и жили они...

Ген сразу предупредил, что его мать, уже давненько оставшаяся без мужа, является женщиной эгоцентричной, умной и довольно-таки прямолинейной. Он хотел подметить, что с Сенку они стоят друг друга, но промолчал, подмечая на себе заинтересованный взгляд. Кажется, он пытался найти схожие с ней качества в самом Гене. Впрочем, успехом это так и не обвенчалось, всё же Ген был добрым, заботливым, в последнюю очередь думающим о себе, даже если и создавал впечатление эгоистичного красавца. Среди детей он становился искренним, нежным. С Сенку он был страстным, влюблённым, мягким. При чужих он держался осторожно, чаще нацепляя маски. Ишигами было интересно, как он ведёт себя рядом с собственной матерью, раз даже рядом с отцом Сенку он немного приукрашивал свой образ. — Сенку-чан, — Ген смял кухонное полотенце, неловко замирая в двери лаборатории Сенку, — мне кажется, что всё накроется. Я волнуюсь. — Ген, это же просто твоя мать, — учёный нахмурился, поворачиваясь к Гену и сразу же убирая со своего лица это выражение. Асагири не просто волновался, он стоял, еле дыша, краснея и смотря так напугано, словно перед ним не его парень, а какой-нибудь огромный тарантул, раскрывший свои хелицеры в стороны и смотрящий всеми своими глазами на него. Подойдя к нему, Ишигами приобнял его, поглаживая по щеке и заглядывая в тусклые глаза. — Не смей поникать, Ген, сейчас ты должен сделать нам самый вкусный ужин, потому что ты не можешь делать его иначе, а потом вечером познакомишь меня наконец с твоей матерью. Даже если она такая странная и сложная личность, даже если тут всё взорвётся к чертям от одного её прихода — я обязан с ней познакомиться, и я уверен, всё пройдёт гладко, потому что рядом всегда есть Бьякуя, способный разбавить атмосферу, Хром, вызывающий умиление даже у самых угрюмых, мой красивый парень, готовящий на высшем уровне и умеющий ловко менять образы, и конечно же сам я, способный поддержать спор и выйти из него в выигрыше. И даже если твоя мать попытается зарыть наши головы в песок, мы посмотрим на неё так смело и твёрдо, что она сама захочет зарыться в этот же песок. В ином случае она окажется не такой плохой и мы поладим, — Сенку наконец выдохнул, выпалив всё на одном дыхании и глядя в теперь удивлённое лицо напротив, — а теперь, за работу. Тебе помощь нужна? — Точно не от тебя. — Да. Точно не от меня. Ровно в пять вечера, как и было запланировано, раздался звонок в дверь. Сенку пошёл открывать, не обращая внимания на боязливый шёпот Гена. Открыв, он поднял взгляд чуть выше, сталкиваясь с двумя глазами, в точности схожими с глазами его возлюбленного. Женщина была достаточно высокой, с глубоким серым взглядом, красивым лицом, не лишённым морщин от возраста, таким же стройным и вытянутым телом, как у сына. Волосы были чёрными и короткими, явно только недавно постриженными. И всё же выглядела она привлекательно, а иногда подрагивающие уголки губ должны были намекать на слабую улыбку. — Добрый вечер, — Ишигами улыбнулся ей, склонив голову в приветственном жесте. Сегодня волосы пришлось собрать в пучок, хотя две назойливые прядки всё равно выскочили вперёд, иногда мешаясь перед глазами. Пугать женщину своей антигравитационной причёской он не хотел. — Кто здоровается через порог? — пробормотала она, заходя, как только опешивший Сенку пропустил её, позволяя снять верхнюю одежду и разуться. Она стрельнула в него своим твёрдым взглядом, словно под землю пыталась зарыть, — теперь здравствуй. Наоми Асагири. Сенко, верно? — Сенку, — уточнил он, едва сдержав недовольный вздох. Ему совершенно не нравилось, когда его имя коверкали. Неужели нельзя уточнить? — ванная прямо и налево. — Благодарю, — и говорила она, всё же, слишком елейно, как и Ген иногда. Это подбешивало. Её взгляд, словно пытающийся поставить на колени, её тон, скучающе-нежный, её действия, замедленные, но изящные. Эта женщина сводила с ума одним поведением, переворачивая в голове всё вверх тормашками. Ишигами проводил её взглядом, спустя мгновение слыша журчание воды. Промыв руки, на которых красовались несколько колец, достаточно дорогой на вид браслет и совсем недавно сделанный маникюр, она снова подошла к нему, одним взглядом спрашивая, где, собственно, её сын. Учёный молча повёл её на кухню, стараясь не заострять внимания на её руках, до жути похожих на руки Гена. Он, в целом, любил ладони своего парня. С нежной кожей, тонкими длинными пальцами, ловко проворачивающими какие-то трюки, по типу доставания карты из твоего рукава. — Мама-а, — протянул Асагири, шагнув к женщине и неловко целуя её в щёку. Женщина подавила улыбку, коротко кивнув сыну и оценивая обстановку, — мы накроем в зале. Скоро приедут Бьякуя-сан и Хром-чан. — Это родня твоего… парня? — она как-то странно протянула это слово, глянув в сторону скрестившего руки на груди Сенку. — Да, — Ген неловко улыбнулся, решив продолжить то, что делал до этого — нервно мешать овощи в сковороде. Поняв, что ему снова придётся идти рядом с этой особой, Сенку повёл её в гостиную, подмечая тяжесть её сумки. Она явно привезла что-то с собой. Параноик внутри него почему-то кричал, пока другой интересующийся мальчишка внутри всё желал заглянуть в сумку. Они сели друг напротив друга, несколько минут просто прожигая взглядами, пока Наоми не потянулась к своей сумке, доставая что-то. — В любом случае, ты выглядишь интересным, — она хмыкнула, положив на свою сторону стола толстый альбом с фотографиями, — подсядь рядом, Сенку. Я, как мать, в любом случае должна показать тебе своего сына во всей красе. И это какая-то глупая традиция, а я пытаюсь им соответствовать. Сенку сдержал смешок, но всё же сел рядом с ней. Её губы снова дрогнули в подобие улыбки, когда она открыла альбом, показывая фотографии Гена с самого раннего возраста. Здесь были не только его фотографии. Вначале было много моментов с самой женщиной и, видимо, её мужем. Он появлялся и на фотках с Геном, но на последующих его не оказалось. Менталист о своём отце не особо рассказывал, лишь то, что он его плохо помнит, да и умер он рано. Наоми о нём тоже не говорила — она рассказывала о Гене, иногда всё-таки не сдерживая улыбки и тихих смешков. Сенку тоже посмеивался, теперь почему-то чувствуя себя так, словно открыл новую сторону в этой женщине. По крайней мере, для себя. Они за десять минут успели просмотреть несколько страничек, пока наконец не пришли Бьякуя с Хромом. В доме стало шумнее, и женщина, до этого пугающая Сенку, теперь не скрывала своей улыбки, пообещав ему показать оставшиеся фотографии после ужина. «После ужина» означало то, что это произойдёт, как только они осушат бутылку Саке, уложат Хрома спать, еле угомонят Гена, совсем не переносящего алкоголь, и отведут его на диван, чтобы он молча просматривал привезённый Бьякуей альбом. Словно Ген впервые его видел, честное слово. — Здесь Гену десять, — Наоми усмехнулась, глядя на страничку альбома. На каждый возраст были отведены две странички, на которых находилось по пять-шесть фотографий. Видно, самые ценные и глубокие воспоминания, заевшиеся на подкорке, — в этом возрасте он уже проел мне все мозги своей психологией. Конечно, меня это немного не радовало, но я надеялась на большее. И вот где он теперь, — она фыркнула, заметив взгляд Сенку, — что ты так смотришь? — Наоми-сан, — пробормотал учёный, твёрдо глядя на неё, — Гену нравится его работа, и мы не смеем осуждать его за это. Это его выбор, не так ли? — Возможно. Но ты меня не переубедишь. У меня свои взгляды на жизнь, — она непроизвольно махнула рукой, ещё какое-то время кратко рассказывая о некоторых фрагментах из жизни сына. Сенку глянул в сторону Гена, лениво листающего его альбом. Конечно, у Сенку фотографий было не так много — он не сильно любил фотографироваться, и Бьякуе нужно было хорошенько постараться. Зато графа с фотографиями Хрома была уже почти забита под отказ — он-то это дело любил. Корчил рожицы, вставал в какие-нибудь фотогеничные позы, кричал посреди парка, держа утёнка в руке, чтобы его сфоткали. Асагири выглядел уставшим, выпившим и немного плохо соображающим. Он смотрел уже сквозь альбом, бездумно листая его и о чём-то явно задумавшись. Сенку неловко сжал свой карман. Возможно, стоило сделать всё раньше. — Знаете, — пробормотал Сенку, склонившись к женщине так, чтобы только она его слышала, — я хочу просить руки вашего сына. — Так скоро? — прошептала она, вскинув брови, — я знаю тебя всего несколько часов, Сенку. — Время не влияет на мои желания, — он усмехнулся, выпрямляясь, — мы уже достаточно долго вместе. Она отвела взгляд, задумываясь всего на пару мгновений. Но после всё же медленно кивнула, как бы благословляя их. Ответ своего старика он уже знал — и так все уши ему прожжужал о том, как это лучше сделать. Сенку встал, подойдя к задремавшему на диване возлюбленному и мягко касаясь его плеча. — Хей, Ген? — он улыбнулся, следя за тем, как воспитатель медленно открывает глаза, всматриваясь в лицо напротив, — привет. — Привет, — Ген растянул губы в ответной улыбке, коснувшись ладонью щеки учёного, — я всё проспал? — Вовсе нет, — Сенку не мог не шептать. Почему-то хотелось скрыться от посторонних глаз, ушей, мнений. Хотелось запереться в их уютной комнате и всю ночь признаваться Гену в любви на их удобной кровати, тая в тёплых объятьях, — я хотел спросить у тебя кое-что. Кольцо сверкнуло в полумраке комнаты, и Ген даже мгновенно проснулся, одаряя возлюбленного удивлённым взглядом. Когда в воцарившейся тишине послышалось надрывное и тихое «да», они едва сдержали радостный смех, чтобы не разбудить спящего Хрома.