Королева драмы

Аннотация: В этой главе Драко пробует на вкус их новое общение с Гарри, а ещё впервые в жизни понимает, что драма бывает другая: тихая и невыразимая в слезах. Словно время позволило ему снять ещё один слой наносного в его мировосприятии, оголяя истину. Он, наконец, готов заглянуть вглубь себя, чтобы узнать о себе ту правду, которая только сейчас стала важной. Настолько важной, что он пересматривает свои цели и свою позицию в этих отношениях.

Им определённо нужно было это обсудить. Поговорить, да, тоже, в том числе и о прошлом, и о том, что произошло на аукционе и потом, на конференции. Но поговорить о том, куда они оба вляпались, было необходимо. Только как?! Малфой расхаживал по своей спальне в духе настоящей Королевы Драмы — широкими шагами в силу своего привлекательного роста, он отмерял диагональ от окна к торшеру в противоположном углу, огибая кровать, только чудом не задевая её. Почему в духе настоящей Королевы? Потому что делал это без свидетелей. И в этом была глобальная разница. Драко знал о себе этот факт: он любит драматизировать. Но в отличие от ненастоящей Королевы, а просто эпатажной или невоспитанной персоны, он делал это не для образа или проявляя свою демонстративность как акцентуацию характера, а искренне. Это слово уже набило оскомину, потому что именно с него и начался этот кошмар. Но это было так. Он сейчас понимал, что его внутренняя истеричка выдаёт одну из своих лучших партий. «Что теперь будет?! Как мы с ним сможем общаться на глазах у всех? Нужно что-то срочно придумать! Нужно как-то забрать свои слова обратно! Зачем я только предложил помощь?! Кто меня за язык тянул?! Я безнадёжен! Я непроходимый тупица! Я просто…» — Стоп! — вслух вдруг сказал Драко и остановился как вкопанный. Он расстроенно опустился на подвернувшуюся постель и картинно откинул чёлку. Дело было в том, что этот сценарий больше не работал. Он не безнадёжен. Он не ничтожество. Он совершил ошибку, возможно, сказав то, что было на душе. Но он был честен. Он хотел помочь. И хотел разобраться в себе. Хотел попросить прощения у Гарри. Хотел этого прощения добиться. Не это ли его цель?! Не достаточно ли он бегал от этого? От себя? От очевидной необходимости просто сказать: «Прости меня…» Хотя бы за то, что был таким дерьмовым другом. И да, у него были все шансы нарваться на безразличие. Но эта потребность никуда не девалась под гнётом страха и неуверенности в успехе. Так что его истеричка поостыла. Им не удалось поговорить после окончания конференции. Малфой оказался буквально принуждён после совместной стихийной фотосессии остаться с мадам Максим. Были вопросы юридического толка, которые без него решиться не могли. Гарри в какой-то момент подошёл к нему и просто попрощался. — Это что-то очень приятное и ностальгическое — то, что происходило сегодня. Хотя ты сумел меня удивить, Мистер_Королева_Драмы… Я был рад увидеться… А сейчас мне пора. До скорого! И всё. И на этом всё. Ни тени фальши. Всё было правдой. Но он ушёл, а Драко остался. И не смог позвонить ему даже после публикации видео, подготовленного в кратчайшие сроки. К слову о кратчайших сроках — одной из первых прокомментировала это видео Луна Лавгуд. И Малфой не заметил бы её отзыв: «Напиши мне в личку, мистер Золушка!», если бы не аватарка, где к бледной девичьей груди был прижат его медведь. Она не просила денег за него. Хотя, попроси, он, наверное, выложил бы и больше, чем она заплатила. Как она это сделала — было хорошим вопросом. Но не суть. Она держала его мишку в заложниках с другой целью. У неё хватило наглости сказать, что она вернёт ему его игрушку, когда получит ответ на вопрос, чем его так задело. Вот буквально. «Чем это тебя так задело? Ответишь — и он к тебе вернётся.» Ну какова нахалка! Но это не столько раздражало Драко, сколько восхищало. Потому что именно ради этого ответа самому себе он и хотел его обратно. Мишку. Наверное. Только спустя какое-то время, когда ответ-таки нашёлся, до Малфоя дошло, насколько двусмысленно звучал её комментарий. Но тогда он думал не об этом. В его голове был отчаянный беспорядок, и логика отказывалась ему подчиняться. А ещё приближался Хэллоуин. И он уже дал своё согласие на участие в одном очень неоднозначном мероприятии. Но для себя он сделал это вызовом и не хотел трусить. Хотя бы в этом. Но время это для них обоих было печальным. Для него и для Гарри. И всё же Малфой тренировался с персональным мастером. Он давно уже хотел научиться танцевать в этом стиле, но Тео был категорически против. Теперь же Драко ничего не сдерживало. И дополнительным бонусом стало то, что уроки поглощали всё внимание Малфоя, отвлекая от мешанины в мыслях. Герм была недоступна. Она старалась поддерживать его бесконечными смс и воскресными ужинами, но её работа отнимала почти всё время. Панс всё ещё была в загородном доме родителей своего бойфренда, и поговорить было отчаянно не с кем. Уже четвёртый день пошёл после их встречи с Гарри, а Драко всё никак не мог заставить себя выйти на контакт. Карта «Драма-драма-драма» оказалась разыгранной в молоко, а толкового в голову ничего не приходило. Поэтому когда телефон в руке парня сам зазвонил, он ответил, чувствуя подступающую тошноту. — Рубеус? — Да, Драко, извини, что беспокою, но… Я, если честно, так и не понял, что это было. И всё же, звоню я, чтобы сообщить: в понедельник у нас первое групповое по вашей теме. То есть… Не по вашей с Гарри теме, а по вопросу сохранения нейтрали в конфликте. И… Я не знаю, Драко, что между вами происходит, но это лучше не выносить на групповой сеанс. Я не хочу лезть в ваши отношения. Они выглядят почти идиллично, и поэтому нереально. Если эти ребята разочаруются в вас, о чём говорил мистер Поттер, это будет ужасно. Прежде всего, для них. Но и оставить всё как есть я не могу. Если вы всё это выдумываете для популярности, я пойму, но не они. — Поверьте, Рубеус, поверьте, между нами много того, что стоило бы разобрать на ваших сеансах. И я тоже склоняюсь к приватности. Но мы уже сказали слово. Я хочу скандала меньше всего. И просто не знаю, что нам делать. — Ну, Гарри уверен, что от нескольких практических занятий всем будет только лучше. И что вы сможете найти правильную линию поведения. В общем, он не против. И ты, как я понял, тоже. — Срань Господня! — на мониторе появилось окошко оповещения с названием нового влога Поттера. «Я иду к мозгоправу. Нас таких много…» — Рубеус, он всё уже решил, — простонал Драко. — Во сколько? И как часто? У меня три недели для подготовки выступления. Не могу пропускать… — И как ты относишься к тому, что Гарри решил за вас обоих? — мистер Хагрид проигнорировал его вопросы и задал свой. — Это я решил за нас обоих, Рубеус. В тот момент, когда предложил помощь, а кто-то это услышал. Не кто-то. Десятки моих подписчиков, и его тоже. Что бы он ни делал тогда — тоже проникся идеей помощи Кисси, или сам захотел разгребать всё то дерьмо, что… не важно. Или просто вытаскивал мой зад из этой моей спонтанной благотворительности… Это я решил за нас, Рубеус. Так всегда было… — А в браке вы принимали решения так же? Кто-то делает это решение неизбежным, а второй на него просто соглашается? Безвыходность? Ультимативность? Фатальность? — Вы сейчас готовите материал для сеанса в понедельник? Или проверяете, насколько нас можно до него допускать? Или просто любопытствуете? — Если быть искренним, всего понемногу. Ты берёшь на себя ответственность за его решение. И я хочу понять, так было всегда, или это появилось после окончания ваших брачных обязательств? Пытаюсь понять, кто из вас на самом деле принимал деспотичные решения и был абьюзером, а кто жертвой. И каковы ваши роли сейчас. — А разве для того, чтобы сделать объективный и достоверный вывод об этом не нужно общаться с нами обоими? Одновременно? — Откуда столько познаний? Ты был в терапии? — Ну, нет! — живо возразил Малфой. Он думал об этом на самом деле, но никогда не находил достаточно причин, чтобы посчитать это необходимым. — Курс практической психологии в выпускном классе. И хорошая память… — И хорошая школа… Ладно, не буду со своей кофейной лезть тебе в голову. И пришлю тебе расписание. Два раза в неделю. Положив трубку, Драко больше не думал. Он просто набрал номер Гарри, потому что это требовало обсуждения. Гудки не раздражали, что удивительно, а потом раздался бодрый голос. — Алло. Э… Гарри сейчас не может… Он… Мм… В душе… — будто бы смущённо произнесла трубка голосом Криви. — Ну, ты и сам всё понимаешь… — Да? — бровь Драко выгнулась в скептическом вопросе. — А ты, я смотрю, совсем не ревнивый. В прошлый раз, наверное, показалось. — Не к кому ревновать… — сладко и певуче протянул Колин, но Малфоя было не сбить в боевого настроя. — Тогда кого же он только что трахал? Потому что ты звучишь так, будто перепил энергетиков на прогулке в ближайший продуктовый. Потти всё делает по высшему классу, даже трахается. Будь у вас с ним только что секс, ты бы растёкся ленивой лужицей, и если и осилил бы ответить на мой звонок, то только хриплым шёпотом. Так что, если я сам правда всё понимаю, то тебе стоит задуматься, почему Гарри в душе после секса не с тобой. А если он вернулся с пробежки, то дай ему знать, что я звонил. Это важно. Малфой отключился. Гарри перезванивал, когда Драко был на тренировке. Драко возвращал звонок, когда Гарри был на занятии и у того сработала голосовая почта, что он перезвонит. Ночью Гарри прислал сообщение с извинениями, что он отвлёкся и наберёт утром. Утром у Драко был стрим с шоппинг-гидом из Франции. Они так и не поговорили. И с каждым часом, что проходил после разговора с мистером Хагридом, который любезно просил называть его по имени, Драко всё сильнее боялся этого разговора. Потому что сказать «Прости», было важно. Но недостаточно. В итоге в понедельник Драко сидел на неудобном стуле в кругу, ожидая, пока соберутся все участники «круглого стола». Он был готов порвать Поттера на части. Его телефон не отвечал, а им нужно было хоть бы как-то согласовать свои действия. Тот, конечно, явился вместе с мистером Хагридом. Уселся на единственный свободный стул где-то напротив Малфоя и ослепительно улыбнулся. Драко скрипнул зубами. На первом занятии всё было как в кино. Доверие. Его границы. Его основа. Практики. Падение назад. Естественно, у Драко не было никаких сомнений. У Поттера… Были. В том, что тонкий, хрупкий Малфой выдержит его вес. Это было почти комично, потому что начинали они с Гарри с довольно близкого расстояния. А потом дошли до того самого момента, когда подхватить падение нужно было в сорока пяти градусах к полу. Это было бы почти комично, если бы не поджатые губы Рубеуса. — Ты не доверяешь мне, Гарри, — выдал свой вердикт Драко в полушутливой-полувозмущённой манере. Он говорил просто, не стараясь привлечь внимания. — Нет причин тебе не доверять, Мистер_Королева_Драмы. Нет больше ничего, в чём я мог бы обмануться, — это было сказано, напротив, очень тихо, на ухо, в момент, когда Драко уже забыл о своей шутке, в момент, когда Гарри его подхватил почти у самого пола. И от этой правды Малфой не смог держать глаза открытыми. Зажмурился и с минуту просто мотал головой. Резало сразу по мясу. До крови. — Голова закружилась, — весело сообщил он Рубеусу и больше в этот день не шутил. То ли это было провидением, то ли злобной шуткой судьбы, но уже во вторник они с Поттером снова пересеклись. Совместная съёмочная площадка. Гарри записывает видеоурок о прыжке на скейте для начинающих, Драко участвует в шутливом минифильме о популярных школьниках, теряющих связь с реальностью ради этой популярности. Наблюдать друг за другом во время самих съёмок и в перерывах для них не ново. Только сейчас Драко будто впервые видит Гарри. Как он общается с людьми. Как он всех слышит и видит. Какое он солнце для них всех. Драко тоже солнце. Но другое. Поттер греет, а вокруг Драко движется жизнь. В какой-то момент смотреть, но не трогать, становиться глупой ассоциацией, и они пересекаются за кружкой чая. — Прости меня, Гарри. Я был отвратительным другом… — начинает Драко. За секунду до этого в голове была какая-то шутка, а ещё намерение просто поболтать. Но в итоге он делает то, что должен был уже давно. — И прости, что втянул тебя в эту историю с Центром. Я очень благодарен за помощь. — он будто пытается наверстать месяцы тишины между ними и не упустить шанс наконец сделать хоть что-то. — Нам надо многое обсудить, но в первую очередь, как нам общаться там. На глазах у тех, у кого действительно есть проблемы… — Не надо, Драко. Я давно уже простил, забыл обиды и просто отпустил. Я живу дальше, и тебе советую. Так легче живётся, знаешь ли… Только без обид! — предупредил он Малфоя, зная, что тот может разыграть карту обиженки. — А что до сеансов этих, ну, ты же видел, что там происходит. Болтология и детские приёмчики. Всё будет нормально. Малфой моментально меняет эмоциональный фон. Во-первых, слышать такое, да ещё и в такой форме, неприятно и снова больно, как вчера, на сеансе. Ожидаемого облегчения от того, что Гарри его простил, не наступает. Во-вторых, Поттер открывается с той стороны, которая может принести им проблемы. — Гарри, психология — это наука. Понимаешь? Там есть мамы с дочками, которые даже спиной повернуться друг к другу не могут. Там люди, нуждающиеся в помощи профессионалов. И там эти самые профессионалы тоже есть. Это не просто… Болтология! Как так вышло, что я не знаю о том, что ты не веришь в психологов?! Как так вышло, что ты пришёл помогать Центру, даже не считая это чем-то серьёзным?! — Так, Королева Драмы. Выключай свои нотации. И звук уменьши. Я считаю, что это серьёзно. И считаю, что там помогают людям. Потому что говорить с кем-то о своих проблемах в разумных границах, конечно, — это всегда помогает. А люди, у которых научная степень по разговорам и опыт в этих разговорах многолетний, действительно могут помочь. Но если ты не заметил, нам с тобой предстоит им просто показать, как мы не убиваем друг друга после развода. И единственная причина этому, которую я вижу, это то, что наш брак был… — Малфой захлопнул его рот рукой и зашипел. — Осторожнее! Привет, Сара… — Ох… Какие страсти… Извините, что прерываю, но перерыв скоро закончится, Гарри. А я хотела бы поправить макияж. И тебе, дорогуша, тоже. — Не вопрос, — улыбнулся Малфой, убирая свою руку ото рта Поттера. — После моей попытки остановить этот поток глупостей это точно понадобится, — он внимательно присмотрелся к лицу Гарри, покрытому матовым лёгким составом, чтобы на кадрах не было бликов. — Как ты согласился на это? — Отсмотрел материал с прошлого урока, а потом увидел, сколько времени нужно, чтобы сделать из этого конфетку с какими-то фильтрами, чтобы я не выглядел, как мокрая курица. — Это победа, я считаю… — выдал Малфой. Именно он оставил комментарий о мокрой курице под прошлым видео. Этот разговор так и остался подвешенным. После услышанного Драко вообще перестал хоть как-то хотеть откровенности между ними. Потому что… Да. В его голове была снова каша. Он и не собирался сходу всё это говорить. Но почему-то сказал. И услышал то, чего опасался. Нет ничего, в чём Гарри может обмануться. Простил, отпустил и живёт дальше. И в каждом из этих откровений, в каждом есть какое-то двойное дно. Это ведь о дружбе, так? Ему не нужна больше дружба? Или не о том? Дальше мысли не заходили. Наверное, потому что сейчас главным было эту самую дружбу попытаться вернуть. Ведь Поттер слышал его признание — он до сих пор самый важный человек в жизни Малфоя. Только какое ему теперь до этого дело… Это упадочное состояние не продлилось долго. Оно переросло в постоянное состояние стресса пополам с шоком. Просто потому что Вселенная точно над Малфоем издевалась. Однозначно. Поттера в его жизни стало катастрофично много. И каждый раз это общение было неловким и потрясающим одновременно. Они сталкивались не только на рабочем поприще. Драко просматривал своё расписание уже задаваясь вопросом, где же они с Гарри столкнутся снова?.. Потому что хотел быть готовым выдержать очередной удар. Потрясающим их общение было не только в хорошем смысле. Иногда Малфой едва мог справиться с собой. С одной стороны, он знал Гарри так долго. Так долго. А с другой, будто видел Поттера в первый раз. Как он мог так измениться… Всего за полтора года. И все те подавленные за три месяца его попыток всё осознать мысли, они потихоньку всплывали. Этот человек мог его любить. Он ему в этом признавался на самом деле так много. И в тот единственный раз, когда признался всерьёз, Драко… Конкретно эта мысль пришла к нему прямо во время очередного группового сеанса. Уже третьего по счету. Они накануне буквально столкнулись тележками. Малфой зашёл за пледом для кресла. Очень хотелось сделать влог в стиле Шерлока Холмса, качаясь в кресле и рассуждая о том, каковы нравы нынешней молодёжи. Эту пародию он вынашивал уже давно, и наконец набрался достаточно азарта, чтобы исполнить. Мысли о Поттере навевали «размышлятельное» саркастичное настроение, а вечер казался довольно подходящим для такого влога. Гарри же покупал кучу детских игрушек. Они с Колином собирались в детский дом, Криви хотел поснимать, а Гарри просто пообщаться. Не в рамках публичного. Там был мальчик, который к нему привязался, и Гарри навещал его и других деток регулярно. Уже почти ровно год… Эти новости дополнили и так совершенно незнакомый образ этого нового Гарри. Как будто его Потти не был и без того просто невероятно добрым и хорошим человеком. Кроличья нора становилась всё глубже. Да, Поттера в жизни Драко стало очень много. Малфой даже уточнял, не согласовывает ли с кем-то из его ребят свои планы Потти_21_Потти. Нет, совпадения. Да и вёл себя Гарри так, что сразу становилось очевидно: он сам не ожидал этих встреч. Но, возвращаясь к групповому занятию, оно было совсем не о том — не о любви или чём-то подобном. Подопечные Центра оценивали свои недостатки глазами партнёра. И ещё минуту назад они с Гарри смеялись. Смеялись, потому что все недостатки в себе глазами Поттера Мистер_Королева_Драмы уже знал. И на каждый такой недостаток у Гарри было мнение. Абсолютно обесценивающее глобальность этого недостатка. Им было немного неловко, потому что за ними наблюдали. И да, они сами на это подписались, и сейчас как никогда чётко демонстрировали, как у них получается сохранять тёплые отношения после развода. Юмор, уважение и тепло, поддержка. Глубже должно быть доверие и ощущение ценности собственной личности. Ощущение себя равным и достойным того отношения, которое к себе хочешь видеть. Но если по верхам, то так, — это был комментарий Рубеуса. Поэтому парни демонстрировали по сути своё привычное общение. Буквально. Драко саркастично разносил любую необъективную самокритику Поттера, тот делал то же, но мягко, иронично, почти нежно. И в этот самый момент, когда Гарри шутил, что если бы у Драко не были видны ребра, он рыдал бы свихнувшейся чаечкой, что он пухленький, Малфоя накрыло. Это была абсолютная правда, но парня обезмолвила другая правда. Тоже, кажется, абсолютная. Гарри любил его. Смех Драко прервался, будто он внезапно задохнулся. Это было очень похоже на паническую атаку, но Драко слишком быстро выбежал из зала, где проводились их сеансы, чтобы кто-то действительно её распознал. Поттер выбежал прямо за ним, но догнать длинноногого Малфоя ему удалось лишь на лестнице, ведущей на крышу. Он уже видел такое. Пусть не часто, но видел. И знал, что звать, уговаривать или вообще хоть как-то успокаивать было бесполезно. Поттер просто толкнул его в стену, чтобы тот прекратил бегство, а потом накрыл своим телом, развернул и заставил уткнуться в услужливо подставленную шею, крепко, цепко удерживая от рывков, прижимая к себе, обнимая. Драко несколько минут просто трясло, а потом он зарыдал. Всё по классике. Стандартная истеричка. Поводов могло быть миллион. Гарри держал его в своих руках, думая о том, что это уже старые новости. Что он не желает возвращаться к этому. К мокрым майкам, к слюням и соплям, к вечно ноющему или орущему так и не повзрослевшему другу, вечному другу. Что он глупо использует привычную модель поведения, успокаивая Драко, но делает это он зря. Что ему этого не хочется — снова быть ему жилеткой для плача. Однако в какой-то момент Гарри замер, останавливая по привычке огибающую в жесте поддержки спину Малфоя руку. Драко был как кот, и такие движения всегда имели результат, даже если сам он этого не замечал. Зато заметил Гарри. И использовал вовсю. По старой памяти. — Ты в порядке? Его Королева Драмы рыдала молча. Никаких жалоб. Никакого самобичевания или обиды. Никаких жалостливых стенаний о том, что его никто не любит или о том, как несправедлива к нему жизнь. Только всхлипы. Только слёзы. Тепло его рук, дрожащее прикосновение. Малфой льнул к нему, и правда, как кот. Но это молчание, если можно так сказать о моменте, когда кто-то плачет в голос… Оно было неправильным. Непривычным. Оно было… Новым. Драко никогда не молчал. — Драко, ты в порядке? — повторил Поттер. Задавать любой вопрос было рискованно, и когда тело в руках Гарри напряглось, он уже приготовился к новой волне истерики, но Драко отреагировал на него странно. Он отстранился и ясно ответил. — О, нет, Гарри, я не в порядке. Мы не в порядке, Гарри. Прости, я… Мне лучше… — он попытался отойти, но сзади была только стена. Поэтому он неловко потоптался, давая Гарри время прийти в себя от удивления и убрать руки. — Извини, мне нужно побыть одному. Нет ни одной причины, чтобы вываливать на тебя весь тот бардак, что творится в моей голове. Больше нет. Я пойду, — он замолчал. Когда Гарри не сдвинулся, Драко попросил: — Гарри, позволь мне… — Что? — Поттер, и правда, не понял, что происходит. — Мне нужно побыть одному. Извинись за меня, пожалуйста, перед ребятами, — слёзы всё ещё стекали по щекам, голос был наполнен ещё не до конца ушедшими рыданиями, но Малфой что-то говорил. Что-то, что Гарри вообще не понимал. Потом Драко осторожно сделал шаг в сторону, чтобы обойти друга, и направился обратно вниз. Он реально уходил. — Извинись перед всеми… Увидимся, Потти… — Куда ты? — Гарри пришёл в себя, только когда Малфой скрылся с его глаз. Вопрос прозвучал в пустоту. — У тебя тушь смазалась, Драко! — крикнул Поттер и поспешил за ним. Снова. Драко шёл по коридору, не быстро, но вполне уверенно. Он остановился у стеклянной двери, посмотрел на своё отражение. Убрал влагу из-под глаз. — Спасибо… — бросил он Поттеру. — Да… Настоящий красавец… — Драко снова провёл пальцами по лицу, так же, как когда-то делал сам Гарри, чтобы стереть остатки истерики. Вздохнул и, так и не посмотрев на Поттера, ушёл. Это произвело сильное впечатление на Гарри. Намного более сильное, чем когда Драко явился к нему домой без спросу, когда оставил у него свои вещи, когда выбесил Колина, рассказывая о том, как Поттер трахается. Это было ненормально. Это не его Ледышка уходил сейчас в двери Центра. Драко изменился. Где-то намного глубже, чем его блоги, чем его образ, тоже поменявшийся под флёром Штатов, чем то, что могут наблюдать все. Драко изменился в том, что увидеть мог только близкий. Только он. И это было ещё одним моментом, о котором тоже нужно подумать. Малфой же попал в какую-то эмоциональную яму. Настолько глубокую, что Гермиона сорвалась с работы на третий день его самоизоляции. Панси к ней присоединилась, понимая, что Невилл никуда не денется, а вот с Драко нужно что-то делать. Его внутренняя истеричка уснула. Вообще эмоций было много. Но ни одна из них не превалировала. Даже когда он написал Рубеусу, что не сможет быть на занятии в четверг. Четвёртое занятие прошло без него, и ребята из Центра отправили ему целое видеопослание. Не сказать, что они сдружились, но вот что точно — говорили они на одном языке. И Малфой-Королева Драмы обязательно бы растрогался до слёз от этих пожеланий выздоравливать поскорее, но Малфой, который сидел дома на полу, разглядывая их старые фото с Гарри, остался почти безучастным. Его телефон был недоступен уже почти сутки. И Герм была зла, а ещё очень взволнована состоянием Драко. Если в прошлый раз она хорошо понимала и сопли, и крики, и вообще весь трагизм его жизни, то сейчас он ни слова не сказал. Точнее говорил он коротко и почти мёртво. От всегда живого и очень экспрессивного Драко она подобного не ожидала и конечно же решила, что её вмешательство обязательно. Панс колотила в дверь, когда Грейнджер вылезла из своего форда. — Он там утопился, что ли?! Герм открыла дверь своим ключом и тут же позвала Драко. Ожидаемо, никто не отозвался. Они с Панс разбежались по дому, и уже со второго этажа Паркинсон завизжала. Она и представить не могла, что её слова покажутся ей такими точными. Когда она заглянула в ванную, где горел свет, увидела Драко под водой. Его лицо было расслабленным, а глаза закрытыми, руки покоились вдоль тела, и впечатление эта картина вызвала пугающее. К моменту, как Герм взлетела по лестнице, Драко уже вынырнул из воды, медленно удивлённо хлопая глазами на расползающуюся лужу от разбитой бутылки просеко. — Что здесь? — Я… — задыхаясь словами начала Панси, — я думала… Думала, что он утопился… — Почему? — вяло и почти никак не реагируя на эту фразу, спросил Малфой. — Я просто хотел немного тишины… — Да… Как будто у тебя здесь драм-вечеринка в разгаре… — Так лучше думается, — пожал плечами Драко. — Мг… Так, давай вытирайся, — в Малфоя прилетело полотенце, которое тут же намокло, — он даже не предпринял попытки его подхватить, — и выходи отсюда. Надо поговорить. Интервенция эта закончилась совсем не так, как планировала Паркинсон. И хотя по факту она всё-таки выпила целую бутылку шампанского, найденного в баре Драко взамен той, что разбилась, в щедрые заливания своего горя алкоголем всё это не превратилось. Хозяин дома не пил. Не хотелось. Совсем. И даже после настойчивого предложения Гермионы он отказался. На самом деле говорить Малфою тоже не хотелось. Но вариантов ему не предоставили. О, девушки умеют быть настойчивыми. В отличие от прошлой ситуации, когда стоило Драко зацепить мыслью Тео, как всё полилось из него потоками слёз и слов, сейчас каждое предложение давалось с трудом. Будто он обдумывал каждую мысль, перепроверяя её на правдивость и адекватность. — Панси была права. Гарри был в меня влюблён. Я теперь это ясно вижу. — О, только не говори мне, что эти три дня ты провёл в ностальгическом пересматривании ваших старых видео… — Паркинсон язвительно хмыкнула, но продолжить ей не дала Герм, пихнувшая её кресло ногой. — Нет. Я просто думал. Понял это в понедельник и думал. Вспоминал. Нашёл фото. Анализировал. — Драко, это точно не твой конёк, конечно, но я тебе это сказала уже давно! Как можно было… — Панс! — шикнула на неё Гермиона, опасаясь, что Малфой ещё сильнее расстроится, хотя назвать его состояние расстроенным было сложно. Скорее он был потерянным. Однако Драко не расплакался, не раскричался, скандируя, что да, можно было, раз он не… И так ведь понятно было, о чём говорила Паркинсон. Он просто и ровно ответил: — Ты сказала давно, а я осознал и принял это только сейчас. Только сейчас осознал, что каждый раз, когда мой лучший друг говорил мне «Люблю тебя», он имел в виду не общечеловеческое понятие. И когда я переодевался рядом с ним, пытаясь успеть сменить наряды, пока солнце не ушло с нужной точки, он смотрел на меня не просто как на друга. И когда он обнимал меня ночью, он делал это с совсем другим отношением ко мне. И я бы сказал, что мне неприятно, что это ощущается как ложь и предательство, только это не он молчал, это я его слышал так, как хотел. А он просто не настаивал. Не навязывал мне свои чувства. Я прожил с ним в браке два года, и да, не видел того, что видели все мои подписчики. Гарри Джеймс Поттер любил меня. Наверное, ты права, Панс, с детства, потому что я всегда чувствовал это, на самом деле. Просто не знал, как назвать это, да и не задумывался, просто мне было хорошо. Хорошо с ним. С его отношением и заботой. С его шутками и теплом. Зато сейчас, о чём бы я ни вспомнил, это всё про его любовь ко мне. Всё это Драко говорил очень медленно. Расставляя акценты на нужных словах в предложениях. Буквально теряясь в своих мыслях. Иногда замолкая на целую минуту. Девочки слушали теперь молча. Панс хмурилась, Герм кивала иногда, но реакция их мало интересовала Малфоя. Пусть под их давлением, но озвучивал он это всё для себя. Молчание затянулось. Спустя какое-то время Драко продолжил, почему-то теперь улыбаясь, хотя глаза его были закрыты и понять, что именно эта улыбка выражает, было невозможно. — Гарри ведь со всеми дружелюбен. Он умеет быть жёстким, умеет быть категоричным, и один Господь знает, насколько он упрям. Иногда он производит довольно устрашающее впечатление, но я всегда знал, что так, как Гарри умеет дружить, никто другой не умеет. А он, оказывается, умеет любить. По крайней мере, он точно умел любить меня. Потому что с другими он тоже умеет дружить, но я был для него особенным. Был. А теперь… А теперь нет… А теперь я просто… — он затих. — А теперь… Кто я ему теперь? — растерянно спросил у себя Драко. — Ты не знаешь? — Нет, — расстроенно протянул Малфой. Вот теперь были эмоции. Не яркие, нет, но хотя бы этот штиль закончился. И по всем законам, штиль бывает перед бурей, но она не разошлась. Ни через пять минут, ни через десять. Панс допила своё шампанское, а Драко всё ещё сидел, грустный, задумчивый. Растерянный до последней своей мысли. Казалось, что он медитирует или уснул. Неожиданно Драко разозлился. Насколько проще было бы всё облечь в очередную истерику! Где же эта внутренняя сучка, когда она так нужна?! Почему он не может просто прорыдаться, посыпать голову пеплом, возненавидеть себя за то, что так больно сделал своему другу?! Прийти к нему с покаянием, наладить прежние отношения, ведь теперь, когда любовь Гарри в прошлом, они могли бы снова просто дружить? Ведь смогли бы? Буря, точнее лёгкое волнение в море его эмоций, наконец проявилась. Хотя должного выплеска всё равно не случилось. Внутренне Драко будто окаменел. По крайней мере именно так он себя и ощущал. Камнем, безмолвным и обездвиженным. — Какая же ты всё-таки эгоистичная и бесчувственная сволочь, Драко Малфой! Снова ты думаешь, что всё про него знаешь! И думаешь только о себе! Дружить! Это же надо… — Панси закусила губу, когда подруга гневно на неё посмотрела и кивнула на никак не реагирующего на этот выпад Драко. Он только опустил голову в сцепление руки, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Оказывается, он говорил это вслух. Злобно, хлёстко, тихо, почти шипя на самого себя. И меньше всего Гермиона хотела, чтобы он закрылся ещё больше. — Драко, ты не знаешь, кто ты ему сейчас… Когда вы это проясните, всё станет понятнее. Не только, кто вы друг другу, но и сможете ли вы в будущем… — Не будет никаких выяснений, Герм. Не будет. Я больше не хочу… — всё так же злобно ответил Малфой, но прервался. Дальше слова не шли. — Но ты хочешь, Драко! — после нескольких минут тишины Гермиона встала и подошла так, чтобы у него не было возможности уйти от её взгляда. Присела и чуть потянула подбородок на себя, заставляя услышать. — Чего именно, может, ты ещё и не понял, но ты хочешь! И когда ты перестанешь быть мороженой рыбой и возьмёшь себя в руки, придётся все-таки решить, чего ты от него хочешь. И от себя тоже! — Но ты его не любишь… — тихонько подала голос Пансифора. Ей было стыдно за свои слова. Их друг звучал пусть и злобно, но если не убито, то ранено куда-то в самое сердце. Но и молчать она почему-то могла.— Ты жил с ним вместе, ты столько времени был с ним рядом, и что, никогда даже не думал о том, чтобы… Никакой романтики? Никаких даже звоночков? — Панси! — Что?! Что?! Я не просто любопытствую! — Да?! А если подумать? — Герм и сама разозлилась не на шутку, хотя, кажется, вся злость Малфоя уже прошла одним лишь тем всплеском. Он снова выглядел аморфно. — Не могу поверить в то, что Драко никогда его не любил. Не могу поверить… Вы вместе были идеальны… — Паркинсон, оказывается, плакала. — Я понимаю, что видела только ваши блоги… Но это не могло быть всё неправдой… Не могло… Я видела, видела как вы… — видимо шампанское подняло те переживания, которые девушка так и не осознала для себя с того мрачного откровения, которое Малфой вылил на них с Герм в первую встречу. — Я, наверное, не умею, — прошептал Драко, и всхлип Панс затих. — Я думал, что люблю Тео. Но мне без него так хорошо… Я будто понял, что живой, только когда вернулся. По-настоящему… Я даже не понимал, что мне плохо, понимаешь? Я не осознавал, насколько мне плохо было там… С ним. Если было плохо, значит, я не любил его, ведь так? Ведь когда любишь, то хорошо? Должно быть хорошо, да? Малфой поднял на подруг растерянные глаза в почти детской надежде. Что сейчас всё разрешится, что всё встанет на свои места. — Я не знаю, Драко, — Грейнджер ждала ответа от Панс, но та выглядела так, будто сейчас сама словит паническую атаку. — Хорошо, когда любовь взаимна. Хорошо, когда вы на одной волне. Когда везде хорошо: и в постели, и в кино, и порознь тоже хорошо. Потому что знаешь, что есть твой человек… Я не знаю… Мне кажется, ты запутался. И что тебе нужно хорошенько всё обдумать. Мне кажется, что ты ошибаешься. Твои отношения с Тео были непростыми, всегда на грани фола, взлёты, стрессы, падения… Любовь, она ведь разная… Ты просто запутался, какая она была у тебя… И ты сравниваешь с тем, какой она была у Гарри… Только ты этого не знаешь. Только этого делать, в принципе, сейчас не нужно. Ты год прожил с Тео. И ещё столько вы встречались в юности… Это не могло быть просто так, не обесценивай свои чувства, Драко. Даже после этого слёзы не пришли. Зато пришло какое-то успокоение. Малфой включил телефон, отправил девушек восвояси, написал Рубеусу с Гарри, что в понедельник будет на групповом сеансе, и подтвердил свою тренировку в пятницу вечером. Он отчаянно не знал, как ему смотреть в глаза Поттеру. Чувство вины, что он испытывал, было убивающе острым. Если бы он был во френд-зоне у Тео… Нет, с таким он бы не справился. Тренировка с мастером вышла из рук вон бесполезной. Он запомнил едва ли половину из того, что должен был. Диггори пожурил его, но сильно не ругал. Зато посоветовал потрахаться хорошенько, чтобы выбить из его задницы и головы всё дерьмо, что мешает нормально жить. Он не намекал на себя, нет — его отношениям с Вудом можно было только позавидовать. Он не лез в душу к Драко, ни в тот раз, когда Сладкая_Ледышка_604 обратился к нему за помощью, ни после неудачной тренировки. Но отозвался на просьбу Драко о помощи только потому, что их свадьба с Потти_21_Потти стала для них настоящим толчком к тому, чтобы раскрыть отношения. Вуд был восходящей звездой на сцене андеграундной тусовки, а Седрик подрабатывал у него в подтанцовке. Общественное мнение значило слишком много для обоих, особенно учитывая, чем в основное время зарабатывал на жизнь Диггори. А публичное подтверждение своих чувств двух юных блогеров дало толчок для пары, создало переломный момент. Уже много позже Седрик стал призёром международных соревнований и занял своё место в нише, которую избрал для творчества, а Оливер обрёл уверенную позицию на сцене. Но они всё ещё были вместе. И сентиментальный Диггори был благодарен за тот импульс. И взял Драко в ученики именно из благодарности. Малфой на это предложение вяло отшутился. Каким бы он ни был легкомысленным в блоге, как бы пошло ни шутил порой, просто так пойти потрахаться он не мог никогда. Ему для секса, как бы старомодно это ни было, нужны были чувства. Вместо этого он все выходные посвятил СПА. И мыслям. Гермиона задала хороший вопрос. Какой была его любовь? Вынырнув из полной апатии, Драко понял, что мысли о том, что его чувства к Тео были ненастоящими, были скорее попыткой оправдать свою нелюбовь к Гарри. Проще было додумать теорию, что он в принципе не способен любить, чем признать, что он не отвечает чувствам друга просто как данность. Медитативность такого отдыха шла ему на пользу, наконец он смог разобрать в своей голове весь тот мусор, что остался после расставания с любовью своей жизни, как он раньше считал. И да. Теодора Нотта он любил. Первой настоящей влюблённостью. Не мимолётной подростковой, а юношеской, осознанной и трепетной. Любил так, что не видел недостатков. Отдавал ему всю страсть, всю пылкость, невольно подстраиваясь под его желания и прихоти. Чувствовал себя любимым, потому что хотел этого. Хотел быть любимым этим человеком и просто принял, что Тео проявляет свою любовь так. За дверями. Наедине. В постели. В их собственном мирке. Он посвящал Драко своё время, наслаждался близостью, и это не только о сексе. Он делал ему прекрасные подарки, даря качественно наполненные вечера. Массажем, рассказами о том, что он считает важным в жизни, искусством с доставкой на дом. Не только Драко создавал романтику, нет, Нотт тоже мог позволить себе снять бунгало на островах, чтобы провести в раю несколько дней, мог подарить театр кабуки прямо в гостиной их дома, мог… Он делал их жизнь одним сплошным потоком возвышенных и эмоциональных встреч. Но за завесой всей этой показательной любви не было настоящей жизни. Нет, Малфой мог рассказывать о своих мечтах, о проблемах с другими блогерами, но даже когда была ситуация с излишне любвеобильным поклонником, который пугал Драко до ужаса, Поттер с другого берега Атлантики поддерживал его и то сильнее. Он эту угрозу воспринимал всерьёз, как и, собственно, всё, что говорил Драко. Всё, что было важным для Малфоя, автоматический воспринималось Гарри, как важное тоже, но не для Тео. Никогда. Именно Гарри помог тогда Драко с запретительным ордером. Не физически, конечно, но он поддерживал Малфоя от момента, как подал ему эту идею, и до самого решения суда. Вот такая любовь была у Гарри. Не романтичная, а прикладная. Напомнить о головной боли, что случилась после перегрева на солнце, чтобы Драко записался к врачу. Найти любимую футболку. Отправить сообщение, что Сладкая_Ледышка_604 круче всех в этом театре абсурда на выступлении в Тринити-Холле. Заставить улыбнуться в дождливый день. Никогда Тео не было до этого дела. Если подумать, то с Ноттом жизнь Драко была вечным отдыхом, а вот с Поттером, наоборот, вечной работой. Он был голосом разума, дисциплинировал его, поддерживал и вдохновлял преодолевать трудности. Тео же тоже вдохновлял. На самосовершенствование, уход за собой. На новые темы видео, на раскрытие своей сексуальности. Всё это было в радость для Малфоя, он чувствовал себя окрылённым и просто научился не распространять свои желания на большее, оставляя это мечтам. Научился останавливать себя от всего, что неизбежно принесло бы проблемы, ссоры, выяснения отношений. Научился не прислушиваться к себе. И Рубеус упоминал об этом на втором их занятии — всё это было полной противоположностью личностного роста. Это был регресс, безусловно явившийся следствием его отношений с Тео. Неполноценных отношений, нездоровых, негармоничных. Драко научился так виртуозно терпеть то, что ему приносило боль, что попросту игнорировал это. Так же, как игнорировал проявления любви своего друга. Тео дал Драко полную свободу. Не из любви. А потому что так удобнее. По крайней мере именно так для себя его безразличие трактовал Малфой. И вывод, который пришёл Драко ещё в состоянии истерики по дороге к Поттеру в ту самую ночь, он был очень верным. Он всегда был любовником Нотта. И, как оказывается, всегда был любимым человеком Гарри. Пока не ушёл. Сам. На какое-то время — примерно на массаж камнями и кедровую бочку — Драко даже думал, что сделал для Гарри хорошее дело. Он разрушил его воздушный замок, который, на самом деле, сам и создал. Дал ему возможность найти новую любовь, ведь по сути, их брак был фиктивным только для Драко. А Гарри всё воспринимал всерьёз, надеялся, что в один день Малфой откроет глаза и поймёт, что между ними всё по-настоящему. Только вот Панс тоже задала очень хороший вопрос. Кто дал ему, Драко, право думать за Гарри? Малфой уже решил однажды, что его друг просто запутался. Только это была та ложь, которая Драко оправдала перед самим собой. И, наверное, правильно было бы спросить об этом Гарри. Эта мысль пришла к нему уже во время педикюра. Что разговор с Поттером неизбежен так или иначе, и можно просто спросить… Только сейчас это уже неуместно. Так стоит ли сейчас копаться в прошлом? Или лучше просто сосредоточиться на настоящем? У них с Гарри ведь неплохо получалось общаться и без выяснения их прошлых проблем. Даже после того, как для Драко стало очевидно, что они были. На жалкие полчаса Малфой вдохновился этим прошедшим временем. «Были» решало всё. Только эта иллюзия развеялась с приёмом косметолога. Так или иначе им придётся столкнуться с тем, что будет на приёмах у Рубеуса. И сможет ли Малфой сделать это? Открыть что-то ещё в своей душе? Сможет ли посмотреть в лицо тому, что увидит в Гарри? Он уже достаточно полно прочувствовал свою вину перед ним, чтобы эти иголки от осознания, что Гарри ему не доверяет, как он изменился, и той чудовищной потери, которая с каждой встречей с ребятами становилась всё очевиднее, ощущались заслуженными. Но второй такой публичной истерики допускать было нельзя… Только уйти из проекта было бы бегством. От самого себя. И от Гарри тоже. Хотя возможно, это стало бы самым мудрым решением… Поттер писал ему несколько раз. Спрашивал про понедельник, интересовался здоровьем. Но ни разу даже не намекнул, что волнуется. Отпустил и живёт дальше. Отпустил, оставляя Драко самому решать, что именно нужно отпустить, за что себя простить и как дальше жить. Не вовлекая в эти страдания самого Гарри. Больше не играя роль друга. И не важно, что Малфою сейчас этот друг нужен больше всех на свете. Не важно, кем считает Драко Поттера. Сам он ничего больше для него не значит. Гарри, очевидно, оказался более готовым столкнуться с прошлым, и точно знает, с кем имеет дело, и как с этим прошлым хочет это дело иметь. Партнёр по бизнесу в интернет-пространстве. Репутация. И, видимо, больше ни одной причины, чтобы поддерживать отношения. Возможно, это самая верная стратегия. Ещё два сеанса. Ещё две встречи о сугубо личном. Для каждого из них о разном. А дальше самым мудрым будет минимизировать контакты. По крайней мере, пока Малфой не разберётся в своей голове достаточно, чтобы взять яйца в руки и не прояснить для себя, нужна ли ему эта дружба настолько, чтобы снова вмешиваться в налаженную, устроенную жизнь человека, который так много для него сделал. Возможно, Поттер не заслуживает снова оказаться в кругу близких такой истерички как Драко Малфой. Точно не заслуживает. И возможно, пора хотя бы для Гарри перестать быть таким эгоистом и тоже отпустить. Сделать хоть одно по-настоящему доброе дело для своего бывшего друга. Бывшего мужа. Отпустить прошлое, принять этот разрыв и тоже жить дальше. Точно, пора. Это звучало как план, а потому к понедельнику Драко принял для себя новую цель — узнать, кто он для Поттера сейчас. Чтобы попробовать сыграть по его правилам. Не навязываться и просто попытаться строить деловые отношения. Цель «Вернуть дружбу» разбилась о реальность с небоскрёба под названием «Эгоцентризм Драко Малфоя». На самом деле вопросов к Гарри было очень много. И в эти выходные в СПА Малфой, наконец, осмелился их для себя озвучить. Хотя бы для того, чтобы больше не находиться в плену иллюзий. И Драко почти смирился с тем, что ответы на них узнать ему не придётся. Как минимум потому, что это идёт в противоположном направлении от выбранного пути — держать дистанцию. Только вот групповая терапия — это не игры в беседы у костра. И об этом Малфой позволил себе забыть в попытках держать в голове новую цель: не допустить очередной истерики на сеансе. Очень зря. Мистер Хагрид приготовил отличную тему для разговора.