крайне задумчивой, хоть ее и клонило в сон, — Ляпс, ты чего зависла? Лазурит проморгалась, фокусируя взгляд на Гранат, а после нахмурилась, — да я все думаю про загадку…там какой правильный ответ? На секунду воцарилась тишина, а после оглушительный смех заполнил салон машины. Щеки Ляпис моментально раскраснелись, и девушка стыдливо закрыла лицо руками.

///

Ляпис с ноющим сердцем смотрит на веснушчатое лицо Перидот. Ее щеки и нос освещались солнцем, ресницы казались белыми, а зеленые глаза были светлее обычного. Волосы растрепанно торчали ежиком. — Теперь налево, — командует гитаристка, глядя в лобовое стекло. Ее рука практически железной хваткой держит ладонь Лазурит и почти агрессивно поглаживает ее большим пальцем. Ляпис искренне хочется залезть ей на спину и сойти за ее рюкзак. Или слиться с одеждой. Или притвориться тяжело раненной. Хоть что-то, что даст еще пару минут побыть рядом. Но Перидот указывает направление снова и снова. Большие новостройки сменяются природным пейзажем и загородными домами. Они вот-вот прибудут. И Лазурит искренне кажется, что она не переживет прощания. Они подъезжают к светлому дому. Он непримечательный, компактный и самый обычный. Ляпис ревностно думает о том, что Перидот бы гораздо лучше разместилась в их с Йеллоу особняке. Там много света…и места, и…Нет, хватит. На подъездной дорожке стоит внушительный пикап, трава перед входом ровно подстрижена. Неподалеку валяются грабли и садовый шланг. Ее родители увлекаются садоводством? Может быть, у Перидот есть свои собственные грядки, которые мама с папой заботливо поливали в ее отсутствие? Ляпис не знает, и у нее уже не будет возможности спросить это у гитаристки вживую. — Да, мы на месте, — тихо выдыхает Перидот, откидываясь на сиденье. Ее рука еще сильнее сжимает пальцы Лазурит, и они немного белеют. Гранат кивает и глушит двигатель, переводя рычаг передач в режим парковки. Все пару секунд просто пялятся на дом, сидя на своих местах. — Пора, Пер, — севшим голосом говорит барабанщица, и гитаристка стоически кивает. Все на автомате выходят из машины. Ляпис откровенно тормозит и смотрит в переднее сиденье, прежде чем Жемчуг открывает дверь с обратной стороны и неловко улыбается. Все также на автомате вытаскивают вещи Перидот из багажника, складывая их в одну кучу. Аметист несуразно шутит, и все неловко смеются. Ляпис просто смотрит на гитаристку в солнечных лучах. Глаза погасшие, но сухие. Как она это делает? Лазурит сама не замечает, как по щекам в сотый раз за день текут слезы. — Давай, Пер, — Гранат прокашливается и заключает поникшую Перидот в медвежьи объятия, сжимая руки вокруг ее ребер. Та хрипит и посмеивается, обнимая барабанщицу в ответ. Следом подходит Жемчуг и что-то шепотом ей говорит, на удивление крепко и долго обнимая подругу. — Ну, Перидактиль, — Аметист наигранно весело смеется и повисает на шее Перидот, которая еле-еле сдерживала слезы, — не раскисай, я тебя еще достану своими мемами. И ты есть в Фан-клубе Розы Кварц, все будет путем. Гитаристка лишь сдавленно угукает и прячет лицо в воротнике джинсовой куртки подруги, шмыгнув носом и крепче ее обняв. Ляпис стоит немного в стороне, наблюдая за горящими зеленым волосами и жилистыми веснушчатыми руками. Перидот отстраняется и быстро убирает слезу, стекающую вниз. Она практически неловко смотрит в ответ, и Лазурит топчется на месте, неосознанно все оттягивая. Гранат кивает остальным, и все забираются обратно в машину, оставляя девушек наедине. — Ну, и долго ты будешь пялиться? — сквозь слезы посмеивается Перидот, хаотично растирая стекающие капли по щекам. Ляпис отрицательно мотает головой и двумя широкими шагами сокращает расстояние, врезаясь в девушку. Ее тут же окутывают теплые руки, сжимаясь на талии. Лазурит зарывается носом в изгиб уже влажной шеи, всхлипывая. — Почему мы вообще должны прощаться? — сдавленно шепчет Ляпис. Ее руки крепко держатся за ткань майки. — Понятия не имею, Ляпс, — нервно смеется Перидот и прижимается еще ближе. Лазурит чувствует дрожь в ее голосе, и глаза щиплет сильнее. Ей так много хочется сказать, но все слова смазываются и вытекают вместе со слезами. А что ей сказать? Что она теперь не знает, как жить по-прежнему? Или что она собирается переслушивать и пересматривать все видео и записи с концертов и репетиций? — Амс права. Ляпис вздрагивает и отходит от своих размышлений. Она приподнимает голову с плеча девушки и вопросительно на нее смотрит. У Перидот красные глаза и мокрые ресницы. Ранки все еще виднеются на ее левой щеке, а губы больше не дрожат. Она с какой-то слепой решительностью смотрит на Лазурит. — Мы будем списываться и созваниваться, и я буду приезжать… и с этим можно жить, — продолжает девушка, и Ляпис неуверенно кивает, все еще рассматривая ее лицо. Конечно, можно, только вот…Теплые руки перемещаются на ее щеки, и Лазурит вздрагивает. — Ляпс, — Перидот приподнимает очки и снова улыбается этой своей понимающей-нежной-старческой улыбкой, и Ляпис внезапно хочется отвесить ей щелбан или подзатыльник. Но сердцебиение предсказуемо ускоряется, а щеки покрываются румянцем. Гитаристка тянется к ее лицу и нежно целует. Лазурит прикрывает глаза. Она чувствует соль. И нежность. И немного отчаяния. И жутко сильную влюбленность. Ляпис отвечает и запускает пальцы в короткие волосы на затылке, крепко сжимая их. Перидот сдавленно выдыхает и прижимает ее ближе к себе. Дыхание сбивается, слезы то ли идут с новой силой, то ли вовсе высыхают, грудную клетку больно колет. Лазурит хочется и плакать, и смеяться, и целовать-целовать-целовать. Перидот отстраняется и выдыхает, бешено смотря на нее. Ляпис опирается лбом о ее лоб и тяжело дышит. — С этим можно жить, — тихо повторяет Перидот и прикрывает глаза. Лазурит отчаянно и бегло кивает, прежде чем оставить горячий поцелуй на влажной щеке, потом на подбородке, потом на брови и на кончике носа, на веснушках и тонкой переносице. Гитаристка отчаянно смеется, и Ляпис отстраняется. — Пожалуй, можно, — выдыхает она и пристально смотрит в зеленые глаза, — ты просто пиши. И звони. И я буду. — Обижаешь, — усмехается Перидот, а ее взгляд пропитан теплом, — ты мне безумно нравишься. До встречи. И теперь беги в машину. Прямо сейчас. Глаза Лазурит открываются шире, и их снова щиплет, — д-да. До встречи. Ты мне тоже очень нравишься. Перидот до боли кусает щеки и опускает руки. Ляпис быстро целует ее в щеку и действительно торопливо идет к машине. Гитаристка наблюдает за удаляющейся девушкой, прикрывая ладонями рот. Слезы блестят и переливаются на солнце, когда дверь фургона с громким хлопком закрывается. — Трогай, Гранди. Ляпис завороженно смотрит в окно и слегка ударяется об него лбом из-за резко дернувшейся машины. Наблюдая за плавно уменьшающейся фигурой Перидот, она кладет пальцы на стекло, и силуэт поднимает руку вверх. Изо рта вырывается всхлип, и Лазурит вжимается в сиденье, отворачиваясь от окна. Она закрывает лицо ладонями, а плечи начинают трястись от неконтролируемых рыданий. Слезы обжигают щеки и стекают по запястьям, грудь неудержимо сдавило от боли. — Ляпис, — она практически не чувствует легкого, почти призрачного прикосновения Жемчуг. Ляпис мотает головой, продолжая плакать. В голове белый шум и тихий хруст гравия под колесами. — Ляпс, — голос басистки более ощутимый, и наконец перекрывает хаотичные мысли в черепной коробке. Лазурит чувствует, как подруга подсаживается ближе и обхватывает ее тело руками. В голове слабой вспышкой проносится воспоминание одного из первых дней их поездки, где Жемчуг также обнимала ее во время истерики. — Я не знаю, что мне делать, — сквозь всхлипы хрипит Ляпис, и Жемчуг обнимает ее крепче, — я так привыкла к ней. И я не знаю, как мне возвращаться к матери. Она меня задавит. Или отправит в этот ебучий лагерь. Или закроет дома на год. Плечи еще сильнее сотрясаются. Аметист и Гранат тревожно переглядываются, и обе хаотично подбирают слова. Жемчуг раздраженно на них зыркает, видимо, сама испытывая трудности с такого рода поддержкой. — Ляпс, даже если так случится, то ты можешь сбежать и жить у меня, — отчаянно тараторит Гранат, быстро глянув в зеркало заднего вида. — И у меня! — вторит Аметист, разворачиваясь в кресле и с сочувствием смотря на плачущую подругу. — В крайнем случае мы подадим на нее в суд, — неуверенно шепчет Жемчуг, и Ляпис сдавленно усмехается сквозь слезы. Она вытирает лицо руками и шмыгает носом, и басистка ослабляет хватку. — Спасибо вам, — дрожащим голосом произносит Лазурит, смотря себе под ноги и сильно всхлипывая, — я так рада, что вы мои подруги, и…и надеюсь мы будем общаться, когда вернемся. Она снова заходится в рыданиях, тяжело сглатывая слезы, и Жемчуг выпучивает глаза, с отчаянием смотря на Аметист. Та паникующе бегает глазами от одной девушки к другой и тянется к Ляпис, еле коснувшись ее коленки в знак поддержки. — Конечно, Ляпс! Мы с тобой будем тусить, — восклицает вокалистка и тут же теряется, уже смотря на Гранат. Та бесшумно вздыхает и начинает спокойно говорить. — Ляпс, благодаря тебе мы не обосрались на своем первом туре, и ты помогла нам изменить подход к музыке. Ты талантливая и добрая, хоть и не особо инициативная. С тобой весело…большую часть времени, ты быстро вписалась в нашу странную компашку, так еще и познакомила нас с Перри, какие у нас причины не общаться с тобой в дальнейшем? Ляпис немного затихает, отвлекаясь от эмоций. Что-что, но Гранат умела приводить в чувства, и Аметист с Жемчуг знали это, как никто другой. Пусть Лазурит все еще неконтролируемо шмыгала и всхлипывала, но поток слез стал слабее, а глаза более осмысленно смотрели перед собой. — Пока, вроде, никаких, — сипло прошептала девушка. Жемчуг благодарно кивнула Гранат, и та ответила тем же жестом, снова концентрируясь на вождении. — Ты не хочешь поспать? — деликатно спросила басистка, потирая спину Ляпис. Та безвольно пожала плечами, — давай, ложись. Будет легче. Не дожидаясь реакции Лазурит, она аккуратно подтягивает ее ближе к себе и укладывает синеволосую голову на свои колени. Клавишница никак этому не сопротивляется, все еще потерянно смотря в пустоту. Она подтягивает ноги на сиденье и обнимает себя за плечи. Слезы слабо стекают по ее лицу, а веки опухли еще сильнее. Ляпис наблюдает за полоской неба, которая ей видна за лобовым стеклом. Усталость медленно растекается по телу, заставляя его расслабиться. Глаза постепенно начинают слипаться, и Лазурит закрывает их. В голове маячат образы улыбающейся и сонной Перидот, а в ушах звучит ее смех. Девушка чувствует слабый укол боли в груди, прежде чем провалиться в сон.

///

Перидот смеется и игриво тыкает пальцем в кончик носа. Назойливое пиканье. Она шустро хватает за талию и кидает ее на кровать, задорно хохоча. Шины скрипят о раскаленный асфальт. Что-то неразборчиво шепчет ей на ухо. Зеленые волосы щекочут лицо. Громкий хлопок закрывающейся двери. Ляпис резко открывает глаза. Рыжие лучи бьют по зрачкам, и она моментально жмурится. Во рту сухо. Лицо как будто покрыто маской, и кожу неприятно стягивает и саднит. Она садится, вытирая ресницы от частичек соли. Ищет взглядом воду. Ничего нет. В машине пусто и душно. Видно, девочки остановились на перекус. Ляпис со вздохом тянется к двери и открывает ее. Теплый ветер обдувает лицо, что приносит только дискомфорт вместо желанной прохлады. Она долго смотрит на поблескивающий асфальт, прежде чем неглядя стянуть с себя расписанные кеды вместе с носками и опустить на него босые ноги. Голова немного побаливала от сна на жаре, а глаза все еще саднили. По рукам и спине то и дело проходились влажные мурашки, таким холодным казался раскаленный под солнцем асфальт, на который она поставила ступни. Ни аппетита, ни желания вставать, ни возможности вздохнуть полной грудью не было. Только колючая тоска, морозившая конечности даже в плюс тридцать пять. А еще минуту назад в голове был блаженный вакуум. Печально. Ляпис криво усмехается и трет лицо. Не думать было невозможно. Она раз за разом старалась прокручивать в голове это отчаянное “с этим можно жить”, и, как ни странно, отчасти становилось чуть легче. У Перидот были свои методы поддержки, но они хорошо помогали. В целом все, что она делала, помогало Ляпис. Глаза привычным образом начинает щипать, и она с паникой промаргивается. Хватит слез на сегодня. Ее организм и так мучился от обезвоживания, а так она вовсе загнется еще до прихода девочек. Ляпис прикрывает глаза и практически снова засыпает от морящей духоты, как телефон в ее кармане вибрирует. Лазурит быстро достает его и два раза неправильно набирает пароль, прежде чем разблокировать. Девять сообщений. Видимо, писала, пока она спала. Вот черт. Ей же не легче. Пусть Перидот и была гораздо лучше в контроле над эмоциями, это не говорит о том, что у нее их нет. Ляпис клацает по плашке с уведомлениями и открывает диалог. 13:45, Дотс<3 пожалуйста, попей воды 13:45, Дотс<3 станет легче, честное слово 13:49, Дотс<3 я уже скучаю 13:49, Дотс<3 с родителями все хорошо, меня конкретно обслюнявили, но зато не решились поучать 13:50, Дотс<3 возможно, я им все таки что-то доказала 13:50, Дотс<3 я надеюсь, что ты в порядке. и что ты поспала. девчонки должны были тебя как-то поддержать. по крайней мере гранат точно… 14:14, Дотс<3 ты мне так сильно нравишься, это все еще кажется каким-то безумием. напиши пожалуйста потом. я пойду пересмотрю лагерь купидона, обычно помогает 16:32, Дотс<3 все еще раздражает полетт!!!! гребаный булыжник. ты как???? сколько вам еще ехать? 17:08, Дотс<3 хэй? если ты не напишешь, то я подумаю, что ты моя тульпа… Ляпис сама не замечает, как на лице растет улыбка, а боль в груди ослабляется. Она быстро печатает ответ.

17:11, Я

Привет…

17:11, Я

Я спала, извини. Я тоже очень скучаю. Полетт дура.

17:11, Дотс<3 УРА!!! ты не моя тульпа :) ты мой перси ;)

17:12, Я

Все еще в шоке, что ты неиронично фанатеешь по этому сериалу…Но хорошо, я твой Перси)

17:12, Дотс<3 я полна сюрпризов) сколько вам еще ехать? Ляпис только сейчас решается оглядеться по сторонам. Так, ну это заправка. И пейзаж знакомый…Точно. Это то самое место с хот-догами. Она снова утыкается лицом в телефон.

17:13, Я

Около двух-трех часов. Мне грустно.

17:14, Дотс<3 я понимаю, Ляпс. если будет возможность, созвонимся, когда будешь дома. главное, не надумывай лишнего. Она уже начинает печатать ответ, как слышит доносящиеся голоса и смех. Девочки вот-вот подойдут.

17:13, Я

Я постараюсь. Спасибо, Дотс. Девочки подходят, я напишу попозже. Целую!!!

Ляпис прячет телефон обратно в карман и небрежно расчесывает спутанные волосы пальцами, словно она делала что-то неприличное. В голове невольно проносится ее недавняя истерика, и щеки моментально краснеют. Почему она вечно позорится? Она вздыхает и натягивает на босые ноги носки и обувь. Пока она справляется со шнурками, в открытую дверь резко заглядывает довольная Аметист с экстра большим хот-догом. — Еб твою мать! — от неожиданности вскрикивает Лазурит, округляя глаза. Вокалистка тут же хохочет и жадно откусывает часть сосиски, с которой тут же посыпался зажаренный лук. — Что, перепугалась, Ляпка? Ляпис не успевает ответить, как Аметист отпихивают от двери, и перед взором возникает немного нервная Жемчуг с двумя хот-догами в руках. Она пихает один из них в руку клавишницы, а после откуда-то достает бутылку воды и кладет в другую ее руку. — На, поешь, — просто произносит девушка, сканируя Ляпис с ног до головы. И будь вместо нее кто-то другой, Лазурит посчитала бы это грубостью, но в случае с Жемчуг такая обычная фраза была верхом заботы. Она только благодарно кивает и откусывает хот-дог. И, боже. Это было вкусно. Возможно из-за того, что она не ела с самого утра. А возможно из-за того, что там присутствовало много сыра и ее любимые соленые огурцы. Откуда Жемчуг узнала, что она их любит? Ляпис мычит от удовольствия и пытается другой рукой открыть бутылку воды. — Откуда ты узнала, что я люблю соленые огурцы? — пробубнила она, глядя на уже более спокойную подругу. Та ухмыльнулась. — Ну, во-первых, ты брала именно эти топпинги в прошлый раз, а во-вторых я отдавала тебе эту кислятину буквально каждый раз, если мы ели бургеры, — прокомментировала басистка, выглядя совершенно довольной. Видимо, ей очень польстило, что Ляпис невольно подметила ее внимательность к деталям. Лазурит отрывисто кивнула и наконец открыла бутылку, с жадностью выхлебывая за раз половину. И, удивительно, ей тут же стало легче. Она мысленно вспоминает Перидот, которая говорила ей о том, что прежде чем принимать какие-то важные решения нужно закрыть все базовые потребности. Решений она никаких не принимала, но жизнь снова начала приобретать хотя бы какие-то краски. За жующими Жемчуг и Аметист появляется Гранат с широкой улыбкой. У нее в руках тоже был хот-дог, а также внушительная банка энергетика. — У них все-таки нашелся черничный! — воскликнула она, с гордостью крутя редбуллом. Вокалистка тут же потянулась к нему рукой, а Гранат неиронично зашипела, прижимая заветную банку к груди. После она глянула на уже более живую версию Ляпис, — о, ну вот, хоть румянец на щеках появился. Кстати, что вы тут встали? Давайте хоть воздухом подышим, на бордюре посидим. Девушки переглянулись, пожали плечами и пошагали к поребрику. Ляпис еле вылезла из машины с занятыми руками и уселась рядом с подругами. Закатное солнце освещает их лица алыми лучами и постепенно затекает за горизонт. При других обстоятельствах Лазурит назвала бы его порезанным, рассеченным, изувеченным и просто истекающим кровью, но сейчас, сидя на бордюре с подругами в компании хот-догов, это определение казалось слишком драматичным. — Боже, помните, как Стивви тут отравился? — со смехом произнесла Аметист, глядя на облака. Она уже успела умять половину своей порции и выхлебать треть банки энергетика у Гранат. Та яростно поедала свой хот-дог, чтобы ей осталось хоть немного напитка. Жемчуг и Ляпис же, наоборот, крайне медлили и позволяли остывать еде на уже чуть прохладном ветерке. — Я гораздо лучше помню рассказ Грэга про текс-мекс в Техасе, — загоготала Гранат, выхватывая банку из рук Аметист. Та сразу же толкнула ее в плечо, потянувшись через Жемчуг, и басистка начала яростно чертыхаться. — Я вас прибью когда-нибудь, — проворчала она, прижав руку с хот-догом ближе к корпусу и укоризненно глянув на каждую. Виновницы тут же стыдливо и шкодно переглянулись, словно их отчитал строгий учитель за разговоры на уроке. Ляпис улыбнулась, смотря на классическую перепалку троицы. Знакомый пейзаж и запах дешевых хот-догов с заправки в совокупности с разговором о Стивене перенесли ее в тот самый день. Жаль, конечно, что он был подпорчен страхом и тревогой, но даже тогда она понимала, что эта поездка что-то явно изменит. — Если бы не эта поездка, то моим единственным другом так бы и остался двенадцатилетний мальчик, — задумчиво и с небольшой иронией сказала она, смотря себе под ноги и растирая песок краем кеда. Троица на миг замолчала, глядя на умиротворенную Лазурит. Жемчуг лукаво облизнула губы, — а ты думаешь, мы с тобой будем общаться после этого? Она игриво переглянулась с Аметист, и та подавила смешок, — ага, хрен с маслом, Ляпа. Даже не надейся. Ляпис в эту же секунду резко перевела взгляд на подруг и испуганно забегала глазами. Гранат вздохнула и влепила по смачному подзатыльнику каждой, — хорош над ней издеваться, идиотища. Жемчуг обиженно потерла голову, но обнадеживающе улыбнулась Ляпис, — если что, это шутка. Аметист поглотила остатки хот-дога и активно закивала, — да, Ляпа! Лазурит потерла переносицу и впервые за день облегченно засмеялась, — да знаю я. Вы придурошные. На лицах подруг тут же расплылись довольные улыбки, и они продолжили свою “трапезу”.

///

— Вы вообще в курсе, что у нас весь директ завален предложениями сыграть в Бич-сити?! — воскликнула Аметист, копаясь в телефоне. — Ну, практика у меня здесь, поэтому…— загадочно улыбнулась Гранат и деловито поправила очки. Вокалистка восторженно листала уведомления, а после обернулась к скучающей Жемчуг и уже явно нервничающей Ляпис, тыкая телефоном им в лица, — видали?! Пусть все тупые одноклассники, которые говорили, что я коротышка и ничего не добьюсь, пососут! Жемчуг усмехнулась, — ну, с коротышкой они, конечно, не прогадали…— Аметист тут же сузила глаза, явно готовясь дать щелбан по крючковатому носу басистки. Та сразу же отодвинулась подальше и продолжила более мягко, — но ты явно покорила добрую часть городов Калифорнии. Вокалистка тут же сменила гнев на милость и закивала с довольной улыбкой, — то-то же! Покорили Сакраменто и Эмпайр-сити, покорим и наш отстойник! Жемчуг и Гранат хором протянули “Да-а!”, а Ляпис лишь закивала и нервно улыбнулась, снова прилипая взглядом к окну. Перед глазами уже маячили знакомые пейзажи, и с каждой секундой ее душа все больше хотела покинуть тело. Сердце отбивало гулкий ритм, а в горле и животе образовался тревожный ком, из-за чего хотелось скрутиться в улитку. — Гран, можешь меня на пару кварталов раньше высадить? — ломающимся от волнения голосом спросила Лазурит, заламывая пальцы и сдерживая желание сгрызть их в кровь, — мне нужно будет прогуляться. — Без проблем, — спокойно ответила барабанщица, с небольшим подозрением посматривая на подругу на заднем сиденье. Та лишь отрывисто кивнула и опустила взгляд. Гранат прокашлялась, — Ляпс, если что, мои двери всегда открыты. И мы все будем на связи. Аметист и Жемчуг тут же активно закивали. Басистка подсела поближе и положила руку на плечо Ляпис, — да, Ляпс. Клавишница выдохнула через нос и с благодарностью посмотрела на нее, а потом окинула взглядом остальных девушек. Они явно переживали, и это было и странно, и приятно, и из-за этого Ляпис чувствовала себя немного виновато, — спасибо. Все будет…пучком. Они проезжают еще пятнадцать минут в немом напряжении, которое разбавляет только тихая музыка из радиоприемника, и останавливаются около загородных домов. Это место было как раз таки за квартал до дома Юниверсов, а еще через один был особняк Йеллоу. Ляпис крепко обнялась с Жемчуг и протиснулась между передними сиденьями, пытаясь дотянуться до Гранат с Аметист. Достаточно собранно вышла из машины, забрала свой рюкзак, который явно весил на порядок больше, чем в начале поездки. Повесила его на плечо. С кривой улыбкой помахала вслед удаляющемуся фургону. Вздохнула. Осмотрелась. Знакомый пейзаж. О нет. Только не это. Квартал жилых домов. Здесь Ляпис проходила каждый день, возвращаясь со школы. Спокойный спальный район. Прямо-таки американская мечта. Но что-то не так. Ни кричащих на задних дворах детей, ни машин вдалеке. Слишком тихо. Подозрительно тихо. Ощущение, что пару минут назад закончился ураган, и улица умиротворенно замолчала, грея блестящие крыши домов под выглянувшим из-за туч солнцем. Ляпис чуть подпрыгнула, поправила тяжелую сумку на плечах и немного стянула руками лямки друг к другу, вспоминая себя в пятнадцать лет. Такой красивый закат. Точь-в-точь, как при встрече с Джаспер в паре кварталов отсюда. Почему все должно быть именно так? Как будто нет выбора и нет выхода. Все вернется на круги своя. И снова жизнь начнет крутиться вокруг того, о чем хотелось бы вообще не помнить, от чего хотелось бы сбежать и никогда не оглядываться назад. Но ничего, все хорошо. Теперь все будет по-другому? Конечно, будет. Все нормально… Что ей сказать? Что она скажет в ответ? Страшно до заламывающихся пальцев. Но не так, как перед концертом. Перед концертом страшно так, как будто твои голые фотографии увидят все в школе. Сейчас же страшно так, как будто еще одно движение, и тебя больше вообще никто не увидит. Она передвигается по остывающему асфальту на негнущихся ногах. Колени уже дрожат, как и руки, как и все тело в принципе. Пальцы холодеют, в голове, как заезженная пластинка, крутится “все будет нормально”, которое прерывается вспышками “что, если…” и “мне точно не жить”. Боже. Ляпис старается восстановить дыхание. В начале, как после бега: глубокий вдох и такой же выдох. Потом наоборот. Потом задерживает воздух в легких на семь секунд, как советуют при панических атаках. Потом использует метод квадрата, потом треугольника, потом перевернутого треугольника. Ничего не помогает. Дыхание как будто сбивается еще больше. Она думает написать Перидот, может даже позвонить, но отказывается от этой идеи. Нет смысла. Она трет руки в попытках согреть их, потом снова сдавливает до побеления пальцев лямки рюкзака. Шагает быстрее. Потом медленнее. И вот она здесь. Высокие окна и белые стены. Ровный скат крыши. Идеальный газон. Вычищенная дорожка из камней ко входу. Подметенное крыльцо. Тревожность разгоняется до 140, сердце бьется в том же ритме. Безразличное и опустошенное состояние “за минуту до казни” закончилось ровно тогда, когда они проехали мимо знака “Добро пожаловать в Бич-Сити”. Она задерживает дыхание и нажимает на кнопку звонка.