и жили они...

Сенку вытянулся в кресле, закинув руки за голову и глянув в сторону окна. На улице уже который день подряд шёл дождь, образуя много луж. Тучи, совершенно не собирающиеся уходить с японского неба, извергали из себя гром, предвещая грозу, которой по итогу всё равно не свершится. Их машина недавно сломалась, что было просто отвратно. Сенку приходилось бегать за автобусом по утрам, чтобы доехать до «Научного Царства», коим он прозвал свою лабораторию, где обучал будущих учёных, работал с НАСА, общался с Ксено, иногда приглашая его к себе — и несколько раз он даже приехал, задерживаясь всего на несколько дней и часто споря с Сенку о ерунде. Ген постоянно вырывал их из домашней лаборатории своего мужа, отправляя по койкам, чтобы утром разбудить их и предоставить по чашке кофе. И видя напротив двух сонно разговаривающих учёных, он чувствовал внутри такое тепло и трепет, словно ему приближался не тридцатый год, и с Сенку он жил вовсе не несколько лет. Глянув на звонящий телефон, учёный ответил, слыша оттуда звуки дождя, и без того проникающие в комнату через закрытое окно. — Хей, ты обещал зайти за мной, помнишь? — Помню, уже несусь, — Сенку ещё с минуту послушал недовольные вздохи, наконец сползая с кресла и бредя в прихожую. Он уже был готов и просто минут двадцать залипал в одну точку, совсем позабыв об окружающей его реальности. Быстро обувшись, мужчина накинул пальто, хватая зонт и выходя туда, куда не желал бы выходить ещё несколько дней, пока это не закончится. Дождь был мелким, но при этом сильным. Ветра при нём не присутствовало, так что капли падали ровным строем, теребя по зонту Сенку. Он дошёл до детского сада минут за двадцать, с учётом того, что старался самым лучшим образом обогнуть все лужи, но в итоге всё равно случайно наступил в одну, теперь бредя с промокшими ногами. — Сенку-чан! — послышался вдалеке любимый голос, и в итоге сквозь стену дождя показался бегущий к нему Ген, как всегда широко улыбающийся и промокший насквозь. Его волосы, которые он успел отрастить до самых плеч, завязаны в пучок, совсем упавший из-за дождя. Немного подведённые подводкой глаза искрились каким-то глупым счастьем. Что на этот раз его так волновало? Подбежав к мужу, Асагири прыгнул ему на шею, крепко обнимая так, словно они давно не виделись. В последнее время Ген проникся какой-то особой любовью к нему, так что такие крепкие объятья, а вместе с ними и долгие поцелуи стали уже какой-то традицией по его возвращению домой. — Опять без зонта, дурак? — пробормотал Сенку, пряча возлюбленного от настойчивых капель, — заболеешь ведь. — Ну я же прививаюсь постоянно, Сенку-чан, — мужчина надул губы, словно ребёнок, вылезая из-под зонта, — я так люблю дождь! — Ты выпил? — Вовсе нет, я просто… — он глубоко вздохнул, с широкой улыбкой глянув на Сенку, — просто сегодня я почему-то особенно счастливый. — Это из-за моего утреннего предложения? — Отчасти да, — воспитатель улыбнулся, резко закружив мужа прямо посреди широкой мостовой. Их зонт упал, теперь валяясь неподалёку, пока Ген продолжал смеяться и кружить удивлённого учёного, — но, помимо того, я сегодня выпустил свою вторую за всю работу группу! — Ох, точно, — пробормотал Сенку, вздрогнув, когда его резко прижали к промокшему телу, — совсем забыл. Поздравляю. — Я так улыбался и едва не плакал, когда они уходили. Как же я буду скучать по всем своим деткам! — он снова разнылся, всё продолжая улыбаться. Ишигами закатил глаза, притягивая мужа к себе и целуя. Ночная тьма и стены из дождя окружали их, скрывая от посторонних глаз. Ген неловко накрыл ладони возлюбленного своими, чувствуя холод от кольца. — У тебя скоро будет свой ребёнок, не волнуйся, — пробормотал Сенку в перерыве между поцелуями, до жути мокрыми и солёными, — ещё один балбес в доме. — Сенку-чан, ты грубый, — протянул Асагири, надув губы. Учёный хихикнул, закатив глаза и уже собираясь потянуться за зонтом, но настойчивые руки потянули его обратно, утягивая в танец прямо по лужам. Дождь постепенно затихал, становясь слабее и теперь появляющийся туман укрывал их, словно пытаясь скрыть от появляющегося мороза. Сенку подался порыву возлюбленного, неумело танцуя с ним и иногда издавая тихие смешки. Это странная до абсурдности ситуация почему-то вызывала внутри смешанные чувства, уже опознанные ими как «истинная любовь». В такие моменты они снова друг в друга влюблялись, становясь какими-то мальчишками, впервые познающими любовь. Они прижались друг к другу, обнимая за талию и плечи, сплетая пальцы и качаясь вправо-влево. Ген засмеялся, подаваясь глупым исполнениям танцев со стороны Сенку, и в итоге они собрали всю воду в ботинки, со смехом пиная лужи и не обращая внимание на мокрый низ брюк. — Я люблю тебя, Сенку, — пробормотал Ген, когда между их губами осталось совсем ничего. Учёный только ответно улыбнулся, мягко целуя мужа и чуть склоняя его вниз, как в каком-нибудь эротическом танце. Асагири даже закинул на него ногу, из-за чего в итоге оба потеряли равновесие, распластавшись на мокрой каменной дорожке. — Мы теперь все мокрые, — пробормотал Ишигами, ткнувшись лбом в плечо хихикающего возлюбленного, — чего ты смеёшься? Удобно в лужах лежать, болтолог? — С тобой везде удобно, — Ген коснулся губами мокрого лба учёного, встречаясь взглядом с влюблённым рубинами его глаз, — хотя становится холодно. Они поцеловались в последний раз, наконец вставая и бредя в сторону дома. Дождь постепенно совсем затих, напоминая о себе опустившимся туманом и мокрой одеждой. На следующий день им пришлось остаться дома, чтобы позаботиться о своей общей простуде.