Like Viltrumites Always Do

Странно было целоваться на Эвересте. Там, где и без того воздуха не хватает. Голова кружится, Марк комкает слабеющими пальцами алый плащ, но Нолан не отпускает его, сминая юношеские губы до железного вкуса на языке. "Что это значит?! Еще одно испытание?.." Омни-мэн наконец отрывается от его губ, смотрит своим пронзительным, высасывающим остатки тепла из тела взглядом. Марк чувствует себя как между холодными лезвиями ножниц, начинающими смыкаться на его плоти. И тут отец швыряет его вниз. Марк кувыркается, он напрягает в себе каждую мышцу, даже воображаемые, фантомные, астральные… "Хоть что-нибудь да должно сработать! ТВОЮ МАТЬ!!!" Но он продолжает падать, и скалы гостеприимно протягивают к нему руки-копья. Грейсон ловит его в последний момент за шиворот продуваемой всеми ветрами толстовки. - Ты не просыпаешься! Почему? Почему?! - орет он ему в лицо. Марк не знает ответа на этот вопрос. Вообще-то, он мало что соображает от недостатка кислорода и пережитого страха. Последнее, что он помнит, это как отец удивительно бережно прижимает его к груди. Открыл Марк глаза в каком-то полутемном месте. Отдаленный гул голосов и машин вернул ему чувство реальности; он нашел в себе силы подойти к окну. - Это Pullman Paris Tour Eiffel. Ближе всех остальных к Эйфелевой башне, между прочим, - послышался глубокий голос с другой стороны кровати, на которой он только что лежал. Марк с неохотой оторвал взгляд от сияющей огнями главной достопримечательности Парижа. Шмыгнул носом - кажется, начинался насморк - и посмотрел в сгустившуюся у стены темноту, туда, где лежал его отец. - Не буду тебя спрашивать, как вышло, что этот номер свободен, - пробормотал юноша. Привычная болтливость как-то съежилась, поблекла рядом с Омни-мэном. Ярко ощущались лишь вина за то, что он не оправдал ожиданий родителей, да вкус металла на зубах. Вкус его отца. Марк снова заговорил, на этот раз сдавленно, так как слезы душили его горло. - Что теперь? Тень, до которой не дотягивался свет маленьких ламп над телевизором, шевельнулась: - Марк, ты доверяешь мне? - Да, папа, - сломавшимся от слез голосом прозвенел Марк. - Это ведь твой восемнадцатый день рождения. Наш последний шанс пробудить в тебе силы. Ты понимаешь, сын? - Да. Марк обнаружил, что его пробирает озноб. Нолан метнулся и очутился позади него - все еще в супергеройском костюме. Тяжелые руки в скрипучих красных перчатках опустились на тощие ключицы. - Ты весь дрожишь. - Мне все еще не по себе от твоего поцелуя… папа. - То был лучший способ потрясти тебя до глубины души, - Нолан хмыкнул, - Но этого все еще недостаточно. Марк с превеликим трудом подавил в себе желание отстраниться, когда массивные ладони начали гладить его плечи. - Мы должны попробовать все, Марк. На Вилтруме… если твои силы не проснулись, то ты, считай, калека на всю жизнь. "На очень короткую жизнь, потому что тебя сразу устраняют, как слабое звено", - вздохнул про себя Нолан. Он начал целовать теплую бархатистую шею, однако юркий парень с трудом, но вывернулся из его рук, пятясь назад: - Что т-ты д-делаешь? - То же, что сделал для меня мой отец в день моего совершеннолетия. И я безмерно благодарен ему за это. "Поскольку он спас мне жизнь". Марк натолкнулся коленями на кровать и свалился на спину. Он хотел было закричать, но твердые пальцы сжали его горло: - Тсс. Ты же не хочешь посидеть в здешней тюрьме за проникновение в напичканный дорогими вещами номер отеля, правда? Марк кивнул, пальцы разжались. Он часто и испуганно дышал, чувствуя полнейшую обреченность. - Ну-ну. Я ведь стараюсь для тебя, сынок, - "И для Вилтрума", на мгновение запнулся он, - Это наш долг. - Неужели это может помочь? - хрипло спросил Марк, еле дышащий под мускулистой тушей отца. - Да. Сперма вилтрумитов способна проделывать очень любопытные вещи. - И с мамой тоже? - Она ведь обычный человек, не то что ты, - отмахнулся Нолан, накрывая его губы своими. В ушах у Марка зашумело. Он то краснел, то бледнел, сам не в силах определиться, что для него важно. День не задался с самого утра. Во-первых, отец забыл о его дне рождения. Он снисходительно похлопал сына по плечу, сообщив, что даже самые отсталые вилтрумиты обретают свои силы до восемнадцати лет. - Но мне сегодня уже восемнадцать, - ответил Марк; лицо Нолана странно вытянулось, а стоявшая возле раковины мать зло подавала ему какие-то знаки. Потом еще Тодд избил его в школе прямо на глазах у Эмбер и других ребят. От жалости во взгляде девушки отсутствие сверхспособностей ощущалось острее, чем любой физический изъян. После учебы к нему пришел только Уильям, потому что никто больше не хотел тусоваться с отстойным нердом. Он уронил на порог свой подарок - пирог, который испек сам. Поздно вечером, выпроводив друга, "отстойный нерд" совершил отчаянный прыжок с крыши гаража, чтобы пробудить в себе силы, но только отбил себе стопы. Так что около полуночи очень несчастный Марк ревел в подушку, и тональник, заботливо намазанный на лицо мамой, пополз по ткани, открывая болючие синяки. "Быть обычным человеком так тухло". - Я хочу быть как ты, - все-таки прошептал задыхающийся Марк в губы отцу, - Я хочу делать то, что ты делаешь. - Рад это слышать, - ответил Нолан, стискивая его крепче, так, что ребра затрещали. - Эй, сынок, все нормально? - Омни-мэн вернулся со своей супергеройской работы поздно, полностью профукав день рождения сына. Он висел за окном, встревоженно поглядывая на него. - Ничего не нормально, - огрызнулся Марк и отвернулся, чтобы скрыть опухшие глаза. Марк сделал глоток воздуха, и он был почему-то вязким, мокрым, сладким. Грудь распирало от чувства неизвестности, ужаса и надежды. Нолан стащил с него футболку, целуя грудь. - Есть один способ, но для этого тебе понадобится все твое мужество. - Я готов на все, папа. Нолан припал губами к его соску. Для чего все эти нежности, все эти попытки доставить ему удовольствие? Это делало и без того грязную ситуацию еще более мерзкой. Но темная сторона Марка упивалась этой мерзостью, упивалась вниманием обычно холодного, как мрамор, отца, даже его запахом - непривычно близким, странным, горьковатым. - Не пытайся скрасить происходящее, папа! - Я делаю это для того, чтобы ты расслабился, - объяснился Нолан. Измученный Марк запустил пальцы в его волосы, почему-то сгорая дотла от изумленного взгляда. "Не ожидал, что твой сын такое похотливое дерьмо?" Но Грейсон снова удивил его, покорно следуя движениям его слабых рук и целуя возбужденные, требующие внимания соски. Марк рванул темные волосы с сединой, мыча, словно теленок: колючие усы на коже сводили с ума. - Перевернись, - приказал Омни-мэн. Мысли в голове путались, рождались из ничего и пожирали друг друга. "Это могло бы быть чем-то более правильным, если бы я не знал его настоящей личности. Если бы для меня он был только Омни-мэном". "Но для него ты все равно остался бы сыном", - шепнул другой голос. Нолан рассказывал множество историй про свой мир, Вилтрум, но только сейчас Марк понял, насколько они были идеалистичными, карикатурными, неестественными. В перечеркнутых тенью глазах отца Марк вдруг узрел настоящую природу Вилтрума, и она его тревожила. Но было в ней и кое-что притягательное. Несокрушимая Сила. - Перевернись, - повторил Нолан уже более нетерпеливо. Марк подчинился. Слезы неудержимыми потоками лились из глаз. "Я делаю это ради человечества," - проскользнула мученическая мысль, - "Или все-таки чтобы потешить самолюбие, надрав задницу Тодду?.." "А может, нечто третье, о чем даже подумать запретно и страшно?" Марк всхлипнул, когда его поставили раком и начали намазывать чем-то влажным. "Стоп. Это же язык". Внутри все стыдливо сжалось в сверхплотную горошину и взорвалось Большим Взрывом. - Эй, - ласково произнес Грейсон-старший, вытирая сперму краешком покрывала, - Я ведь еще даже не начал. Марк выгнулся, весь дрожа, ощущая лицо отца в своей промежности. Он с трудом отметал мысли о том, делал ли он так с матерью. Но падать уже было некуда, и он отпустил себя, пошло выстанывая: - Пааапа… Сильный язык в последний раз прошелся по его анусу, наступила пауза, топящая Марка в разочаровании. "Наверное, у него просто огромный. Не может же быть у супергероя его уровня маленький член?" Нолан просунул в него палец, скрытый перчаткой. Марк дернулся от него к стене, но его удержали за волосы, точно собаку какую. Парень оказался зажатым промеж двух рук - одна ебала его, а другая держала. - Ммм, - жалобно замычал он. Марк еще никогда не занимался сексом с девушками, а уж о том, чтобы предаться греху с мужчиной даже как-то не думал, хотя знал, что тот же Уильям - би. Происходящее же сейчас не вписывалось ни в какие… - АЙ! - воскликнул он. - Это из-за недавнего оргазма, - "успокоил" его отец, - Ты все еще слишком чувствительный. Нолан добавил второй палец, и Марку снова - он сбился со счета, в который раз за сегодня - стало нечем дышать. - Пойдет, - произнес Грейсон, и что-то в его голосе дало трещину. Марк так и не понял, что чувствует сейчас отец. Боль? Отвращение? Жалость? А может, исступление? Кажется, он просто перечислил сейчас все чувства, которые испытывает сам. Отцовы же намерения навеки останутся для него загадкой. Он услышал, как Нолан расстегнул ширинку на костюме, ощутил тяжесть члена промеж ягодиц. - Нет! - вырвалось у него. Омни-мэн замер: - Что - нет? Марк опешил, услышав в его голосе агрессию. Собрался с силами и произнес: - Хотя бы разденься. Пожалуйста. Ради меня. Я не хочу чувствовать себя настолько… беззащитным. - Хорошо, - Нолан явно смягчился, - Я понимаю. Он скинул сапоги и перчатки, извлек себя из обтянувшего бугрящиеся мышцы костюма. Тот сидел на нем, как вторая кожа, плотно прилегая к каждой клеточке тела. Марк перевернулся на спину, со смешанными чувствами разглядывая представшего перед ним обнаженного мужчину. "Сам Апполон выглядел бы ничтожеством рядом с ним". Глаза отца словно вскипали странными красными отблесками, источника которых не было в комнате. Точь-в-точь сигаретные огоньки. - Ты чего перевернулся? - осведомился отец. - Хочу тебя видеть. Мне так легче, - прошептал Марк. Нолан безразлично пожал плечами и лег сверху, заковывая Грейсона-младшего в металл своих рук. Будто считал, что тот предпримет попытку сбежать. Марк поймал себя на том, что трясущимися пальцами держит его член и направляет в себя. Лишь слабый выдох на ухо оповестил Грейсона-младшего о чувствах отца, а дальше его волной накрыла боль. *** - Марк… Марк! Парень с трудом разлепил глаза, уставившись на наполовину обеспокоенную, наполовину раздраженную мать. - Опоздаешь в школу, соня! Завтрак уже десять минут как готов! Громкий хлопок дверью окончательно разбудил Марка. Он сел и слегка охнул. "Ах, да. Произошедшее вчера не было просто сном". Горький, ядовитый страх пронзил его еще сильнее, когда он увидел кровь на боксерах. Обрывки воспоминаний через не хочу просочились в его мозг: яростные толчки, боль вперемешку с удовольствием, влажные усы, тычащиеся в губы, руки, сжимающие бедра до синяков и твердые скулы под пальцами… Марк встал под душ, натирая себя почти до ссадин на коже. …а также сломанная кровать и свежий ночной ветер… - Марк, я волнуюсь за тебя, - Дебби всего лишь положила ему ладонь на лоб за завтраком, а Марк еле сдержался, чтобы не отпрянуть, - У тебя жар? - Все хорошо, мама, - Марк отодвинул тарелку и закинул сумку на плечо, - Я не хочу есть. Грейсон очень старался идти обычной походкой, чтобы прохожие не заметили, как чертовски болит задница. Он чувствовал себя изнасилованным и обманутым. Как хорошо, что отец рано утром улетел по делам, иначе он не смог бы смотреть ему в глаза. Или, еще того хуже, расплакался бы. Погруженный в свои горести, Марк не заметил, как прошел над открытым люком. Под подошвами на миг очутились лишь бесплотные запахи и чернота. Омни-мэн, паривший высоко над этим местом кивнул своим мыслям и коснулся браслета для связи с Защитниками Планеты.