Perry Rider

— Гранди, я уже не могу…— жалобно тянет Аметист, вешаясь на стойку и упираясь щекой в микрофон. От этого по маленькому помещению пролетел громкий скрип, и все девушки прикрыли уши и заворчали. Вокалистка отпрянула и извиняюще посмотрела на подруг. Гранат положила барабанные палочки и вздохнула, — Аме, это наш последний концерт, по крайней мере, в этом месяце. Нам нужно выложиться на все сто. Ты же знаешь, что в июле у меня практика. — Да знаю я, знаю, — голос Аметист немного грустнеет, и он отлично описывает общее настроение. Они приехали в последний в своем списке город, и здесь было особенно жарко, да и дешевая репетиционная точка в совокупности со скорым отъездом не добавляла баллов к настроению. Жемчуг смотрит куда-то себе под ноги и вытирает пылинки с бас-гитары. Перидот присела на краешек старого кожаного дивана и вытирала пот со лба. Ляпис опиралась на синтезатор, даже не пытаясь убрать налипшие на лицо синие пряди. Не сказать, что все были дико грустными, нет, даже наоборот. Шуток было втрое больше, Аметист и Перидот клоунчали и валяли дурака, а остальные смеялись сильнее обычного. Но все же легкий флер печали присутствовал, что вся группа предпочитала игнорировать. А смысл впадать в негативные состояния так рано? Еще успеется. Гитаристка вскакивает с подлокотника дивана и снимает инструмент с плеч, — вообще, мы неплохо отработали сегодняшнюю программу. Здесь жарко, как в Долине Смерти, поэтому предлагаю отдохнуть. И я все еще хочу сделать что-то крутое на диджейском центре, Гран. В конце девушка подмигивает, и барабанщица явно оживляется, — слушай, ну раз хорошо отработали… Аметист закатывает глаза, — то есть мои просьбы для тебя ничего не значат, да? Предательница. Гранат смеется и встает из-за барабанов, разминая плечевые суставы и шею. Ляпис усаживается на маленький стульчик около синтезатора, а Жемчуг плюхается на потрескавшийся кожаный диван. Перидот практически скачет в сторону, где лежали все их пожитки, и без каких-либо вопросов достает диджейскую установку, подключая провода к комбику и с восторгом замечая, как все кнопки загораются. Очки почти падают с носа, и она тут же их поправляет, укладывая гаджет на пол и садясь подле него. Гранат сразу же падает рядом. — Ну, и что ты хочешь? Перидот мычит и неуверенно клацает на одну кнопку, — давай сделаем что-то с лупом. Запишем свои звуки и сделаем бит из них. Гранат хлопает в ладоши, а после потирает их, — давай! — после она крайне быстро начинает переключать рычажки и нажимать на кнопки, а глаза Перидот еле поспевают за ее пальцами, пытаясь запомнить алгоритм, — так, теперь можно начинать запись. — Так, давай в начале бас какой-то добавим. Сможешь какой-нибудь забацать? У тебя голос ниже, — руководит процессом Перидот, а остальная троица просто лениво за ними наблюдает. — А какой? Может типа, — барабанщица странными звуками описывает бит, который звучал примерно как “бум-тум-тц-бум-бум-тц”. Гитаристка вскидывает руку с вытянутым указательным пальцем и активно кивает. — Да-да, только еще можно добавить, — Перидот нашлепывает на своих коленях “бум-ду-тум-тс-бум-бум-ду-тц”. Гранат восторженно трясет ее за плечи, и Жемчуг прыскает от смеха, за что зарабатывает осуждающий взгляд гитаристки. От этого становится забавно уже и Аметист с Ляпис. Клавишница прижимает колени к груди и прячет в них лицо, а вокалистка подхрюкивает. Новоиспеченные диджеи записывают бит, а после и другие звуки в виде импровизированного хай-хета в исполнении Перидот, клацанья и голоса с эффектом эха. Когда все основные составляющие готовы, Гранат начинает нажимать на кнопки, и диджейский центр воспроизводит их нелепые запитченные голоса в простую мелодию. Глаза гитаристки загораются, и она немного подпрыгивает на месте. — Можно попробовать? Молю. Гранат ухмыляется и кивает, прежде чем откинуться на свои руки. Перидот шевелит пальцами, а после начинает пробовать нажимать на разные кнопки, чтобы запомнить, где что находится. Потом у нее получается наиграть простой ритм подобный пробе барабанщицы, и буквально через пару минут гитаристке удается создать достаточно забавную мелодию, которая чем-то напоминала популярную песню Crazy Frog. В этот момент троица, сидящая на диване, заинтересованно вытянули головы и начали ими покачивать в такт. Гранат отбивает ритм пальцами, а Перидот жмакает на кнопку записи. Комната заполняется смехотворным повторяющимся ритмом, и барабанщица нажимает на кнопку с клацаньем в нужные моменты для акцентов. — Охренеть! Мы только что создали шедевр! — с детским восторгом говорит Перидот и начинает покачиваться всем корпусом. Гранат смеется и подстраивается под ее движения. И теперь они, как две городские сумасшедшие, дергаются под музыку сомнительного качества. Аметист начинает снимать их на видео, а после уже в открытую угарает над ними. Жемчуг и Ляпис поддерживают ее в этом, а Гранат лишь отмахивается, мол “ничего вы не понимаете”. Девушки еще какое-то время играются уже с другими звуками, и к ним подключаются и остальная часть группы. Настрой сразу же поднимается с уныло-утомленного до веселого, что не может не радовать. Через час издевательств над диджейской установкой, все начинают ощущать, как болят уши от кучи громких звуков, и медленно собирают вещи. Гранат жалуется на то, как она голодна, а Аметист подхватывает ее ворчание, шаркая ногами в сторону выхода. Жемчуг просто плетется туда, куда пойдут ее подруги. Ляпис не ощущает голода от слова вообще, и стреляет глазами в сторону уткнувшейся в диджейскую установку Перидот. — Если хочешь, я могу поучить тебя каким-то новым песенкам. Если ты хочешь иметь в своем репертуаре что-то помимо “Собачьего вальса”, — пожимает плечами Лазурит, а гитаристка согласно кивает. — О, давай! Я явно способна на большее, чем детская мелодия. — Ну тогда сидите в этой парилке и дальше, а мы пошли есть. Если что, звоните, — машет рукой Аметист. — Можно подумать, ты отвечаешь на звонки, Амс, — саркастично комментирует Жемчуг, а после поворачивается к парочке, — но вы реально звоните. Скорее всего мы в номере потом торчать будем. — Окей, — произносит Ляпис, потягиваясь. — И отдайте ключи потом! И установку не забудьте! — кидает вслед Гранат, и дверь закрывается. Перидот подходит к синтезатору и клацает по клавишам, ощущая, как исходит звук даже при минимальном касании. Лазурит наблюдает за ней, замечая, что гитаристка так и не прониклась каким-то живым интересом к фортепиано. Возможно, виноваты ее спартанские уроки. — Если хочешь, можем к девчонкам пойти, — предлагает Ляпис, и Перидот раздумывающе мычит и осматривает комнату. Ее взгляд натыкается на излюбленную лаймовую гитару, и огонек в глазах тут же загорается. — Слушай, а ты не хочешь на гитаре научиться играть? Лазурит с сомнением смотрит на поблескивающий гриф, — ты уверена, что я осилю эту шайтан-машину? — Если ты осиливаешь монстра с кучей клавиш, то шесть струн тебе точно по зубам, — ухмыляется Перидот и хватает инструмент. Она подсаживается к Ляпис, подпихивая ее бедром и вынуждая сдвинуться в бок. После девушка укладывает инструмент к себе на колени и поворачивает голову к клавишнице, — ты правша или левша? — Правша…— Ляпис недоуменно трет затылок, — а это важно? — Ну-у, — Перидот перекладывает гитару уже на колени девушки, придерживая ее за корпус, — вообще нет. Но левши иногда меняют струны на зеркальное положение и как бы переворачивают гитару, — она задумчиво проводит по струнам пальцами, — честно, не понимаю, зачем это делать, если левая рука зажимает аккорды, и так, наоборот, проще. Бить по струнам хоть ногой можно. — А ты правша или левша? — интересуется Ляпис, проводя пальцами по верхней деке и разглядывая звукосниматели. — Левша, — Перидот ухмыляется и поправляет очки, и закономерно замечает шок на лице девушки. — Реально? — восклицает клавишница, а после зачем-то рассматривает руки гитаристки. После она думает про все разы, когда они ели вместе, какой рукой она держала вилку и телефон, потом то, как Перидот чиркала спичкой, а после почему-то вспомнила их зажимания в туалете клуба, и краснеет, — понятия не имею, как я не заметила раньше. — Это классика для правшей, — наигранно высокомерно отвечает девушка и усмехается, — ну, начнем? Ляпис отрывисто кивает и выпрямляет руки. — Ну, смотри, — Перидот кладет пальцы на струны и задерживается, позволяя Лазурит все разглядеть, — первое, на что стоит обратить внимание — это положение рук. Тут, конечно, нет постановки Шопена или как ее там, — Ляпис закатывает глаза с улыбкой, — но важно зажимать струны именно подушечками пальцев, перпендикулярно их держать. Попробуй. Клавишница неуверенно подносит руку к грифу и кладет пальцы на струны, несильно нажимая на них. Ее брови немного хмурятся, и Перидот с интересом за ней наблюдает, прежде чем продолжить, — это может быть достаточно болезненно сначала. Но пальцы быстро грубеют, если заниматься на постоянке. Ляпис делает еще одно усилие, прижимая струны к пятому ладу, а после ойкает, — боже, какой-то мазохистский инструмент. Гитаристка смеется и кивает, — есть немного. Но он явно не такой требовательный, как фортепиано. Спину прямо, сидеть строго на трети, локти держать так, руки эдак. Лазурит ухмыляется и подносит свою ладонь к лицу, рассматривая красноватые следы от струн, — кошмар. Покажи свои руки, — Перидот слушается и протягивает, и Ляпис проводит пальцами по мозолистым подушечкам, — охренеть. — Ага…Наверное, не очень приятно в тактильном смысле, — немного неуверенно проговаривает гитаристка, и клавишница тут же отрицательно качает головой. — Нет! Нисколько, — отвечает она и тут же смущается, — мне нравятся твои руки. Перидот задерживает на ней изучающий взгляд и сужает глаза. После она придвигается ближе, и теперь они сидят, прижимаясь друг к другу боками, Ляпис сдерживает вздох, — благодарю, мой ученик. А теперь клади указательный палец на шестую струну третьего лада, а средний, ну, или мизинец на четвертую струну четвертого. Ляпис замирает, обрабатывая информацию. Перидот замечает заминку и мотает головой, — извини. Лады — это вот эти порожки металлические под струнами. Первый с самого начала грифа. Сбоку они еще кружочками отмечаются, начиная с третьего. Шестая струна - басовая, самая верхняя. — О, как, — отогнав неприличные мысли, проговаривает Ляпис и кладет указательный палец в нужном месте. После гитаристка указывает на следующее положение, и Лазурит кладет мизинец. Пальцы с непривычки расслабляются и почти ложатся на гриф. — Перпендикулярно, — шепчет Перидот, и Лазурит тут же исправляется, выпрямляясь от теплого дыхания на своем плече. Становится душновато, — умница. Теперь… Девушка проводит рукой по ее талии, и клавишница чувствует мурашки. Умница? — другую руку тоже клади на струны. Большой палец на шестую. И указательный на четвертую. Ляпис выполняет указания, рука неустойчиво замерла в воздухе. Тонкий корпус гитары не был рассчитан на то, чтобы на него упирались локтем. — Теперь попробуй зажать струны и дергать их другой рукой по очереди. Лазурит так и делает, неуверенно задевая ногтями струны. Звук выходит глухим и каким-то неправильным, из-за чего она хмурится. — Сильнее. Почему-то от указаний Перидот у нее сохнет во рту. Она послушно вдавливает подушечки пальцев в острые натянутые струны, и звук действительно становится приятнее. Что-то знакомое. — Умница. Теперь указательный палец перенеси на струну ниже и на второй лад. Ляпис немного тормозит, но все-таки верно занимает положение. — Тот же ритм. Звук снова неустойчивый, потому что расстояние между пальцами больше, и зажимать их становится еще более дискомфортным. Подушечки начинают ощутимо болеть. Ляпис вздыхает и у нее получается с третьей попытки, пусть и не особо устойчиво. Понять мелодию не получается, — что это за песня? Покажи. Лазурит не уверена, делает ли она это из-за чистого желания научиться играть или из-за чего-то другого. Она все еще находилась в непосредственной близости от Перидот, что начинало мешать похлеще ноющих пальцев. Она чувствует тихий вздох у плеча, а после рука на ее талии двигается дальше, вовсе захватывая ее в своеобразный капкан. Теплая рука оказывается около ее собственной, занимая то же положение на струнах около корпуса. Ляпис убирает ладонь с грифа, и Перидот кладет пальцы в первую позицию, без труда зажимая струны. Лазурит откровенно пялится на жилистые пальцы, тонкое изогнувшееся запястье и жилки около розоватых костяшек. Вот черт. Гитаристка наигрывает уже более знакомую мелодию, и клавишница узнает в ней Star Shopping. — У тебя…здорово получается, — тихо говорит Ляпис, наблюдая за игрой девушки. После она чувствует плечом мягкий смешок. Кожа покрывается мурашками. — Было бы странно, если бы было наоборот, верно? Лазурит отрывисто кивает и облизывает губы, решаясь взглянуть на лицо Перидот. И, черт возьми, лучше бы она этого не делала. Зеленые волосы спадают на лицо, а глаза немного исподлобья внимательно на нее смотрят. Естественно, не она одна заметила некоторое изменение в температуре. — Д-да, — сглатывает Ляпис и отворачивает голову, — какая там следующая позиция? Аккорд, я имею в виду. Перидот издает смешок и поправляет очки. Хамка, — давай я буду зажимать аккорды, а ты саму мелодию наигрывать? И что-то подсказывает Лазурит, что тут все не так чисто. И все же она соглашается коротким кивком. Быстро перемещает руку обратно к струнам, а гитаристка размещает пальцы в исходной позиции. Они синхронно отсчитывают с трех до единицы, и Ляпис начинает наигрывать ритм, смотря вначале на свою руку, а потом на достаточно расслабленную ладонь Перидот. Выходит неплохо. Все таки, Лазурит была с музыкой на ты, поэтому держать ритм давалось довольно просто, учитывая, что задействованы были всего два пальца, а сложную часть гитаристка взяла на себя. И клавишница даже наслаждается мелодией, вслушиваясь в ее звучание, как снова ощущает теплые пальцы на своей талии. Ну, она этого ожидала. Отчасти. Ляпис закусывает щеку и упорно смотрит на руку Перидот, которая попеременно зажимает аккорды. И гитаристка совершенно не следит за положением своих пальцев, судя по прожигающему взгляду на виске Лазурит. Ладонь ползет выше, пропуская этап поглаживания спины через одежду, и сразу скользит под тонкую рубашку. Прикосновения обжигают. Ляпис действительно нравились ее руки. Их небольшая шероховатость добавляла какого-то особого нажима и трения, что, скорее всего, и вызывало такие сильные ощущения, схожие с ожогами. Перидот по-хамски гладит ее спину и цепляется за застежку лифчика, тут же ее отпуская с тихим шлепком. Ляпис сильнее прикусывает щеку. Она невольно оглядывает комнату на наличие камер или чего-то еще. К счастью, окна в коридор были плотно зашторены (спасибо Жемчуг), а дверь наглухо закрыта, камер не наблюдалось. До конца аренды оставался час, а рассудок Ляпис постепенно угасал, концентрируясь исключительно на теплых руках. Клавишнице все еще удается держать ритм, она в целом была достаточно устойчивой, когда дело касалось музыки. И Перидот это, видимо, поняла. Ляпис готова поспорить, что сейчас наглая гитаристка ухмылялась. Внезапно она ощущает влажное прикосновение к своему плечу и тут же дергается. Пальцы на струнах соскальзывают с тихим звоном, и Ляпис закусывает уже губу с внутренней стороны. Ладно, она все еще способна на сопротивление. Рука возвращается к изначальному ритму, и Лазурит старается максимально игнорировать влажные и медленные поцелуи на своем плече. Рука под рубашкой уже в наглую оглаживает ее ребра и заворачивает к торсу. Ляпис упорно смотрит на тикающую стрелку часов и сжимает челюсти. Как бы ее разум не пытался противостоять в этой негласной игре, тело сдавало позиции. Низ живота начало сладко тянуть, а кожа неадекватно ярко реагировала на каждое прикосновение. — Тебе понравилось? Что? — что? — Играть. Понравилось? Еще один поцелуй на плече. Еб твою мать, она серьезно? Может еще социальный опрос проведет? — знаешь, я бы сказала, что да. Но мне мешает пару факторов. — Правда? Расскажешь каких? Ляпис сдерживает желание зарычать, и тут же ощущает вместо подушечек пальцев короткие ногти, проводящие сверху вниз по ее позвоночнику. Пальцы на гитаре путаются и воспроизводят набор случайных звуков. Перидот, как назло, продолжает идеально зажимать аккорды. Чертова… Лазурит вдыхает через нос и облизывает губы, а после поворачивает голову. — Это такой издевательский способ меня склеить? Зеленые глаза горят, и Ляпис снова видит в них пляшущих чертят. — Нет, просто спрашиваю в научных целях. — Расскажешь каких? — передразнивает Лазурит, и они окончательно перестают играть. Перидот усмехается и откладывает гитару. Рука на спине клавишницы тоже замирает. — Меня просто интересует состояние Объекта 2. — Не называй меня так. — А как тогда? Жозефина? — Нет. — Перси? — Нет! — Боб? — Блять, ты…— Ляпис разворачивается к расслабленной девушке корпусом. Почему вообще она злится? Или она не злится? Клавишница просто красноречиво смотрит на Перидот. — Так тебе понравилось? И почему-то Лазурит отчетливо понимает, что сейчас она не про гитару. Взгляд цепляется за фиолетовый след на основании бледной шеи. Перед глазами беспорядочные картинки потолка ванной, приоткрытого рта Перидот и леопардовой рубашки. Ох. Ляпис снова перемещает взгляд на уже вполне серьезное лицо гитаристки. Глаза потемневшие и изучающие, и она не успевает разглядеть что-то еще, как ее с силой толкают на диван. Лазурит вздыхает от шока, как Перидот забирается поверх нее и прижимает руками ее запястья. — Мне понравилось, — легкомысленно удается сказать Ляпис, прежде чем ее втягивают в грубый поцелуй. Она не сдерживает стона, и чужой язык проскальзывает в ее рот. Все тело горит. Перидот буквально полностью вжимает ее в кожаное покрытие, начиная от запястий, заканчивая тазом и затылком. Девушка не понимает, хочет ли она больше коснуться ее или чувствовать себя беспомощно обездвиженной. Как будто слыша ее мысли, пальцы сильнее сжимают ее руки. Гитаристка прикусывает ее губу и тянет на себя, проводя по ней языком. Ляпис поддается вперед и углубляет поцелуй. На нее внезапно снисходит осознание, что совсем скоро они разъедутся, и жажда новой волной окатывает ее тело. Она сминает чужие губы, беспорядочно проводит языком по зубам гитаристки, вжимается сильнее. Они сталкиваются носами, и Перидот отпускает одно ее запястье, чтобы стянуть с переносицы очки и кое-как положить их на пол. Ляпис пользуется возможностью лихорадочно провести по ее спине, задирая белую майку до ребер и обхватывая шею. Перидот вздыхает в ее губы и снова целует. Ее бедра теснее прижимаются к тазу клавишницы, и Лазурит без какого-либо стыда трется о них. Дыхание еще сильнее сбивается, и она рвано выдыхает. Свободная рука Перидот касается ее колена и скользит вверх, снова забираясь под подвернутую гавайскую рубашку и обхватывая грудь поверх бюстгальтера. Ляпис разрывает поцелуй и тяжело дышит в щеку девушки. Гитаристка поворачивает голову вбок и смазанно целует ее под подбородком, вынуждая клавишницу откинуться на диван. Она прикрывает глаза, чувствуя острые зубы на коже, но ей совершенно не хочется прятаться от укусов. Девушка выгибается в спине, поддаваясь навстречу. Перидот влажно целует пульсирующую венку и поднимается к уху, посасывая мочку. Одновременно с этим ее рука отодвигает чашку лифчика вбок, насколько это возможно, и накрывает горящую кожу. Ляпис тихо стонет и тянется пальцами к руке Перидот, которая все еще сжимала ее запястье. Та ослабляет хватку и скользит по ее ладони, переплетая со своей. Другой рукой клавишница мягко царапает прохладную спину и тянет майку все выше и выше. Гитаристка отстраняется и садится на свои колени, скидывая вещь на подлокотник дивана. Дальше она торопливо расстегивает пуговицы на рубашке Ляпис и тихо ругается. Лазурит пялится на нее с горящими глазами. Перидот не была поклонницей лифчиков и топов, и девушка внутренне была благодарна этому. Она беззастенчиво разглядывала аккуратную грудь и напрягающиеся мышцы на руках, пока гитаристка боролась с ее одеждой. Все таки ей удается расстегнуть все пуговицы, и она просто раскидывает ткань по сторонам от тела Лазурит, а после совершенно не по-джентльменски стаскивает лифчик наверх. Клавишница вздыхает от соприкосновения груди с косточками бюстгальтера, а после громко стонет, чувствуя горячий язык на одном из своих сосков. Блять. Пальцы одной руки путаются в зеленых волосах, а другой Ляпис направляет ладонь гитаристки ко второй груди. Перидот беспрекословно сжимает ее и покусывает сосок, отчего Лазурит сжимает бедрами ее ногу. Нижнее белье уже успело промокнуть и дико мешало, но клавишница предпочитает концентрировать внимание на горячих поцелуях. Гитаристка заканчивает со второй грудью и снова тянется вверх, находя губы Ляпис. Они обе вздрагивают от контакта с обнаженной кожей и вжимаются друг в друга сильнее. Лазурит покусывает губы Перидот и чувствует, как рука плавно скользит по ее талии, потом спускается к животу и замирает около ткани шорт. Она мысленно ругается, что не надела юбку. Пальцы на удивление быстро справляются с очередной пуговицей. Почему-то Перидот всегда испытывала с этим сложности, несмотря на очевидно хорошую мелкую моторику. Ляпис улыбается в чужие губы от этой мысли, и девушка сверху тянет за собачку и расстегивает ширинку. Неосознанно они обе немного замедляют темп поцелуя, и теплая рука уже беспрепятственно скользит по низу живота и лобку. Лазурит чувствует, как у нее сохнет в горле, а сердце начинает отбивать ритм между ног. Пальцы пробираются под ткань нижнего белья и сгибаются, задевая влажную кожу. Клавишница прикусывает нижнюю губу Перидот, и та снова жадно целует ее. Без особых церемоний пальцы скользят ниже и проникают внутрь, и Ляпис не сдерживает стона, обхватывая руками шею девушки. Гитаристка и сама рвано вздыхает от новых ощущений и толкается глубже, зарабатывая еще один стон. Лазурит отстраняется от теплых губ и утыкается носом в короткие волосы на виске. Перидот осыпает мелкими поцелуями ее шею и ускоряет ритм. Пальцы свободно скользят внутри, и гитаристка задыхается от вязкой влаги на них. Ощущение было, словно она закинула в себя весь набор шотов, и голова только начинала кружиться. Она оставляет укус на шее, и Ляпис всхлипывает. Каждый стон ударяется в барабанные перепонки, и Перидот бы никогда не подумала, что ей может что-то нравится больше, чем гитарные соло Ричи Блэкмора. Но она слышит очередной рваный вздох и сдавленное мычание, и все окрашивается в красный. — Блять. Перидот опирается лбом о ключицу Ляпис, и девушка прижимает к себе еще сильнее, впиваясь ногтями в заднюю часть ее шеи. В нос впивается смятая ткань лифчика. И гитаристка, честно говоря, была бы не против задохнуться в таком положении. — Что? Горячий шепот у уха заставляет девушку замычать, и ее пальцы невольно сгибаются. Следом за вопросом следует громкий стон, и Перидот хаотично пытается собрать слова в какое-то более менее приличное предложение. — Просто продолжай. Мне…нравятся твои стоны. Ляпис сдавленно выдыхает и еле заметно кивает. Щеки Перидот горят еще ярче, чем до этого, и она сильнее толкается пальцами. Клавишница всхлипывает, а ногти на шее оставляют следы в виде полумесяцев и красноватых царапин. Лазурит обхватывает губами ее мочку уха и покусывает. Гитаристка стонет и свободной рукой кое-как еще больше задирает ткань бюстгальтера, а после оставляет смазанный поцелуй над грудью. — Что еще тебе нравится? Ляпис почти задыхается, и Перидот невольно прикрывает глаза. В голову ударяется момент в примерочной, когда клавишница точно также мучала ее вопросами. Она усмехается и кусает молочную кожу. Кто бы мог подумать, что застенчивая девчонка с галстуком будет ее сподвигать на грязные разговорчики? — Твое лицо, и тело, руки, волосы, — ее сильно кусают за мочку уха, и Перидот всхлипывает, — и вкус. Ляпис на секунду замирает, ее глаза направлены в потолок, а нос еле-еле вдыхает воздух. Почему-то от слов гитаристки ее накрывает сильнее, чем следовало бы. Она беспорядочно гладит выпирающие лопатки и линию позвоночника. Перед глазами все плывет. Ей хочется быть еще ближе, еще теснее. Девушка всхлипывает от особенно сильного толчка и снова обвивает руками шею Перидот. — Не сдерживайся, пожалуйста. Гитаристка и сама замирает, и клавишница тут же ощущает нехватку буквально всего. А после Перидот снова толкается пальцами вперед, размашисто и четко. Блять. Теперь Ляпис ощущает только нехватку кислорода и искрящееся чувство заполненности. Каждый толчок отдается в теле мурашками, Лазурит буквально физически не может сдерживать громких стонов, а ее ноги обхватывают талию Перидот в попытке быть максимально близко. Ее голова начинает ударяться о подлокотник после каждого движения руки девушки, и это напоминает о кукольном театре. Ляпис никогда так не хотелось стать марионеткой в чужих руках, лишь бы продолжали дергать за ниточки. Ритм четкий и жесткий, и звездочки перед глазами начинают особенно рябить. Она слышит сдавленное дыхание на своей груди и тянется к зеленым волосам, сильно сжимая их. Как ей удается держать такой темп? Внезапно Ляпис чувствует себя осточертелой лаймовой гитарой, и Перидот задевает все нужные струны. Прижимает к грифу, отпускает, снова тянет, совершает флажолет, потом слайд, потом срывает пальцы, позволяя струнам стихийно дребезжать. Ее большой палец прижимается к наиболее чувствительной точке, и Лазурит прикусывает кожу за ее ухом, сдерживая хныканье. Все тело погружается то ли в холод, то ли в сильный жар. Ноги вжимаются в талию, начиная неконтролируемо дрожать. Ляпис чувствует пульсацию в животе, а все остальные части тела до жути покалывает. Она как будто полностью деревенеет на секунду, а после рассыпается, надрывается, как перетянутая струна, и громко стонет на ухо гитаристки. Глаза закрываются, сердце бешено стучит, а звездочки все еще танцуют то ли вальс, то ли танго, то ли канкан. Ляпис все еще крепко сжимает зеленые волосы, ее рот безвольно хватает воздух. Она облизывает пересохшие губы и приоткрывает глаза. Лампы кажутся слишком яркими, потолок слишком белым, а стены чересчур голубыми. Клавишница кое-как восстанавливает дыхание и ослабляет хватку, ее ноги оседают на кожаный диван, а пальцы опускаются на голову Перидот, медленно поглаживая ее. Гитаристка опаляет горячим сдавленным дыханием ее кожу, а после и сама расслабляется, укладываясь на ее плечо. Лоб влажный от пота, а щеки жутко горят. Она медленно вытаскивает пальцы и крутит запястьем, опуская руку на подрагивающее бедро девушки. Ляпис вздрагивает от ощущения влаги над своим коленом и полуприкрытыми глазами смотрит вниз. Перидот выглядела не менее уставшей, но все еще почему-то была в своих рыбацких шортах. Лазурит мысленно делает пометку о том, что в следующий раз им стоит поменяться. Она кое-как поднимает голову, все еще чувствуя приятную слабость в теле и слабо чешет ногтями голову девушки, как бы подзывая ее. Перидот приподнимает голову, и Ляпис прижимается к ее губам своими. Кажется, они обе удивляются жадным прикосновениям со стороны клавишницы. Лазурит перекладывает руки на ребра гитаристки, и та подтягивается на локте выше, отвечая на поцелуй. Ляпис сплетает их языки, а ее руки продолжают исследовать торс девушки. Пальцы проходятся по плечам и рукам, чуть сжимая их, а после протискиваются между их телами. Перидот приподнимается, и Лазурит тут же накрывает ее грудь руками, оглаживая соски и сжимая их между фалангами. Гитаристка стонет, и звук выходит каким-то гортанным, что моментально заводит клавишницу. После Перидот отстраняется и подносит руку к подбородку Ляпис с нечитаемым выражением лица. Клавишница смотрит на нее из под густых ресниц и ощущает влагу на коже. Гитаристка проводит большим пальцем по ее нижней губе, чуть оттягивая ее, и Лазурит послушно приоткрывает рот, проводя языком по подушечке. Зрачки Перидот расширяются, и она просто наблюдает за тем, как Ляпис обхватывает губами ее палец. После она проводит языком по фалангам, и гитаристка завороженно поворачивает руку, помещая средний и безымянный над ее ртом. Обе девушки пару секунд смотрят на поблескивающую жидкость на них, и Перидот проводит подушечками по верхней губе, запуская пальцы в рот. Ляпис обхватывает их и посасывает, вызывая томный вздох у гитаристки. Она погружает их глубже, и Лазурит стонет, чувствуя костяшки у губ и свой вкус на языке. Ее глаза все еще бесстыдно смотрят в зеленые. — Блять, Ляпс. После Перидот быстро убирает пальцы и втягивает в жадный поцелуй. Ее язык исследует язык Лазурит, собирая оставшуюся влагу, и Ляпис страстно отвечает. После она мычит ей в губы и отстраняется, тут же вжимаясь зубами в шею девушки. Перидот подтягивает свои ноги и садится на ее таз, чуть покачивая бедрами. Лазурит массирует пальцами твердые соски, а потом перемещает руки на талию девушки, тут же съезжая ими к заднице и обхватывая ее руками. Сжимает пальцами и подталкивает Перидот подвинуться еще ближе. Гитаристка слушается и опирается локтями о подлокотник дивана, нависая. Ляпис отстраняется от шеи и накрывает губами одну из грудей. Перидот ахает и прогибается в спине, наклоняясь ниже. Пальцы клавишницы проникают под свободную ткань шорт и снова обхватывают ягодицы. Ляпис переходит к другой груди, и Перидот сдавленно дышит куда-то в подлокотник, снова начиная качать бедрами и тереться об ее живот. Лазурит уже было думает запустить пальцы за резинку нижнего белья, но в голове возникает пьянящая идея. Ее руки тут же возвращаются к шортам, расстегивая пуговицу и молнию. Ляпис какое-то время безрезультатно пытается стянуть шорты, а после все же отстраняется от груди, мягко кусая ее, и Перидот крайне недовольно на нее смотрит. — Сними свои шорты. Вместе со всем. Гитаристка без лишних возражений привстает с подлокотника и неуклюже выполняет ее просьбу. Ляпис с особым удовольствием разглядывает худощавое тело и рассыпанные по нему веснушки. Цепляется за короткие волосы на лобке и поблескивающую грудь. Боже. Ей стоило представиться Афродитой, а не Йоландой. Перидот уже хочет вернуться в исходное положение, стремительно краснея под внимательным взглядом клавишницы, но девушка ее останавливает, положив руки на ребра. Гитаристка хмурится и вопросительно смотрит, и Ляпис заглядывает ей в глаза, томно шепча. — Оседлай меня. Перидот все еще продолжает хмуриться, — я вроде как, уже. — Нет, иди сюда, — Лазурит сползает ниже, и теперь колени гитаристки находятся под ее подмышками. Она облизывает губы, рассматривая тело девушки снизу вверх, — я хочу попробовать тебя. Рот гитаристки приоткрывается, и она отводит глаза, прежде чем переместиться еще выше. Перидот неуверенно смотрит вниз, находясь между диким перевозбуждением и неловкостью. Ляпис, не прерывая зрительного контакта, кладет руки на ее бедра и давит на них, вынуждая девушку опуститься на свое лицо. Глаза Перидот округляются от потемневших синих, практически черных глаз, а после закатываются от удовольствия. Лазурит проводит языком между половых губ, собирая густую влагу. Гитаристка мычит и упирается руками в подлокотник, сжимая его. Ляпис снова давит на бедра, и ее нос тут же врезается в лобок. Она еще раз проводит языком, потом еще и еще, и Перидот извивается, постанывая. — Боже, Ляпс, — она опирается лбом в тот же подлокотник, и Лазурит перемещает руки на свисающую грудь, обхватывая ее и сжимая. Перидот хнычет и хватается пальцами за синие волосы, беспорядочно их разглаживая. Ляпис наслаждается солоноватым вкусом во рту, и влага стекает по ее горящим щекам. Она еще немного съезжает вниз, касаясь носом клитора, и ее язык оглаживает чувствительную кожу ниже. Перидот громко стонет и подается навстречу, Ляпис проникает внутрь, оглаживая стенки. — Это…— гитаристка мычит от ощущений, — это так приятно, но я дико боюсь сломать тебе шею. Лазурит в ответ лишь убирает одну из рук с груди и снова нажимает на бедра девушки, заставляя ту буквально насаживаться навстречу. Перидот громче стонет, и Ляпис максимально вытягивает язык вверх, массируя им верхнюю стенку. Гитаристка всхлипывает и сжимает синие волосы, а после кусает себя за запястье, пытаясь сдержать неприличные вздохи. Лазурит на секунду отстраняется, чтобы знойно прошептать “не сдерживайся, помнишь?”, и Перидот ныряет в удовольствие с головой. Язык вновь проникает внутрь, и гитаристка начинает ездить бедрами навстречу. При каждом движении клитор ударяется об нос, и девушка теряется в громких стонах. Ляпис вновь возвращает руку на ее грудь, и ее пальцы крутят и массируют оба соска. Кожа Перидот горит синим пламенем. Ей кажется, что каждое прикосновение Ляпис оставляет кобальтовые следы, окрашивают ее лаймово-зеленый в бирюзовый, в циан, в цвет морской волны. Перидот хрипло и рвано дышит, длинные пальцы теперь беспорядочно оглаживают все ее тело, сжимают ягодицы, пересчитывают ребра, царапают поясницу, привязывают ее к себе миллионном проводов и нитей. Она привстает и откидывает голову, седлая лицо Ляпис и активнее двигаясь напротив нее. Ее язык вжимается глубже, вылизывает, выпивает все до остатка. Перидот приоткрывает рот и сильно жмурится. Ее руки беспорядочно ищут опоры, и прохладные пальцы тут же обхватывают их, поддерживая. Тело начинает дрожать, колени горят от трения с поверхностью дивана, а кожа пылает от прикосновений. У Перидот проносятся перед глазами все цифровые названия синих оттенков, заменяясь одним единственным именем. Она громко стонет, вжимаясь ногтями в чужие костяшки. Ощущения такие же яркие и переменные, как вчерашний фестиваль с цветной пылью. Сердце бьется как будто везде одновременно. Заходится в фалангах пальцев, в каждом позвонке и сухожилии. Она разрывается на части, вспыхивает и постепенно уменьшается, подобно пламени при чирканье спичкой. Тело опадает как цветная пыль на сцену, а ноги сильно дрожат. Боже. Если вера в судьбу и бога ощущается так, то Перидот готова променять науку на религиозный фанатизм.

///

У Жемчуг скоро начнет дергаться глаз. Слюнявое чавканье у ее уха буквально сводило с ума. И ладно бы, если бы это была Перидот или Ляпис. Но, очевидно, это была Аметист. Почему-то сейчас было гораздо сложнее делать ей замечания и подкалывать, хотя вокалистка все еще шикарно умела раздражать. И все же, обижать ее не хотелось. Возможно, у Жемчуг начнется сенсорная перегрузка через пять…четыре… — Меня сейчас стошнит, — выпаливает Аметист, закашливаясь леденцом от боли в горле. Три… — Если ты действительно собираешься блевать, то делай это в свои руки, а не на нас — Перидот морщит нос и начинает ходить из стороны в сторону еще быстрее. Два… — Девочки, давайте успокоимся, — вздыхает Гранат. Просто ровно стоящая Гранат. Не дергающая ногой, не прыгающая на месте, а просто стоящая. Два. Жемчуг трет переносицу и поправляет полы укороченного пиджака. Ладно, без сенсорной перегрузки. Сегодня был жаркий спор на тему их совместных образов. Сама басистка настаивала на чем-то костюмном, Гранат и Перидот уверяли одеться как ковбои, Аметист кричала про y2k, Ляпис вовсе хотела одеться в тематике Тима Бёртона. Ни к какому компромиссу группа так и не пришла, поэтому решили одеться также, как и на первых концертах. Так сказать, закольцевать. Гранат была в объемных джинсах и топе, Аметист напялила их самодельный мерч и джинсовые шорты (они с Ляпис дрались за них сегодня утром), Ляпис в образе школьницы-оторвы, а Перидот в классическом обмундировании, только с расписанной футболкой. Единственное, ей пришлось надеть легкий шарфик по понятным причинам. Да и Лазурит застегнула рубашку на все пуговицы и затянула галстук потуже. Все это время они неловко переглядывались, все еще под впечатлением от кожаного дивана и уроков по гитаре. Все были гораздо более нервными, чем обычно. Они провели почти пять часов в репетиционных и несколько раз спорили по поводу списка песен. Было важно закончить тур красиво, феерично и одновременно не перегибать, как они сделали на прошлом концерте. Аметист твердила, что это последний штрих для их имиджа, и, кажется, она переживала за будущее группы гораздо меньше, а может просто удачно это скрывала. В любом случае, это был важный день. Шум из-за сцены заставлял волоски на теле подниматься дыбом, у кого-то руки холодели, а у кого-то нервно потели. Ляпис совместила оба варианта, в десятый раз разминая пальцы и запястья. Гранат максимально бесшумно занимается дыхательными практиками, Жемчуг сотрясает пол стучащей ногой. Аметист и Перидот дергаются по своим обычным орбитам и амплитудам, что нервирует остальных еще больше. В какой-то момент клавишница начинает наминать мочки своих ушей, и все молчаливо присоединяются к ней в своеобразном ритуале. И вот оно. Их объявляют. — И встречайте наших звездочек The Crystal Gems! Девушки смотрят друг на друга и на секунду смеются от общего волнения и комичности новой…общей традиции? — Ну что, пора? — тихо говорит Перидот. — Пора! — кивает Аметист и выбегает на сцену. Все прожекторы направлены на них, свет слепит глаза. Лазурит слышит крики и аплодисменты, стараясь их максимально игнорировать. Когда она выступала в филармонии, такого не было. Все сидели тихо и спокойно. Стоп, почему она опять вспомнила про фортепианные концерты? Ляпис стрясывает напряжение с рук, пытаясь войти в привычную уверенную колею. Ей же не обязательно опять повторять за Аметист, верно? В конце концов, не все должны быть жутко активными? — Привет, народ! — скандирует Аметист, поднимая руки, и зал отзывчиво воет в ответ, — Мы — Crystal Gems, и сегодня мы вас раскачаем! Ляпис испытывает сильное чувство дежавю. Исключением было наличие Перидот, розовая макушка Жемчуг и прилично выгоревшие на солнце волосы Аметист. Вокалистка быстро махнула рукой в сторону сидящей позади Гранат, чтобы остальные члены группы начинали. Гранат бьет барабанными палочками друг о друга и отсчитывает, — Раз! Два! Три! Четыре! She said, "I gotta keep my head up outta the clouds They say I'll die, but they won't show me how My skin is thick, but my knees are weak I'll run away for a kiss on the cheek, ow! Фронтменка крепко держит стойку с микрофоном в руках и приплясывает на месте, постукивая ногой. Цветастая футболка рябит перед глазами зрителей, по всей толпе щелкают вспышки смартфонов и фонариков. Аметист кривляется и комично позирует в стойке бодибилдера с напряженными бицепсами. После она опускает стойку практически параллельно сцене, вскрикивает на конце куплета и резко вздымается вверх, вынимая микрофон. Группа хором поет бридж, глаза Аметист сверкают, словно дорожные знаки. Она отбегает от стойки с микрофоном и подмигивает Жемчуг, передавая эстафету. Басистка ухмыляется и подносит лицо ближе, начиная петь свою часть. I hate your smile, but I like your teeth But your heart is bright, oh will you run with me My lipstick stains on the telephone booth My mama said to forget about you, ow! Ляпис улыбается, глядя на удивительно расслабленную подругу. Ее голос все еще сквозит академизмом и некой оперностью, но срывные ноты помогают ей вклиниваться в общее настроение. Аметист носится по сцене и танцует с Перидот, волосы которой почти полностью закрывали ее лицо, оставляя взору только широкую улыбку и выразительные поблескивающие клыки. Вокалистка вприпрыжку передвигается к Жемчуг, которая, не отрываясь, смотрела на нее. Улыбка басистки растет пропорционально приближению девушки. Аметист кладет руки на полы ее пиджака и притягивает ближе, оставляя между их лицами только стойку микрофона. Жемчуг пристально на нее смотрит с ухмылкой и поет громче последнюю строчку, после чего главная вокалистка отпускает ее и разворачивается, прыгая на месте и пропевая совместный припев. После Аметист кидает последний озорной взгляд на басистку и вприпрыжку бежит к барабанной установке. We packed our bags to get away And he said, "Babe, this is gonna be easy We'll be fine, we'll be okay I've got a van where we can stay But I don't need your maybes I need someone to dance with me, baby" Контрастный грудной тембр Гранат заполняет сцену. Зал взвывает, когда видит роскошную девушку в очках на передней части сцены. Аметист резво бьет по хай-хету и малому барабану, пока ее подруга впервые за весь тур взаимодействует со зрителями. Невольно и взгляды остальных девушек приковываются к высокой фигуре, которая слегка покачивает бедрами и двигается по сцене. На ее лице широкая улыбка, она в свойственной ей манере взъерошивает волосы Перидот и кладет руку ей на плечо. Гитаристка ухмыляется, а после Гранат опускает очки на кончик носа и подмигивает, глядя в зал и вызывая еще большую суматоху. Барабанщица уходит также быстро, как и приходит, скрываясь за своим инструментом. Этот нетипичный выход, кажется, дает еще больше драйва группе, и подруги с новой силой пропевают припев, пританцовывая. Cut my hair and changed my face I'm learnin' how to forget that place Burned my name to find a new And now they call me Lacy Loo, ow! Ляпис выхватывает микрофон из стойки и обходит синтезатор, проводя по его корпусу пальцами. Перидот тут же оборачивается на нее, вглядываясь в лицо клавишницы сквозь спадающие волосы. Лазурит взъерошивает синюю челку, намекая на текст в своем куплете, а после как бы невзначай проводит по пояснице гитаристки, которая продолжала всматриваться в нее с нескрываемым обожанием. Она подходит к сцене и присаживается на корточки, сомкнув колени. Вытягивает руку вперед, активно жестикулируя. Снова знойно смотрит на Перидот на последней строчке и ухмыляется, возвращая взгляд на зрителей. Ее голос становится громче и она выкрикивает слова, прежде чем вскочить и начать танцевать под руку с резвящейся Аметист. We built our fort from sticks and stones And now your words can't break our bones The trees are high and the rivers deep You've given me your heart to keep, ow! Здесь вступает Перидот, прижимаясь губами к микрофону и стреляя зелеными глазами направо и налево. Пальцы резво передвигаются по грифу и струнам, ноги пружинят на месте. Объемные ботинки звонко стучат об пол, лицо горит красным. Она с улыбкой смотрит на сцену, а после на расслабленную Жемчуг, которая стояла неподалеку. Потом на веселую Гранат, чья кожа переливалась от пота, и конечно на танцующих Ляпис и Аметист. Синие глаза встречаются с зелеными, и Перидот обнажает клыки в ухмылке, прежде чем вскрикнуть в конце куплета. We packed our bags to get away He said, "Babe, this is gonna be easy We'll be fine, we'll be okay I've got a van where we can stay But I don't need your maybes I need someone to dance with me, baby" Последний куплет они поют все вместе. Аметист снова крутится вокруг Жемчуг и вытягивает ее со своего места ближе к краю сцены, из-за чего у басистки краснеют щеки. Перидот заваливается корпусом назад, ее волосы свободно спадают. Ляпис пробегает вдоль сцены, наклонившись к залу и задевая рукой ладони фанатов. После она обменивается веселыми взглядами с Гранат, которая с еще большей резвостью стучит по барабанам, и приближается к Перидот, обнимая рукой ее плечи позади. Сейчас было острое ощущение, что ничего, кроме этой сцены и этого момента не существует. Уши закладывало от громкого шума и криков, ноги ныли от передвижений и танцев, а глаза слабо саднило. Лазурит крепче сжимает куртку Перидот и переглядывается с счастливой Аметист. Кажется, не одна она ощущала это. Это было также, как видеть один и тот же сон с кем-то. Невозможно, поразительно и очень интимно. Инструменты плавно затихают, и фронтменка снова ставит микрофон на стойку. Она хрипло пропевает последние строчки, и Ляпис опирается головой о голову Перидот, прикрывая глаза. Kept my head in the clouds and my skin still tough But my knees aren't weak in the city of love Зал взрывается аплодисментами, и все девушки ощущают странную легкость. Это единственная песня, где каждая принимала участие в создании текста, и закономерным образом именно она ощущалась всеми гораздо интимнее, чем остальные. Ляпис отводит голову и смотрит на Перидот, которая тяжело дышит, прижимаясь к ней корпусом. Гитаристка светло улыбается, и клавишница ощущает странную тягучесть в своем теле. Было сложно описать, что это за чувство. То ли тоска, то ли нежность, то ли волнение. Или все сразу. Они на пару секунд выпадают из общей остановки, ведя свой собственный диалог одним лишь зрительным контактом. Перидот нечитаемо рассматривает ее, и Ляпис впервые не боится пристального взгляда зеленых глаз. В следующую секунду она чувствует тепло поцелуя на своих губах, а еще через мгновение визг толпы. Щеки нещадно краснеют, и она смущенно улыбается и опускает голову, прежде чем убежать обратно к синтезатору. Они отыгрывают еще пять песен и даже остаются исполнить еще одну на бис. Пальцы и запястья сильно затекли, спина откровенно ныла, а в горле пересохло, но Ляпис точно уверена, что оно того стоило.

///

Скоро полночь. Тело расслаблено от нескольких выпитых коктейлей и гудит после выступления, взгляд направлен в звездное небо. Она слабо болтает ногами и держится ладонями за край сцены. После чувствует слабое прикосновение к своей шее, а потом тепло на плечах. Перидот присаживается рядом, свешивая ноги в ботинках вниз. — Как ты? Ляпис пару секунд разглядывает неизвестные ей созвездия, а после устало опирается головой о плечо девушки. — Порядок. А ты? Тихий вздох. Ее крепче прижимают к себе, обвивая пальцами талию в мятой рубашке. Лазурит хочется остаться в таком положении на ближайшие семь часов. — Мне…грустно, я полагаю. Клавишница лишь понимающе кивает. Ее рука находит в темноте чужую, переплетаясь с ней пальцами. Мозолистая сухая ладонь сжимает еще крепче, поглаживая ее замерзшие костяшки. — Расскажи. Ляпис поднимает вторую руку, нежно проводя по напряженной челюсти и щекам. Перидот немного расслабляет лицо и снова вздыхает. Смотрит пару секунд на небосклон (подбирает слова или просто разглядывает?), облизывает губы. — Да тут нечего рассказывать, Ляпс. Завтра мы…разъедемся. Я вернусь домой. Придется повременить с гитарой, — теплые пальцы сильнее сжимают ладонь клавишницы, — мне просто не хочется это все отпускать. У меня впервые появились люди, с которыми мне интересно. Их даже можно назвать друзьями. И у меня появилась ты. А дома я снова буду в шкуре нелюдимой заучки с гиперопекающими родителями. Это немного давит, знаешь. Перидот смеется, и Ляпис сама ухмыляется. Она и сама боялась. Ее мозг удачно блокировал страх, который непременно проснется по пути назад, но сейчас контролировать его было крайне сложно. Девушка беспомощно утыкается носом за ухо гитаристки и тихо вздыхает. — Я понимаю, — уже более серьезно говорит Ляпис. Ее голос тихий и ударяется об кожу Перидот, заставляя ее вздохнуть, — я не знаю, как мне смотреть в лицо матери. Если я не выйду на связь, то знай, что я умерла, — она нервно усмехается, и руки крепче ее обнимают. Как отвыкать от этого? Она всю свою жизнь вполне успешно практиковала полное одиночество, прерываемое лишь присутствием Йеллоу и фортепиано. И сейчас, когда она познакомилась с троицей и Перидот, у нее было ощущение, что в прежнем темпе она не уживется. Просто не поместится в эти рамки. Наверное, это то, что люди называют сепарацией. Но Ляпис все еще было семнадцать, она все еще финансово и эмоционально зависела от матери, и она все еще должна была быть прилежной ученицей и дочерью. Особенно тяжело это было рассматривать в контексте Перидот, которая жила в другом городе. — Что будет с нами? — еще тише спрашивает Лазурит. Конечно, логичнее было бы не мучать друг друга и все прочее, но в ее голове даже не присутствовало такого варианта. Ей было совершенно все равно, что она знает Перидот от силы две недели и процентов на двадцать из ста. Она не хотела заканчивать, даже если бы их отношения значительно усложнились. И сейчас, ожидая ответа гитаристки, ей было еще страшнее, чем перед первым концертом. Страшнее, чем во время драки с Джаспер. Страшнее, чем ожидание скорой встречи с матерью. Ляпис понятия не имела, что ей нужно делать, если Перидот захочет расстаться. Правильно было бы с готовностью кивнуть, сказать “все хорошо, я понимаю” и грустно улыбнуться, но Лазурит бы скорее разревелась, дала бы пощечину и заблокировала все ее контакты, продолжая выуживать информацию о девушке через Аметист. Ладно, она все еще была травмированным подростком. Это не оправдание, но хотя бы объяснение. — Ну, мы продолжим встречаться? Ляпис округляет глаза и отстраняется, всматриваясь в лицо Перидот, скрытое темнотой. Боже, она уже успела представить все самые драматичные концовки. И уже решила, что перенесет вещи в комнату Гранат, примет горячий душ, выплакается (желательно не в плечо барабанщицы) и будет сидеть на переднем сидении, избегая зеленых глаз. Но Перидот все это перечеркнула одним невозмутимым риторическим вопросом. Ну, конечно. И все таки, Лазурит действительно плохо ее знала. Возможно, из-за того, что она так любила нырять внутрь себя, игнорируя все происходящее извне. — Правда? — Ляпис хочет сделать паузу, дать ответить гитаристке, но внезапный прилив самых разных чувств заставляет ее речь течь сумбурной речкой, — я просто…я думала, что правильнее будет расстаться. Не пойми неправильно, я не хочу этого! Но я думала, что так надо, так говорится в тысячи фильмах и песнях, и я ненавижу это. Просто ты такая красивая и рассудительная, и у тебя эти глаза и дебильные ботинки, и ты постоянно застаешь меня врасплох, и я не знаю, как это называется. Ты меня раздражаешь, просто неимоверно, но только потому что я ничего не могу ответить на твои слова и действия. И я никогда такого не испытывала, мне кажется, я…— Ляпис задыхается от потока слов, и теплые руки хватают ее за лицо и заставляют посмотреть в еле поблескивающие в темноте глаза. — Я тоже влюблена в тебя. Глаза Лазурит расширяются, а рот все еще приоткрыт, только теперь от шока. Щеки накрывают горячей волной, а в носу начинает пощипывать. — Ты тоже? Как ты узнала? И с чего ты взяла, что я имею в виду это?! Ее голос до ужаса испуганный, и она слышит тихий смех. Перидот притягивает ее ближе к себе и обнимает за плечи. Ляпис смотрит в темноту, ощущая свое бешеное сердцебиение. — Ляпс, я не хочу тебя обижать, но ты крайне очевидна в своих чувствах, — Лазурит сразу же хочет возразить, но теплые руки наворачивают круги на ее спине, а спокойный голос так приятно отдается в ушах…и девушка ощущает себя змеей, послушно танцующей под дудку заклинателя. Она безвольно опускает подбородок на плечо гитаристки, — и почему ты так удивлена? Ты действительно думала, что я буду предлагать встречаться человеку, к которому ничего не испытываю? Это дурость. Перидот замолкает, а Ляпис обрабатывает информацию, в поисках слов для ответа, — ты не понимаешь! Я знала, что у нас симпатия, но…влюбленность…— почему-то от этого определения у нее все в животе переворачивается, — это новый уровень. Ты хоть один ромком смотрела? Кроме Сумерек. Снова теплый смех. Лазурит чувствует мягкий поцелуй в своих волосах, — смотрела, но они такие глупые. Я не собираюсь раскачивать эмоциональные качели, побуждать тебя найти новую подставную девушку и портить скорую свадьбу с ней. Ну, или улетать на ночном рейсе в надежде, что ты будешь бежать ко мне через весь город с помятыми цветами. Хотя цветы я люблю… Перидот ухмыляется, и Ляпис сама невольно растягивает губы в улыбке. Гитаристка продолжает. — И заканчивать отношения из-за расстояния я тоже не буду. Мы достаточно поразвлекались с фейковыми именами и прочим идиотизмом. Никуда я тебя не пущу. От последней, очевидно, уже более мягкой и сбитой фразы, клавишница крепче обнимает девушку за шею, — спасибо. И с именами было весело! — О, правда? — Да!...Ладно, не очень. — Хорошо, я поняла, что ты любишь морочить себе голову. Мы успели пройти клише с токсичным бывшим, кучу недоговоренностей, драматичная смена образа…что еще там? Ах да, мы лесбиянки. Кто умрет в конце или выйдет замуж? Ляпис не сдерживается и смеется, — боже, какая же ты зануда… — А ты, как оказалось, безнадежный романтик. Лазурит закатывает глаза и утыкается носом в зеленые волосы, вдыхая их запах. Почему некоторым людям нужно выливать на себя кучу дорогих парфюмов, а кто-то весь день носился на сцене с долбаной гитарой, ходил на солнцепеке и пил кучу шотов и все равно пахнет как что-то невероятное? Ляпис не знала, вина тому гормонов или просто особенность организма Перидот, но пахло от нее всегда приятно. Она делает еще один вдох, пытаясь запомнить этот аромат. Потом еще крепче обнимает гитаристку, пытаясь запомнить все происходящее в принципе. — Скажи это еще раз. — Что ты безнадежный романтик? — игривые искорки в голосе. — Нет, до этого. — Джин-тоник так влияет на память? — еще больше веселья, но Ляпис ощущает совершенно другое. — Дотс, пожалуйста. — Ты уже поняла, что я неадекватно реагирую на это прозвище, да? — голос опускается до шепота, и Лазурит с замиранием сердца слушает чужое дыхание. Руки Перидот останавливаются на мгновение, а после сжимают ткань ее рубашки, прижимая к себе, — я влюблена в тебя. Ляпис прикрывает глаза, впечатывая каждое слово в своей памяти. Боже, Перидот действительно имеет это в виду. Она боялась себе признаться, что всегда мечтала услышать что-то подобное. Особенно от такой, как Перидот. — Я тоже влюблена в тебя, Перидот. Гитаристка выдыхает и отстраняется от объятий, вовлекая Ляпис в смазанный отчаянный поцелуй. И Ляпис задыхается, как будто чувствует теплые губы на своих впервые. Грудная клетка сжимается от чувств, а после как будто полностью расправляется, выпуская все наружу. Лазурит чувствует мурашки по своим рукам, которые моментально покрывают все остальные части тела. Ляпис влюблена, и Перидот тоже. И это все, о чем хочет знать клавишница. Она вжимается в девушку и отвечает на поцелуй. Наизнос, рассеянно, рьяно, и ей наплевать, насколько это клишированно.