Обратная сторона луны.

Голова закружилась как после первого полёта на приводе, а земля медленно, но верно уходила из-под ног. Роуз опешила, пытаясь собрать в кучу скачущие галопом мысли, внутри все переворачивалось, цепкие коготки страха намертво вцепились в душу, проникая всё глубже. Как такое могло случиться? Гарделис не могла похвастаться излишне теплым общением с Леви, он всегда был скрытен, но раз ему доверял уважаемый командор, то и тени сомнения у остальных не должно быть. Или это сам Аккерман втёрся в доверие, нагло залез в душу главнокомандующего корпусом, дабы творить все что вздумается? Она не знала, что и думать, не знала как быть, как успокоить Герти, какие слова подобрать, но и верить ее словам лейтенант не могла. Вернее, ей не хотелось. Не хотелось признавать, что заинтересовавший ее человек оказался таким подонком, способным обесчестить девушку – это просто не укладывалось в голове, кропотливо выстроенный образ преданного солдата растворялся в этом хороводе мыслей. Настоящая топь, она утягивала в никуда, заставляла терять нить сознания, терять самообладание и холодность разума. — Леви..? – в голосе Роуз слышалась ужасная горечь вперемешку с досадой. — Не говорите никому, лейтенант, умоляю! – взвыла кареглазая девушка, складывая ладони вместе. — Ты уверена в своих словах? Это громкое обвинение, – Гарделис держалась изо всех сил, желая услышать заветное «это был не он». — Он сам затащил меня в свою комнату и.. – тонкий голосок задрожал, а подступивший слёзный ком не дал девушке закончить, хоть все стало понятно и без слов. — Герти, ты не лжёшь?! Ответь мне, прошу.. – Роуз не могла держать себя в руках, ее тон граничил с истерикой, – скажи, что это неправда.. — Я не лгу.. – прошептала Паульс. Эти слова больно полоснули прямо по сердцу. Раскалённым клинком, только что выкованным. Единственная здравая мысль, посетившая разум Гарделис – направиться к Аккерману прямо сейчас и все выяснить, внимательно следя за каждой эмоцией. Он их хорошо скрывает, но не настолько, чтобы это не заметила порицательная Роуз. Вторая мысль куда приятнее, но поднимать шумиху без весомых доказательств не хотелось от слова совсем, поэтому поход к Эрвину будет отложен в долгий ящик. Кое-как успокоив Герти, лейтенант накинула рубашку, быстро оделась, отвела подчинённую к Ханджи и, ничего не объясняя на вопросительный взгляд подруги, стремительно зашагала к кабинету Леви, изо всех сил впиваясь короткими ноготками в ещё влажную кожу ладоней – это была мнимая гарантия сохранения самообладания, не впасть в истерику и не нарубить с горяча, а обсудить всё по-человечески. Стоя у нужной двери, сердце блондинки пропустило удар, прядь мокрых волос сползла вперед, а губы слегка приоткрылись, в надежде втянуть как можно больше отрезвляющего кислорода. И она сама не понимала, что больше причиняло ей боль – жалость к девчонке или горечь разочарования в человеке. Как ни крути, капрал был посвящён в некоторые подробности жизни лейтенанта, и один из немногих, кто побывал в её доме, а точнее, второй человек после Ханджи. Это не был беззаботный поход в гости, ведь, по сути, Аккерман был на службе, при исполнении, но факт оставался фактом – частично он влез в ее семью. Глубокий вдох, о котором Гарделис вскоре пожалела, почти разрезал лёгкие изнутри, обжигающе горячо и остро. Ее накрывал неконтролируемый спазм, спровоцированный излишним волнением, переживаниями и прочими играми разума, которые не доводят до добра. Впрочем, давать заднюю было уже бессмысленно – чуйка у Леви превосходная, ведь через пару секунд дверь аккуратно открылась, а на пороге стоял брюнет, удивленно вздернув правую бровь. — Ну, и..? – раздражённо оскалился он, перебирая в голове причины столь позднего визита светловолосой девушки, и ни одна не помогала ему успокоиться, лишь больше распаляя злость от нарушения личного пространства. Густая тишина давила на плечи, казалось, что вот-вот хрупкие кости треснут. Леви скрипит зубами, замечая нечитаемый взгляд блондинки, его ужасно бесит, что он не может понять ее намерения раньше, чем она сама о них сообщит. Бесит эта невидимая стена, в которую он каждый раз больно врезается. Бесит эта маска доброты и спокойствия, потому что он чувствует ложь, холодную опасность. Роуз все ещё смотрит, мучительно долго, въедаясь в душу как кислота, и в этот момент Аккерман ловит нездоровый блеск в голубых радужках. Вот оно, что так долго искал капрал – тихая ярость, которую Гарделис искусно сдерживала, пока не потеряла контроль. Всего на секунду, но этого брюнету было достаточно, чтобы получить дозу эстетического удовольствия и бесстыдно ухмыльнуться. — Разрешишь войти? – иногда Роуз удивлялась собственному самоконтролю, ведь любой другой человек давным давно вынес с ноги эту чертову дверь вместе с низкорослым выскочкой. Аккерман молча распахнул дверь, презрительно оглядывая напарницу, в ожидании ее действий. Переступив порог, она закрыла за собой дверь, прижавшись к ней спиной. Хоровод из слов весело крутился в голове девушки, не давая вымолвить хоть что-то связное. Ей было страшно и, более того, ужасно стыдно и неприятно подступаться к этому разговору. Как вообще о таком можно спросить? Вот и Роуз не знала. — Ответь мне на один вопрос, – рвано выдохнув, начала Гарделис, состроив наиболее серьёзное лицо, пожалуй, самое обеспокоенное в её жизни, – за что ты так поступил с Герти? — Нажаловалась, уродина.. – зашипел Аккерман себе под нос, – она сама виновата. Бледные девичьи губы разомкнулись в немом крике, а ещё не восстановившееся тело судорожно вздрагивало. Казалось ещё немного и Роуз взорвется прямо здесь. Она вспыхивает, но вода не горит, и от этого только хуже – эмоции копятся, разрывают оболочку разума в поисках выхода, но по итогу этот внутренний шторм ни к чему не приводит, оставаясь где-то в глубине отголоском самобичевания. Она не может его ударить, сколько бы не говорила в порыве злости о самом изощрённом убийстве, практика показывает обратное, поэтому Гарделис просто стоит, смахивая мелкие капли слёз с ресниц. Убить Гиганта – это одно. А вот навредить человеку, чья вина даже не доказана – совершенно другое. Вопреки своему нахлынувшему ужасу, лейтенант собрала волю в кулак, вытащила из кармана балисонг* и выставила перед собой, почти касаясь шеи Аккермана. — Объясни уже, мать твою, в чём дело? – более спокойно, но все ещё с недовольством спросил брюнет. Он видел, как дрожит её рука, отыскал в светлых глазах невероятный страх, скрывающийся под маской уверенности. Всего лишь соплячка, получившая своё звание не более, чем за красивые глаза. С другой стороны это ему даже нравилось – незатейливая игра разума, в которой Леви заходил все дальше, лживо поддаваясь слабому оппоненту. — Ты как вообще посмел прикоснуться к девочке? – Гарделис была настроена серьёзнее некуда. — Она на меня вешалась все время, пока ты в лазарете была, готова была отдаться при любой возможности, и я не выдержал, – объяснялся Леви. Его не пугала холодная сталь, опасно прижатая горлу, и уж тем более его не страшила девушка, втрое слабее физически. Просто он не хотел быть ублюдком в глазах напарницы, – пришлось отрезвить её проверенным способом. — Ч-что..? – Роуз моментально изменилась в лице, ее словно ледяной водой окатили. Теперь в ней не осталось былой уверенности, лишь тень страха и непонимания мелькала на глубине светлых глаз. — Глухая что ли? Я приложил головой о стену эту полоумную извращенку, – огрызнулся Леви. — Подожди.. Ты её не насиловал? – Гарделис быстро-быстро хлопала своими большими глазищами, больше напоминающими две тарелки. — Это она тебе так сказала? – впервые Роуз услышала, как капрал повышает тон, причём прилично, переходя почти на крик в истеричной манере и, кажется, нервно усмехаясь. — Да, – нахмурилась Гарделис, собирая по уголкам сознания остатки самоуверенности. — Прибить мало эту идиотку, жаль посильнее не шарахнул, – оскалился брюнет, медленно отводя тонкую руку, с зажатым в ней оружием. — Назови хоть одну причину, чтобы я сейчас поверила тебе и не отправила на эшафот, – несмело огрызнулась блондинка, замечая смену ролей – теперь она чувствовала вину, чувствовала себя добычей, случайно попавшей в логово хищника. — Потому что я никогда не трону женщину без ее согласия, тем более тупую малолетку, – раздражённо бросил он, желая поскорее выпроводить ночную гостью, нарушившую его покой, – более я не собираюсь тебе что-то доказывать. Не веришь – прямо сейчас докладывай Эрвину. Леви говорил это слишком искренне, непривычно эмоционально, будто его так уж заботило мнение Роуз. Впрочем, оно действительно его заботило, и это было единственной причиной, по которой он терпеливо отвечал на вопросы, не впадая в бешенство. Вместо ругательств, он подошел к своему письменному столу, устало приземлился на скрипящий деревянный стул и как ни в чём не бывало отвернулся к окну, подхватывая чашку с остывшим чаем. — Надо идти к Эрвину, – с каким-то странным спокойствием отозвалась Роуз. — Я понял, – процедил сквозь зубы недовольный капрал.

***

— Да что же это такое творится.. – причитал командор, прокручивая в голове только что услышанную информацию, – ведите сержанта Паульс сюда, разберёмся. Разведчики одновременно кивнули, развернулись и бойко зашагали к выходу. В гробовой тишине они миновали коридор, лестницы и наконец-то добрались до лаборатории Ханджи. Легонько толкнув дверь, Роуз услышала недовольное шипение напарника, ощутила всем телом его закипающую в жилах злобу и отвращение, но постаралась пресечь этот порыв разнести всё к чертям. Переступив порог, напарники обнаружили Зоэ в гордом одиночестве, как ни в чём не бывало перебирающую банки-склянки. — Где Герти? – чуть встревоженно спросила Роуз, медленно оглядывая помещение. — Сказала, что очень хочет спать и ушла, – не отрываясь от дела, бросила шатенка. — Ты её отпустила?! – возмутился Аккерман, делая шаг вперёд. — Да, а почему мне надо было её останавливать? Роуз привела её, усадила как щенка, ничего не объяснила и куда-то пошла. Герти на мои вопросы не отвечала, только глазами хлопала, – непринужденно начала Зоэ, поправляя двумя пальцами очки и, наконец-то, посмотрев на товарищей. — Боже.. – выдохнула блондинка, шумно приземляясь на стул и протирая ладонями лицо. — Роуз, нам надо идти за ней, – Леви впервые заговорил спокойнее обычного, не пытался съязвить или нагрубить, его речь была такой приземлённой и умиротворенной, что на секунду могло показаться, будто это вовсе не он говорил. — Может сначала меня в свои дела посвятите? – усмехнулась Ханджи, поднимаясь из-за стола. — Ох, в общем.. – не успела договорить Гарделис, когда её судорожно перебил капрал: — В общем по дороге расскажем, пока малолетняя идиотка ничего не натворила.

***

— Сука! Слиняла всё-таки, – зашипел брюнет, складывая руки под грудью в своей излюбленной привычке. Напарники обшарили всю казарму, заглянули в каждую комнату, но Герти и след простыл, будто она и не существовала вовсе. Ни одежды, ни мелких вещей, ровным счётом ничего, что могло говорить о её присутствии. Только полотенце, в спешке забытое на полу душевой, когда Роуз помогала ей одеться. Куда она ушла и зачем – единственное, что тревожило лейтенантов и ужасно злило капрала. — Надо обыскать территорию, – нахмурилась Ханджи, устало поправляя очки. — Чего гоняться за ней? Сама объявится, а если нет, то нам же проще, – съязвил разъярённый Аккерман, брезгливо цокая через каждое слово. — Нет, за ней надо идти, непонятно что сейчас в её голове, – настороженно обрубила светловолосая девушка, улавливая странный оттенок в словах Леви. Брюнет шумно выдохнул, прорычал какое-то ругательство себе под нос и, тряхнув копной черных волос, направился к выходу. Раз уж два командира решили, то так тому и быть. Сейчас у Аккермана нет права возразить или отказаться, на нём висит серьёзное обвинение, пока известное лишь верхушке корпуса, однако стоит Герти только заикнуться об этом где-то за пределами и долгожданный трофей в виде обмякшего синего тела будет лежать у ног короля. Эта странная жажда обрести шанс на нормальную жизнь не даёт Леви покоя, заставляя наступать на свою гордость, идти против своих, казалось бы, железных принципов. И вот он плетётся за лейтенантами, машинально передёргивая плечом, собирая остатки самообладания и так пристально вглядываясь в темноту, чтобы не пропустить что-то важное, что сможет вывести на местонахождение девчонки.

***

За час разведчики обошли все что только можно, но даже следы копыт будто тщательно скрыли, а это подталкивало на нехорошие мысли, которые Роуз старалась пресечь на корню. Она сомневалась даже в завтрашнем дне, не говоря уже о двух людях, чьи рассказы не сходятся от слова совсем. На одной чаше весов был товарищ, не раз доказавший свою преданность и честность, а с другой стороны была единственная выжившая из отряда, совсем юная девушка, чью судьбу гнули как хотели. И, кажется, выбор очевиден, но появляется слишком много подводных камней, все это Гарделис пропускает через себя, беспрестанно анализируя и составляя логические цепочки. Думать – не её конёк, это любимое дело Ханджи, именно она все раскладывает по полочкам в голове, разъясняя любую ситуацию своим острым умом, а Роуз обычно в стороне от этих великих размышлений подруги, ей не нравится нырять в омут собственных мыслей, потому что там сложно плавать, не захлёбываясь в потоке бессвязных слов, но ситуация не позволяет взвалить самое сложное на Зоэ, тут лейтенант должна думать своей головой. Впрочем, для этого у неё будет целая ночь наедине с собой, в холодной комнате, где звенящая тишина становится единственным слушателем.