Параллельный мир

Через неделю Лань Сичэня выписали и сейчас он отдыхал в гостиной их дома, поглаживая Обнимашку, свернувшегося клубочком рядом с ним. На его коленях был ноутбук и он тщательно просматривал электронные письма по работе, что пропустил во время своего отсутствия. Однако, зачитавшись, он не заметил, как к нему подошли и отобрали ноутбук. Он тут же поднял глаза и увидел, что Цзян Ваньинь поднял его за экран, потому Лань Сичэнь запаниковал: — Стой, Ваньинь, так нельзя держать ноутбук, ты сломаешь экран. — Ох... ну, тебе не следует сейчас работать. Ты должен отдыхать, — Цзян Ваньинь отставил ноутбук на журнальный столик и протянул ему тарелку с кусочком торта. — Я попросил Сиси что-то купить для тебя и она сказала, что это твой любимый. Булочка загавкала, явно что-то выпрашивая, и Цзян Ваньинь потянулся, чтобы погладить её мягкую шерстку: — Что такое? Ты же уже поела, — пробормотал он и сел рядом с Лань Сичэнем. Обнимашка встал со своего места около Лань Сичэня и забрался на колени Цзян Ваньиня. — Спасибо за это. Но я же просто проверял электронную почту, — сказал Лань Сичэнь и, потянувшись к тарелке, отрезал кусочек торта и съел его. — Это всё равно работа. — Я быстро восстанавливаюсь. Цзян Ваньинь бросил на него взгляд, прежде чем хлопнуть его по плечу, от чего Лань Сичэнь зашипел от боли. — Ну конечно, — фыркнул Цзян Ваньинь и провел пальцами по мягкой шёрстке Обнимашки. — Не будь со мной таким злым. Вот, скажи «а», - улыбнулся Лань Сичэнь и предложил ему кусочек торта, который Цзян Ваньинь неохотно откусил, прежде чем перевести взгляд на экран телевизора, где транслировались новости. — Итак... Все кончено, — пробормотал Цзян Ваньинь: на экране пестрили заголовки, посвященные преступлениям Вэнь Чао и Су Шэ. СМИ пировали на новостях о плагиате и покушении на убийство Лань Сичэня и Цзян Ваньиня. Тут же на экране появляется Вэнь Жохань для интервью, и Цзян Ваньинь напрягается. Он хмурит брови и сжимает кулаки, слушая: [Я не потерплю такого поведения своего сына. Я хотел бы принести свои извинения Лань Сичэню и, особенно, Цзян Чэну... Понимаю, что это может ничего не значить, но я приму любое наказание, которое вынесет суд для моего сына и до тех пор Вэнь Хаус, что был под его управлением, будет временно закрыт. Спасибо] — Тц... Каков лицемер, — пробормотал Цзян Ваньинь и покачал головой. — Это все лишь игра на публику, — сказал Лань Сичэнь и снова поставил тарелку на стол. — Я почти уверен, что тогда он помог Вэнь Чао скрыться после аварии, но поскольку на этот раз есть неоспоримые доказательства и тот факт, что Вэнь Чао похитил тебя и стрелял в меня — я не думаю, что он может хоть что-нибудь сделать, чтобы скрыть его преступления. Особенно, когда за дело взялся Не Минцзюэ. — По сути, он просто отказался от своего сына на всеобщее обозрение, спасая свою репутацию. — Мм... Верно. Цзян Ваньинь кивнул. Ну конечно, это слишком очевидно. Тишина между ними прервалась, когда Сиси вошла в гостиную и попросила разрешения пойти в супермаркет, чтобы купить продуктов. — Супермаркет? — спросил Цзян Ваньинь непонимающе. Лань Сичэнь посмотрел на него секунду, прежде чем встать и направиться к Сиси. — Сиси, мы сами займемся продуктами. Можешь составить нам список того, что надо купить? — Конечно, — сказала она и быстро написала на листке бумаги всё необходимое, передавая его Лань Сичэню. — Спасибо, позаботься об этих проказниках, — кивнул он в сторону собак и тут же уверенно произнёс, глядя другому человеку в глаза: — А-Чэн, пойдем, мы собираемся скупиться.

__________

— Что... что это за место? — произнёс Цзян Ваньинь, когда они вошли в огромный супермаркет. Он смотрел на всё широко открытыми глазами и оглядывался, словно осторожничая на неизвестной ему территории. — Это супермаркет - место, где мы покупаем все необходимое, — сказал он, когда они вошли внутрь. На входе стоял охранник и некоторые сотрудники, что приветливо с ними поздоровались. — Что-то типо рынка? Значит, те люди в одинаковых одеждах - продавцы? — спросил он, наблюдая за всем вокруг. Лань Сичэнь тихо рассмеялся и вытащил странный предмет, похожий на корзину, но побольше и с прикрепленными к ней колесами. — Ну, что-то вроде того, но они не продавцы, а сотрудники: их нанимают, чтобы помогать людям искать нужные им товары и следить за их порядком. А вот это называется «тележка для покупок». Цзян Ваньинь посмотрел на него, потом снова на «тележку», медленно взялся за ручку, толкнул её на пробу и умилительно хлопал глазами. Лань Сичэнь же, взяв и себе тележку, смотрел на него и улыбался. — Идём, я буду вести, а ты читай мне, что у нас в списке, — он протянул ему листок бумаги, и Цзян Ваньинь принял его, сразу же вчитываясь: — Лук... чеснок, имбирь? — продиктовал он, и Лань Сичэнь кивнул, поворачивая в нужном направлении, пока Цзян Ваньинь следовал за ним, пытаясь приловчиться к тележке. Когда он начал ехать более уверенно, то огляделся, замечая, как они проходят мимо рядов со всевозможными предметами, которых он никогда раньше не видел. И когда они достигают нужного места, он смотрит и видит, как на специальных полках выложены различные виды овощей. — Это действительно похоже на... рынок, — пробормотал он. — Верно, — улыбнулся ему Лань Сичэнь и положил пачку лука, чеснока и имбиря в корзину. — Что еще есть в списке? Цзян Ваньинь диктовал ему с листочка и медленно следовал за мужчиной, что уверенно поворачивал в нужные ряды и брал по списку: мясо, курицу, специи... в основном все, что им нужно было на кухне. Лань Сичэнь также взял несколько упаковок мороженого, после чего они направили свои тележки дальше. — Это очень удобно, — сказал Цзян Ваньинь, всё глядя на свою тележку. Он внимательно наблюдал за ее механизмами и когда снова взглянул на список, то нахмурился: — Я не могу это прочитать. — Дай мне посмотреть, — Лань Сичэнь наклонился и хмыкнул. — Это «соус для спагетти». — Это что? — Помнишь ту пасту, которую мы ели? — Пасту? — переспросил Цзян Ваньинь. — То блюдо с лапшой, красным соусом и сосиской. — Ох, — кивнул Цзян Ваньинь: — Да, я вспомнил. Лань Сичэнь улыбнулся, и они направились дальше за последним продуктом, тем самым выполнив все пункты из списка. Они подошли на кассу, подкатывая свои две огромные тележки, заполненные покупками. — Почему так много? Ты собираешься накормить пять семей? — сказал Цзян Ваньинь, оглядывая их тележки. — Это продукты на месяц и, поверь мне, этого - недостаточно, — ответил ему Лань Сичэнь. Они еще немного поболтали, пока очередь на кассе наконец не дошла до них. Цзян Ваньинь наблюдал, как женщина проводила их покупки по какой-то черной штуковине и все ее движения сопровождались писком. Он наблюдал, как Лань Сичэнь протянул ей какой-то плоский черный предмет и обменялся с ней парой слов, пока складывал их продукты в пакеты. Когда они вышли из магазина и направлялись к машине на парковке, Цзян Ваньинь спросил: — Ты что, не заплатил? — Ох... нет, я заплатил карточкой, — Лань Сичэнь махнул тем самым «черным предметом» перед ним, и Цзян Ваньинь взял его за запястье, чтобы поближе посмотреть. — Вы здесь платите карточками? Какая в этом ценность? Я же видел, что ты однажды платил бумажками, — пробормотал он. — Ну... это кредитная карта — все мои деньги хранятся здесь. Когда я отдаю ее кассиру, то деньги автоматически переводятся, с помощью специального приспособления, — как можно понятнее объяснил Лань Сичэнь, и хотя Цзян Ваньинь все еще немного не понимал, он просто кивнул. Когда они дошли до машины — то быстро загрузили всё в багажник, и поехали домой. Цзян Ваньинь действительно был рад выйти куда-то, чтобы подышать свежим воздухом и узнать что-то новое: как и куда люди в этом мире ходят за покупками, какими удобными бывают приспособления для перевозки продуктов, и даже чудной способ, как люди здесь оплачивают свой товар. Когда они наконец прибыли домой — Сиси помогла им разложить продукты. Цзян Ваньинь дал своим питомцам угощения, которые они тоже не забыли прихватить. Позже, Лань Сичэнь и Сиси научили его готовить спагетти: и Цзян Ваньинь, конечно, ответственно отнесся к уроку. Сиси и раньше учила его некоторым блюдам и он готов был признать, что готовка — это то, чем он действительно любил заниматься. Потом они все втроем поужинали и чуть позже, вечером, они с Лань Сичэнем вдвоём смотрели фильм. И, в конце концов, настолько мирный и уютный день убаюкал Цзян Ваньиня настолько, что он заснул на диване с упаковкой мороженного на собственных коленях. Лань Сичэнь, заметив это, нежно улыбнулся и взял сладость, убирая на стол и выключая телевизор. Мужчина поднял уснувшего Цзян Ваньиня на руки и, слегка ойкнув от боли в плече, поднялся наверх в их комнату и положил его на кровать. Лань Сичэнь еще некоторое время смотрел на мужчину, лежавшего на простынях, и наклонился, чтобы поцеловать его в лоб, шепча: — Спокойной ночи.

__________

— Вот, пожалуйста, — А-Цин протянула Лань Сичэню коробку кексов. Вчера они не успели зайти в это кафе после продуктового магазина, так как слишком задержались, делая покупки, поэтому Лань Сичэнь решил зайти сюда сегодня и купить несколько кексов для Цзян Ваньиня. — Спасибо, А-Цин. — Как ты? Мы слышали новости, — спросил Сяо Синчэнь, поправляя очки и подходя к прилавку. — А... Меня подстрелили, но я уже в порядке. — К счастью, они наконец посадили этого человека в тюрьму, — вздохнул Сяо Синчэнь, прежде чем протянуть ему еще одну коробку. — Возьми, Цзян Чэн обожает это. — Сун Лань специально сделал их с новым вкусом, над которым долго работал, — сказал Сюэ Ян, проходя позади Лань Сичэня. — Спасибо, тогда я с радостью приму их, — кивнул Лань Сичэнь и, поблагодарив владельцев, покинул кафе, держа в руках две коробки кексов. Он открыл дверь своей машины и аккуратно положил их на пассажирское сиденье. Повернувшись, он замер, когда заметил в нескольких метрах от себя магазин, который выглядел до странности знакомым. Лань Сичэнь закрыл дверь и заблокировал машину, чтобы направится к магазину. Подойдя ближе, он распахнул в удивлении глаза, когда понял, что это был тот самый магазин, в котором ему продали колокольчик до того, как произошла авария. Лань Сичэнь быстро вошел в магазин и огляделся: антиквариат и всё, что раньше было здесь — все еще на своих местах, но... теперь он ощущает ту самую зловещую атмосферу, зная, что в этом месте есть какая-то тайна. — Ох, ты вернулся. Лань Сичэнь удивился и, оглянувшись, увидел за прилавком ту самую женщину в светло-зеленом ханьфу. — Возврат — не принимаем, — улыбнулась она ему. — Вы... тот колокольчик, что вы мне дали — что это было? — Кажется, ты наконец понял, что это важно, — сказала она и вздохнула. — Принять решение сложно, не так ли? — Вы знаете обо всем этом? Вы дали мне этот колокольчик, зная, что всё это произойдет, верно?! Почему вы не предупредили меня? — Лань Сичэнь смотрел на нее, отчаянно ища ответа. — Поправочка: ты сам нашёл колокольчик. К тому же, я - всего лишь сторонний наблюдатель, мне не разрешено вмешиваться. Я могу оказать лишь небольшую помощь. — Помощь?! Что ж, ничего не помогло! Всё стало только хуже! — Лань Сичэнь с силой опустил кулаки на деревянный прилавок, глядя на нее. Он не понимал: он что, должен быть благодарным? Почему он должен проходить через это? — Правда? Возможно, ты не понимаешь, что ты — не единственный, кого затронула эта ситуация, — сказала женщина, даже не вздрогнув от его тона. — Всё, что происходит сейчас — имеет причину, поэтому тщательно обдумай свое решение, потому что всё будет зависеть от этого. Решение повлияет не только на твою жизнь, но и на жизни других людей. Услышав это, Лань Сичэнь медленно успокоился и вздохнул: — Прошу прощения за то, что внезапно повысил голос, — сказал он, и женщина просто взмахнула рукой, обойдя стойку. — Я понимаю, что сейчас ты находишься в довольно сложной ситуации, поэтому не волнуйся. Лань Сичэнь кивнул и посмотрел на нее: — В тот день... вы специально показали мне свой магазин? Женщина покачала головой: — Нет, я и сама была удивлена, что ты нашел его, а потом еще и колокольчик Цзян... — она ​​показала рукой на ​​то место, где раньше был колокольчик. — Когда ты принес его мне, я думала отказать тебе, но потом поняла, что, возможно, на то есть причина. Причина, по которой ты его нашел и если он правда позвал тебя, значит, он должен принадлежать тебе. — ...это просто невероятно, — пробормотал Лань Сичэнь. — Судьба работает таинственным образом: ты никогда не сможешь предсказать, что будет дальше. Наш мир и ваш мир всегда были связаны, судьбы могут переплетаться в нужное время, в нужном месте и в нужном человеке. Несмотря на то, что я та, кто может путешествовать между обоими мирами, я все еще не знаю, как это работает. Лань Сичэнь посмотрел на неё, и тут же у него в голове возник еще один вопрос: — Почему я вижу воспоминания Цзэу-цзюня? Баошань Санжэнь приподняла бровь. Очевидно, она не знала об этом, и на ее лице было такое выражение, как будто она только что сделала великое открытие. — Интересно... Ты видел их раньше? — Нет, это началось только после того, как Цзян Ваньинь проснулся в больнице. — Понятно… — она подумала некоторое время, потом удивлённо моргнула, затем медленно посмотрела на мужчину и улыбнулась, — ...кажется, ты соприкоснулся с чем-то, чем Лань Сичэнь очень дорожит. — Вы имеете в виду, что у меня есть что-то, что принадлежит ему? Как колокольчик Цзян Ваньиня? — Ну, не всё, что тебе дорого, является предметом, — ответила она. Лань Сичэнь смотрел на нее, вспоминая то, что произошло в тот день, когда он впервые начал видеть эти сны. Это было, когда Цзян Ваньиня выписали. В ту самую первую ночь, когда они снова спали в одной кровати и он держал его в своих объятьях... Лань Сичэнь ахнул, когда он наконец понял, что именно она имела в виду. Ну конечно. Он не получил ничего от Лань Сичэня, однако он получил то, чем очень сильно дорожит... он дорожит самим Цзян Ваньинем. — Похоже, ты понял. Та связь, что у него была с Цзян Ваниньем, и ваша с ним новая связь, вероятно, сформировала мост, чтобы ты мог увидеть другую сторону, — сказала она и легонько похлопала его по плечу. — Но, Дитя, осталось не так много времени... тебе нужно решить. А этот колокольчик - духовное оружие, он накопил уже достаточно энергии, ощущая присутствие своего хозяина. Если отдашь его ему — он вернет его обратно. — ...а как насчет Цзян Чэна, моего мужа? — Я не могу сказать, прошу прощения.

__________

Лань Сичэнь ехал домой полностью разбитым. Дорога не заняла много времени, потому он все еще был растерян и чуть не забыл кексы, которые купил, выходя из машины. — Я дома, — произнёс он, и он сразу же услышал, как по кафельному полу зазвучал перезвон приближающихся лап, и тут же трое их деток стали вертеться около его ног, приветствуя. Мужчина улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить каждого из них по голове, прежде чем пройти на кухню: там он увидел Цзян Ваньиня и Цзян Яньли у кухонной стойки. — Привет, Сичэнь, — она ​​помахала ему. — Ох? Не знал, что ты придешь в гости, — он улыбнулся, подошел к Цзян Яньли и обнял ее. — Я принёс кексы, — и поставил коробки на стойку. — И я не знал, что они придут, — сказал Цзян Ваньинь. — Я просто хотела удивить вас двоих, — улыбнулась им она. Внезапно в ногу Лань Сичэня кто-то врезался и он посмотрел вниз, встречая цепляющегося за него Цзинь Лина. — Дядя Сичэнь! — Ох, А-Лин, ты тоже здесь... Вот, как почетный гость, ты можешь выбрать первый кекс, — улыбнулся он и открыл коробку. Цзинь Лин просиял и взял тот, что был покрыт шоколадной глазурью. Малыш, обрадовавшись, сразу выбежал из кухни в гостиную, где его, похоже, ждала приставка. — Почему ты не предупредила, что вы придете? Мы ведь совсем ничего не подготовили. — Все в порядке, не беспокойся... Кроме того, я очень хотела проведать А-Чэна и тебя после всего, что произошло, — сказала она, и Лань Сичэнь кивнул. Он взглянул на Цзян Ваньиня, который все это время молчал, нарезая ветчину, — ...а еще я учу А-Чэна, как делать пасту карбонару, потому что он забыл, — хихикнула она. — Ну... — неловко улыбнулся Цзян Ваньинь. — А-Чэн - лучший повар в нашем доме, после меня, — усмехнулась она. — Так что он очень быстро усвоит то, чему я сейчас учу. Лань Сичэнь согласно кивнул: — Хорошо, а я пока займусь напитками. Как насчёт виноградного сока? — и оба кивнули ему в ответ. Он подошел к шкафчикам, достал коробку с виноградом и взял кувшин. Пока работала соковыжималка, он наблюдал за братом и сестрой, что в тишине ютились в маленькой кухне. Он помнит, что Цзян Яньли умерла в том мире, оставив Цзинь Лина на воспитание Цзян Ваньиня. Возможно, молчание Цзян Ваньиня вызвано тем, что он пытается дорожить каждым моментом с собственной сестрой. В том мире он остался один, с ребенком и орденом, о которых нужно было заботиться ... Но если он останется здесь — он будет со своей семьей. Он поддержал ход своих мыслей и посмотрел на сок, что фиолетовой жидкостью плескался в кувшине. Его взгляд вернулся к тем двоим: в этот же момент в кухню вошел Цзинь Лин, и... как только он появился — Цзян Ваньинь обратил на него свое внимание, слегка нахмурившись. — Эй, паршивец, взгляни на себя, ты шоколад размазал по всему лицу. Ты не мог есть по-аккуратнее? — он тут же схватил салфетку и начал нежно вытирать руки и щеки, причитая ребенку о правилах поведения. Правильно, ему здесь будет хорошо. И когда он собирался принять окончательно решение, его взгляд снова скользнул по Цзинь Лину, и... он вспомнил того молодого человека в золотых одеждах, глаза которого были полны отчаяния и печали. Теперь же... картина перед его глазами предстаёт в другом свете. Цзян Чэн, его муж, конечно, тоже любил Цзинь Лина. Он тот, кого он называл своим любимым племянником, и постоянно баловал его. Иногда он оставался с ним, и ему нравилось проводить с ним время, однако... было что-то незнакомое ранее в том, как Цзян Ваньинь обращается с Цзинь Лином. В том, как аккуратно он вытирает маленькие пальцы, стирает грязь с румяных щек. Он долго ворчит и хоть выглядит хмурым — в его тоне скользит нежность. Цзян Ваньинь смотрит на этого ребенка иначе, чем Цзян Чэн. Каждая мелочь, такая как: поправить маленькую рубашку или закатать рукава свитера, чтобы малыш не пачкал его, или же повторно собрать волосы в небольшой конский хвост, чтобы прядки не прилипали к лицу — все эти маленькие жесты были выполнены с каким-то опытом и заботой. Он понимает, что, конечно, Цзян Ваньинь будет более внимательным, потому что он вырастил этого ребенка как своего собственного. Он научил его всему и заботился о нем всю свою жизнь. Он стал матерью и отцом для Цзинь Лина в очень молодом возрасте. Он знает этого ребенка как свои пять пальцев, и... Лань Сичэнь вспоминает тот семейный обед, когда этот человек нырнул прямо под кипящую кастрюлю, чтобы спасти своего племянника. Конечно, нет ничего удивительного в этой защите, он знал, что Цзян Чэн поступил бы так же, просто это... другое. Потому что он — не он. Лань Сичэнь переводит взгляд и видит, что Цзян Яньли тоже смотрит на эту парочку, и в любой другой день она бы улыбалась, глядя на них, но сегодня — что-то не так. У нее было сложное выражение лица, и когда их взгляды встретились, она слегка улыбнулась ему, прежде чем вернуться к своей готовке. Что... Это было странно. — Вот, и если ты еще раз вернешься ко мне в таком грязном виде, то не увидишь сладкого до конца месяца, понятно? — он протянул ребенку еще один кекс... — Черт во... ну что ты делаешь? Тебе же семь, ты скоро станешь большим мальчиком, а ты все еще так неопрятно ешь. — Я больше так не буду, дядя! — воскликнул Цзинь Лин: — Пошли со мной! Давай поиграем в гонки! — Сейчас, погоди, — Цзян Ваньинь встал, и Лань Сичэнь подошел к нему с кувшином и стаканом виноградного сока. — А-Лин, иди сюда и выпей. Будь аккуратнее, чтобы не пролить, хорошо? — Он протянул ему пластиковый стаканчик. Ребенок повеселел и, осторожно взяв его за руку, повел в гостиную. Остаток дня они посвятили игре на приставке, кушая карбонару, заедая кексами и запивая виноградным соком. Он пытался научить Цзян Чэна пользоваться джойстиком, но тот продолжал проигрывать Цзинь Лину в гоночной игре. Было весело смотреть на этих двоих, интересно наблюдать за их связью. И... всего лишь на время он забыл о своей необходимости принять решение. Ближе к вечеру заехал Цзинь Цзысюань, чтобы забрать их, и они даже немного поговорили перед тем, как вся семья уехала. Они с Цзян Ваньинем так ничего и не ели на ужин, так как оба наелись тем, что ели ранее и поэтому остаток вечера они провели за приставкой: Цзян Ваньинь слишком заинтересовался игрой и решил победить и его. — Как же бесит! — фыркнул Цзян Ваньинь, плюхнувшись ночью на кровать: — Я так хорошо шёл, но я все равно проиграл тебе. Лань Сичэнь усмехнулся, когда вышел из душа. — Это требует некоторой практики. — Ты должен еще научить меня, как активировать этот блок визуально-развлекательной игры, — сказал он. — Ты хотел сказать «приставку», — ответил Лань Сичэнь. — Ну да, это, — пробормотал он. Лань Сичэнь улыбнулся и лег в кровать, прежде чем похлопать по месту рядом с собой. — Иди сюда и отдохни. Цзян Ваньинь фыркнул, прежде чем двинуться и лечь рядом с ним. Лань Сичэнь тут же притянул его ближе, прижимая к себе всем телом. И тогда, закрывая глаза, он просто хотел отдохнуть и ни о чем не думать хотя бы сейчас. Однако его сны, конечно, не дали ему такой привилегии.

__________

Лань Сичэнь проснулся в незнакомом месте, но деревянный потолок и стены заставили его понять, что ему снится очередное воспоминание Цзэу-цзюня. На самом деле, в каждом своем сне он чувствует тоже самое, что чувствует и Цзэу-цзюнь в момент этих воспоминаний и сегодня его настроение, похоже, не очень хорошее. Он просто лежит с открытыми глазами, не имея сил даже на то, чтобы просто пошевелиться. Вероятно, сегодня для него не самый лучший день. Через несколько минут Цзэу-цзюнь, наконец, встал и потащил свое тело к столу, где взял ароматические палочки и вышел из своего небольшого домика. Он прошел на задний двор, опустился на колени, воткнул палочки в землю и тяжело вздохнул. — Прошло два года, А-Яо. Я думал, что я поправляюсь, но... каждый раз, когда приближается этот день и я думаю, что готов отпустить тебя — ты возвращаешься, преследуешь меня... Всё, чего я достиг — сходит на нет, и сегодня я снова застрял в этом порочном кругу... — сказал Цзэу-цзюнь, и Лань Сичэнь наконец понял, что это, вероятно, один из тех дней, когда воспоминания о мертвых и сожаление слишком сильны, чтобы мужчина смог с ними справиться. Он помнит разговор Цзян Ваньиня и Не Минцзюэ, где тот упомянул, что Цзэу-цзюнь ненамеренно убил Мэн Яо и все еще живет в чувстве вины. Лань Сичэнь не знает, что и думать. Эмоции, которые испытывает сейчас Цзэу-цзюнь настолько сильны, что влияют даже на его сознание. Они пробыли там некоторое время, пока Цзэу-цзюнь наконец не решил встать и затащить свое уставшее тело обратно на крыльцо своего домика, однако он так и остановился с рукой, протянутой чтобы открыть дверь, когда услышал знакомый голос. — Лань Сичэнь, — донесся до него взволнованный голос Цзян Ваньиня. Он понимает и обеспокоенный взгляд, которым он смотрит на них, потому что Цзэу-цзюнь выглядит определенно непрезентабельно: мужчина стоит на крыльце в одних одеждах для сна и с лицом такого же белоснежного цвета, как и одежды. С лицом, что кричит о том, что он уже некоторое время отказывается от еды и страдает от недосыпа. — Ваньинь... — Что с тобой случилось? — Цзян Ваньинь подошел ближе, обеспокоено пробегаясь взглядом по внешнему виду Цзэу-цзюня. — Я в порядке. Что ты здесь делаешь? — Ох... я хотел, эм... увидеть тебя, — пробормотал он, на секунду отводя взгляд. — Не думаю, что сейчас я в состоянии принимать посетителей, — ответил Цзэу-цзюнь. — Ты явно не в порядке, давай я сделаю тебе поесть, — сказал Цзян Ваньинь и обогнул его, проходя в его покои. Цзэу-цзюнь тут же запаниковал: в его комнате царил полный беспорядок, а на столе так и остались лежать те самые незаконченные письма, что он не успел отправить своим названным братьям. Он увидел, как напряглась чужая спина, как застыл Цзян Ваньинь, когда увидел лежащий на его столе платок, на котором был вышит золотом расцветающий пион. — Как долго ты собираешься делать это с собой, Лань Сичэнь? — тихо спросил Цзян Ваньинь. — Ваньинь... сейчас не время... — А когда будет время, Лань Сичэнь? Сейчас ты выглядишь точно так же, как когда я впервые увидел тебя в уединении. До сегодняшнего дня ведь всё было хорошо, — отчаянно пробормотал он и медленно повернулся, чтобы посмотреть на Цзэу-цзюня. — Это не так просто... я тоже думал, что я в порядке, но... сегодня я просто... я снова вспомнил о той ночи, — прошептал Цзэу-цзюнь и поднял руку, чтобы посмотреть на собственную дрожащую ладонь, на которой он все еще мог чувствовать фантомные следы крови. — Это не твоя вина. Он использовал тебя, Лань Сичэнь. И плевать ему было на тебя, он все равно выбрал свои амбиции. Тебе не обязательно нести это бремя в одиночку, — Цзян Ваньинь медленно потянулся, чтобы коснуться его ладони, но Цзэу-цзюнь отступил на шаг. Рука Цзян Ваньиня так и осталась безвольно висеть в воздухе, так и не коснувшись чужой. Но Цзян Ваньинь тут же протянул её вперед и схватился за воротник чужих белых одежд. — Как долго ты собираешься делать это с собой, Сичэнь?! Всё, что я говорил тебе всё это время, попадает в правое ухо и вылетает из левого? Ты хочешь услышать это снова?! — прошипел он. — Перестань винить себя! Возможно, ты и видел хорошее в Цзинь Гуанъяо, но это то, что он только для тебя и изображал. И не показывал он настоящего себя, возможно, потому что не хотел разочаровывать тебя или твою веру в него, но это не отменяет того факта, что он манипулировал тобой и всеми вокруг. Он использовал тебя без твоего ведома, но ты думал, что делаешь что-то хорошее. Твоими намерениями было лишь никогда никому не навредить, и это — самое главное. — ...это не отменяет и того факта, что я его убил. Я должен был заметить... но был слеп, и это привело к смерти Да-гэ. — Смерть Не Минцзюэ - это то, что сделал Цзинь Гуанъяо! Он планировал это очень давно! У него не было сожалений по этому поводу, он думал только о себе и своих амбициях! Он мерзкий человек, который воспользовался твоей добротой и втянул всех в эту неразбериху! Цзэу-цзюнь уставился на него, крепко сжав кулаки. Несмотря на то, что Цзинь Гуанъяо был плохим человеком в глазах всех вокруг — он по-прежнему был важен для Цзэу-цзюня, и он все еще не мог терпеть клевету в сторону его имени, но... где-то на подкорке сознания бьется мысль о том, что все слова, которые Цзян Ваньинь сказал о Цзинь Гуанъяо — правда. Но он снова и снова отказывается это слушать. Цзэу-цзюнь стиснул зубы, прежде чем схватить Цзян Ваньиня за запястье: — Прекрати! Я ни разу ничего не сказал в сторону Господина Вэя. Надеюсь, ты понимаешь, что я чувствую, когда ты плохо говоришь о Цзинь Гуанъяо. Лань Сичэнь видел, как в этих прекрасных голубых глазах напротив плещется столько эмоций, но всё, что делает Цзян Ваньинь — это медленно отдергивает руку из хватки Лань Сичэня и отступает на шаг. — Я никогда не смогу быть для тебя… — прошептал еле слышно и так отчаянно Цзян Ваньинь себе под нос, но тут же разразился: — ...я понимаю, что ты чувствуешь, но, по крайней мере, я признал недостатки Вэй Усяня, и даже в этом случае я все еще могу принять его таким... А как насчет тебя? Ты обвиняешь себя в том, что ошибался в своем суждении, или просто не можешь смириться с тем, что человек, которому ты доверял, оказался тем чудовищем, которым он и является? Произнеся это, Цзян Ваньинь сделал шаг вперед. — Ты остаешься здесь, чтобы наказать себя, или просто чтобы не слышать правду от других людей? Он сделал еще шаг вперед, когда Цзэу-цзюнь отступил назад. Цзян Ваньинь холодно подошел к нему и наклонился ближе. — Ты и сам знаешь. Знаешь, что тебя использовали и манипулировали тобой. Знаешь, что это не твоя вина, но всё продолжаешь приписывать это себе, а знаешь почему? Потому что ты не можешь смириться с тем фактом, что Цзинь Гуанъяо - двуличный человек, что твой драгоценный друг - мерзкая змея… — Лань Сичэнь резко оттолкнул от себя Цзян Ваньиня и тот замер, но, заломив брови, продолжил: — ты продолжаешь хранить в голове его святой образ и отказываешься принимать правду, поэтому и винишь себя во всем, беря на себя ответственность. И до тех пор, пока ты не примешь эту правду — ты будешь продолжать гнить здесь... — И ты решил быть тем, кто скажет мне это? Разве мы не похожи? — Цзэу-цзюнь ответил. — Пусть я буду и единственным, но, по крайней мере, я - не трус, что прячется вдали от мира, — прошипел Цзян Ваньинь. — Пора тебе услышать правду. И правда эта заключается в том, что ты делаешь это не ради раскаяния перед своими братьями. Ты делаешь это с собой, ты наказываешь себя, просто потому, что не можешь наказать его! Ты эгоистичен, но ты тоже человек. Такой же, как и все... Ты просто хочешь, чтобы кто-то спас тебя и я здесь, чтобы... — Тебе здесь не место, Цзян Ваньинь! Цзян Ваньинь застыл. На его лице играло столько эмоций: обида, сожаление, боль... Но он тут же взял себя в руки, нацепив маску самообладания, отступил и вежливо поклонился. — Конечно... Прошу прощения за то, что перешагнул границы, Глава Ордена Лань. Сказав это, Цзян Ваньинь развернулся, уходя прочь. Цзэу-цзюнь застыл на месте, когда до него наконец дошли слова, что он произнёс. Мужчина не мог пошевелиться, не мог ничего сказать. А Лань Сичэнь внутри чужого тела — хотел кричать, наблюдая за до боли в сердце знакомой сценой. Сценой, что так сильно напомнила ему о том, что он, как и Цзэу-цзюнь, в тот самый день не остановил Цзян Чэна. Останови его! Он изо всех сил кричал и хотел пошевелиться, хотя бы протянуть руку, но к сожалению тело, в котором он находился — начало пошатываться и в следующую же секунду безвольно упало на землю. И лишь только призрак уходящей фигуры был перед глазами. Останови его!

__________

Лань Сичэнь проснулся в холодном поту и с вытянутой вперёд рукой, словно в попытке дотянутся до чего-то. Мужчина медленно опустил ее, успокаивая сбившееся дыхание и взглянул на место рядом с собой, но обнаружил, что другая половина постели — пуста. Он тут же запаниковал и огляделся, но успокоился, заметив Цзян Ваньиня на балконе их спальни. Он медленно сел, надел халат и, прихватив еще один, направился к Цзян Ваньиню, накидывая халат ему на плечи. — Не можешь заснуть? — спросил Лань Сичэнь. — Что-то не спится… но, кажется, это немного помогает, — кивнул он на сигарету, что держал меж пальцев. — Ах, А-Чэн курит, когда нервничает, — пробормотал Лань Сичэнь. Он стоял рядом с ним и наблюдал за этим человеком, так же, как и наблюдал раньше за своим мужем. Этот балкон построили специально с учетом вредной привычки Цзян Чэна, и то, как Цзян Ваньинь сейчас стоит и безмолвно курит — напоминает Лань Сичэню о тех днях... Вспоминая свой сон, он нахмурился: получается, что они тоже поссорились в день своей последней встречи... Это было так несправедливо, что в последний раз, когда Цзян Ваньинь и Цзэу-Цзюнь видели друг друга — они расстались вот так, не имея больше возможности поговорить. Он с его Цзян Чэном, по крайней мере, смог поговорить и помириться до той судьбоносной аварии. — Цзян Ваньинь... тебе здесь нравится? — спросил Лань Сичэнь. — Ох... Ну, здесь хорошо. Я имею в виду, здесь много странных и полезных вещей, но я всё равно скучаю по озерам и свежему воздуху, — ответил Цзян Ваньинь. — Я слышал твой разговор с Минцзюэ, тогда... ты сказал, что хочешь вернуться? Цзян Ваньинь замер и медленно перевел на него взгляд, прежде чем кивнуть: — Я не знаю как, но, да, я хочу... Я скоро начну поиски. Лань Сичэнь взял его за руку и наклонился ближе: — А если я хочу, чтобы ты остался? Цзян Ваньинь уставился на их руки и нахмурился, прежде чем сказать: — И что? Будем продолжать дурачить самих себя? Ты действительно собираешься так жить? На мгновение Лань Сичэнь замолчал и взглянул на руку, что медленно отстранилась от него. — Но у тебя здесь будет отличная жизнь. — Я знаю. Эта жизнь… замечательная, — сказал Цзян Ваньинь и вздохнул: легкая улыбка украсила его лицо. — Здесь у меня есть муж, который искренне любит меня, мои родители больше не ссорятся, моя сестра с Цзинь Цзысюанем живы и воспитывают А-Лина так, как это и должно быть. Мой старший брат, ученики, с которыми я вырос, все они здесь и это так... так прекрасно, не правда ли? Кто бы не хотел такой жизни? — он остановился, посмотрел на ночной вид с их балкона и продолжил: — Но это слишком прекрасно. Настолько, что кажется таким неправильным и фальшивым... — он поднял руку и взглянул на кольцо на своем пальце, — ...и все эти прекрасные вещи - не мои. Не та жизнь, в которой я вырос. Возможно, я не прожил идеальную жизнь: Моя семья - в полном беспорядке, я видел и стал причиной множества смертей и в итоге сам умер в одиночестве, в месте, полном незнакомцев... но даже в этом случае... Неважно, насколько это больно, сколько страданий я пережил и даже если я остался один: все эти переживания, эти воспоминания — они мои. Они принадлежат мне одному, это то, чем я дорожу, и то, что было у меня... Если я продолжу жить этой жизнью — я просто буду носить чужую обувь, а я так сильно устал быть чьей-то тенью... Я не хочу больше быть вторым, быть заменой... я... я думаю, что не заслуживаю такого, верно? — Цзян Ваньинь наконец посмотрел на него, и его голубые прекрасные глаза были полны невыплаканных слез. Услышав и увидев это, Лань Сичэнь крепко обнял его и кивнул. — Ты заслуживаешь самого лучшего. В ту ночь Лань Сичэнь, наконец, сделал свой выбор.

__________

— Я верну тебя к тебе домой.