Сердце ведьмы.

      Юнги вставать рано не любит, прямо ненавидит всем сердцем. Однако его застаёт врасплох единственное время в году, когда можно собрать самые первые и лучшие по своим лекарственным свойствам цветы однороса, из пыльцы и листьев которого Мин готовит чудодейственные отвары на весь год, а оставшиеся прячет в холодном погребе и иногда добавляет в настойки от простуды.       Вот и сейчас, когда весна только вступает в свои владения, а по улицам их маленького городка всё ещё гуляют ветры, дующие с далёкого и холодного севера, Юнги закутывается в мантию и, натягивая перчатки, убирает в плетёную корзину несколько лент, чтобы ими завязывать пучки трав, маленькие ножницы, чтобы не загубить плантацию, а аккуратно срезать растения у корней, и заговорённые мешочки, которые надолго сохранят однорос свежим и обладающим целебными свойствами.       Омега чертыхается, когда наступает на покрытую снегом и коркой льда землю и едва не поскальзывается, но успевает вовремя расставить руки в стороны и удержать равновесие. Дальнейший путь до леса он продолжает с большей осторожностью и расслабляется только тогда, когда пересекает опушку и ступает в заснеженные бескрайние просторы древнего массива. Огромные многолетние деревья давят на него со всех сторон, но Юнги этого не боится. Чуть улыбается уголками губ и, стягивая перчатку с левой руки, прикладывает ладонь к стволу дерева, прикрывая глаза.       — Здравствуй, — тихо произносит Юнги, а ответом ему служит лишь тёплый порыв ветра, чуть не унёсший его остроконечную шляпу, и стук множества веток друг об друга.       Мин такие моменты всем сердцем обожает, когда колдовскую силу, текущую по всему телу, почувствовать может да за пределы себя её выпустить, побыть наедине с самим собой, чтобы никто уж точно не мешал. Бабушка мальчика учила, что духи всегда откликнутся на зовы тех, кто к ним с уважением относится и другим не вредит, поэтому омега своё почтение всегда выказывает, когда в лес входит, и уездную детвору этому учить пытается. Малыши давно запомнили, что Юнги не просто так могущественной ведьмой слывёт, поэтому его отчасти побаиваются.       Но в глазах других Мин совсем не страшный. В городе к нему прислушиваются, за советами и настойками приходят, а омега в помощи не отказывает, ибо на что ему тогда ведьминская лавка, которая досталась ему от бабушки, а той от её бабушки, а той от её бабушки и так далее. Юнги только для вида ворчит, что травы эти — одно наказание. Он, на самом деле, это страсть как обожает: петлять между деревьями, глазами выискивая нужные ему ростки, от тропинок отходить, чтобы поляны новые приметить и растущее на них, а уж настойки по баночками разливать — вообще особый вид удовольствия.       Мин в этот раз далеко не уходит, целенаправленно собирает именно однорос, на другое не отвлекается. По правде говоря, отвлекается, поэтому и от намеченного маршрута отклоняется, когда нарост вездесущ гриба на стволе дерева замечает. Брови в немом вопросе вскидывает и, подойдя ближе, на колени опускается, чтобы получше рассмотреть.       — Действительно вездесущ, — бормочет он и ножичком немного себе на ладонь отскабливает. Чувствует, как маленькие кусочки липнут к коже и оставляют свой оранжеватый цвет, но убирать гриб не спешит. Аккуратно перетирает и, едва поднеся к носу, вдыхает аромат свежести, чувствует какую-то примесь и принюхивается, пытаясь распознать каждый оттенок запаха.       В голову сразу приходит картинка с целой тарелкой спелых, наливных яблок, корзинку которых он собирает каждую осень. Омега чувствует нотки мёда, сделанного несомненно из гречихи с немного терпким вкусом, эль, тот самый, который делают на юге, и не стоящий в сравнении ни с каким другим из-за своего великолепного и неповторимого вкуса. К этому примешивается аромат спелого винограда и игристого вина, которое получается только из одного очень редкого сорта.       Мин совсем расслабляется, одурманенный таким прекрасным сочетанием запахов и вкусов, что приходит в себя только, когда совсем рядом очень громко хрустит ветка и слышится громкое карканье.       Юнги спешно стряхивает оставшийся порошок на землю и обтирает ладони мокрой тряпкой, которую всегда носит с собой на такой случай.       Каждая уважающая себя ведьма знает, что вездесущ гриб просто так найти нельзя. Он обязательно несёт послание, предупреждающее о будущем того, кто его систему обнаружит. Не всякий сможет понять, что с этим делать, ведь природа-мать хитрая, а в сговоре с сестрой судьбой-бесстыдницей — та ещё проказница. Каждому свой запах подсылает, а если повезёт, то и чёткие образы подмешивает, но Мина она этим, видимо, обделила, посчитав, что он и так во всём разберётся.       Что же, юноша разберётся, обязательно разберётся, как только домой вернётся и все конечности отогреет. Как чаю выпьет, так сразу и окунётся в раздумья о своём приближающемся будущем. Обязательно подумает, ведь Юнги лучше многих знает, что никаких случайностей не бывает. Всё предопределено заранее и случится так, как задумано и ни на грамм иначе.

***

      Юноша возвращается в лавку, когда солнце стоит над горизонтом достаточно высоко и старательно прогревает землю, сгоняя слои льда. Мин этому очень рад, так как зиму, да и все холодные месяцы не любит от слова «совсем» и вообще не понимает, как люди на самом дальнем севере живут в постоянном соседстве с морозами. Кто в здравом уме будет каждый день из года в год натягивать несколько полушубков и утопать в сугробах по колено?! Омега даже об одной мысли об этом содрогается и мотает головой.       Зато у него в лавке тепло, даже очень, и по всему помещению стоит лёгкий запах трав, окутывающий каждого входящего и дарящий ощущение спокойствия и уюта. Для Юнги нет ничего дороже родного дома и магазинчика, в котором он провёл всю свою сознательную и бессознательную жизнь, как делали все ведьмы в его роду. Мину этого достаточно, и он абсолютно не жалеет о том, что не пускается в путешествие, как многие, стремящиеся выбраться из такого захолустья, как их городок, хоть сам Юнги так не считает. У него есть всё, о чём только можно мечтать, поэтому он не жалуется и продолжает каждый день молиться о том, чтобы духи уберегли его семью от всех напастей, ведь сам он сделает для этого всё, но вот с какой-то неформально данной поддержкой гораздо спокойнее.       Половицы привычно скрипят под его весом, а Тучка — толстая и ленивая любительница спать на лестнице, чтобы Юнги спотыкался об её хвост каждый раз, когда задумывался о своём, — уже двигается к нему медленным шагом и потирается об его ногу, звучно мурлыкая. Юноша улыбается уголками губ и животное за ушком чешет, а после берёт на руки и в мокрый носик целует, оставляя корзинку у входа.       Юнги пытался убедить всех, что слухи о том, что у каждой ведьмы должен быть чёрный кот, остроконечная шляпа и самый сварливый характер к старости лет — сплошная ложь, но не учёл того, что сам является полным воплощением всего выше перечисленного, поэтому искренне не понимал, почему от его вполне уверенных заявлений лишь смеются. Ну, не смог он пройти мимо Тучки, что едва в реке не утопла из-за сильных затяжных дождей в позапрошлом году, а шляпа была приобретена на ярмарке, когда в город приехало много мастеровых с запада — страны искуснейших и талантливейших деятелей.       А про сварливый ведьминский характер и говорить нечего. Юнги на свою бабушку сразу показывает, которой давно за семьдесят, и она любого в доброте и любвеобильности переплюнет. Женщина как раз вышла из подсобного помещения, услышав перезвон колокольчиков, висевших над дверью.       — Что-то ты припозднился, — замечает она и улыбается, обнимая внука и расцеловывая того в обе покрасневшие от мороза щёчки.       — Представляешь, вездесущ гриб в лесу нашёл, — Юнги ставит корзинку с собранным одноросом на прилавок и принимается аккуратно перекладывать мешочки с травой в специальные ящички, чтобы тоже убрать в погреб и дать настояться несколько недель.       — Какие хорошие росточки, — одобрительно кивает женщина и юношу по голове гладит. Гордится очень внуком и не может не радоваться каждому успеху в освоении их магического ремесла. Юнги — её гордость и отрада. — Я супчик приготовила с фрикадельками. Пойдём, покушаем, и ты мне всё расскажешь.       — Конечно. — Мин лишь улыбается от упоминания бабулиной стряпни и спешит закончить с травами поскорее, так как с утра ушёл, не позавтракав.       Женщина над его спешкой посмеивается и напоминает, что никуда его порция не убежит, а вот к растениям со всей душой надо, чтобы они потом хорошо послужили, напитав отвары лекарственными соками.       На полный желудок да с чаем и эклерами с кремовой начинкой разговор складывается сам по себе.       — Я нарост вездесуща заметил и всё сделал быстрее, чем успел подумать. Такого волшебного смешения запахов я даже в лавке не ощущал. Он мгновенно успокоил меня и будто в транс ввёл, настолько приятен был, — рассказывает Юнги бабушке, аккуратно отпивая горячий напиток из чашки.       — Видишь, говорила я тебе, что духи леса всегда на твоей стороне будут, если о них не забудешь. Вот тебе и судьбу твою представили в полной красе, — кивает женщина с важным лицом и помешивает чай с ложкой.       — Может, и духи, а может, и нет, — юноша пожимает плечами. — Только вот я понятия не имею, что мне с этим знанием делать. Урожай хороший, что ли, будет, к чему ещё яблоки, виноград и мёд-то…       — Ох, Юнги, это наверняка подсказка для тебя, — журит его бабушка, подмигивая, а Мин-младший лишь закатывает глаза, качая головой.       Женщина всё ещё намекает ему на поиск суженного, и Юнги уже в который раз приходится отнекиваться, говоря о том, что он не встретил того самого альфу, с которым бы захотел разделить радикулит и склероз на старости лет. За такие высказывания он, кстати, ложкой по лбу получил и причитания бабушки, что ничего она не старая и ещё правнуков на руках подержит.       Омега действительно пытался следовать совету женщины поначалу, но как-то быстро остыл, вверив заботу о своей личной жизни судьбе, выставив магию приоритетом. Ну вот не было у него на примете подходящего кандидата, а если и появлялся, то быстро отсеивался, ссылаясь то на страх перед ведьмой, то на нескладность характеров, то так просто поразвлечься хотел, а он, поганец недоступный, всё никак не соглашался. Юнги тогда впервые свои силы во вред применил, да ещё и против человека. Так швабру заколдовал, что она этого хама ещё несколько дней по всему городку гоняла, пока тот к Мину не приполз и прощения не попросил. Вот тогда-то Юнги и решил, что любовь — это, конечно, хорошо, но что-то не в его духе. На альф, конечно, заглядывался, но дальше простых подмигиваний не заходило, что уж тут сделаешь. Был один, конечно, да и то, кратко говоря, не сложилось по разным причинам.       — Неужто время всё не пришло, — наигранно и драматично вздыхала бабушка, когда внучок очередному ухажёру отворот-поворот выписывал. — Вон какой видный омега, а эти ослы куда-то не туда смотрят.       — Это я, бабуль, просто куда надо смотрю, — тихо смеётся Юнги и бабушку в щёчку целует, вместе с грязной посудой спускаясь на кухню.       Женщина на это глаза закатывает и рукой голову подпирает, склоняясь над толстенной тетрадью, ведомой ещё с далёкой молодости.       — А ты всё-таки подумай, милый, поразмысли. Он ж как бывает. Судьба тебе всё под нос суёт, а ты не видишь, и плакала она, ветка вероятности, на другую, похуже, сменяясь, — кричит ему женщина и водружает очки на нос.       — Подумаю, ба, обязательно подумаю, — отвечает ей Мин и старательно намывает тарелки, перед этим закатав рукава.       — Вот и подумай, — уже приглушённо доносится до него, заставляя в очередной раз закатить глаза.

***

      День тянется медленно.       Юнги каждый раз выныривает из-за прилавка на очередной звон колокольчика и с участливым видом выслушивает просьбы покупателей ведьминской лавки. К нему уже второй раз забегает самая неразлучная троица их городка. Как поголовно, друг за дружкой, Чимин, Тэхён и Чонгук. Смеются, забегая в магазинчик, и едва доходят Мину до бедра, поэтому юноше приходится перегнуться через прилавок, чтобы рассмотреть детишек. На самом деле, он считает их очень милыми и, как бы ни ворчал, убирая их проказы, всегда угощает младших конфетами и бабушкиной выпечкой.       — Юнги-хён!       — Юнги-хён!       — Юнги-хён!       Начинают сразу все трое, из-за чего Мину приходится закрыть уши от этого ультразвука.       — Давайте по одному.       — Юнги-хён, — начинает Тэхён, немного выходя вперёд, — а ты про чужих слышал? Ну, которые пару дней назад появились.       Юноша про них из рассказов соседок знает. Для их городка это редкое явление, чтобы кто-то не только приехал, но и задержался, а этих гостей, правда, никто особо-то и не видел, знают, что те заняли восточную поляну и повозки там свои странные расставили, мол, дом настоящий, только на колёсах. По вечерам с той стороны музыка и звонкие голоса доносятся. Юнги хотел бы посмотреть, да как-то неудобно было, поэтому и в дело это не лез.       — Ну, слышал, — кивает омега и голову рукой подпирает.       — А вот один из них, ну, который не из наших, по площади сегодня ходил и про травников каких-то выспрашивал. Мы сказали, что наш хён об этих странных штуках очень много знает, и он попросил дорогу показать, только мы его к Миссис Ким направили.       — Зачем? — недоумённо спрашивает Юнги, умиляясь с этих детей. Дом Миссис Ким находится в абсолютно противоположной стороне от их лавки.       — Ну, а вдруг он плохой дядя? А так, мы его туда отправили — и сразу к тебе побежали, чтобы сказать, — выступает Чонгук, а Тэхён и Чимин руки на груди синхронно складывают и кивают в подтверждение.       — Карамелек хотите, защитники мои? — Юнги, честно, еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос.       — А клубничные? — тут же активизируется Чимин и хватается за край стойки.       — Клубничные, клубничные, — кивает Мин и наклоняется за вазочкой, только по неаккуратности её на пол опрокидывает, и все леденцы рассыпаются. — Ох, — тихо восклицает омега и быстро собирает сладости, после вставая и отряхиваясь, а конфеты детям протягивая. — Держите.       — Это мне? Спасибо. — Юноша слышит совсем незнакомый мужской голос и голову поднимает.       — А? — переспрашивает он и парня, стоящего перед ним оглядывает. Тот высок, широкоплеч. Со смуглой кожей, золотой серьгой в ухе, в одной рубашке в такое-то время года, и Юнги может поклясться, что у этого альфы самая ослепительная улыбка, которую ему доводилось видеть. От него так и веет добротой, что Мин вздрагивает, когда они встречаются взглядами. — А дети куда делись? — растерянно вопрошает омега.       — Выбежали, как только меня увидели, негодники. А я ведь правда до дома Миссис Ким дошёл, — смеётся альфа и качает головой.       — Вы не ругайтесь на них. — Юнги всё же перекладывает тому в руку карамельки и чешет ладонь.       — Они славные. Меня в детстве напоминают, — улыбается альфа, и юноша снова зависает, засматриваясь на его расслабленное выражение лица.       — А Вам… тепло? — единственное, что выговаривает Юнги и наконец берёт себя в руки, справляясь с навязчивым первым впечатлением.       — О, это пустяки. Там, откуда я родом, это — сказочные температуры.       — Так какие травы Вам нужны? — Юнги кивает и опирается на стойку.       — Ах, да. Я знаю, что сейчас не время, но…       — Не волнуйтесь. У нас найдётся всё, — уверенно говорит Мин и уже готовится к самым диковинным запросам, но получает базовый набор, которым владеет, наверное, каждый.       — Мне бы астрагал, аконит, адамов корень, несколько мешочков полыни, зверобоя и аврана с багульником, — перечисляет альфа и, кажется, задумывается, не забыл ли чего.       — Минутку, — кивает омега и отворачивается к шкафчикам, чтобы собрать все травы в отдельные мешочки.       Позади слышится шелест обёртки и довольное:       — Какие вкусные леденцы. Никогда таких не пробовал, — следует недолгая пауза. — Меня Хосок зовут.       — Юнги, — не оборачиваясь отвечает Мин и аккуратно завязывает растения в пучки. — Зачем вы приехали в наш город? Не думаю, что здесь будет, на что посмотреть, — бестактно спрашивает юноша быстрее, чем успевает мысленно отругать себя за длинный язык.       — Наш народ любит путешествовать. Мы постоянно в дороге, иногда задерживаемся в некоторых местах подольше, а здесь мне очень даже нравится. — Хосок рассматривает лавку и, вспоминая вывеску при входе, смотрит на Юнги с прищуром. — А ты правда ведьма? — недоверчиво интересуется альфа, быстро переходя на неформальный диалект.       — Самая настоящая, — кивает Мин, пожимая плечами.       — Правда, что ли? — удивлённо восклицает незнакомец и даже присвистывает от восторга.       Юнги хлопает ресницами, не зная, что ответить, и смотря на странного посетителя, ставит перед ним один большой мешочек, в котором много таких же похожих по цвету, только поменьше размером.       — Правда. С Вас девять медных.       Хосок сразу расплачивается за покупку, доставая деньги из заднего кармана штанов, и забирает пакетик.       — А правда, что в жабу превратить можешь?       — Могу, — довольно кивает Мин и прячет смешок в ладони.       — Да ну. — Видно, что альфа ему не верит.       — Хочешь, покажу? — Юнги старается сохранить серьёзное лицо и не засмеяться, что относительно получается, поэтому юноша собой очень доволен.       — Нет-нет, спасибо, — сразу отмахивается Хосок и даже отступает на шаг назад. — Спасибо. Я даже подумать не мог, что найду всё здесь. Думал, придётся по лесу рыскать.       — Сейчас это бессмысленно, да и здесь много диких зверей водится, так что аккуратнее, — предупреждает его Мин и шелуху с прилавка уверенным движением стряхивает.       — Ох, как же удачно твою лавку нашёл. Ну, спасибо ещё раз, Юнги. До встречи, — альфа улыбается ему и выходит из лавки, помахав рукой у двери, оставляя после себя приятный осадок. Юнги уж точно ещё долго будет помнить это удивлённое «Ты правда ведьма, что ли?!»       — Заходите ещё, — кидает Мин дежурную фразу и, проверяя Тучку на наличие хоть какой-то активности, правда, так её и не замечая, поднимается к бабуле, узнать, чего она там притихла.