и жили они...

Ген на протяжении года отношений с Сенку считает его милым в гневе. Он знает, что может привести его к такому состоянию: красные щёки, нахмуренные брови, подрагивающие передние прядки. В глазах страшное пламя, за которым кроется всё та же любовь и боязнь причинить боль. Но сейчас, именно в данный момент, он хочет сказать прошлому себе, что тот Сенку — это ещё не в гневе, а так, в лёгкой злости. Сейчас же у него поджилки тряслись от вида такого учёного. От недосыпа фиолетовые круги под глазами, на шее и висках распухли вены, щёки привычно пошли красными пятнами, брови, казалось, сейчас точно перелезут на нос, а в глазах нет такой привычной смешинки и безмерной любви. Лишь обида, злость, усталость. Сенку злится и он поистине страшен в таком состоянии. Он идёт грозной тучей, высказывая всё, что думает о нём. Ген идёт от него спиной вперёд, цепляясь руками за столы в лаборатории, чтобы не упасть. Пытается вовремя обойти препятствия, чтобы просто скрыться за дверью, но не успевает, оказываясь вжатым в стол. Он и не помнит, с каких пор Сенку поравнялся с ним ростом и стал даже чуточку выше. В мыслях лишь торнадо из паники, вины и желания защититься. Кто знает, что в голове невыспавшегося безумного учёного? Асагири старается не смотреть в эти глаза, в которых видит собственное отражение. Такое жалкое, виновное. Он опускает взгляд, сбивчиво дыша. Одна рука учёного крепко держит за талию, а другой он когда-то успел ухватиться за шею, чуть надавливая на подрагивающий кадык. — Говорил же тебе, — прошипел он, совершенно не контролируя себя. Ген скашивает глаза на кучу энергетиков и уже остывший кофе на столе, — говорил не мешать, Ген, почему ты никогда меня не слушаешь? — он сжал зубы, сжав горло чуть сильнее. Лишь на несколько секунд, но этого хватило, чтобы Асагири настигла ещё большая паника. Когда Сенку грубо отпускает его, отходя и потирая пальцами переносицу, Ген прижимает ладонь к шее, поражённо смотря куда-то в пол. Что это было? Если призадуматься, ничего плохого он не сделал, ведь так? Да, ворвался во время процесса, напугал учёного, думающего, что он сегодня один дома, да, и из-за этого они чуть не лишились их и так не до конца обустроенного дома, но ведь это уже происходило не в первый раз, и Сенку всегда его прощал. Сенку понимал, что наука — не единственная вещь его в жизни. Он старался ставить Гена на первое место, но сейчас его словно переклинило. — Сенку-чан, — тихо пробормотал Ген, цепляясь пальцами за край стола, — п-прости меня, я… я больше не буду мешать тебе во время работы. — Уж будь добр. Я же не врываюсь к твоим чёртовым детям, пока ты устраиваешь им клоунаду. Асагири судорожно вздохнул, сильнее сжав край стола. А это было неприятно. Его слова, брошенные с таким холодом, больно ударили по сердцу — никто не смел оскорблять его детишек. Даже Сенку. — Ты перебарщиваешь. Ишигами снова взглянул на него, выгибая бровь. Он смотрел так, словно какой-то крупный помещик на решившего сказать лишнее слово крестьянина. Ген сжался под таким взглядом, но лишь внутренне. Кто он такой, если не умеет контролировать эмоции? — Повтори-ка. — Тебе стоит подбирать выражения, Сенку-чан, — Ген сглотнул, выпрямляясь и наконец убирая руку с шеи. Он чувствует жуткую пульсацию там. Понимает, что внутри никакой уверенности нет. Один неправильный шаг и он оступится, — не оскорбляй то, что для меня так дорого. — Ну ты же делаешь это, а я вроде не жалуюсь, — Ишигами фыркнул, сложив руки на груди. Ген подошёл к нему, стойко выдерживая скептический взгляд, — что? Аргументы ещё остались, или ты наконец уйдёшь отсюда? Асагири замахнулся, оставляя на щеке младшего звонкую пощёчину. Сенку расширил глаза, сверля взглядом пол. На щеке остался неприятный красный след. В уголке глаза образовалась слеза. Он медленно поднял взгляд на Гена, но увидел перед собой лишь пустое место. А затем раздался ещё один хлопок, но теперь уже от двери. — Ген… — пробормотал Сенку, касаясь пальцами щеки. Он неловко глянул на дверь, мгновенно успокаиваясь. Он оглянулся, нервно обдумывая ситуацию и садясь на пол. Зайдя в комнату, Ген заперся, садясь под дверь и обнимая колени. Ладонь до сих пор покалывала лёгкой болью от такого удара. Он и сам не ожидал от себя такого порыва — обычно эмоции он контролировал в любой ситуации. Но слова, которые он не ожидал услышать от любимого, неприятно резанули по слуху. Это было что-то новое. Раньше в их отношениях ссор не было. Да, эта была глупой и необдуманной, но всё же это трудно признать во время самой ругани. Асагири глянул на их незаправленную кровать, оглянул комнату, в которой так и не прибрался с утра, задумался о грязной посуде на кухне и решил просто заняться делом, чтобы отвлечь себя от лишних навязчивых мыслей. Прибравшись в комнате, он осторожно выглянул из неё, замечая, что дверь в лабораторию всё также закрыта. Так даже лучше. Лучше не видеть его, пока не успокоится. А потом зайти вечером, спокойно поговорить и отправить спать. Ген мысленно кивнул, закрепляя свой план. Осталось только дождаться вечера, но за уборкой время быстро пролетит. А там можно и составить новые тесты для детей, чтобы воскресенье было свободным. Под вечер Сенку сам наконец вылез из лаборатории, аккуратно оглядывая коридор, обращённый во мрак. Последние лучи солнца проникали в него через приоткрытую дверь комнаты, отсутствие искусственного света в которой говорило о том, что Ген не там. Он принюхался, чуя слабый аромат, доносящийся с кухни. Желудок тихо заурчал, напоминая о том, что за день так ничего и не было съедено. Помявшись ещё немного у двери, Ишигами пошёл на кухню, нервно продумывая предстоящий диалог. Что он должен сказать, что должен сделать? Ген ненавидел себя за такое количество эмоций. Мысли не отпускали его даже во время уборки. За готовкой он совсем не сдержался, тихо плача и стараясь вспомнить что-то хорошее, чтобы отвлечь себя. Сенку хороший. Он любящий, заботливый, романтичный. А сегодня он просто не выспался и сболтнул лишнего, ведь так? Утирая глаза рукавом, Асагири мысленно кивал себе, но слёзы продолжали течь, пока он просто не упёрся ладонями в столешницу и, склонив голову, не отдал волю бушующим внутри чувствам. И пока по кухне разносился приятный аромат жаренных овощей, а рис медленно варился, Ген беззвучно плакал, подрагивая и стараясь вновь разобраться в ситуации. Таким Сенку и застал его, замерев в проходе. Ему всегда казалось, что Ген носит какой-то непробиваемый костюм. Улыбка всегда расцветала на его губах, и он совсем не привык видеть слёзы на этом милом лице. — Ген… — прошептал он, подойдя к вздрогнувшему возлюбленному, — прости. Прости, я наговорил лишнего. Не контролировал себя. Я не хотел. Вообще не хочу такое когда-либо повторять, слышишь? — Сенку опустил ладони на подрагивающие плечи, мягко поглаживая, — посмотри на меня, пожалуйста. Ген повернул голову, взглянув на него через плечо. Покрасневшие от слёз глаза, искусанные губы, мокрые дорожки на щеках. — Я люблю тебя и не желаю вреда, — он повернул его к себе полностью, обнимая и поглаживая по спине, — я поступил отвратительно. Сам презираю людей, которые проявляют насилие, а в итоге так глупо срываюсь на тебе. Прости меня. Ткнувшись мокрой щекой в плечо учёного, Ген прикрыл глаза, медленно выдыхая. Всё ещё было страшно находиться в такой близости. Страшно снова почувствовать любимую грубоватую ладонь на шее. Увидеть в глазах холод и ту страшную злость. — Ты будешь ужинать? — нарушил воцарившуюся тишину Асагири, глянув в сторону пикнувшей скороварки. Рис готов, — мне осталось смешать рис с овощами, и всё готово. — Эй, — Сенку поднял его голову, мягко поглаживая по щекам, — не заставляй меня чувствовать себя каким-то тираном, ладно? Я не хотел этого делать. И не пытайся снова нацепить на себя маску безразличия, я же всё вижу. Ген вздохнул, утыкаясь носом в ладонь Сенку и крепко жмурясь. Слёзы снова скопились в уголках глаз, предательски скатываясь по щекам. — Не делай так больше, Сенку-чан. Я хочу, чтобы всё было хорошо. — Не буду, больше ни разу. Я клянусь. И если я нарушу клятву, я позволю этому закончиться другим путём. Даже буду готов сдать себя в полицию. — Ну не настолько же, — Ген хихикнул, прикрыв рот ладонью, — садись за стол и жди ужина, дуро-Сенку. А потом в кровать. — Мириться? Ген поперхнулся воздухом, раскрасневшись и отстраняясь от растянувшего губы в ухмылке учёного. — Спать, Сенку-чан. Не опошляй ситуацию!