Моя девочка

— Мариш, — прошептал он имя той единственной, кого хотел видеть рядом в эти мгновения. Любимая жена, пылкая любовница, верный друг — это все она, его Маринка. — Я здесь, Олег. Я с тобой, — тут же откликнулась она. — Привет! — Жена склонилась над ним, легко коснулась губами его щеки — такой теплой, такой родной. Присела на край кровати, взяла его руку в свои, переплела пальцы.  — Операция прошла успешно, — знала, что именно это интересует его в первую очередь. — Опухоль удалили полностью, осталось только дождаться результатов анализов и сделать КТ. Все будет хорошо! Самое страшное позади! — Она верила в это и старалась передать уверенность и ему. Несмотря на всю показную бодрость, Марина была на грани срыва и чувствовала это. Слишком тяжело ей дались все последние месяцы с «качелями» от Брагина на фоне его страшного диагноза. Она отчетливо понимала, что просто не сможет жить без него, не представляла и не хотела представлять, что такое возможно. Уговаривала себя, что Брагин живучий, он выкарабкается, а когда он не видел, горько рыдала, забившись в укромный уголок и пытаясь понять, за что им это все и сколько уже можно испытывать их на прочность. А тем временем он сам как будто специально подливал масла в огонь своим невозможным поведением: отдалился от нее, делая, что хочет, не советуясь с ней, психовал и срывался, а еще хуже — молчал и смотрел затравленным, обреченным взглядом. И это было самым страшным. Такого Брагина она раньше не видела и не знала, и, откровенно говоря, знать не хотела. Нет, не отвернулась, а всеми силами пыталась вытянуть его из этого состояния отреченной меланхолии, сменявшейся периодами бешеной активности на новой, опасной для жизни работе в Центроспасе. Не отвернулась, а мужественно терпела все его закидоны, понимая, что ему самому сейчас в разы тяжелее, чем ей. Лучом света в этой непроглядной темноте стали пару дней до операции, когда он резко изменил поведение, снова став похожим на «ее Брагина». Он встречал ее с работы, они гуляли всей семьей, веселились, ужинали вдвоем, а потом, в постели, он нежно обнимал, страстно целовал и бесконечно долго ласкал ее. А за считанные часы до «часа икс» они даже провели первую за очень долгое время совместную операцию. Если бы над всем этим не висел Дамоклов меч в виде его возможного ухода в вечность, она была бы счастлива. Утром решающего дня Олег отправился в клинику, а ее заставил поехать на свадьбу Костика и Саши. Стоит ли говорить о том, что в ресторане Марина сидела, словно на иголках, не проглотив ни кусочка и не проронив ни слова. Сердце бешено колотилось, в мозгу билась лишь одна мысль: «Живи». Она молилась, прося Всевышнего о благоприятном исходе, готовая отдать все, что угодно, лишь бы снова увидеть любимого мужчину — живым и здоровым. При первом удобном случае она сбежала от счастливых молодоженов, чтобы занять место у операционной, где решалась судьба ее мужа. Их судьба. Она рыдала от счастья, когда узнала о том, что операция прошла успешно, а как только Брагина перевезли в реанимацию, прорвалась туда, заявив коллегам, что никуда не уйдет. И вот Олег, наконец, открыл глаза. Он разговаривает с ней, к нему можно прикоснуться, почувствовать его тепло. Слезы непроизвольно потекли из глаз, и она не могла с этим бороться. — Маленькая моя, ты чего? — он не мог видеть, как она плачет. Хотел прижать ее к себе, чтобы утешить, но сил еще не было, поэтому пришлось ограничиться тем, что поднес ее руку к губам и нежно поцеловал. — Не плачь, все хорошо же. Девочка моя! Любимая! Родная! Хорошая, моя, я здесь, я с тобой.