Полюби меня, если сможешь

      Тишина, которая всегда сопутствует напряжённому моменту, кажется наиболее гнетущей. Алан испытующе смотрел на своего секретаря. Он видел, как бета с жалобно поджатыми губами отводит взгляд в сторону, стараясь абстрагироваться от сложившейся ситуации. Мэттью знал, что омега не слишком любил разговаривать, а тем более делиться личными проблемами — никто не знал, был ли у Алана альфа, животные или дети. Он не делился абсолютно ничем. И секретарь, уже пожалевший о своей глупости, активно думал о том, как выйти из ситуации. Задать вопрос? Ничего не говорить? Перевести тему на что-либо иное? — Спасибо за беспокойство, Мэтт. Я… просто несколько устал за эти дни. — Омега вяло улыбнулся, и нахмуренные брови смотрелись уже не настолько сурово. — Л-ладно? Ты говори, если что. Извини за вопрос, как-то глупо всё получилось. Я… я не думал, прости, не хочу лезть не в своё дело. — Не волнуйся, я не в обиде, — снова перебирая бумаги, начал Флорес, — просто… всё не так просто.       Неловкое отсутствие разговора никак не скрашивал тихий звук работы вентилятора. Секретарь ещё немного постоял в кабинете, чувствуя всем своим существом, что, возможно, зря начал этот разговор.       Он знал, что с Аланом непросто, но он уважал омегу, можно сказать, что даже любил по-своему любовью какого-то непонятного характера, которую он не мог точно обозначить, любовью, совсем не похожей на любовь беты к омеге, омеге, который более походил на альфу. А Мэттью любил омег настоящих — нежных и немного легкомысленных, таких, как Ноа, который к его неудовольствию уже ходил с помолвочным кольцом от нового альфы, с которым он познакомился от силы месяца два назад.       Наверно, было несколько некрасиво признавать, что Алан не очень сильно нравился альфам. Слишком строгий, воспитанный и сдержанный, он лишь иногда казался слишком одиноким, ранимым и, может, в некоторых случаях беззащитным — таким, каким обычно альфам кажутся привлекательные омеги, но такие впечатления Флорес производил редко и даже мимолётно, что ни один из альф, которых видел рядом с омегой Мэтт, даже не заметили в нём хрупкого парня, которому давно пора отогреться во внимании альфы.       Мэттью передёрнуло от своих мыслей. Алан был омегой, пусть и не таким красивым, не таким улыбчивым и кокетливым, как Ноа, не таким скромным и услужливым, как Лиам, но он был омегой. И секретарь даже предполагал, что Джеймс, работавший на начальника уже года полтора был немного в него влюблён. Как и он сам. Секретарь даже как-то съёжился от своих мыслей. Осознание вызвало в нём страх. Сидящий перед ним омега с хрупкими плечами, какой-то чрезмерной мужественностью, жил своей работой и не смотрящий ни на альф, ни, тем более, на бет. — Ну, я пойду? — уже в дверях обернулся Мэтт, — мне правда не всё равно, Алан.       Омега лишь кивнул ему в ответ и покачал головой, когда дверь его кабинета закрылась. В груди, как и в анальном отверстии, сильно жгло и вызывало болевые ощущения, и омега не знал, какая боль более отзывается во всём его существе.       Он не смог, не сумел скрыть от подчинённых, что с ним произошло что-то. Не отдыхающий, не устающий от работы, Алан естественным образом вызвал своим отсутствием шёпотки за спиной и даже незлые смешки. Хорошо, что он хотя бы вновь мог пользоваться спреем для заглушения собственного запаха, чтобы никто, не дай боже, не учуял на нём запах альфы.       Алану хотелось вновь спрятаться от всех: от работы, от людей, от гребенного Фрэнка Картера, с которым ему придётся провести ночь наедине в какой-то глуши, где даже не будет ловить связь. Может, бросить всё это?       Нет. Точно нет. Омега не мог бросить свою работу, которой он буквально жил. Не хотел. Дело всей его жизни, ради которого он жертвовал своими хобби, друзьями, которых у него не было и в помине в его почти тридцать лет. Он не кокетничал, когда говорил о возрасте, не скрывал и не мялся при ответе, отшучиваясь, что такие вещи у омег спрашивать неприлично. Разве можно начинать «новую жизнь» в тридцать?       Омега слышал много вдохновляющих историй, когда омеги «бальзаковского возраста» уезжали за границу и выходили замуж, доживая остаток жизни с любимым и любящим мужем в домике с маленьким виноградником, чистым и прибрежным ветром и ласковым солнцем. И почему-то Алан понимал, что это не его жизнь, не его мечта и спасение.       Любимый журнал, который только начал набирать интерес среди читателей, активный инстаграм аккаунт и встреча с Картером, ожидаемая в узких кругах. Разве можно это бросить сейчас? И на что?       Работа. Только работа. И ничего более. Разве мог Алан подумать о том, чтобы бросить всё?..       Нет. Он сходит к омегологу, вычистит нахрен эту квартиру и продаст автомобиль, напоминающий об этом ублюдке.       Так и был расписан план на день. Алан думал о том, как быстро он сможет записаться к врачу, как быстро он сможет добраться до салона и насколько чисто будет в квартире после клининга.       Просто удалить всё. Все воспоминания, все предметы, хоть как-то связанные с теми событиями и деньги. Он решил отдать их на благотворительность. Ту смятую стопку денег, которую он оставил омеге, Алан отдаст в центр реабилитации омег — тех, кто не смог. А Алан сможет.       По окончании рабочего дня, попрощавшись со всеми сотрудниками и несколько пристальнее обычно посмотрев на Мэттью, как бы намекая на то, что ему не дело в делах омеги, Флорес отправился в салон, чтобы обменять автомобиль.       Милый бета, подошедший слишком быстро для сотрудника салона, достаточно популярного среди населения, дружелюбно улыбнулся и начал навязчиво рассказывать про достоинства недешевых иномарок. Несмотря на воодушевление, Алан, который был достаточно подкован в ораторском искусстве, остановил продавца и быстро описал свою проблему.       Оформив документы и договорившись о времени отдачи автомобиля, омега, сложив бумаги в кожаный портфель, поехал в модный ресторан, чтобы пообщаться с новыми, молодыми художниками и узнать какие-то подробности жизни искусствоведов и творцов.       Заказав пару невкусных рулетов с баклажанами и дорогой, красивый коктейль, Алан наблюдал за стоящими у стойки бара омегами с наманикюренными ногтями и яркими, украшенными заколками и укладками, волосами. — О, Алан! Давно не виделись! Ты редко заходишь в последнее время! Работы много или кто появился? — обворожительно улыбнувшись и подмигнув хмурому омеге, Алекс Гибсон, мастер граффити и танцор, снимающий своё искусство на камеру и после делающий сальто, положил Флоресу на плечо ухоженную руку.       Омега улыбнулся и даже не повёл плечом, когда альфа тронул его плечо и, казалось, пара движений крепкой руки, и он мог бы его повернуть и надругаться вновь… но Алан старался держаться, не начать уворачиваться и кричать, хотя внутри он был явно не способен адекватно воспринимать прикосновения альф. Алекс был знакомым, можно сказать, хорошо знакомым, поэтому он держался из-за уважения к их пусть и не слишком близкому общению. — Весь в работе, — ухмыльнулся Алан, — никак не получалось выбраться раньше, — он с ухмылкой опустошил стакан. — Думаю, ты привираешь, — закинув выбившуюся из причёски омеги прядь за ухо, протянул Алекс, — пахнет альфой, я бы сказал даже, что ты неплохо покувыркался.       Алан криво улыбнулся и не стал отвечать. — Слышал, Фрэнк согласился на интервью, — альфа сел на соседний стул, незаметно подозвав официанта и попросив виски с колой, — не знаю, как ты его уломал, но мужик после смерти мужа уже пару лет всех динамил. Может, это он?.. — Нет-нет, ты что, Гибсон? Я и он? Ну это уже даже как-то оскорбительно. Уж ради работы я бы точно не стал с ним спать, — Алан сомкнул руки и перекинул правую ногу на левую, вальяжно развалившись на кресле.       Они явно привлекли внимание других посетителей, и пара омег, знакомых и Алану, и Алексу, обернулись и потом начали активно что-то строчить в телефонах. — Тише, Алан, тише! Видишь же, всех интересует Картер, и я просто задумался, чем же ты его зацепил. А что? Вполне себе предсказуемо!       Алан помотал головой и даже не стал дальше слушать наглого альфу. Может, он и был неплохим художником и классным танцором, но человеком он точно не был. Поэтому Флорес и не слишком его любил, хотя среди остальных он хотя бы выделялся честностью. Дальше беседа как-то не пошла, и каждый зарылся в свой телефон. Потом пришёл Майкл, парень Гибсона, и беседа как-то совсем сошла на «нет».       Парни попрощались, и Алан снова остался один за столом. Он был даже в обществе, в месте, где всегда можно найти, с кем поговорить, искусствоведы, которые за столиком обсуждали новую картину Картера, даже пригласили его за стол, но омега указал на коктейль и намекнул, что подойдёт позже.       Отчаянно хотелось курить. Алан не понимал, чем вызвано такое желание, и всё-таки не смог противостоять ему. Подойдя к паре знакомых, он с извинениями попросил сигаретку, и вышел из помещения, оставив и пальто, и коктейль.       Холодный воздух немного разбавлял едкий дым сигарет, которые до одиозности претили сущности омеги, и чуть ли не на каждой затяжке он давился. Легче не стало.       Все эти люди, с которыми приходится быть вежливым, мелькающие приятели с дружелюбными улыбками и порой намёками на дружбу, альфы с неумелыми подкатами… Он всё равно был один. Алан стоял на улице, среди прохожих, даже говорил недавно с не таким уж и неприятным Гибсоном, и всё равно был один. Омега чувствовал себя одиноким везде. Может, это и есть ключ его бед? Может ли быть такое, что будь он не один, кто-то из близких пришёл бы к нему и предотвратил это?       Снова хотелось плакать. Алан достал телефон и уже хотел позвонить Мэттью и упереться в мягкое плечо чересчур чувственного беты, но остановился. С затуманенными от застывших слёз глазах он разглядел новое сообщение. <I>Фрэнк Картер</i> «Добрый вечер. Планы изменились. Жду Вас в среду в 4 утра. Ни днём позже я не смогу с Вами встретиться. Извините. Буду согласен на пару лишних вопросов.»       Чёртов альфа! Сегодня был грёбанный понедельник, а он уже меняет планы на послезавтра, хотя договор был списаться хотя бы за неделю. Алан уже предчувствовал, как, приехав к назначенному месту, он увидит пару невероятно вежливых сообщений от Картера, как тот опаздывает то на полчаса, то на час. Он ненавидел такую переменчивость в людях.       Как ему теперь готовиться к интервью? Считай, полтора дня на подготовку без сна и нормального отдыха в кровати. Только кресло в офисе и литры кофе из пекарни напротив.       Быстро напечатав ответ неприятному альфе, Алан выкинул окурок в урну и быстрым шагом направился к своему пальто и сумке, в которой лежали документы. — Уже уходишь, Алан? Ты же обещал нам приятную дискуссию после коктейля! — расстроенно проговорил неизвестный омега, — мы все хотим узнать, как омеге удалось уговорить Картера на интервью после того таинственного исчезновения его мужа. Надеюсь, ты включишь в интервью пару личных вопросов? — К сожалению, вынужден удалиться. Как раз из-за Картера. Обещаю, интервью будет любопытным для всех читающих моего журнала. — Ну-ну, Алан, не подведи. — Майкл поближе прижался к Алексу, который уже твёрдо поставил ноги на пол с высокого барного стула. — Надеюсь, его сердце уже свободно, и новой музой для работ станет кто-то знакомый. — Майкл шутливо улыбнулся, глядя на сидящих рядом омег, — а что? Вам разве неинтересно познакомиться с нашим кумиром? Было бы классно, если бы кто-то привёл его сюда познакомиться.       Омеги загудели, рассматривая перспективу пришествия Картера, который уже давно был объектом и для подражания, и для сплетен, особенно после скандала с мужем.       Алан бегло попрощался со всеми, кому-то пожав руку, а к некоторым омегам даже прижавшись в некотором подобии объятий. — Я провожу, — раздался неожиданный голос Гибсона, и Алан даже нахмурился, удивившись.       Майкл в это время начал отшучиваться с омегами, приятно хихикая и обсуждая какую-то фотографию модели в соцсетях. Явно переключал внимание.       Отказать Алан не мог, и вместе с Алексом отправился на выход, немного постояв у перил. — Мы хоть и не знакомы так давно и близко, но я что-то смыслю в омегах, Алан. Потускневший вид, запах отчаяния и секса, который ты даже не можешь выветрить, хотя он и не такой сильный, любой желающий просто так не почувствует. Что случилось?       Гибсон подошёл к Алану и попытался взять его за плечи, но омега резко дёрнулся, сильно выдыхая, что его ноздри раздувались как у испуганного животного. — Не трогай меня.       Алан не попрощался с наглым альфой, который явно лез не туда, и побежал искать такси. Подальше от него. От того, кто знает. Знает, что с ним случилось. Алан быстро вычеркнул имя Алекса Гибсона из приятелей. В его жизни нет места тем, кто знает. Ни одному, ни второму.       Уже подъезжая к офису и предвкушая бессонную ночь, омега молил только об одном — прожить каждый следующий день спокойнее предыдущего.