Dishonored. Призраки Пустоты

      Они ехали на этом вагоне уже минут тридцать. Ехали в полной тишине. Эмили начинала скучать.       — Итак, что это было?       — То устройство? Да так… одна… морлийская… разработка…       — Разработка? Довольно интересная разработка. Я никогда не слышала о подобных.       — Ну…       Винчестер замолчал, явно не зная, что можно сказать. Эмили понятия не имела, о чём мужчина думал, но ей очень хотелось бы знать. Как минимум потому, что этот человек был уж чересчур загадочен. Тайны и секреты она не любила.       — Кто вы такой, Сэм Винчестер, — сейчас они ехали по удалённым от живых улочек районам, и Эмили спокойно поднялась на ноги, стараясь угрожающе, как это делал Корво, наступать на мужчину. — Вы появляетесь из неоткуда, знаете ужасно мало и используете странные устройства.       Наверное, если бы Винчестер встал на ноги, она не выглядела бы так впечатляюще. Однако он продолжал сидеть. Да, смотрел на неё странным взглядом, но молчал.       — С чего мне знать, что у Соколова меня не ждёт засада? Почему я обязана доверять вам?       — На меня положился лорд Аттано. — Это, вероятно, было единственным козырем Винчестера. — Он сказал, что мне можно доверять.       — При всём моём уважение к Корво, я хочу знать подробности. Отец считает, что в праве скрывать от меня…       Сэм вдруг закашлялся. Закашлялся громко, ужасно громко, и при этом смотрел на неё такими испуганными глазами, что Эмили даже почувствовала себя неуютно.       — Что-то не так?       Сэм ответил на сразу. Сначала ему пришлось привести дыхание в норму.       — Ты… — начал он, забыв даже о своём уважении к императрице. — Ты дочь Аттано?!       Казалось, он сейчас свалится с вагона вниз — либо на электрорельсы, либо на мостовую. Эмили даже подумала, что ей придётся схватить его за куртку, чтобы не лишиться проводника.       Но эта реакция её… удивила. Удивила настолько, что она вновь села на крышу, совсем не по-императорски поджав под себя ноги.       — А тебя это удивляет? — ответила она вопросом на вопрос, тоже переходя на «ты».       Сэм промолчал, но было видно, что да, удивляет.       — Откуда ты вообще прибыл.       — Из Морли… — начал он. Но её взгляд, вероятно, был настолько скептичен, что его тон постепенно стих.       — Из Колкенни?       — Из… одной… деревне. На западе… эм… острова.       — На западе? — Эмили вспомнила огромную карту, по которой Калиста обучала её географии. — Где-то под Колкенни, верно? Запад Морли это сплошные горы, где существует только он.       Сэм глубоко вздохнул.       — Послушайте, Ваше Высочество, скажу честно, я далёк от этого мира и всего, что в нём происходит. Но я прошу вас поверить в меня и искренности моих намерений. Клянусь, что я не предатель и…       Эмили смотрела ему в лицу, желая увидеть там ложь, и совсем не смотрела на его кисть.       А его кисть, тем временем, вела себя довольно интересно. Как минимум потому, что и Сэм её особо не контролировал. Он просто сжал её, призывая все мыслимые и немыслимые силы себя на помощь. И силы эти даже откликнулись. Метка, которую он скрывал под перчаткой, вдруг вспыхнула, просветив сквозь плотную кожу перчатки. Сэм действовал интуитивно, и эта интуиция его не подвела.       Пелена застелила Эмили и глаза, и уши, и даже разум. Ненадолго, всего на пару мгновений, но когда эта пелена пропала, она уже действительно готова была довериться Винчестеру.       — Так ты не знал, что Корво мой отец? — спросила она то, что изумило её больше всего.       Сэм отрицательно покачал головой.       — Он император?       Это прозвучало с таким величием и одновременно шоком, что Эмили не сдержалась и рассмеялась.       — Сэм Винчестер, да вы верно шутите! — она постаралась вернуть себе на лицо маску официальной серьёзности, но, вновь увидев недоумённое лицо Сэма, рассмеялась ещё громче и звонче.       Сэм был смущён. Сильно смущён.       — Что ж, я начинаю верить, что вы не из Колкенни, — продолжала посмеиваться она. — В Колкенни живут в основном люди хорошо образованные… Прошу прощения, — вдруг спохватилась она. — Я не хотела вас оскорблять.       — Ничего страшного, — поспешно вставил Сэм. Настолько поспешно, что свою фразу он произнёс ещё до того, как императрица закончила свою. — Я… эм… правда несколько не сведущ в том, что происходит в Да… в Империи.       Он широко улыбнулся ей и запустил руку в волосы, стараясь привести их в какой-никакой порядок. На самом деле странный человек. В Империи длинные волосы не были популярны от слова совсем. Их редко носили даже женщины, а мужчины обычно предпочитали стричься под ёжик. Бездна, да ведь у этого Сэма волосы были даже длиннее, чем у неё!       — Ладно, я доверюсь вам, — произнесла она наконец. Сэм облегчённо выдохнул. — Но когда мы вновь встретимся с Корво, я буду требовать всей правды.       Сэм кивнул с наиболее серьёзным и сосредоточенным лицом.       — А ещё, я полагаю, вы не являетесь ни членом ни даже родственником кого-либо из членов Палаты Лордов…       На этот раз Сэм кивал совсем не так уверенно и даже неловко.       — Не офицер…       — Я спецагент.       — Кто?       — Специальный… а…гент. Я агент лорда Аттано, поставляю ему информацию о… эм… еретических… движениях Империи.       — Шпион Аббатства?!       — Да… Нет… Не совсем!       — Не совсем? Не думаю, что это возможно. Вы либо шпион Аббатства, либо нет.       — Я шпион лорда Аттано… но иногда сфера моих интересов пересекается со сферой интересов Аббатства. Моя должность не закреплена юридически, но обязанности весьма обширны. Я бы рассказал вам о них, но подписал согласие о неразглашении, так что должен молчать.       И он, опять смущённо улыбнувшись, взлохматил себе волосы.       Его объяснения Эмили не удовлетворили. Не удовлетворили от слова совсем. Но по причине, которую она не понимала, она не стала продолжать расспросы. Будто бы что-то просто запрещало ей сейчас сомневаться в Винчестере.       — И может, раз уж нам всё равно долго ехать, — Сэм быстро посмотрел на нескончаемую рельсовую полосу, — вы расскажете мне чуть больше о вашей Империи…

***

      Кабинет Верховного смотрителя был для Корво местом знакомым. Точнее, так он думал.       — Черноглазый ублюдок, — пробормотал он, не зная даже, кого имеет в виду — Чужого или того демона, что стал теперь Верховным смотрителем.       На первый взгляд кабинет был точно таким же, каким его помнил Корво, и этот факт смущал его сильнее всего. Что-то должно было измениться, просто обязано, оно не могло просто остаться нетронутым. Эта симметричность вызывала опасения, заставляла напрячься и даже вызывала ощущение, будто сам воздух в кабинете натянут, как струна.       Вот только времени размышлять об этом у Корво не было.       Тёмное зрение ничем не помогло. В ящиках, обшаренных в первую очередь, не нашлось ничего. Ни листа бумаги со странным и непонятным рисунком, ни забытого карандаша и ни затухшего куска плоти. Затушенный камин тоже не дал ничего. Ну, или по крайней мере, ничего полезного.       Резкий запах тухлых яиц, проявившийся, когда Корво потушил пламя, в которое явно заранее были закинуты благовония, оказался неожиданным. Корво закашлялся, а затем, не без труда восстановив дыхание, отправился в безопасность, на люстру.       И именно там его ждала долгожданная находка: непонятный символ, написанный ярко-красной и давно засохшей краской.       И этот символ был единственной вещью, которая действительно заставила Аббатство преобразиться. Второй символ, пусть и отличающийся от первого, Корво обнаружил в конце восточного крыла: он был ужасно маленький, сантиметров пятнадцать в диаметре, и начерчен на одном из кирпичиков в левом нижнем углу. Третий символ напоминал чем-то трезубец, который смотрители носили на своих масках, и располагался, вот ирония, на надгробии Холджера. Четвёртый, последний из тех, что Корво смог найти, обнаружился совершенно случайно. Он был нарисован под тяжёлым ящиком, стоявшим на одном месте уже более двадцати трёх лет. Корво сам не знал, почему ему так захотелось сдвинуть этот ящик, но интуиция его не подвела.       Теперь оставалось только узнать, что именно он нашёл.       — Символы, — коротко произнёс он, перемещаясь на крышу. Все его люди уже были здесь, как и эта демон-оракул. — Что они значат?       От его резкого появления Элиот, агрессивно объяснявший что-то Рудольфу, едва заметно вздрогнул и замолк на полуслове. Рудольф, в свою очередь, отвернулся и будто бы отодвинулся прочь. Только Дрейк так и остался в том же спокойном положении, в каком был всегда, да демонша, Манон, продолжала размеренно работать ниткой.       — Символы бывают разные, — лениво произнесла она, делая стежок за стежком. На её губах была странная улыбка, тогда как закалённого годами службы Корво увиденное начало изрядно нервировать. — А мысли я читать не могу. Не сейчас уж точно.       И она вновь улыбнулась (пусть это и был скорее оскал). От этого её распоротое горло вновь издало странный хлюпающий звук, а Дрейк, вероятно, уже успевший повидать эту картину, меланхолично подставил руку, словно боялся, что трахея девушки сейчас выпадет наружу.       Новый стежок, и нитка уменьшает разрез в горле Манон.       — Она попросила достать ниток, чтобы вылечить раны, — пояснил Дрейк в ответ на недоумённый взгляд Корво. — Я взял их с окна третьей квартиры слева, хозяева не заметили. Но я не знал, — тут он немного запнулся, — что лечить раны она будет так.       — Не лечить, — поправила его девушка. — Я просто штопаю эту тушку. Она дорога мне как память. Нравится?       Она протянула вперёд кисть, в которую чуть больше часа назад Верховный смотритель Гоббель вонзил ей клинок. Теперь там был до ужаса неаккуратный шов. Кожа была натянута так, словно коснись её — она треснет. Столько ниток, сколько Манон потратила, чтобы сшить рану, хватило бы на пошив небольшой рубашки.       — Я решила, что не хочу походить на Иисуса. Уж лучше ходить без горла, чем как этот святоша. Ой, точно, вы же не знаете, кто это такой…       Корво начинало всё это выводить.       — В Аббатстве были символы, — произнёс он, попутно раскладывая клинок. — Я обнаружил четыре. Спрятаны от чужих глаз.       — Как же жаль, что глаз у меня нет. — Новый стежок закрыл разрез на горле Манон наполовину. Шов был грубый, словно ей совершенно плевать, разойдётся он или нет. — А я бы так хотела на них посмотреть.       Корво почувствовал, как начинает свирепеть.       — Я могу разрезать обратно все твои швы, — произнёс он опасным шёпотом. — Я могу бросить тебя на стену света, а могу заставить крыс съесть твоё тело. Но тебя это, видимо, не впечатляет, — добавил он в ответ на её надменное выражение. — Хорошо. Я так и думал. Рудольф, дай мне ту вещь, с которой мы шли в Башню.       Молча, но с предвкушающей веселье улыбкой, названный гвардеец протянул ему небольшой бутылёк. Говоря конкретно, это не было то, с чем они ходили в Башню: освещать воду пришлось уже позднее и самостоятельно.       — И что же ты хочешь мне пре…       Дикий крик, вырвавшийся из горла Манон и заставивший Дрейка поспешно закрыть ей рот рукой, помешал ей договорить.       Правая кисть, на которую Корво, не имевший ранее с этим дела, от души вылил святой воды, задымилась и покраснела. Казалось, что сама кожа горит и плавиться, тогда как Манон дёргалась и извивалась от боли.       Проба была недолгой. Всего пара секунд, и всё пришло в норму. Даже обожжённая кожа начала возвращаться к своему нормальному состоянию. Медленно, но начала.       — Можно было и поболтать, а потом калечить, — произнесла Манон ехидным голосом, но сшивание своего горла всё же остановила. — Опиши символы. Хотя бы парочку. Не смотри на меня так, я их не видела!       Корво описал. Манон, казалось, слушала его вполуха.       — Антиангельские, — произнесла она так, словно это был наиочевиднейший факт. — Конечно их везде намалевали. Хотя не думаю, что какой-то ангел сможет сюда припереться.       — Ангелы?       — Самовлюблённые твари с крылышками. Подыхают красиво, светятся, как ёлочная игрушка. А ещё могут сжечь тебя одним касанием. Но ты не бойся, их здесь нет. Они все в Тивии.       Последнее слово девушка будто бы выплюнула сквозь зубы.       А Корво тем временем наконец начинал понимать, что происходит.       — Поэтому сейчас Гристоль и Морли воюют с Тивией?       — Хорошо соображаешь, — съязвила она, вновь начав зашивать своё горло. — Да, ангелы засели там. Не знаю, кто и в кого вселился, но Тивия под ними. Большинство ангелов стремятся туда. Демоны — сюда и в Морли. Серконос пока ничей, но скоро он тоже будет ихнем.       — Чьим?       — Демонов, — Манон скривилась.       — Не любишь сородичей?       — Скорее они меня. Пара языкастых ублюдков наговорила про меня далеко не самых приятных вещей Аластеру и даже Азазелю, и теперь все они считают, что я предательница, решившая лечь под ангела.       Пока она говорила это, её зубы сжимались так плотно, что казалось, они вот-вот растрескаются, а лицо багровело, сливаясь с красной повязкой на глазах.       — Так что я была бы совсем не прочь прикончить их всех ещё раз, — произнесла Манон спустя несколько секунд самым милым тоном. Продолжение «и занять их место» она оставила при себе.       Рудольф, который уже не мог удержать свой клинок в ножнах, с удовольствием хлопнул в ладоши. Мысль о скором деле, об убийстве, его, что уж там, радовала.       Корво мыслил куда более глобально.       — Что нужно, чтобы с ними покончить.       В глазах Манон зажёгся странный огонёк.       — Ну… — она сделала шажок вперёд. Дрейк, стоящий возле неё, напрягся, ложа руку на эфес меча. — Есть одно местечко, которое бы не помешало посетить…