Королева драмы

Аннотация: В этой главе раскрытые из-за абсолютной случайности подробности некоторых обстоятельств из жизни Драко швыряют его в теневую область воспоминаний, и, подсвеченные лучом осознанности и приятия, заставляют его взглянуть объективно на своё прошлое. Это приводит к ситуации, когда открываются новые сведения о Гарри, и это определённо завязка для нового витка истории, который будет описан в последующем, опасного, но решающего.

Перед началом встречи с гостями клуба Драко как-то очень остро почувствовал, что должен исправить свою ошибку. Пусть смс ушло с подачи Паркинсон, но Гарри оказался здесь из-за него. Поэтому, когда он увидел Криви у барной стойки, тут же подошёл, даже не задумываясь, что его просьба, по меньше мере, странно прозвучит. Но сказать было важнее. — Отведи его домой, Криви. Ты же видишь, ему тут не интересно… Ты щёлкаешь своей камерой, ловишь моменты Хэллоуина, но Гарри этот праздник не любит. Сделай ему приятное, или подарок, как хочешь расценивай. Бери его под руку и уводи отсюда. Дальше будет только моя болтология и диджей. Ничего интересного. — С чего это ты советуешь мне такое? — подозрительно, даже презрительно скривился парень. — Потому что так ему будет лучше. А тебе ведь тоже хорошо, когда ему хорошо… Так что воспользуйся этим бонусом. И не рассчитывай больше на благотворительность с моей стороны. Это была разовая акция! С чувством выполненного долга Драко отправился за кулисы. Герм и Панс только переглянулись, когда парень, с которым говорил их друг, присел за столик Поттера. Они ушли очень скоро, и это дало ещё больше подозрений девочкам, но обсудить это той ночью с Малфоем они так и не смогли. Развлекать публику Драко умел. Его шутки, рассказы, вовлечение зрителей в сюжеты — всё это всегда шло на «ура!». А Америка принесла новый опыт в такой вид деятельности. Но потом его будто отключили. Он едва помнил, как кланялся и уходил со сцены. После этого — пустота. Проснулся он у себя дома, и долго лежал, пытаясь нащупать свои ноги. Всё тело было ватным, но не воздушным, а тяжёлым, будто эту вату вымочили в спирте и бросили в кровать. — Драко, как ты? У тебя часто такое бывает? Судя по тому, как звучала Герм, он их неслабо напугал. — Я… Пить очень хочу… И я не помню… Что случилось? Герм сжала губы в плотную линию и отвернулась. Панс в комнате не было, но это только потому, что она явно была на кухне. Оттуда шёл запах жареного мяса и лука, а ещё аромат кофе и ванили. — Герм? Что произошло? — Я надеялась узнать это у тебя. Ты после своего стэнд-апа будто с цепи сорвался! Вешался на всех, каждого второго назначал новым лучшим другом. Ммм… Вёл себя развязно и как-то… Развратно… — она не покраснела, это был скорее испанский стыд, и звучала не осуждающе, больше встревоженно. — Драко, это есть в сети… Мы увели тебя, пока ты не успел забраться в штаны одного симпатичного, но явно занятого парня. А ты готов был расстегнуть ему ширинку прямо на танцполе. Это было очень странно… И ты явно был неадекватен. Я сперва наперво сегодня хотела тебя попросить предупреждать, если ты запланируешь такого рода отдых… С дополнительным весельем… Но Панс сказала, что ты никогда не принимал наркотики… Глаза Драко округлились, а губы растянулись в ужасе, отчего сухая кожа лопнула в двух местах, проявляя кровавые капли. — Герм… Какие наркотики?! Я?! Ни-ког-да! Мы с Гарри ещё лет в пятнадцать это решили, глядя на наших общих слишком весёлых знакомых! Да я участвовал в кампании против спайсов! Я сделал бесплатную социальную антирекламу вэйпов! Какие, блядь, на хрен, наркотики?! Малфой паниковал. Голос сел от сухости в связках, но он пытался ещё что-то говорить, постоянно облизывая губы. — Успокойся, я сейчас! Грейнджер вылетела из его комнаты и вернулась со стаканом воды. Тут же стало легче. И Драко вспомнил, что ещё сказала девушка, помимо слова на букву «н». — В сети?! Дай мне телефон! — Я не знаю, где он. Ты вернулся без него из туалета, и выглядел так, будто тебе там было очень хорошо. Панс спросила, что с твоей помадой, не чужим ли членом смазался контур, а ты ответил… — она замолчала. — Что? — хрипло выдохнул Малфой. — Ты ответил: «Почти», и поправил свой… — Герм была готова расплакаться. Но тут в спальню вошла Панс с подносом. — Ты это ешь, без возражений. А потом рассказываешь всё, что помнишь. Я не знаю, нужно ли обращаться в полицию, но мы восстановим всё, что происходило вчера ночью. Ты понимаешь, что произошло? Тебе что-то сделали, Драко! Я слишком поздно поняла… Там было темно, и зрачки были почти не видны… Прости, я должна была понять раньше… — Где мой телефон, Панс?! Какой минет в туалете?! Что обо мне пишут в сети?! — Драко… Это может подождать… Малфой допил стакан до последней капли и свирепо уставился на обеих подруг. — У меня нет менеджера, Панс! Я сам себе и контент-мастер, и стратег, и маркетолог. Мне нужно дать моим реакцию на это. Но для этого мне нужно знать, что пишут! И мне нужен мой телефон! — Его нет… — растерянно, покаянно произнесла Паркинсон, а потом снова вспомнила, зачем вообще пришла. — А ты ешь, сейчас же! Если, конечно, не планируешь сдать кровь и мочу на анализ… — добавила она мгновением позже. Малфой злобно мотнул головой. — Может, позвонить Гарри? Его друг снимал всё время, он мог что-то видеть… Или его камера… — Никакого Поттера! Никакого Криви! Дайте мне мой телефон! — Драко трясло, и он уже готов был разрыдаться. Осознание пока не накрыло его с головой, но и того, что сейчас было в мыслях, хватило с головой, чтобы впасть в истерику. — Боже, вот я дура-то… Твою модную цацку ведь можно отследить… Где твой планшет? — Герм подскочила с кровати и унеслась в кабинет, чтобы вернуться уже с планшетом. — Сначала ты съешь один кусок омлета, а потом я отдам тебе планшет. Вообще-то она уже протягивала ему гаджет, но свирепый взгляд Паркинсон её остановил. Драко пришлось подчиниться. Он жевал с бешеной скоростью, и как только проглотил, планшет уже был в его руках. — Он «У Хельги»! Надо ехать туда! — он уже готов был подняться, но Герм толкнула его в грудь, почти разворачивая поднос с завтраком. — Я съезжу. Но мне надо будет взять это с собой. Тебе Панс покажет то, что есть в интернете о звезде Хэллоуина. Её вынесло из спальни в полсекунды. Драко вперил тяжелый взгляд в подругу. Та смотрела всё также злобно, сжав зубы, показывая, что у неё тоже стальные яйца. Малфой демонстративно взял в рот ещё один кусок омлета, зацепив бекон и ломтик огурца. Девушка кивнула, бросила себе поудобнее подушку и полулегла рядом с ним на кровати. Достала свой мобильный. — Там не так много. Но я боюсь, что это только за вчера и за сегодняшнее утро… А будут ещё те, кто проснётся позже… Малфой уткнулся в экран. Он выглядел пьяным. Или сумасшедшим. Неадекватно счастливым и дерзким. И да. Пошлым. Фото, где он выходит из уборной с блаженной улыбкой на лице и смазанными губами… Яркими на фоне бледного макияжа, явно зацелованными… Это блядство настоящее… Что он и сказал вслух. — Это просто блядство какое-то… — Всё не так страшно… — Мг… Меня смотрят дети, Панс! Что они подумают, увидь такое… Господи, что же делать… Малфой вцепился в свои волосы и завыл. — Доесть завтрак. Дождаться Герм с твоим телефоном. Найти того, кто так подшутил над тобой. — Ни хуя себе шуточки! — взвизгнул Драко. — Это не шутки, Панси, это отравление! Блядь-блядь-блядь… Это нападение! Я не знаю!!! — его трясло от злости, и Панс это заметила. Что он действительно больше в ярости, чем в панике. — Как я буду работать? Я никогда не думал об этом, как о главном — репутация, и всё такое… Ты была права, я послал Энди Доттса, потому что он озабоченный ублюдок, и сделал я это не ради эпатажа, или рейтингов и скандалов вокруг своего имени, а потому что это была моя искренняя реакция. Именно это и сделало меня тем, кто я есть… Я не играю на публику. Не играю в хорошего мальчика, который на самом деле плохой, или наоборот! Я никогда не принимал наркотики, даже травку не пробовал! Это не моё! Я даже курю крайне редко… Я настоящий со своими зрителями, и не надо тут про наш брак! Да, это было ложью, свадьба была ложью, но про всё остальное — было честно! Я никогда не врал про то, что люблю Гарри, — просто не так, как тебе хотелось. Никогда не рассказывал баек про наш типа «секс» или ещё что-то в этом роде. Каждое моё слово ему — оно было правдой. И эти кадры. Это ведь я! Под кайфом! Из-за кого-то, кто решил меня уничтожить!!! Мой блог, моё имя… Меня!!! Панс выслушала его злые вопли стоически. Она внимательно воспринимала его эмоции, но интересовал её другой вопрос. — Драко, ты не боишься? Совсем? Что это могут повторить? Что тебе нужна защита… Что лучше обратиться к копам? — Это будет потом, — честно признался Малфой, всё ещё сидя на коне своей ярости. — Испугаюсь я позже. Сейчас я вне себя от гнева… Кто-то покушается на моё дело, ты понимаешь?! И я думаю, что это дело рук одного старинного знакомого, который тупо боится, что я займу его первенство… Малфой быстро доел, про себя отмечая, что от сытости ему, и правда, стало лучше. А потом бросился к ноутбуку. Нужно было написать ребятам. Заявлений громких он делать не собирался. Большинство из снимков были неясными, нечёткими, сделанными в движении. Стратегия выхода уже сложилась у него в голове. И он справился с постановкой всех задач как раз к моменту, как вернулась Герм. — Вот… Он лежал на баре. Кто-то нашёл его за унитазом в кабинке… Его продезинфицировали… — девушка выглядела всё ещё напряжённой, но уже вполне здраво могла рассуждать. — О боже… — Малфой скривился, глядя на экран. — Кто-то сделал селфи своего члена и сфотографировал выведенное на стене имя пользователя… «Позвони, как проспишься… И всё станет возможным…» Фу… Блядь! Срань Господня! Он удалил фото, а потом стал просматривать сообщения. Да, его ребята на том берегу Атлантики сильно перенервничали… Те же, кто работал на него из Восточной Европы, пока не были в курсе. А ещё было сообщение от Гарри. Малфой внутренне подобрался, увидев начало в предпросмотре, и, предполагая худшее, нажал пальцем на экран.

«Я видел твоё шоу. Это было потрясающе. Очень ново и невероятно красиво. И чувственно. И глубоко. У тебя настоящий талант. Я надеюсь, ты не уйдёшь в танцовщики на пилоне… И да… Не знал, что Америка научила тебя отрываться по полной. Надеюсь, ты пил в компании надёжных друзей…»

— Девочки… Он мне написал. И он тоже видел это всё… Как стыдно… — Малфон с разбега шлёпнулся лицом в кровать. — Драко, только этого не хватало… — Грейнджер нахмурилась. — Не боись, детка, истерика и визги уже были. Он пока злился, а потом бешено кому-то писал. И очень скоро по моим подсчётам начнётся тот самый момент, когда он до конца испугается… — Панс попыталась успокоить подругу, но вышло не очень. — Не раньше, — парировал Малфой, — чем я выясню, кто это сделал. А для этого нам нужно прокатиться за город. И у меня уже есть очень золотая причина думать именно на Блейзи-зи-зи… — И какая же? И вообще-то тебе бы лучше побыть дома… — Гермиона видела яростный блеск в глазах друга. И то, как он быстро соскочил с темы Гарри, тоже о многом говорило. — А такая, что он никак не комментирует, — Драко уже приподнялся на локтях и просматривал что-то в телефоне. — М-м. Ничего. Ноль. Ни слова. Зеро. Но прокатиться туда нам лучше вечером, потому что у него намечается вечеринка… Ты с нами? — спросил он, не отрываясь от экрана. — Ну, учитывая, что Панс мы уже потеряли, этот вопрос не обсуждается. — Только не говори мне, что… — Драко повернулся к подруге, но она стояла с таким лицом, что не хватало только мультяшных сердечек в глазах для полного образа, — она его фанатка, — Малфой закончил фразу констатацией факта. — Он же идеальный… — пропела Паркинсон. — Блядство… — это всё, что сказал Драко на этот комментарий, но своё желание снова уткнуться носом в одеяло не пресёк. К вечеру произошло несколько интересных вещей. Драко подарил своё спортивное купе Ханне Эббот — помощнице, оставшейся в прошлой жизни. Машина всё равно простаивала впустую, а отблагодарить девушку, которая верой, правдой и ночами служила ему целый год, он считал обязательным. Ханна хриплым ото сна голосом визжала от счастья и пообещала, что если когда-нибудь он ещё захочет с ней поработать уже в Британии, она переедет без сомнений и перевезёт красавицу с собой. А ещё Драко купил машину. Вооружившись поддержкой подруг, Малфой выбрал себе вполне обычную пятидверную белую BMW. Красная Ауди была желанием Тео. Он любил такие авто. А Драко всегда заглядывался на жемчужные Лексусы, кипенно-белые матовые Мерседесы и Форды цвета выбеленного золота. Поэтому сегодня он исполнил свою мечту. Правда, денег после этой покупки на счету оставалось меньше, чем хотелось бы видеть. Но Драко уже наметил для себя варианты дополнительного дохода. Когда-нибудь, в будущем… Подъезжая на новой машине к особняку Забини, Малфой готовился к схватке. Двор уже был полон машин, и прогулка по свежему воздуху почти от ворот придала ему ещё больше воинственности. Однако, поднявшись за ним на крыльцо, Панси оттолкнула его и вышла вперёд. Позвонила в звонок с видеосвязью. — Приве-ет, — помахал она пальчиками. — А я в го-ости… Дверь через минуту распахнулась и на пороге оказался Блейз, своим появлением погружая Панс в ступор. Ноябрь на дворе, а он без рубашки… Проколотые соски, кожаные штаны низко на бёдрах, россыпь браслетов на запястьях и перстней с камнями на пальцах, отвлекающих внимание от колкого и закрытого взгляда и дежурной улыбки. — А… — протянула Панс, — а-ахуенно выглядишь… — Невилл, лапочка-душка с его огромной волшебной палочкой… — тут же пихнула её в бок Гермиона, буквально прошипев всё это ей на ухо. — Привет! — она неловко махнула рукой в приветствии и чуть отошла, являя взгляду хозяина дома Драко. — О как… — при виде Малфоя его лицо ожило, а взгляд изменился, проявляя искренний интерес. — Ну, проходите, — он небрежно кивнул в сторону от гостиной и просто ушёл вглубь дома. Компания последовала за ним. — Девушки, я уверен, вы найдёте там намного более интересных собеседников, — Забини приглашающе провёл рукой в сторону огромного зала, откуда слышались музыка, смех и гомон голосов. — Если только не вы теперь его няньки… Драко кивнул, позволив себе закатить глаза, и вошёл в кабинет, оставляя хозяина дома провожать взглядом неловко пятящуюся Панси и Гермиону, тянущую её за руку. — Ты слишком редкий гость в этих краях, чтобы я позволил себе тратить время на вежливую беседу ради приличий, поэтому перейдём сразу к делу… — Блейз обратил на себя внимание Драко и картинно облокотился на каминный портал. Малфой уселся в кресло, демонстративно осматривая убранство комнаты, не проронив ни звука, пока Забини не закрыл двустворчатые двери. — Я думаю, ты в курсе моих вчерашних приключений… — это был приватный разговор. Не хватало ещё случайных ушей. Блейз это понял. — О, ты о своём бенефисе на поприще лондонской ночной жизни… — едко ответил Забини, развязно плюхнувшись в кресло напротив. Его ничуть не смущала ни его оголённая грудь, ни позвякивающий кулон на штанге, продетой в один из сосков. — Я могу просто отвезти в лабораторию материал на анализ, который взял сегодня утром… А потом передать его в полицию… — Драко мягко улыбнулся, и неожиданно наткнулся на такую же мягкую улыбку. — Так почему ты этого не сделаешь? — после небольшой паузы улыбка резко сошла с его лица, и он стремительно наклонился к Малфою, едва не заставив его отшатнуться и вжаться в кресло. Но усилием воли Драко себя удержал. — Я думал, что ты просто выпил лишнего и не уследил за тем, что у тебя в штанах… Но похоже, твоя история намного интереснее… — Блейз пристально вглядывался в лицо своего оппонента. — То есть, ты не имеешь никакого отношения к тому, что мне что-то подсыпали или подлили без моего ведома и желания? Вот здесь Драко мог бы гордиться своим ходом, если бы ожидал от него такой реакции: Забини изменился в лице. Удивился. Испугался. Но выбрал съязвить. — Что? Виагру? У кого-то стоит на таких сладких мальчиков? А может, какая-то девочка решила перевоспитать стопроцентного гея? Драко очень резко поднялся из кресла, почти вылетев из кабинета, но первый шок от его дерзости у Блейза прошёл быстрее, чем Малфой успел взяться за ручку. Его схватили за предплечье и почти швырнули спиной в дверное полотно. Забини навис над ним, хотя ростом был чуть ниже, и Драко пожалел, что не надел шпильки, чтобы иметь преимущество. — Я бы никогда не стал так делать, — прошипел он. — Никогда… Твою репутацию можно уничтожить несколькими грязными секретами. У всех они есть… Но наркота… — он скривился и сжал зубы так сильно, что Малфой слышал, как они скрипят. — Алиса… — он прошептал, но даже шёпот его сорвался. Зато глаза закончили то, что не смог выдать рот. Малфой, знавший младшую сестру своего одноклассника с пелёнок — буквально, он застал её рождение ещё в дошкольном учреждении и видел как она росла, — обмяк в руках Блейза, неверяще мотая головой. — Нет… Где она? Забини жёстко оттолкнулся от его тела, тут же оказываясь где-то далеко. — В какой она клинике, Блейз? Посещения открыты? — они с девушкой не были близки, и Драко и сам не мог понять этого неожиданного желания её навестить. — Её нет, Малфой. Её больше нет. Мама сняла её с достатка… Грязный продукт… Отравление побочными веществами. Алисы больше нет, — глухо и очень озлобленно сказал Блейз. — Именно поэтому я никогда не стал бы тебя чем-то опаивать. Я нашёл бы другой способ. — Ты поэтому пропал на полтора месяца? — всё ещё пытаясь уложить в голове эту информацию, Драко спросил, не думая. Новость выбила его и колеи. — Что, скучал по моему острому язычку? Ты ведь ещё даже не знаешь, детка, на что он способен, когда мы так близко… — Детка будет тебе в машине отсасывать по дороге в больницу, после того как я подправлю тебе личико. — Забини чётко дал понять, что не нуждается в жалости. И Малфой повёл разговор в том русле, которое обоим было привычно. Но быстро сдулся. Дерзить больше не хотелось. — Послушай, Блейзи… Я… В общем, — Малфой собрался с мыслями, чему очень помог насмешливый, циничный взгляд парня, который когда-то сидел рядом с Драко за одной партой в школе, и казался очень приятным, умным и безобидным человеком, — прими мои соболезнования. Мне очень жаль. Я всё понял. Больше не отниму твоего драгоценного времени. Забини удивлённо поднял брови, показывая, что вообще не понимает, что Малфой всё ещё делает в его кабинете. Но Драко не был бы честен с собой, если бы не спросил кое-что ещё. Он сделал это, стоя спиной к Блейзу, держась одной рукой за позолоченную ручку двери. — За что ты меня так ненавидишь? Мы никогда не ссорились. Никогда не дружили сильно, но и врагами не были. И стоило мне уйти из школы, как ты сорвался в открытый хейт. Тогда я думал, что ты просто поднимаешь свою репутацию за мой счёт. Танцуешь на костях… — Драко всё же повернулся. — Но это длится уже так долго… Тебе уже не нужно ни за чей счёт самоутверждаться. Ты сам в себе — уникум. Так… За что ты лично меня ненавидишь? — За то, Драко Малфой, что ты бездушный, чёрствый, лицемерный, эгоистичный, совершенно лишённый даже банальной эмпатии, но самое главное, неспособный ценить любовь в своей жизни и не способный любить чёртов баловень судьбы! Но отхватил себе такого парня… Разбил его сердце, но всё ещё можешь греться в его обществе… За то, Сладкая_Ледышка_604, что ты несправедливо везучий засранец, которому удача подарила то, о чём я мечтал и на что я молился. Дружбу и любовь Гарри. — Так это просто ревность?! Ты влюблён в Поттера? Но вы же почти не знакомы… — Это уже давно не она, Малфой. Я слишком люблю себя, чтобы всю жизнь сохранять чувства к тому, кто мне не принадлежит. Это была ревность, и ещё зависть. Потому что я всегда хотел такого… Как он… А сейчас я просто не выношу несправедливость. Все эти люди, которые тобой восхищаются… Которых ты обманул! Они достойны знать правду! Ты Гарри никогда не любил. И оказался достаточно тупым, чтобы по собственной воле выпустить из рук такое сокровище. Я ненавижу это в тебе — то, что ты, получив невероятного человека, выбросил его, как ненужный мусор. Я ненавижу, просто не выношу людскую тупость. Неблагодарность. Мне за него обидно! За всю эту фальшь! Ты ведь такая пустышка, Малфой. В тебе ведь ничего настоящего нет! Кроме этих твоих перевоплощений в диву, кроме этих твоих шпилек на тонких ногах… Ты оболочка, бездушная, бессмысленная в своём существовании! Вот за это, Малфой, я тебя ненавижу. Ну, а ещё за то, что хочу трахнуть тебя так, чтобы ты визжал сучкой. Твои образы в Америке… Эти твои ресницы с изумрудами… Твой рот, и эти вечные кривляния… О… Ты каким-то образом нашёл то, что заставляет мои штаны дымиться… И это бесит ещё больше, что ты думаешь, что в тебе есть что-то ещё ценное, хотя ты просто дырка, которая создана для того, чтобы её иметь. Блейз говорил откровенные гадости. Но хуже было то, что Драко уже слышал такие слова. В постели. За закрытыми дверями. В пошлых играх. В шутливое утро на кухне, когда Тео набрасывался на него, не давая сделать кофе, после романтики расставания, когда он неделями был в Англии. Драко каждое из этих слов слышал. — Ты, Сладкая_Ледышка_604, будто мысли мои читал… Стоило мне вообразить что-то, как через неделю или месяц ты представал именно таким… И это сводило меня с ума, потому что я не мог думать о ком-то в постели, кроме тебя. Даже расстался с Даффи. Её задолбал постоянный анал и мои просьбы покраситься в пепельный блонд. Те полгода… Они были самыми жёсткими. С прошлого Рождества… Ты будто… Блядь, Малфой… — он демонстративно поправил ширинку. — А вот после твоего дня рождения всё совсем изменилось… Совсем… Ты будто… Потерял запал, будто сдулся… Не поверю, что перестал быть блядью в душе, но вот что точно — что-то в тебе потухло, Малфой. И я смог выдохнуть свободно. Но это не значит, что я перестал тебя ненавидеть… Даже наоборот. Теперь меня никто не вдохновляет на подвиги… — Господи, Блейз… Ты ненормальный… Говоришь о влюблённости в Поттера, а потом о похоти ко мне… Это же бред… Это бред… Тебе нужно лечиться… Ты псих! Вот! — он вытянул из кармана телефон и отправил ему в личку координаты центра. — Профессор Трелони может помочь… Он, не поворачиваясь спиной к Забини, надавил на ручку и вышел, наконец, плотно закрыв за собой дверь. Из-за неё раздался странный вой, переходящий в хохот сумасшедшего. Господи, он и правда ненормальный! Малфой убегал из этого дома. Остановился только в машине, когда уже завёл зажигание и почти выехал с территории. Девочки остались там! А он снова включил истеричку… Написав Герм, как более благонадежной, он ждал их, нервно вглядываясь в дверной проём. Темнота окутывала всё пространство, и Драко показалось, что мироздание решило устроить Хэллоуин сегодня, а не вчера. Его внимание привлёк зажёгшийся свет в окне второго этажа, но подняв глаза наверх, он пожалел об этом в ту же секунду. Прямо у окна Блейз натягивал какого-то мальчика, зажав в жёсткой хватке его светлые волосы. Но самым ужасным и потрясающим сознание Малфой нашёл то, что в этот момент Забини плакал. Он чётко видел даже с расстояния, как блестят слёзы на его щеках. Он не пытался их смахнуть, и на мгновение Драко показалось, что он видит, как его грудь сотрясается в рыданиях. Блейз смотрел в окно пустыми глазами, словно любовался на своё отражение, потом смаргивал новые слёзы и ещё сильнее вбивался в своего любовника, заставляя его скользить по широкому подоконнику в опасной близости от стекла. И в этот момент Малфоя накрыла истерика. Настоящая. Такая, что его зубы стучали, а руки дрожали. Он и не понимал, насколько напряжён, насколько испугался, насколько ему противно. Насколько в шоке и панике он находился. И эта паника даже сквозь истерику не находила выхода. Страх усиливался с каждой секундой, воздух терялся в шумных вдохах, не достигая лёгких, а перед глазами на месте Блейза, трахающего случайного парня, появлялся Тео, так же яростно использующий самого Малфоя. Они оказались так похожи с Ноттом. Не внешность, но взгляд, и слова, слова, слова, которые вбились в подкорку. Он никогда не обсуждал свою постельную жизнь. Никогда. Ни с кем. Даже с Гарри. Не после того, как они развелись. Сразу не видел в этом необходимости, а потом чувствовал, что может об этом поговорить с любимым, найти все ответы вместе. Но на каждое сомнение Тео находил нужные слова, убеждая, что это нормально, что пределы их желаний бесконечны, что то, что правда для своих — истина в своей сути, и Драко прекрасен в своей страсти. Что Малфою нравится то, что они вместе возлетают в нирвану, но ханжеское воспитание и глупая моралистика не дают ему наслаждаться тем, что между ними есть. Это… Работало какое-то время, а потом оказалось там же, где и его желания. В глубоком игноре. Малфой перестал делиться. Ему нравилось, Драко нравилось то, что между ними происходило, но где-то глубже, где-то внутри что-то было не так, и это Малфой всегда знал, даже кивая на увещевания Тео, но позволил себе осознать и прочувствовать прямо сейчас. А потом он заорал. Крик вырвался из его горла, удивляя парня наличием воздуха в лёгких. Он закашлялся от напряжения связок, но потом снова набрал полной грудью кислород и снова закричал. И ещё. И ещё. Он смотрел на капли на лобовом стекле новой машины, на Блейза-Тео в окне, на его закатившиеся в удовольствии глаза со струйками слёз на скулах и на лицо мальчика, который теперь зажмурился и закусил губу. И кричал так, что закладывало уши. Целую вечность спустя пришли слёзы. Они просто текли, просто лились из глаз, но даже всхлипывать Драко не мог, только старался не прокусить губу. Что с ним не так? Что с ним не так, если ещё полгода назад он говорил, что самый счастливый в мире мужчина? Если он в это верил? Дверь хлопнула и салон наполнился запахом осеннего дождя и сыростью, а ещё неожиданным щебетанием Гермионы. — Прости, Драко… Одиннадцать минут с момента твоего звонка — это мой личный рекорд по вытаскиванию Панс из глупостей… Малфой вздрогнул. Невозможно было поверить, что это так — что прошло всего одиннадцать минут. Потому что они для Драко показались вечностью. Так вот оказывается, каков нервный срыв в реальности — занимает лишь шестую часть часа… А не бесконечность… Если, конечно, не позволить себе упасть в эту волчью яму. Малфой дышал теперь медленно и глубоко, почти не реагируя на перепалку на заднем сиденье. Ему предстояло вести машину, и в отличие от ночи, когда он узнал о предательстве Нотта, сегодня у него было о чьей жизни позаботиться. Руки были влажными и неверными, а голова туманной. То, что в порыве внезапного осознания казалось ясным и очевидным, постепенно рассеивалось, покрывалось дымкой из эмоций настоящего. А Драко чувствовал, что это важно, что он должен это осознание закрепить. Только не знал как. Такие вещи он иногда снимал на камеру, чтобы удалить по просмотру. — Эй, сладкий, может уже поедем, раз она обломала мне весь кайф. Что, я не могу потусить с парнями, если у меня теперь есть Невилл? Будто я на цепи оказалась, а не в отношениях… Герм хотела продолжить, но уловила взгляд Драко в зеркале заднего вида и тут же шикнула на подругу. — Драко? Хочешь, я за руль? — Да. Да, так будет лучше… Малфой выскочил из машины и позволил своему кашемировому пальто намокнуть. «Дождь смывает слёзы», — подумал Драко не в тему, и постепенно дрожь превратилась в зябкость от погоды, и эта реакция организма была более здоровая, чем тремор истерики. Он встряхнул мокрыми волосами и обошёл машину, чтобы сесть на пассажирское место. Герм тут же покинула салон, чтобы занять кресло водителя. Перед тем, как открыть дверцу, он последний раз бросил взгляд на проклятое окно, которое стало для него ещё одним гребаным тригером — как ни крути, а прошлое настигнет, даже если ты пытаешься выбросить его со старыми вещами. Свет в комнате ещё горел, но она казалась пустой. Драко скривился от мысли, что Тео тоже не растягивал удовольствие, когда находился в таком бешеном настроении. — Драко, ты всё выяснил? Это он? — Нет. Не он. И я выяснил намного больше, чем рассчитывал, когда планировал эту поездку, — голос был сиплым. Видимо, он всё-таки сорвал горло… Панс притихла, а Драко немного помолчал, а потом очень тихо начал говорить. Только вместо камеры была тишина в салоне и дорога в обзоре лобового стекла. Драко не сказал, свидетелем чего стал. Не рассказал и о подробностях его разговора с Блейзом. Он говорил о тех инсайтах, что пришли к нему. О том, что настолько хотел быть хорошим и угождать Тео во всём, что позволил себе поверить, что он счастлив быть таким. Позволил забраться своему любимому человеку так глубоко в свою душу, что даже не заметил, как превратился в весьма искусную постельную игрушку, как инструмент, чутко настроенный на единственного музыканта. Который мастерски владел навыком, что именно и как подкрутить в голове, чтобы секс стал именно таким, каким этого хотелось. И что эксперименты, которые они пробовали, удовлетворяя тело, оставляли след недосказанности, неразрешённости в душе. Что Драко было стыдно, было неприятно, но что он искренне стремился исполнить любую прихоть Нотта, на время становясь его личной сучкой, а потом старался оправдать это игрой и разнообразием. Забыть всё, что шло в разрез с его ощущением безоблачного счастья, стереть из памяти эти едкие, грязные слова, как замазать стёртые колени, скрыть слоем тона метки на шее… И что все эти затёртости на его памяти никуда на самом деле не исчезали, а лишь покрывались новыми слоями ошмётков, нарастая коркой на душе. И что сейчас он чувствует, что он стал жертвой изнасилования. Только насильником оказался он сам. Он сам с собой это сделал, когда в первый раз, когда царапнуло, резануло, задело, не сказал об этом прямо, проглотил, позволил. Когда почувствовал, что не то, не так, не идёт, не нравится, но промолчал. И с каждым проглоченным осколком резал себя изнутри. Поверил, что будет счастливым, если немного потерпит. И в то же время, он изменил себе. Изменял себе столько раз! Потому что прежде всего заткнул свою истинную суть куда-то на самый дальний план. Потому что с Тео он истерик не устраивал. И Королевой Драмы позволял себе быть со всеми, кроме любимого человека. Он думал, что это и есть любовь — быть другим рядом с тем, кто тебе дорог. Сейчас ему всё больше кажется, что любовь — это быть собой рядом с тем, кого выбрал. Не бояться быть собой. Не бояться показаться смешным или глупым. Только теперь это всё не важно. С Ноттом он таким быть не мог бы в принципе. Потому что Тео ломал его с самой первой встречи, этим и привлёк. Тем, что был сильным, ярким, и точно знал, что хотел видеть в Драко. Только вот сам Драко понял, кого перед собой хотел видеть Нотт, только тогда, когда прожил с ним… Хотя нет — только сейчас понял. Только сейчас. — Только сейчас. Я просто невероятный идиот. Моей тупости можно только позавидовать, потому то я только сейчас понял, что Тео сделал из меня идеально подходящую под его член личную шлюху, разбавляя похоть тонким флёром высокой романтики. А я всё это ему позволил. И обвинять абсолютно некого. Потому что единственный, кто мог мне помочь, пытался это сделать. Старался так сильно. Так долго, так… Гарри хотел мне помочь, но нельзя помочь тому, кто этой помощи не хочет. Меня нельзя было спасти, и Поттер принял единственно верное решение — отпустил. Он так долго бился головой в закрытую дверь… И я так счастлив, что он не расшиб её себе о мою тупость… Что смог вовремя остановиться и спасти хотя бы себя… Они уже час были у его дома. Герм даже не выключила зажигание, чтобы не прервать поток Драко. Он снова плакал, но это были уже совсем другие слёзы. Он просто позволял вытечь всей той горечи и недосказанности, что жили в его душе столько времени. Малфой замолчал, наконец, чувствуя пустоту. Хорошую, правильную, будто всё закончилось. Он знал, что это не так, что на самом деле было бы всё-таки мудрым решением пойти к тому же Рубеусу, потому что это лишь один из слоёв — это он уже проходил. Только вот… Он чувствовал себя жуликом. Думал, что он и сам может через это пройти, а помощь специалиста нужна намного больше тем, кто сам не способен на такие откровения с самим собой. А он всё может сделать и сам. — Драко, ты поэтому не хочешь говорить Гарри о том, что произошло? Вы ведь друзья… Ты мне сам так сказал… — Панс прервала молчание, которое было тяжёлым, наполненным застарелой болью, вязким. — Я справлюсь с этим. Я всё смогу сделать сам, понимаете? Я не хочу его помощи, не хочу снова оказаться тем, кто сидит у него на шее свесив ножки, позволяя ему решать мои проблемы! — А с чего ты взял, что он тут же начнёт их решать? Судя по тому, как вы сейчас с ним хм… «дружите…» Он скорее посочувствует тебе и подскажет хорошего частного детектива. Ты же снова за него решаешь… Боже, Драко, мы дойдём до того, что я теперь постоянно буду соглашаться с Паркинсон! — И что в этом такого ужасного? — возмутилась Панси. — Я, конечно, буду выглядеть эгоистичной засранкой… Но то, что ты рассказал… — Мы не будем обсуждать… — буркнул Малфой. — Не будем, — покладисто и с явно звучавшим облегчением ответила она, — но это ужасно. И это вводит меня в депрессию… А сегодня же субботний вечер… — И снова я согласна, подруга. И я точно знаю, что нам всем сейчас нужно! Дорогой, ты мне доверяешь? — Абсолютно! Таких эмоций, как в этот вечер, Малфой не испытывал, наверное, никогда. Гермиона спустя всего полчаса после того провокационного вопроса, заставила его сомневаться в правдивости ответа. Она привезла их на гоночный трек и, уточнив, насколько он боится за новые шины, надавила на газ. Эта девушка была настоящим дьяволом. Панси визжала на заднем сидении, стеная о том, чтобы её выпустили из этой камеры пыток. Но уже минут через пять освоилась, и визги приобрели восторженный оттенок. А Драко… А Драко не было жалко ни шин, ни денег, ничего не было жалко, потому что Грейнджер бросила его в другую реальность. Дождь усилился, но это не мешало ей ловко и профессионально управлять машиной, пуская её в заносы, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, она будто была за штурвалом самолёта, на котором Малфой безжалостно улетал в прошлое. В ту ночь, когда это была спортивная Ауди, когда он увидел своего любимого человека с его любимой семьёй, столкнувшись с реальностью впервые за этот год. Даже нет, за несколько лет. Наверное, с того самого времени, как ему было восемнадцать, он оказался прижатым к стене за баром, раздетым уверенным горящим взглядом и растерянным от непонятной пока просьбы стонать громче. С того самого момента, с того самого минета, который Тео тогда, в подворотне, исполнил для неопытного Малфоя просто божественно, с того самого дня, как они встретились, Драко не видел реальности. Он смотрел только на ту, что рисовал ему Нотт. Даже, когда его не было рядом… Драко видел, как капли дождя сливаются в один сплошной туман, дым, шторм, и ему вспоминалось, как он дико и необузданно вворачивал в повороты, вообще не думая о безопасности, как летел, да, летел, стремился к тому, кто был константой. А потом оказалось, что он вычеркнул эту константу из своей жизни, внося правки в собственное настоящее под название «Иллюзия счастья с Теодором Ноттом». Вычеркнул Гарри из своей жизни. А в ту ночь, словно разворачивая смятый черновик, снова нашёл на своём внутреннем ориентире эту константу, чтобы Потти опять склеил разбитое Тео сердце. Каким же он был близоруким! Как он мог быть таким? Почему? Почему любовь к одному человеку лишила его другого самого близкого, самого… Как он мог так поступить? Видеть, что хочется, а не что есть… В ту ночь его жизнь началась с новой точки. И только благодаря Герм у него получилось не скатиться куда-то в психушку. Потому что в голове Драко рисовал себе картины, как он не сможет без Нотта жить, как месяцами будет в депрессии, как Потти будет носиться вокруг него, но ничто не поможет ему чувствовать себя лучше. Он чувствовал, что может умереть в этом горе, но всего лишь одна фраза Гарри привела его к тому, что на самом-то деле, причина, чтобы умереть от разрыва сердца другая. И есть что-то больнее поступка Тео. И в тот момент, когда Герм просигналила ему из своего фордика, он просто терялся в своей трагедии, и ему казалось, что если он не закончит всё сейчас, то его отправят к психбольным, потому что он чувствовал, что, и правда, теряет рассудок. Тонет в жалости к себе. Четыре месяца спустя он понимал, каким кретином был. Понимал, что не ценил, и в итоге потерял, и понимал, что ценит сейчас. Даже вот это сообщение о том, что Гарри видел его выступление, ценил так сильно. Потому что его могло и не быть вовсе. А ещё понимал, что ходит по кругу, так же, как Герм пустила его машину в управляемый занос и кружит вокруг стойки с рекламой. Только он с каждым кругом уходит всё глубже. Всё яснее видит ту боль, что была в его жизни, но которой он не хотел замечать. Он отрубился по дороге домой. Уснул так крепко, что девочки разложили его кресло и провели с ним всю ночь в машине. Тихо обсуждали то, что услышали из его уст, невольно сравнивая со своим опытом. Сравнивая с тем, кем он казался на своей странице в сетях и на своём канале. — Мне кажется, что он едва справляется. — О, а ты, видимо, эксперт… Супер! Его сначала чем-то стимульнули, потом он стрессанул не по-детски, потом исполнил давнюю мечту, а потом столкнулся с чем-то очень неприятным. Да ещё и не выяснил того, что хотел. Зато это запустило в его памяти цепочку, которая привела его к таким жутким открытиям… — Герм, принимая манеру общения Паркинсон, старалась говорить коротко и ясно. — Я как-то наблюдала, как девушка за два месяца чуть коньки не двинула из-за нервов. Соседка по общежитию… Она узнала, что её два года назад изнасиловали. Увидела порно со своим участием, долго всем доказывала, что это монтаж, чья-то злая шутка, что с ней ничего такого не происходило. Но потом вспомнила, что было одно утро, когда она не совсем хорошо себя чувствовала. Понимаешь, два года прошло, она в счастливых, вроде как, отношениях была. А потом всё пошло по звезде… Потому что она узнала, что с ней такое сделали… Чем-то напоили, отымели, засняли, потом привезли домой… Будто это была очередная весёлая ночка в клубе и чуть больше алкоголя… А ты помнишь, как Драко говорил об этом? Что он это с собой сделал сам. Будто душевное изнасилование. Не удивительно, что его психика погрузила его в глубокий сон. Хотя я тоже, если честно, подумала, что он без сознания, когда мы не смогли его разбудить… По салону пронеслась волна паники, когда девушки вспомнили, как пытались разбудить Драко. А потом его заполнила музыка. Лаконичный звонок без всякого оттенка. Панс схватила трубку, чтобы прервать этот звук, и на автомате сняла трубку. — Да? — она говорила тихо, чтобы не разбудить Малфоя, а Геомиона махала перед её носом ладонями. Это был телефон Драко. — Ам… Привет. Я… А Драко? — О, Гарри, прости. Это Панс, ты меня не знаешь, мы тут не смогли его разбудить и уложили прямо в машине, — она сделала виноватое лицо и отнесла трубку от уха, разводя руками, типа, «А что мне ещё оставалось делать?» — Он… В порядке? — раздалось из динамика. — Да, просто устал, мы были на вечеринке у Блейза_Зи_Забини, а потом дрифтили, столько эмоций, знаешь… Грейнджер не вынесла этого и выхватила у неё из рук телефон. — Привет, Гарри, это Герм, мы уже знакомы, помнишь? — Э… Ты обещала оторвать мне яйца, если я его обижу. Да, это было незабываемое знакомство… — Панс тут наговорила… Всё на самом деле хорошо. Просто после вчерашнего он не успел толком выспаться, а ещё этот ЗиЗиЗи… А… Мы попросим, чтобы он перезвонил? Завтра, да? — Да… — в трубке выразилась тишина. Градус неловкость рос, и когда Грейнджер уже хотела попрощаться, Поттер будто очнулся. — Эй… Герм? — Да? — словно неверяще, нехотя спросила она. — Как он? Про него бредни всякие ходят… И я вижу реакцию его команды, но сам он как? Не жалеет о лишней стопке? — Эээ… Гарри, ты… У него лучше спроси. Мы подписали договор секретный и всё такое… Тут уже Панс не выдержала. — Драко не думает, что вчера были лишние стопки… — она наклонилась к подруге, чтобы сказать прямо в микрофон телефона. — А вы как думаете? Вы же были с ним? Как вы вообще позволили ему… — А он не маленький мальчик, чтобы нашего разрешения спрашивать, — прошипела Гермиона, неожиданно встрепенувшись. — И знаешь что, ответь-ка лучше нам вот на такой вопрос: ты всё ещё его друг? Или картинка с ником в комментариях на канале? — А как же ваш договор о конфиденциальности? — усмехнулся в трубку Гарри. — Так или иначе, Потти, Драко не сладко сейчас. И не только из-за репутации. Он это… Переживает из-за прошлого… Его накрыло сегодня у Блейза. Сильно. Ему нужен друг. Но он тебя не попросит о помощи. Так что… Ты если можешь его просто поддержать, будь рядом. А если ты это… Бизнес вместе с ним делаешь, ты ему так и скажи, чтобы он себе не надумывал разного. А то он вон, мается ещё и из-за вашей этой недодружбы. Вот так вот! Паркинсон в панике уставилась на Гермиону, не зная, что ещё сказать, и вообще, не зря ли она ему это всё сказала. — Я вижу, девочки, что ему есть на кого положиться. Только отвечу вам то же, что и вы мне. Он не маленький мальчик, чтобы спрашивать разрешения со мной дружить. Если хочет — я за. Если нет, жаль, конечно, но и навязываться я не буду. Я ему только хорошего желаю, а вот что для него «хорошее» лучше него самого никто не поймёт. — Хм… Знаешь, Гарри… Свобода — это прекрасно. Только твой друг, который про тебя говорит «самый близкий человек», сейчас он не очень чувствует в себе смелость и запал энергии. И мы не просим разбираться с его страхами и решать его проблемы. Просто будь человеком, отнесись к нему по-мягче. Хотя бы пока он всё про вчерашнее не выяснит… — Ну, для себя не найдёт этот… Ориентир, вот… — Панс ловко вывернулась из этого промаха Грейнджер. Если Драко принял решение, кто они такие, чтобы идти вразрез с ним?! Почему-то тот факт, что они с Герм уже открыли Поттеру то, что Малфой хотел оставить в тени, ей не был принят в расчёт. Она искренне желала обоим счастья, всё ещё шипперила в своей шибанутой голове их пару, но лезть в их отношения она совсем не собиралась. — И чего конкретно вы от меня хотите? — раздражённо, но вдумчиво спросил Гарри. — Что я по вашему должен сделать, если он мне даже не ответил сегодня? Как я могу быть мягче, не навязывая ему ту дружбу, которой он, якобы, хочет?! Тишина в ответ создала у Поттера мнимое впечатление, что девушкам ответить нечего, но когда он уже хотел попрощаться, не зная, что ещё можно сказать, Герм почистила горло. — Гарри, мы знаем Драко не так долго, с той ночи, как ты вышвырнул его под дождь, когда открылся обман Тео… Но я ведь не сильно ошибусь, если скажу, что Сладкая_Ледышка_604 не всегда точно знает, чего он хочет, если это не коллекция Версаче или новые туфли… Гарри от такого заявления невольно рассмеялся, тихо, будто не хотел показаться слишком весёлым. — Я боюсь, что даже, когда речь идёт о Версаче, он не всегда уверен… — Может, просто покажи, чего хочешь ты? — предложила Паркинсон, поглядывая на спящего Малфоя. Она всё сильнее ощущала себя участницей какого-то заговора. — Это… Неплохая идея, — удивилась Гермиона. — Гарри, а чего ты хочешь? Хотя, если быть честной, то я всё это время хотела задать тебе другой вопрос. Можно? — Вперёд, бойскаут! — пошутил Поттер. Он был всерьёз обеспокоен тем вопросом, который прозвучал первым. Учитывая последние события, новости, последние свои эмоции, этот вопрос оказался неожиданно болезненно им воспринят. — Ты простил его? Как тебе это удалось… — такая внезапная смена направления разговора поставила его в тупик, но свою логику в этом переходе он нашёл, потому что для себя увидел прямую связь между тем, чего он хотел бы и прощением. Если учитывать, что в последние месяцы он уже совсем не был уверен ни в своих желаниях, ни в правильности принятых решений. Он непозволительно глубоко задумался и стал рассуждать вслух: — Если проявить ответную честность, Герм, то… Мне на самом деле было не за что его прощать. Он никогда не делал… Мм… Драко никогда мне не обещал любовь до гроба и вечный брак. Или вечную дружбу. А то, как я его воспринимал, это ведь моя проблема. Мне, конечно, потребовалось время, чтобы… А как много вы вообще знаете? — вдруг резко спросил Гарри, вообще не понимая, с чего он тут вдруг разоткровенничался. Видимо, эти групповые сеансы не идут на пользу его привычной осмотрительности. — Мы подписали договор, помнишь? И ты не обязан отвечать… Но Драко… Он… — Герм замялась. — Говори, ну… — Паркинсон пихнула её в плечо, и телефон почти выскользнул из руки Гермионы. — Сама говори! Он мне шею свернёт… Этот шёпот позабавил Поттера. Было очевидно, что эти две давно знают друг друга, а ещё, что, и правда, заботятся о Драко, — настолько взволнованно они звучали. Послышался тяжёлый вздох. — Дай, сюда! Алло, ты ещё тут? — В каком-то смысле я тут никогда и не был… — улыбнулся в трубку Гарри. — В общем, он чувствует себя виноватым. Боится сказать лишнего, сидит по двадцать минут, думая, как лучше откомментировать твои видео, он очень тоскует по тебе, грустит, фото ваши перебирает. Волосы на себе рвал за этот пьяный тариф, что ну… Тебя попросил прийти… Типа, не надо было. Типа, этот вечер для тебя важный, а он снова одеяло на себя перетягивает. Это я всё к чему. Он сожалеет о прошлом, и мне кажется, он сожалеет настолько сильно, что был плохим другом, что обидел тебя так сильно, что не уверен, что это не испортит тебе жизнь, если вы снова станете дружить. Как-то так… — И если для тебя так и есть, то, что он тебе больше не друг, а просто приятель, бывший муж и партнёр по деятельности в сети, то скажи ему об этом, чтобы он мог справиться с этим, мог окончательно признать потерю и идти дальше. Это вытягивает все его душевные силы, — добавила в трубку Герм, совсем понизив голос. — Я знаю… — Что? — ни одна из девушек не поняла, о чём идёт речь, и переглянулись в темноте. — Я знаю, что он сожалеет о том сообщении. Я слышал… Я хотел… Хотел лично ему дать свою обратную реакцию, но вы болтали у него в гримёрке, и я… Случайно услышал… И посчитал это лишним… У него было кому высказать комплименты… — Ну и дурак, — буркнула Панс. — Что и сколько бы мы ни говорили ему, твоя оценка всё равно в сто раз важнее. Надо было зайти… — А тебе понравилось? — вдруг спросила Гермиона. — До дрожи. До занемевших губ и пересохшего языка… До самого сердца… — быстро и чётко ответил Гарри, так быстро, что стало понятно, что он формулировал свои ощущения ранее, возможно, пытался выразить точно в словах то, что хотел сказать. — И ты написал ему об этом? — Написал. Не так, но написал. Я… Я подумаю, девочки. Присмотрите за ним. Он будет вне себя, если кожа пострадает от таких пьянок. — Да мы всё как-то за его сердце и душу переживаем. — Герм, просто скажи, что мы присмотрим. Всё, Гарри, мы прощаемся. Спокойной ночи! — И вам, девочки, хорошо посидеть. Ээ… Герм? — Да? — снова непонимающе, осторожно спросила она. — Скинь мне ваши контакты. Так, на всякий случай… — О, святые визажисты… Мы скинем! Мы скинем везде… Уау… Герм сбросила звонок, Панс ещё несколько минут тихонько восторгалась тем, что у неё в друзьях теперь будет Потти_21_Потти, а Гарри провёл следующие пару часов, думая о том, что узнал сегодня, сидя в тёмной гостиной, пока его парень лежал в постели, разглядывая потолок. Злые слёзы катились по его щекам, но он не знал, что может сделать с тем, что пока не произошло, но обязательно произойдёт в будущем.