И имя ему "Ветер"

Он сбегал. Сбегал постоянно. Казалось, если останется рядом с Гаюль дольше, сдастся, расколется. Кёнсу делиться чувствами не привык, а теперь редкие брошенные взгляды девушки съедали всё, что ещё осталось внутри. Всё на свете бы отдал, вернуть прежний огонёк в глазах Гаюль. Эгоистичное счастье Лухана и Сехуна на которое они рассчитывали после сделанного, Кёнсу был уверен продлится не долго. Пока совесть грызёт только его одного, но не оставлял надежды когда его друзья очнуться и позволят ему тоже немного стать счастливей. Украденный авто Кёнсу спрятал чуть дальше от того места, где тропинка шла в лес, что указывала бы на их место нахождения. Старые номера снял, а купленные Луханом новые поставил. Кёнсу бы обошёлся без транспорта, но до центра города пешком далеко, да и провезии закупается больше теперь, чем на одного человека. Сегодня он решил купить больше, чтобы на неделю другую хватило. Риск каждадневной вылазки велик. С машины убрал ветки, стряхнул листву, сел в машину и повернул ключь. Телефон звонит в тот самый момент, когда Кёнсу собирается отъехать к дороге. — Надо встретится, — конкретезирует Сехун, называет адрес и время, а потом отключается. Кёнсу не хочет видеть друга, потому-что голова забита разным мусором, а ещё нарастающей неновестью к своему окружению. В городе много машин и людно. Слишком даже он был сказал. О его розыске пока не объявлено, в газетах и новостях его лица не видно. Кёнсу даже стал сомневаться в том, что Гаюль вообще будут искать. На светофоре останавливается, а рядом с его авто замечает полицейский. Отворачивается. Пытается на них не смотреть, чтобы не вызвать подозрений. Руки потеют, но об этом знает только он. Загорается красный, и Кёнсу жмёт на педаль молниеносно, пытаясь спокойно дышать и превести в порядок мысли. — Черт бы тебя и твою пидарскую любовь побрал, О Сехун! — мотерится До. Он не осуждает никого, так как это личное право каждого человека. Что правильно, а что нет, решать не ему. Но он бы предпочёл не идти на поводу у друга, пытаясь избавить от свадьбы. Исправить то, что натворил, и лучшее из перечисленных, молиться, чтобы любимая не ненавидела. Поркуется на одной из отдалённых мест подземной парковки маркета, забирает кошелёк, мобильник и в бордачке солнечные очки, где сразу же натыкается на телефон Гаюль. Кёнсу его выключил, чтобы полиция не смогла обнаружить их. Смотрит на маленький пребор с две секунды, качает головой, закрывает дверцу, и покидает салон. В магазине народа мало. Всего три покупателя, и один продавец следящий то за новостями, то за посетителями. Кёнсу от камер прячется, предпочитая вообще быть незаметным. Быстрый взгляд на камеру, и снова на полки с едой. Надо бы приготовить что-нибудь с овощами. На одном рамёне Гаюль желудок себе испортит, а Кёнсу себе этого не простит и так доставил ей кучу проблем. В памяти звучат слова "— Родители будут искать меня!", и парня накрывает. Торопливо скидывает пару пачек мокорон из рисового крахмала, рыба, газировка, натуральный вишнёвый сок, готовые полуфабрикаты, суши, топикки для себя ( вспомнив, что Гаюль не любит острой пищи). Кёнсу спешит на кассу. Деньги Сехун перечисляет на карту ещё в первый день похищения. А точнее его половину. Кёнсу теперь может себе позволить хорошо питаться, но дал себе слово, что не цента не потратит без надобности. Гаюль — она является той, на кого он хочет потратить их. И тратит. У кассы на него смотрят долго, с подозрением, но не говорят. Молча проводя продукцию через сенсор. Он благодарит, платит и уходит, у двери задевая плечем проходящего. Извиняется. На покровке тихо. Лишь шум заезшей машины отвлекает на минуту, Кёнсу кладёт купленное в багажник и садится за руль. Не успел завести, как на телефон приходит смс: — Сегодня не выйдет. Со дня похищения Гаюль тут дурдом творится. Постарайся не высовываться два дня, и будь готов к популярности. Твоё фото теперь в новостях. Парень вжался в седение, пытаясь успокоить дрожь в руках. В голове крутится текст Сехуна. Они стали искать. Кёнсу и до этого, каждый день был готов узнать об этом, и три дня со дня пропажи прошло. Он понимал, что теперь обязан выживать, пытаться скрыть каждую улику, что перевела бы к хижине. Переведя дыхание, парень завёл мотор, и выехал с парковки. Ехать обратно приходится с особой осторожностью, оглядываясь по сторонам, чтобы полиция не увязалась прицепом. Его внимание привлекает магазин женской одежды, и до Кёнсу доходит, что надо бы заглянуть, прикупить Гаюль одежды. Он ведь её так похитил, даже не подумал о гардеробе. Из одежды у нее одно вечернее платье, а ходит она в его толстовке, которая велика на хрупком теле, и брюки-спортивки, тоже не размера её тонкой талии. Он поркуется у обочины, с пять минут сидит, раздумывая хорошая эта идея или нет, но чертыхнувшись выходит из машины, и делает пару шагов, тормозит. Опять сомнения. По сторонам оглянуться не забывает. Всё таки по новостям теперь офишируют его персону. Если кто-то узнает, это будет конец. В кормене куртки нащупав черную ткань, надевает маску на лицо, и в чёрной оправе очки. В магазине людно. Распродажа. Значит, вероятность покупателей больше. Он проходит вперед, глазами по полкам бегает и по ценам. Прилично. Размер Гаюль в два раза меньше его собственного, значит и вещи должны быть размера S. Пять тёплых толстовок, жёлтого, красного, белого, синего и зелёного. — Это придаст ей красок, — бормочет он сам себе, укладывая одежду в корзину. В отделе с брюками пришлось взять на глаз. Кёнсу образно представил талию любимой, мерия на глаз. — Это должно подойти, — И в корзину падает три пары. Они были по скидке, Кёнсу решил не мелочиться. Маек тоже взял штук пять, и когда настала очередь нижнего белья, тут он сомневался больше всех. Нервно прикусив губу, и осмотревшись не пялится ли кто, когда мужчина стоит возле секции с женским нижним бельём. Алый румянец выдал бы его, если бы не маска на лице. Он быстрым шагом идёт к полкам с бюстгалтерами, и тут его ещё больше ставят в неловкое положение. Потому-что надо выбрать, а размер вообще не известен. — Вам помочь? — как снег на голову появляется консультант. Милая девушка в чёрно-белой форме с официальным логотипом магазина на майке, улыбается. Кёнсу хочет спрятаться от неловкости всей ситуации, убежать и больше не заходить сюда никогда. — Могу посоветовать немного подешевле, но зато ткань прочная и долго остаётся цвет при стирке. Какой у вашей жены размер? Кёнсу растерян. Ему говорят совсем непонятные вещи, непонятно о чём, и не понятно зачем. Он кореец, и мода у них ценится, а качество уважается, однако, покупать женское бельё — вот о чём парень никогда не думал даже. Да и размер груди Гаюль он понятия не представлял какой. Представить желание мозг тянется, но решимость не позволяет. Как он может? Они близки, но не так, чтобы он её размеры представлял. — Мужчина, вы в порядке? — обеспокоенно спрашивает консультант. — А? Да, нормально. — Тогда, можете ответить, какой размер груди у вашей жены? — Он не для жены, — коротко бросает, мысленно предполагая, что средний размер самый подходящий. — Простите, — девушка извинилась, ей стало перед покупателем неловко за ошибку. — Тогда, пологаю, ваша девушка. На это Кёнсу промолчал. Он указал на три комплекта среднего размера, чтобы не бегать ещё в отдел трусиков, что убило его гордость ещё больше, поблагодарил за помощь, оплатил, и поспешил на выход. У входа в углу весел телевизор. Своё лицо он сразу узнал на таблице поисков передаваемой в промежутке реклам. В машине он скинул всё на заднее сидение, быстротзавёл мотор, и уехал прочь. Кёнсу остаётся надеется, что номер его карты ещё не отслеживается. Когда прибыл на место, спрятал авто как обычно, забрав покупки, но домой идти не решался. Ему теперь некуда сбегать, рядом находится тяжело, молчание возле Гаюль убивает, когда хочешь услышать ласковый голос. Гаюль обращалась к парню лишь по делу, и то, кусая между словами. Он заслуживает, понимал и это. В груди Кёнсу всё больше открывалась рана, которую склеит только тот, кто её наносит. Он мялся у порога с полтора часа, прежде чем зайти. Замёрзшие конечности так и молят о том, чтобы их сгорели. Он ожидал видеть девушку спящей, но она ждала. Всё так же сидя у камина на кресле, подобрав ноги под себя, с кружкой чая в руках. Когда успела разобрать, где, что лежит? Кёнсу чертыхается про себя, зная, что устоять перед такой уютной Гаюль может только придурок. Такой как Сехун например. Его воля, он бы сделал её своей прямо сейчас, и не перед чем не остановился. Тогда не нужно было бы стоять в магазине по три часа, размышляя над размерами, не надо было бы мучиться и представлять. Когда Гаюль заметила его присутствие, быстро встала и направилась с нему. В груди сразу резануло резкой болью от удара, которым его одарили. — Придурок, где тебя носит? Ты на часы смотрел?! Я не могла уснуть пока тебя не было! Думала, тебя полиция поймала! Как на такую реакцию реагировать Кёнсу не знал, но мужчина принимал каждый удар, не пытался остановить. Гаюль волновалась за него? Ему действительно это не кажется? — Я... — Заткнись! Не слово не говори! Ненавижу тебя! Крик отчаяния слышал он в голосе. По щекам родного лица слезы, которые хочется остановить губами, выциловывая каждый миллиметр. Но Кёнсу не решится на это. Не сможет. Не сейчас. Гаюль отпрыгивает от него, и хочет уйти к себе, Кёнсу перехватывает на полдароги, и тянет обратно. — Ты ела? Могу приготовить ... — Не нужно. Я пойду спать, — обрывает диалог, вырывает запястье из сильной лодони парня. Кёнсу так и остаётся сам с собой. Один, с пакетами в руках не успев вручить их полноправному владельцу. Переводит дух спустя какое-то время, переодивает обувь на домашние тапочки, и одежду. Покеты для Гаюль оставляет в прихожей, решив, что вручит чуть позже. Нравится парню, что девушка волновалась, что переживала. Греет душу, и даёт надежду. Хотя, он бы так быстро не тешился этим сейчас. Кёнсу идёт на кухню, покеты с провизией выкладывает на стол, нужное оставляет, а остальное раскладывает по местам. Моет руки, и готовит поесть. Когда Кёнсу закончил, на часах стрелки указывали на полдвинадцетого. Гаюль так и не вышла с того момента, поэтому мужчина направляется проведать. Когда он вошел в комнату, она лежала на кровати, и спала. Кёнсу тихо закрыл дверь, когда вошел, сделанный шаг за шагом приближал к спящей девушке, и сердце бились слишком громко. Если бы кто-нибудь сейчас прикоснуться к Кёнсу, то понял бы, что он дрожит. Похититель наклоняется, содиться на корточки у кровати, чтобы не разбудить, и просто смотрит. Слишком долго смотрит. Пальцы просят прикоснуться, почувствовать, ощутить. Взгляд цепляет нежные губы, которые однажды приходилось опробовать на вкус, и тянет сделать это заново. Но вместо этого: — Ты ведь даже не поела, — тихо бормочет, слабо улыбается и поцеловав девушку в лоб, уходит. Кёнсу пользуется моментом одиночества, пока девушка спит. Давно так спокойно парень не чувствовал себя со дня встречи с Гаюль. Если бы он знал, что это полностью перевернёт его жизнь, захотел бы вообще связаться с ней? Он задаётся вопросом, и каждый раз отвечает себе "да". Кёнсу в доме пребирает, оставляет кулёк с купленными вещами на кресле, надеясь, что отдать их хватит смелости. А ещё лучше если Гаюль заметит сама. Достаёт дров из шкафчика, кидает в камин и разжигает. В голову приходит мысль отправиться принять горячую ванную, смыть тяжесть, выкинуть навязчивые мысли. Последнее время Кёнсу и спит не важно, каждый раз напрягаясь и вздрагивая. Пусть теперь не так тревожно, не так сильно, но всё равно следит. Гаюль не предсказуема с первого дня похищения. Вначале кричит, что за ней придут, что будут искать, что не простят. А потом закрывается в себе, не слово не говорит, не сопротивляется и не просится на ружу. Словно чего-то ждёт. Тёплая вода обжигает холодное тело, а потом становится лучше. Ощутимо лучше. Горячий пар облоком плывёт по комнате, ложиться на стекло у раковины. В помещении не холодно, но сотни мурашек покрывают голые участки где вода не косается. Он прекрывает глаза, и оброз возлюбленной волшебным образом перед ним. Гаюль прекрасна в том самом женском белье, что он купил. Белый цвет идёт девушке. Мужчина подобный ему, никогда в жизни не смотрел на секс, как на необходимость. Да, и было у него всего пару тройку раз за всю не далёкую жизнь. Имен тех девиц мужчина даже не помнит, и не хочет вспоминать. Было — забылось. По отношению к Гаюль совсем другое. Он желал запомнить. Он бы обязательно запомнил каждое мгновение, каждое прикосновение. От собственных фантазий, природа взяла своё, и Кёнсу уже елозил по члену рукой, тихими стопами выговаривая единственное имя, что хранил в сердце. Последний рывок заставил кончить быстро. До, открыл глаза, тело такое слабое-слабое. Проводит влажной рукой по волосам: — Черт бы тебя побрал. Что ты творишь? — бронит себя, кидая вопрос в воздух. Ополоснувшись под струёй воды, прекрывает нижнюю часть тела, чистит зубы и спешит к дверям. Оденется в своей комнате. Они сталкиваются у порога, и Гаюль от неожиданности, и вида парня смущённо отводит взгляд в сторону, словно девушке пративно на него смотреть. Пративно ли? Кёнсу бы отдал сейчас всё, чтобы нежные тонкие пальчики каждый гребанный миллиметр его голого троса. — Эй, постыдился бы, — накрывает ладонью глаза, и Кёнсу такой картине умеляется, потому-что это действительно смешно. — Оденься, — просит, пытаясь сбежать прочь. Рука парня ловит её, и тянет на себя. Вот, этого ему не хватало. Этого самого ощущения теплоты, того самого желанного чувства рядом с ней. — Больше не злишься? — Гаюль пытается вырваться, отталкивает, но массивные руки мужчины удерживают сильно. — Сейчас же отпусти меня! — И не подумаю, — они говорят ещё о чём то по мимо коротких фраз. — Мужского торса не видела что ли? — Он смеётся собственным словам, тому как глупо звучит. — Не говори ерунды. Конечно видела, — не открывая глаз, признается Гаюль. — Тогда почему смущаешься моего? — Потому-что те парни были на пляже, придурок, — резко открыв глаза и повернувшись лицом к его лицу, горесно выплёвывает девушка. — Представь меня на пляже, — томным голосом шепчет ей, сам не веря собственной смелости. Их губы слишком близко. Так близко, так приманивают к себе, что Кёнсу кажется он сдастся в любую секунду. Юн молчит, ожидая, что за этим последует дальше. — Гаюль, ты мне нравишься. Я хочу быть с тобой. Совсем недавно её образ стоял перед глазами, а он на него самоудовлетворялся, а сейчас, Гаюль в объятиях Кёнсу такая настоящая. Хочется схватить, уволочь к себе в постель, закрыться с головой, и никуда не отпускать. Кёнсу молчит, так же как и девушка. Все слова, желающие быть высказанными когда-то, были потеряны. Гаюль вообще потеряла дар речь. Их сердца бьются в один такт друг с другом, вокруг тишина. Признание для него как глоток чистого воздуха. Парень ждал этого слишком долго, и сердце заставляло действовать пока есть возможность, пока не оттолкнула, не укусила горькими слова и ненависти, не прогнала. Даже в день похищения не имел столько смелости. Гаюль приходит в себя, обиженной птицей отлетает на два шага. Не слишком далеко, не слишком близко, а у Кёнсу уже тело ноет от тоски по испробованному теплу. — Кёнсу, что за чушь ты несёшь? — Она злится, и Кёнсу смеётся сам себе. Даже готовый к такому типу ответа, его сердце болит. — Как себе ты это представляешь? Или может...,— на последних словах задумалась, но не долго. — Может это очередная ловушка? Что ещё ты задумал? Похител меня, держишь здесь, ничего не объясняешь, а потом в голову стукнуло вдруг признаться? Кёнсу так и не понял, как остался один, с кучей брошенных в него вопросов, так и весящих в воздухе без ответа. На самом деле, чего он ожидал? Ведь не понимания, и мгновенных объятий с визгами восторга? Реакция Гаюль вполне естественна. Хорошо, ещё пощесину не дала. Только вечером девушка решилась показаться перед похитителем, и попросить поесть. Кёнсу уже и не надеялся, что их затянутое на весь день молчание она прирвёт сама, и стало легче. — Я сделал рис с куриным бульоном, — ставит пеалу наполненную рисом, такую же полную жирного бульона. В глаза ему по-прежнему не смотрят, но парень не сдаётся. Решив, что как раз самое время разрядить обстановку, он обязан ответит на брошенные в него вопросы, и попытаться всё прояснить, поэтому содится напротив. Гаюль не обратила на него не внимания, поедая положенное лакомство. — Сегодня утром, — он остановился специально, узнать реакции, но её не последовало, и он продолжил: — извини, что в наглую приставал. Не знаю, что на меня нашло. Оправданий себе не ищу, лишь хочу сказать, что искренний в своих словах и чувствах. Это единственное, от чего я не откажусь, Юн Гаюль. Девушка отложила ложку, и посмотрела в глаза парня. — То,что мы здесь в этой хижине, не меняет того, что по возвращению отец сыграет мою свадьбу, Кёнсу. Кёнсу напрягся, и выйти из себя получается само с собой. Встаёт со стула резко, так, что тот падает с грохотом. Гаюль пыталась сделать больно, и у девушек отлично выходит, Кёнсу задели. — Ты многого не знаешь! Тот человек, за которого ты собралась за...— Кёнсу осёкся. Понял, что повёлся на манипуляции. Было поздно что-то либо менять. — Так, расскажи мне.