и жили они...

Утреннее солнце неприятно слепило глаза, заставляя отвернуться от окна и спрятаться на груди спокойно сопящего Сенку. Тёплые лучи мягко обожгли открытую спину, согревая бледную кожу и желая оставить на ней свои отпечатки. Из приоткрытого окна доносился шум с улицы: кто-то ругался, проезжающие машины сигналили суетящимся с утра людям, какой-то итальянец всё утро зазывал зевак в кофейню, рассказывая едва ли не всю историю заведения. Ген сморщился, но окно закрыть не решился: сейчас в Италии довольно-таки жарко. — Сенку-чан, куда пойдём сегодня? — сонно пробормотал Ген, чувствуя невесомые прикосновения к спине. Учёный приоткрыл глаза, глянув на окно и мысленно перебирая все возможные места. В Реджо-ди-Калабрии не так много достопримечательностей, да и любоваться здесь можно только видами старой Италии. Здесь горы, море, старые здания, какой-то особый воздух и своя атмосфера. Вчера они прогулялись по самой дорогой улице, поражаясь ценам. Выбор здесь невелик, но цены в богатом районе были достаточно высоки. Это не сильно пугало, но как-то выбивало из колеи. Сегодня явно нужно пройтись там, где денег с них так не стрясут. — Можем просто прокатиться по городу. Рядом с домом прокат велосипедов где-то был, — Сенку потянулся, зевнув и устраиваясь на кровати удобнее, — но знаешь, пока мне вполне прекрасно и здесь. — Хм, солидарен. Повисла тишина, всё также нарушаемая звуками с улицы. Когда из кофейни снизу донёсся приятный аромат кофе, оба переглянулись, понимая, что кому-то сейчас точно придётся идти за свежим напитком. — Старшие вперёд, — пробурчал Ишигами, ткнув мужа в бок, — мне потом ещё весь день тебя по городу таскать. — Сенку-чан, будь добр, угоди своему старику, — Ген хихикнул, отодвигаясь от учёного и прячась под одеялом, — мне нужно накопить энергию для прогулки. Ишигами фыркнул, садясь и снова потягиваясь. Вставать совсем не хотелось. Долгожданный отпуск, а по совместительству и их медовый месяц, совсем выбили его из колеи, делая до жути ленивым и совсем расслабленным. Оказывается, иногда приятно вот так забыть, чем ты вообще занимался и просто отдыхать. Видеть перед собой вместо кучи колбочек красивые пейзажи, а главное своего возлюбленного, ослепляющего тебя своей нежной улыбкой. Видеть, как он держит свою шляпку, чтобы не улетела от ветра, и тянет другую руку к тебе, ведя за собой по красивым улочкам, чтобы где-то в переулке обмениваться поцелуями и долго-долго признаваться в любви. А потом пить персиковое вино до самого утра, провожая закат и встречая рассвет. Греться с ним в тёплых лучах солнца на кровати в небольшой квартирке, пить кофе и болтать о всякой ерунде. Называть его своим мужем, чтобы слышать это в ответ, и просто любить-любить-любить, любить до беспамятства, до безумия. Не задумываться о прошлом, о будущем. Думать только о нём здесь и сейчас. К чему весь чёртов мир, когда Ген Асагири, его любимый муж, краснея в палящих лучах, неловко улыбается, озаряя всю Италию, нет, весь мир этой улыбкой. Сенку глянул на растянувшегося на кровати Гена, лениво щекоча торчащие рёбра и слушая его тихие хихиканья. — Сенку-чан, беги уже за кофе, тебе не отвертеться, — менталист улыбнулся, ловя ладонь мужа и мягко сжимая её в своей, — если мы не встанем с этой кровати, то точно проведём в ней весь оставшийся день и так и не сходим никуда. — Уже иду, так и быть, — учёный встал, натягивая на себя шорты и рубашку. Вот в чём было удобство Италии — всем было абсолютно плевать на то, как ты выглядишь и что на тебе надето. Можно даже не утруждать себя застёгиванием рубашки — жарко, в конце концов. — Сенку-у, не смей идти на улицу с голым торсом, я же буду ревновать, — Ген насупился, оглядывая возлюбленного, — та девушка на кассе уже вчера тебе глазки строила. — Зачем мне всякие кассирши, когда здесь меня ждёт вариант получше, м? — Сенку склонился к нему, втягивая в долгий поцелуй. Ген приобнял его за шею, тягуче-медленно целуя возлюбленного и наслаждаясь моментом, — ну всё-всё. Такими темпами я только обратно в кровать завалюсь. Подожди несколько минут, сейчас вернусь. Они доехали на велосипедах до ближайшей деревни, окруженной горами и полями неподалёку, с небольшим озером, где вечером обычно собиралась молодёжь. Время едва перевалило за полдень, и солнце уже неприятно обжигало, сильно прогревая землю. Они лениво катались по протоптанным тропинкам, рассматривая местные пейзажи: различные деревья, отличающиеся от пальм у моря, высокая трава, иногда жужжащие из неё жучки, тихий плеск родника и чистое озеро, окружённое высоким берегом. Ген присел у родника, набирая ледяной воды в ладони и пробуя её. Он улыбнулся, умываясь и поднимая взгляд на оглядывающегося Сенку. — Сенку-чан, этот родник ведь с чистой водой? — Скорее всего. Здесь рядом горы, значит вода минеральная. Думаю, пить можно, если там нет каких-нибудь неожиданных кислотных примесей, — Сенку склонился, набирая воду в небольшую бутыль и принюхиваясь к ней. Он немного потряс её, разглядывая содержимое, — точно не скажу, но вполне возможно, что с водой всё нормально. Пей, менталист. Вечером узнаем точно. — Сенку-чан, это грубо! — Ген хихикнул, выпрямляясь, и взял велосипед, везя его рядом с собой, — подойдём к озеру ближе? Кажется, я заметил там какое-то дерево с плодами. Учёный кивнул, бредя рядом с возлюбленным и продолжая оглядываться. Растительность для этого места была слишком разнообразной, но вполне гармоничной. В воздухе витал чистый сладкий запах, что-то отдалённо напоминающий, но Сенку никак не мог вспомнить что именно. Они дошли до озера, замечая растущее рядом персиковое дерево, в одиночестве стоящее у самого берега, свесив свои ветви к воде. На нём как раз росли плоды, ещё не сорванные до конца. — Попробуем? — Ген улыбнулся, дотянувшись до веточки и потянув её вниз, чтобы было проще достать плоды. Сенку помог ему, срывая несколько персиков и складывая их в шляпку менталиста, — выглядят достаточно созревшими. — Конечно, сейчас как раз время для этого. Середина июля же, — Ишигами побрёл к озеру, усаживаясь на небольшой деревянный выступ и опуская ноги в тёплую воду. Ген последовал его примеру, вытирая персик краем футболки и надкусывая. Сладкий сок тут же потёк по пальцам и губам, капая на открытые колени. Сенку проследил за ним со смешком, вскинув бровь, — ну как? — Очень сладкий. Вкусно, — Асагири улыбнулся, стараясь не обращать внимания на капающий сок, — только липко теперь. Ишигами тоже попробовал плод, задумчиво рассматривая перепачканного в соке возлюбленного. Ген уже успел доесть, откинув косточку и слизывая с пальцев сок. Сенку отложил персик, притягивая мужа ближе и мягко целуя его. И на вкус Ген, ожидаемо, был как этот самый персик, только ещё сочнее, ещё притягательнее. Переплетя липкие пальцы, учёный продолжил целовать менталиста, словно пытаясь собрать с него весь этот вкус. Они упали на доски, не переставая целоваться. Лучи солнца, едва попадающие сюда из-за дерева, словно пытались подсмотреть за ними, раскрыть всем, чем тут занимается парочка туристов. Сенку согнул колено возлюбленного, слизывая оставшийся на нём сок и поглаживая ладонями под шортами, заставляя Гена неровно дышать и закусывать собственные пальцы. Дерево, казалось, склонилось ниже, пытаясь закрыть их своими ветвями от чужих глаз. Особая атмосфера места делала что-то с ними, создавая ощущение, словно они впервые остаются вот так наедине. И хотелось думать именно так, потому что ощущения казались слишком острыми. Впервые это было чем-то по-настоящему особенным видеть перед собой раскрасневшееся лицо Гена с закусанной губой и неловко мечущимся взглядом. Его волосы, раскинувшиеся по доскам, красиво обрамляли лицо, словно у Божества на иконах. Переплетение витающего вокруг сладкого запаха и собственный запах Гена чересчур кружили голову, и Сенку всё удивлялся, как не свалился в воду от этого. Было чудесно вот так целоваться в едва проскальзывающих сюда лучах солнца, понимая, что вокруг лишь тишина. Лишь девственная природа, подталкивающая их к непотребствам. — Я люблю тебя, — в перерыве между поцелуями пробормотал Сенку, ловя своей ладонью тёплую ладонь Гена. Они переплели пальцы, всё не переставая целоваться и наслаждаться этим особенным моментом. Это не было каким-то воплощением похоти, это не возбуждало до беспамятства. Это было нежно, до мурашек по спине, до ярких вспышек перед глазами, это приносило особое наслаждение и трепет, вырабатывало внутри столько гормонов счастья, что хотелось плясать, смеяться и обниматься. — И я тебя люблю, Сенку-чан, — прошептал Ген, сталкиваясь взглядами с учёным. Да, это точно было чем-то новым и особенным. Чем-то важным, обязанным запечататься на подкорке. Это было круче их первого раза, было важнее первой встречи, свиданий, даже предложения и скромной свадьбы. Это было чувственно, до дрожи в коленях, до сильно сжимающих друг друга рук. Это, вероятно, и было любовью. Ближе к вечеру они заехали в недорогой ресторан, привлёкший их традиционной кухней и уютной атмосферой. К тому же, хотелось просто наконец где-нибудь поесть и обдумать весь этот день. Было в нём что-то особенное и новое. Словно они перешли на какую-то другую стадию отношений. — Знаешь, нам явно нужно будет почаще вот так уезжать, — заметил Ген, наконец пробуя их ужин. Сенку решил попробовать настоящее ризотто, а не то, которое пытался повторить ему Бьякуя, а Ген, словно желая до конца проникнуться местной атмосферой, заказал себе пасту Карбонара, иногда протягивая вилку Сенку. Тот фыркал, но всё же охотно ел, подметив, что был бы не против и это поесть. — Да, думаю это хорошо повлияет на отношения, — Ишигами доел свою порцию, отпивая вина. Ген явно помешался на персиковом, так что и в этот раз они пили его, только более дорогое и явно с большим процентом алкоголя. Таким образом, они пригубили всю предоставленную бутылку, не заметив, что уже давно держат друг друга за руки во время долгого разговора о ерунде. Ген уже достаточно опьянел, пока Сенку чувствовал себя вполне нормально — разве что совсем немного пьяным. Но вино его так просто не брало, так что от нескольких бокалов ничего страшного с ним произойти не могло. — Сенку-чан, прогуляемся немного по берегу моря? — Ген умоляюще глянул на от усталости вздохнувшего учёного, — совсем немного, пожалуйста? — Завтра ты обеспечишь мне день постельного режима, — пробурчал Сенку, вставая и помогая возлюбленному встать, — ты на велик-то сможешь сесть? — Да, я не настолько пьян, милый. Ишигами вздрогнул, вскинув бровь и идя за тянущим его к выходу Геном. Милое прозвище резануло по ушам, выбивая из колеи. Доехали они всё же без происшествий и теперь бродили босиком по мокрому песку, разглядывая такую непривычно огромную луну и кучу звёзд на небе. Сенку совсем печалило то, что с собой не было телескопа — Ген сразу же отказался в перевозке тяжёлых приборов. — Не знаю, от чего всех тянет в более известные города. Такие маленькие городки с удивительной природой совсем не отпускают, — Асагири оглянулся, сжимая ладонь мужа и вставая туда, где тёплая морская вода достигала щиколоток, а пальцы зарывались в податливый песок, посылая по телу какие-то расслабляющие волны, — кажется, будто весь мир далёк от этого места. Словно мы где-то на краю Вселенной. Сенку издал тихий смешок, поглаживая мягкую ладошку Гена и задумчиво рассматривая полную луну. Какой-то детский восторг бурлил внутри. — Ген? — М? — С тобой я в любом месте как на краю Вселенной, — Ишигами взглянул на покрасневшего мужа, мягко улыбаясь, — когда мы ставили росписи в договоре о браке, я понял, в чём ценность свадьбы. И знаешь, она совсем не в гостях, еде, танцах. Она в словах, которые я хотел бы сказать тебе, обмениваясь кольцами. Я знаю, что упустил этот шанс, отказавшись от свадьбы в принципе. Но это, на самом деле, не так важно. Наверное, я всю жизнь готов говорить тебе слова, копящиеся во мне всё это время, проведённое с тобой, — он опустил взгляд на их руки, проводя пальцем по поблёскивающему в свете луны кольцу Гена, — я не хочу давать пустых обещаний, но хочу взять обещание с тебя. Позволишь мне? Ген заглянул в глаза учёного, не совсем понимая, к чему он клонит. Его руки, мягко сжимающие ладони Гена, чуть вздрогнули. Сенку выглядел каким-то вдохновлённым, уверенным, но с толикой смущения, прячущейся где-то глубоко в нём. Менталист медленно кивнул, ища в родных глазах ответы на все свои вопросы. — Пообещай мне, что таких дней, как этот, будет столько, чтобы насытиться ими до самой смерти, — прошептал Сенку, задумчиво рассматривая черты возлюбленного, — если однажды всё это закончится, я смогу с теплом вспоминать о том, как я был счастлив с тобой. Чтобы я помнил о том, что ты тот, кто разрушил мои стереотипы о любви и пробудил во мне романтика. — Сенку-чан… — Ген хихикнул, опуская ладони на щёки возлюбленного, — о чём ты? Конечно же, так оно и будет. Я обещаю, что так будет. Но даже без моего обещания так бы оно и было. Любой день, проведённый с тобой, для меня становится особенным. Ишигами усмехнулся, мягко касаясь приоткрытых губ Гена. А после они снова повернулись к следящей за ними луной, молча рассматривая ночное небо. Больше слов и не нужно — каждый сказал всё, что было нужно сказать. Где-то внутри трепетно запорхали бабочки, щекоча крыльями стенки и вызывая приступы тихих смешков. Они засмеялись, нарушая ночную тишину и брызгая друг в друга тёплой водой, не волнуясь о будущем состоянии одежды. Вообще не волнуясь ни о чём. Да и к чему пустые волнения? Здесь и сейчас они счастливы, а что там в будущем — уже неважно.