TALIA

Гарри не совсем помнит, как это произошло. Похоже, его разум хотел стереть все, что связано с отъездом Луи. Но когда он входит в грязную квартиру, глядя на открытое окно и книжный шкаф с книгами, меж которых вложены фотографии с уродливой дырой вместо лица Луи, все вспыхивает в его глазах. Каждый глоток шампанского помогает. Гарри измеряет комнату небольшими шагами, прислушиваясь к тишине сердца. Тишина. Луи никогда не молчал, даже когда не говорил. Дыхание, шевеление волос, удары ступней об пол. Ощущение, что он есть. В тот день дождя не было, но Гарри хотелось. Он хотел, чтобы небо упало. Чтобы было в воде, в слезах. Чтобы звезды столкнулись с Землей. На мгновение больше не было света. Был только Луи, решивший уйти. Кричавший, потому что это единственный способ услышать Гарри. Только так было бы лучше — если бы он просто ушел в тишине, было бы намного хуже. Крики Луи. Что он говорил? Гарри не помнит. Только музыка. Раздался звук ниже, чем голос Луи. И это то, что помнит Гарри. Что ж, по крайней мере, это красиво, так красиво и, о Господи, как больно… Играет и сейчас. Это старый сборник на старом радио. Согревает сердце — пуще, чем шампанское, стекающее по стенкам горла. Гарри проводит пальцами по древнему устройству. Луи забыл его там, а также старые компакт-диски без обложки и посвящения людям, о которых они никогда не слышали. Гарри определился с тем, куда он хочет пойти. Он переслушивает песни одну за другой. Пьет шампанское. Ощущение боли — это то, что слышишь, когда начинаешь пить. Это часть всего шоу. Смешное оставляет посредственности меньше боли. Он поворачивается в гостиную, глядя на деревянный пол и на то, что осталось от его жизни. Еще несколько глотков заставляют задуматься. Луи, стоящий в холле. Уложил руку на лоб, пытаясь что-то сказать. Но Гарри не слушает. Он никогда не слушал.

***

— Мне нравится то, что я делаю, но… Но я хочу больше, чем исправлять чужие вещи. Я хочу свою… я… — голос Луи, более низкий, чем когда-либо, прорезал стены квартиры. Гарри не хочет больше вспоминать, но шампанское и музыка не позволят. Карл Смит* становится все незаметней, а Луи — выше. — У тебя есть эта квартира, ты… ты многого добился в жизни. Я тоже хочу подъема. Я чувствую, что должен принять. Понимаешь меня? Теперь горько. Открытое окно не может выбросить воспоминания. Это просто Луи в мемуарах умоляет Гарри. — Понимаешь?..