Обратная сторона луны.

Едва открыв глаза, лейтенант не сразу поняла, где она находилась. Тело совсем не слушалось, от любого движения шла отдача в виде режущей боли в спине. Палата лазарета – тёмная, с минимумом света, тусклая и абсолютно не мотивирующая на выздоровление, но что поделать, деваться некуда. Вдохнуть полной грудью тоже не представлялось возможным, сломанные рёбра ныли под толстым слоем бинтов, заботливо затянутых медсестрой. Роуз хотела бы оказаться в кабинете Ханджи, чтобы подруга занималась её лечением, но Зоэ вряд ли знает, как лечить подобные повреждения, да и если бы знала, помочь не смогла – у нее всегда дел невпроворот. В такт шуршащим занавескам на пыльных окнах туда-сюда бегала невысокая брюнетка с растрёпанным пучком. Медсестра таскала какие-то вещи и стопы бумаг из палаты в палату, ныряла в темноту коридора и снова появлялась в дверном проёме. Как мышка, маленькая и шустрая, едва уловимая, и только назойливый скрип половиц выдавал её присутствие. — Шелли, она пришла в себя? – знакомый голос за стеной заставил Роуз взбодриться и машинально дёрнуться в кровати, однако пронзительная боль сковала повреждённые кости и с губ блондинки сорвался хриплый стон. Ханджи обошла медсестру и через секунду уже стояла у койки Гарделис. Они бездумно хлопали глазами, глядя друг на друга. Мысли роились в голове, столько вопросов предстояло переварить Зоэ, потому что Роуз точно будет спрашивать. — Как ты? – шатенка была встревожена как никогда. — Жить буду.. – выдохнула светловолосая девушка, – наверное. — Ты была в отключке три дня, – Зоэ от чего-то виновато опустила глаза, присаживаясь на прикроватную тумбочку. — Они все мертвы, Ханджи, лучше бы я не приходила в себя, – Роуз отвернулась, чтобы напарница не видела предательски выступившие слёзы. — Герти выжила. Мы нашли её в лесу, она была безумно напугана, первые сутки только тряслась и не говорила ни слова, а потом пришла к Эрвину и написала рапорт об увольнении, – выпалила шатенка не без раздражения. Паульс можно было понять, она в один миг потеряла всех, включая единственную близкую подругу, но трусов Ханджи не переваривала на дух. — Герти.. – прошептала блондинка, широко распахнув светло-голубые глаза, – она не заслужила этого всего, бедная девочка.. — Я заберу тебя к себе, долечиваться, – Ханджи погладила взмокший лоб подруги, игнорируя ее слова о подчинённой. Эти слова придавали сил. Сейчас Роуз нужны была поддержка Зоэ, как никогда раньше, ей нужен рядом человек, способный помочь.

***

Ещё три дня Гарделис провела в лазарете, пока не начала самостоятельно ходить. Травма позвоночника сказалась на двигательных функциях, теперь ей предстояло долгое и мучительное восстановление в стенах лаборатории. Наверняка Ханджи будет ненавязчиво исследовать заживление костей, как быстро тело восстановится после такой нагрузки и прочие безумства, на которые способна только Зоэ. Впрочем, всё это не особо волновало Роуз, пусть хоть четвертует – плевать. Её внутреннее состояние было в куда более плачевном состоянии, нежели разбитая голова или сломанное запястье. Телесные раны заживут, а вот душевные.. Она потеряла то, чем так дорожила, человеческая жизнь ускользнула сквозь пальцы, сквозь её чёртовы дрожащие пальцы. Её вины тут не было, просто так получилось, к этому невозможно быть готовым, хоть и служба в Разведкорпусе учит черстветь, не пропускать всё сквозь себя. В голове шумели голоса сержантов, мелькали их полные счастья улыбки, эти воспоминания захлёстывали одно за другим, пока в груди невыносимо жгло – то ли от злости, то ли от горя. Роуз хотела увидеть Герти, поговорить с ней в последний раз и попрощаться как следует, а сразу после этого пойти к Эрвину и отказаться от полномочий командующего, служить в составе Исследовательского отряда и больше никогда не брать на себя ответственность за кого-то. Это оказалось слишком больно, слишком сложно и страшно, но ещё ужаснее будет встреча с родителями погибших, смотреть им в глаза, сообщая о смерти горячо любимых детей. От этих мыслей корень языка неприятно сводило, а в носу щипало от подступающих слёз. Она хотела быть стойкой, хотела стоически держаться, не падать духом, но сил катастрофически не хватало, а разум рисовал ужасающие картины, наполненные одной лишь кровью и оторванными конечностями. От былой Гарделис, кажется, не осталось и следа. Бледная тень медленно следовала по коридорам, скользила вдоль стен, держась за всё, что попадётся по руку. Это больше не лейтенант Роуз, заражающая всех вокруг своим теплом и жизнелюбием. И всё же, в её лазурных радужках теплел огонёк, суть её души, которую не потушить ничем.

***

Ночью Гарделис слонялась по этажам, жуткая бессонница одолевала её, кошмары не давали сомкнуть глаз, высасывая из девушки все соки. Только после этих полночных прогулок она могла ненадолго забыться во сне. Постепенно ей становилось лучше, иногда удавалось дойти до восточного крыла штаба, где располагался заросший, давно забытый зимний сад. Цветы и декоративные кустики совсем одичали, росли в разнобой, сами по себе, но это придавало оранжерее некий сомнительный уют. Тут пахло персиками и немного корицей, что вкупе давало необычный сладко-пряный аромат, напоминающий рождественский пирог. И только сейчас в голову Роуз прилетело осознание того, что старшая сестра ждёт от неё вестей, а она третью неделю штаны в койке протирает. Её сестрёнка живёт недалеко, в Джинае, но из-за нескончаемой работы Роуз не видела её вот уже полгода. Раздумывая о письме, блондинка решила сама съездить к единственному оставшемуся члену семьи.

***

В это утро Гарделис впервые проснулась не от боли, а просто потому что выспалась. В комнате с каждым днем становилось прохладнее – осень уверенно наступала на пятки уходящему лету, предзнаменуя промозглость и слякоть. Неприятно. Ханджи крутилась около своего стола с какими-то бумажками, пока на нее заворожённо глядел Моблит, вникая в бесконечный поток слов, льющийся из уст шатенки. Игнорируя всех и вся, Роуз устало поднялась с постели, желая побыстрее добраться до кабинета командора, пока тяга в пояснице не пригвоздила её обратно.

***

— Ох, Роуз.. – Эрвин шумно выдохнул, медленно прокручивая карандаш в руках, – я не уверен, что смогу отпустить тебя в Джинай, Ханджи сообщила, что тебе только-только стало получше. — Я не знаю, когда ещё смогу увидеть сестру, – блондинка виновато отвела взгляд в сторону, испытывая стыд за то что давит на командора. — Я отправлю с тобой сопровождающего. Поедешь с Аккерманом, – Смит грозно свёл брови к переносице, а через секунду снова расслабился, – и ещё.. Ты готова рассказать подробности той вылазки? — Да, – четко выпалила лейтенант. — Тогда присаживайся, мне тоже нужно тебе кое-что рассказать, – когда командор говорил загадками, где-то в глубине души стрекотал страх вперемешку с тревогой, но Роуз лишь послушно кивнула. — Теперь вылазки будут реже, но продуктивнее. Мы будем активно изучать поведение Титанов, потому что события той ночи напомнили, что на самом деле мы так ничего о них и не знаем, – Эрвин говорил так, будто отчитывает подчинённую. Дослушав начальника, светловолосая девушка поведала и свою историю. Описала все максимально подробно, насколько позволяла её отшибленная память и поднявшийся к горлу слёзный ком. Это было нелегко, но излив всё, что так долго томилось в душе, ей стало гораздо легче. — Гертруда Паульс уже уволена из армии? – остановившись у самой двери, прошептала Гарделис, не надеясь на ответ. — Ещё нет, она пока живёт в казарме, но не участвует в жизни Легиона, думаю через пару дней она отправится домой, – последние слова командор произнёс с каким-то намёком, видимо понимал, что Роуз хочет с ней увидеться.

***

Встреча с Леви ободрила Роуз. Перед ним ей не хотелось показывать свою слабость, не хотелось причитать и обливаться горячими слезами. Рядом с этим человеком автоматически включался режим несползающей улыбки. Она не пыталась разговорить товарища, что очень удивляло обоих, только потихоньку гнала лошадь прогулочной рысцой, а не привычным галопом и молчала, беззаботно глядя на мелькающие дома и пролески. Немногословие брюнета было более привычным, совершенно не напрягающим и таким обыденным; да и говорить было нечего. Спросить о самочувствии? Нет, это слишком избито, небось весь корпус уже успел расспросить. Узнать немного о сестре? Это его не интересовало, он просто сопровождающий, а не желанный гость в доме Гарделис. — Что ты сейчас чувствуешь? – вот оно, прямо в яблочко. Попал туда, куда вовсе не целился, но настолько точно, искусно и наповал. Он лишь хотел узнать, совпадают ли ощущения людей, потерявших кого-то близкого. — Опустошение, – не отрываясь от наблюдения за полевыми цветами, бросила Роуз. Ее ответ был быстрым и непринуждённым, будто она говорила не о смерти, а о чём-то повседневном. Видимо, у нее внутри действительно ничего не осталось – ни скорби, ни боли. Н-и-ч-е-г-о. — И что собираешься делать? Откажешься от командования? – Леви даже не смотрел в сторону собеседницы. Прямой как линия, с полным отсутствием эмоций. — Да, – блондинка отвечала коротко, обрывисто. То ли ей не хотелось мусолить больную тему, то ли просто добавить нечего. — Чушь собачья. У тебя дар к битвам, ты можешь вести за собой народ, а из-за шайки сопляков готова растоптать все заслуги, – тонкие губы брюнета сомкнулись в узенькую линию, а уголки брезгливо скривились. — Ты равняешь по себе, это неправильно. Я не такая сильная, не могу защитить людей, – провокация сержанта накрылась медным тазом, не получилось выбить из «Мисс Добрая Душа» ни грамма реакции, она даже не покосилась, не оскалилась, не нахмурила брови. Раздражает. — Тц.. – зашипел Аккерман, потеряв нить мыслей, роившихся в голове. Он хотел огрызнуться, съязвить покрепче, но мозг отказывался выдать что-то более менее связное. Оставшееся время в пути напарники не проронили ни слова. Разговор совсем не клеился, да и ни к чему это было, не сейчас и не здесь, видимо. Наконец-то добрались до нужного дома. Не примечательный, но очень уютный, с ухоженными клумбами вдоль калитки и висящими у двери керосиновыми лампами. Роуз шумно выдохнула, подтянула низкий хвост и замерла, остановив кулак в воздухе. — Что-то не так? – брюнет озадаченно вздёрнул правую бровь, не меняясь при в лице. Ответа не последовало, Гарделис лишь мило улыбнулась и постучала в заветную дверь. Где-то в глубине дома послышались размеренные шаги. На пороге предстала точная копия Роуз, только с волнистыми и более длинными волосами. Леви неоднозначно ухмыльнулся от замеченного сходства, от чего-то это показалось ему забавным – бывает же такое, насколько он знал, разница у них в возрасте внушительная, а на вид как двойняшки. Первые секунды девушки стояли друг напротив друга, удивленно хлопая глазами, будто раньше никогда друг друга и не видели. Словно Роуз ошиблась домом, зашла к незнакомке, явно вогнав в ступор. — Роззи.. – прошептала старшая сестра, с невероятной теплотой обнимая младшую, – ты жива.. Отпрянув назад, блондинка прищурилась и недоверчиво оглядела Аккермана с головы до ног, несколько раз прошлась по нему прохладным взглядом, полным вопросов. — Я Леона, – представилась старшая Гарделис, вмиг расплывшись в доброй ухмылке. Кажется, это у них семейное – давить лыбу во все тридцать два. — Леви, – безразлично бросил он, всем своим видом показывая появившееся из ниоткуда недовольство. — Проходите, – позвала девушка, скрываясь в полумраке прихожей. Напарники переглянулись и нерешительно вошли в дом. Воспоминания захлестывали Роуз одно за другим: их с сестрой детство, как Лео заменила малютке Роззи всех, вырастила ее в одиночку как самая любящая мать. Как Леона кричала, узнав о том, что Роуз подала заявку в армию, но настоящий конец света почти случился, когда младшая Гарделис решила служить в разведке. Лео всегда опекала сестру, тряслась над каждым ее шагом, а потом просто смирилась – такова была натура Роуз, из нее эту дурь не выбить, слишком энергичная, слишком взрывная на решения. Леона на удивление быстро накрыла стол, усадила нежданных гостей и принялась донимать сестру вопросами, накопившимися за столь долгое время. Аккерман вёл себя необычайно вежливо, не цокал и не закатывал глаза, отвечал на вопросы, касающиеся его, и даже съел все, что состряпала старшая Гарделис. Между делом, он наблюдал за сестрами, как задорно они общаются, несмотря на первичную неловкость, и не переставал удивляться их идентичности: от внешности до манеры речи – все под копирку. — Роуз, не поможешь мне дров наколоть? – невзначай бросила Леона, опуская собранную посуду в мойку. — Вам надо побыть с сестрой, я наколю дров, – все ещё безразлично, но чуть живее отозвался Аккерман, складывая руки под грудью. Через секунду брюнет поднялся и уверенным шагом направился к заднему двору, пока Роуз сверлила его спину испуганно-удивленным взглядом с почти отвисшей челюстью. Слов не подобрать, насколько она была шокирована подобным поведением грубияна. Она и слова сказать не успела, как он проворно скрылся в проёме. — Ты чего? – усмехнулась Лео, толкая сестру в плечо. — Сложно объяснить, просто я его знаю с другой стороны, – не отрывая взгляд от опустевшего проема, прошептала Роуз, – не думала, что он.. — Что он поведет себя как мужчина? – Леона хитро прищурилась, расплываясь в знакомой улыбке – так всегда делала Роуз. Младшая сверкнула светло-голубыми глазами и растеряно пожала узкими плечиками. — Ты мне что-то недоговариваешь, – насупилась Леона, недовольно вскидывая бровь, – не может же моя вечно занятая сестра найти время чтобы приехать просто так. Роуз виновато опустила глаза. Ей было стыдно, что она действительно бежит к сестре только когда случается что-то из ряда вон. Она солгала, не хотела тревожить и без того сердобольную Леону, не стала рассказывать о том, что случилось в ту проклятую ночь, скрыла и последствия в виде уродливых шрамов, которые останутся напоминанием на всю жизнь. Сразу после Роуз перевела тему, не хотела попасться на собственной лжи, ведь сестра раскусила бы ее в два счета. — Так.. Расскажи мне лучше о своем спутнике, – Леона сидела за столом, подпирая ладонью щеку, как довольная кошка, наевшаяся сметаны. — А что о нем говорить? Он мой товарищ по оружию, его сила невероятна, как и его самомнение, – усмехнулась светловолосая девушка. — Красивый парень, наверное все разведчицы за ним ухлёстывают, – этим Леона напоминала Аккермана, тоже пыталась вывести Роуз на реакцию. Но спокойная Гарделис лишь развела руками в стороны, растеряно пожимая плечами. Она не знала, что на это ответить, никогда не следила за напарником и не обращала внимание, кто там на него смотрит. Это последнее, что может заинтересовать лейтенанта Легиона, с головой погруженного в работу. Дела Амурные всегда шли мимо нее, вернее она сама шла мимо них: пару раз с ней пытались сблизиться, даже кое-как ухаживали, но Роуз в этом вопросе твердолобая – в упор не замечала своих воздыхателей, неосознанно выстраивая вокруг себя непробиваемую стену. Не то чтобы ей никто не нравился, она просто никогда не заостряла на этом внимание. — И вообще, я заметила, что он.. – Лео не успела закончить, когда позади нее скрипнул порожек. — Дров хватит на неделю, – с легким раздражением оповестил брюнет. Впрочем, это была его привычная манера речи. — Спасибо, – улыбнулась старшая из сестёр, – ты был бы отличным мужем. Леви облокотился плечом о дверной косяк, взяв со стола чашку и попытался утопить в ничтожной порции чая накатившую волну неловкого возмущения. Стать «отличным мужем» он не собирался от слова совсем, мысль о семейной жизни ни капли не грела, а подобные заявления – тем более. Его напарница отреагировала куда проще; всего-то улыбнулась. Опять приторно, аж до тошноты. — Расскажите мне о своих вылазках, что-то новое удалось узнать о Гигантах? – Леона перевела тему на более привычную для разведчиков, тут-то разговор явно пойдёт плавно. Незаметно они просидели допоздна; отправились обратно глубоко за полночь, предвкушая гнев командора. А Леона все не унималась, никак не хотела их отпускать, ведь ей так тоскливо одной в четырех стенах. Она провожала гостей с невероятной грустью в глазах, но при этом искренне улыбаясь. Обнимая сестру, Лео шепнула ей на ухо, почти беззвучно, одними губами: — Береги себя.

***

— Спасибо, что помог по дому, – улыбнулась Роуз, ловко забираясь в седло. Аккерман одарил светловолосую девушку каким-то нечитаемым взглядом, таким пронзительным и светлым, без присущей ему холодности. Видимо, это было немое «не за что». Что-то теплело в неприступной душе Леви, это было сродни уюту, такому домашнему, пропитанному ароматом вишнёвого пирога и звонким смехом домочадцев – все это было так чуждо и желанно одновременно. До тошного противоречиво, одно не клеилось с другим, разнилось, тянуло во все противоположные стороны. И вроде эта беззаботная семейная жизнь была так далека, отталкивала своей простотой и бессмысленностью, но какая-то часть неприступного солдата радовалась времени, проведённому в доме Гарделис. — Почему твоя сестра не замужем? – поинтересовался Леви, пристально глядя на напарницу. — Она вдова, – Роуз немного замешкалась, ответила быстро и коротко, без подробностей. — Ясно. Наверное, ей теперь тяжело, ещё и ты редко дома показываешься, – ещё безразличнее обычного сказал Аккерман. — Так и есть, но поделать ничего не могу, сидеть дома в четырёх стенах и заниматься хозяйством мне не в радость, – вздохнула блондинка. Через секунду, неудачно повернувшись, девушка схватилась за спину, едва успев остановить лошадь. Жгучий выстрел прошёлся вдоль позвоночника и остановился где-то под рёбрами, доставляя ужасный дискомфорт. — Сильно болит? – Леви следом остановил свою лошадь напротив. — Забыла перевязать.. Как же не вовремя заныло, – Роуз почти шипела, сильно щурясь и медленно складываясь пополам. — Слезай, – тон сержанта был нахально-командным, звучал как приказ младшему по званию. — Сейчас пройдёт, подожди, – шумно выдохнула Гарделис. — Слезай, говорю, – настойчивее прохрипел брюнет, явно не намереваясь уговаривать напарницу, – третий раз повторять не буду. Роуз подняла на товарища уставший, вымотанный болью взгляд, оставаясь в седле. Наглость солдата ее ничуть не задевала, а сейчас, когда кости словно выворачивало, было и подавно все равно, что он там ворчит. Брюнет недовольно скривил рот, слез со своей лошади, в два шага миновал расстояние и быстро залез в седло к Роуз. Выудив из небольшой дорожной сумки нечто среднее между бинтом и полотенцем, принялся заматывать поясницу девушки. Когда ее спина была туго затянута, боль и неприятные ощущения отступали, а находиться в вертикальном положении становилось куда легче. — Ходячая катастрофа.. – бубнил себе под нос Леви, оборачивая бинтом худощавый девичий торс, – ещё и упрямая, как ослица. Но слова для Гарделис – пустой звук. Она чувствовала совсем другое, то, что Аккерман с завидным успехом скрывал от окружающих. Своё беспокойство о товарищах, заботливую натуру. Чертыхаясь через слово, он продолжал бережно придерживать полоску ткани, периодически проверяя, не слишком ли туго затянул. Никто бы не обратил внимание на такую мелочь, но Роуз другая, она строит свое представление о мире из мелочей, ведь порой они дают больше информации, нежели то, что плавает на поверхности. — Не зря мне Ханджи всучила перевязочную ленту, – цокнул Аккерман, слезая с лошади Роуз. — Извини, что приходится нянчиться со мной, – Роуз нервно-виновато усмехнулась, запуская руку в волосы на затылке. — Извинения приняты, – на секунду Гарделис показалось, что ее напарник беззлобно ухмыльнулся в ответ.

***

Разведчики оставили лошадей в конюшне, перекинулись парой отвлечённых фраз и разошлись по своим этажам. Теперь Леви была выделена собственная отдельная комната, только его, как он и хотел, однако это решение вызвало волну негатива, ведь многие сержанты продолжали жить в общих казармах, а тут приехала ходячая привилегия. Впрочем, открыто никто не возмущался – его все же побаивались. Роуз дошла до своей комнаты, открыла дверь и слёту плюхнулась в кровать, сразу же об этом пожалев: облако пыли поднялось до самого потолка, а стреляющая боль снова дала о себе знать. Конечно, ее тут почти месяц не было, но возвращаться к Зоэ почему-то не хотелось, сейчас были идеальные обстоятельства, чтобы подумать о чём-то своём, разгребая скопившуюся грязь. В втором часу ночи комната была приведена в порядок, ни единой пылинки, все на своих местах – прям глаз не оторвать. Изрядно попотев, лейтенант направилась в общую ванную, чтобы не идти через весь корпус, а просто спуститься на первый этаж. Коридор встретил девушку непроглядной тьмой и сырой прохладой, неприятно оседающей на влажной коже. Едва слышно ступая, она миновала расстояние до душевой, быстро кинула банно-мыльные пренадлежности на покосившуюся прелую полку, не спеша сняла всю одежду и нырнула под струю теплой воды. Сквозь шум воды послышался скрип двери, а за ним глухой хлопок; некто наспех разделся, пару раз громыхнув сумкой (видимо, с вещами) и прошёл в душевую, хлопнув дверцей кабинки. От чего-то стало неспокойно, то ли от самовнушения, то ли от проснувшегося инстинкта самосохранения, но в любом случае интерес брал верх и Гарделис тихо вышла из кабинки, обернувшись в полотенце. Подкравшись к соседнему ряду душевых, блондинка села на корточки. Сердце застучало у самого горла, когда она увидела женские ноги, покрытые синяками и ссадинами, но в груди засаднило ещё сильнее от сдержанных всхлипов по ту сторону двери. Роуз вмиг отшатнулась назад, когда внезапно душевая распахнулась. — Лейтенант..? – прохрипела Герти, придерживая полотенце руками. Было заметно, как она мялась, переступала с ноги на ногу, словно пытаясь спрятать увечья. — Что с тобой случилось? – радужки голубых глаз нервно дергались в такт приоткрытым губам. Гарделис пребывала в полнейшей растерянности, как минимум от самого присутствия Герти. Но ответа не последовало. Кареглазая девушка замерла, казалось, что она в момент побледнела до оттенка фарфора, а по впалым щекам покатились слёзы. Роуз не знала, что делать, ей хотелось обнять девочку, прижать покрепче и успокоить, но ноги будто налились свинцом, невозможно было сделать и шаг. — Извините, я пойду, – пискнула Паульс, спешно ретируясь. Неожиданно для самой себя, лейтенант схватила девушку за запястье, слегка сжав его. В ее глазах было явное непонимание и жажда все выведать, а если Роуз этого хочет, она добьётся своего. Точнее, она так делала со своими подчинёнными, без зазрения совести залезая в их души, выворачивала содержимое наизнанку, пока не докапывалась до сути, потому что их проблемы Гарделис всегда брала на себя, а сейчас ситуация и вовсе из ряда вон – единственный выживший член отряда стоит перед ней в самом плачевном состоянии, с кучей синяков и ссадин. И кое-что странное заметила лейтенант – багровые отметины были на внутренней стороне бёдер, слишком свежими, уж больно напоминая следы от пальцев. Картинка сложилась воедино. — Кто это сделал? – с непривычной грубостью спросила Роуз, не давая девушке и шанса увильнуть от ответа. — Лейтенант, не надо.. – полушепотом отозвалась Герти, изо всех сил сдерживая слёзы. — Я убью его прямо сейчас, только скажи кто, – из небесно-голубых глаз сыпались искры, сверкали молнии, это был настоящий шторм, придававший радужкам серовато-синий оттенок. — Леви.. – робко прошептала Герти, почти беззвучно, одними губами.