Чувство лёгкости

      Коснувшись чужого для тебя человека, ты почувствуешь тяжесть и не сможешь даже пошевелить крыльями за своей спиной; коснувшись родственной души, предназначенной тебе самими Небесами, ты почувствуешь свободу, лёгкость, и вы сможете взлететь вместе, как птица, которая может летать только в паре.       Для Лань Ванцзи родители стали примером, которого он избегал, словно огня, потому что он боится пойти по стопам родителя и запереть свою родственную душу, как когда-то сделал его отец. Чужие прикосновения — то, чего юноша избегает с детства, потому что он не хочет встретить предназначенного им судьбой человека, кем бы он ни был.       Прыгнувший на крышу здания, в котором никого сейчас не было, потому что на дворе ночь, Вэй Усянь являет собой воплощение того, чего Лань Ванцзи хотел бы избегать. Наглый, беспринципный, тактильный, обожающий шутки и вино, этот ученик ворвался в жизнь второго Нефрита и в его личное пространство, каждую секунду пытаясь коснуться его. Отвечая холодом в голосе и таким же выражением лица, Лань Ванцзи надеется отвадить от себя назойливого ученика, в присутствии которого сердце, желает того его владелец или нет, бьётся быстро.       — Лань Чжань, Лань Чжань! — крики за спиной становятся громче, и Лань Ванцзи, обернувшись, замечает бегущего к нему юношу. — Позволь пойти с тобой! Цзэу-цзюнь разрешил!       За спиной Вэй Усяня — чёрные крылья, которые тот часто раскрывает, взмахивает, поднимая с земли пыль, и это сполна выдаёт его настроение. Взмахнув крыльями, юноша широко улыбается и останавливается в шаге от Лань Ванцзи, который делает движение назад, увеличивая расстояние между ними до допустимого.       Белоснежные крылья за собственной спиной дёргаются совсем немного, и второй Нефрит не уверен, дело ли в том, что брат не спросил у него, хочет ли Лань Ванцзи себе компанию на ночную охоту, или же в том, что самый шумный ученик из ордена Юньмэн Цзян хочет пойти с ним.       Выдохнув, Лань Ванцзи разворачивается, оставляя ответ висеть в воздухе, и быстрым движением достаёт меч из ножен, чтобы отправиться в путь. Вэй Усянь делает те же движение — за спиной слышится лязг Суйбяня. Когда второй Нерфит оказывается в воздухе на мече, Вэй Ин тут же взлетает следом и беспечно улыбается.       Охота проходит в отдалении Облачных Глубин, но всё ещё на территории Гусу. Вокруг горы, слышно где-то неподалёку реку, а ещё можно нечаянно упасть в грот или наткнуться на пещеру, которых тут полно. Тварь, которую они ищут, находится как раз в одной из таких: с уродливыми клыками, телом не то медведя, не то волка, гигантскими передними лапами и мелкими — задними, пушистым хвостом и горящими алым светом глазами. Вэй Усянь, только завидев это чудовище, вздрагивает, а когда нечисть смотрит на него, то и вовсе вскрикивает и убегает прочь, выронив меч. Лань Ванцзи, едва успев что-то понять, следует за ним спешным шагом и едва успевает понять, как земля уходит из под ног.       Падая, юноша не кричит, а рядом раздаётся кряхтение и тихие чертыхания, звучащие с дрожью и тихо.       — Отлично, — выдыхает, проверяя наличие ран на руках и особенно — крыльях, Вэй Ин, — теперь мы оба тут застряли. Ты в порядке? Ох, кажется, я уронил где-то меч.       Осмотрев себя, второй Нефрит клана Лань качает головой. Машет крыльями совсем немного — тоже целы. Ссадины на руках и покрытое в некоторых местах грязью одеяние сейчас не самое важное.       В отличие от него, на Вэй Усяне благодаря тёмным одеждам нет пыли и грязи — видимых, во всяком случае, — руки ободраны, как и ноги, которые, шипя, Вэй Усянь проверяет. Пару часов лечения с помощью золотого ядра, и они оба будут в полном порядке.       Нахмурившись, Лань Ванцзи касается ножен, но не находит там меча — и шумно выдыхает. Кажется, его меч упал куда-то рядом наверху, когда он падал, и, похоже, теперь они оба без шансов выйти наружу.       — Моего тоже нет.       Хлопнув глазами, юноша переспрашивает, правильно ли услышал соученика, а потом заходится смехом. Лань Ванцзи хмурится больше и смотрит на юношу перед ним, пытаясь понять, что весёлого в том, что они оба упали в одну и ту же пещеру и застряли тут без возможности выбраться в ближайшее время, если эта возможность вообще появится. Сигнальная ракета, припрятанная в рукаве ханьфу, не сильно спасёт их, если не пробьётся через ветви густых деревьев над их головами.       Тем не менее, юноша посылает сигнал о помощи в небо. С их места они видят только яркий свет, но понять, пробилась ли вспышка через листву, не могут.       Вэй Ин первое время — где-то, наверное, палочку благовоний — молчит, кусая губы и пытаясь взобраться по лианам (которые достаточно высоко) или по стене, словно бы это возможно даже заклинателям. Потом, послав это к гуям, громко падает наземь рядом с Лань Ванцзи, которые всё это время только наблюдает за учеником другого ордена.       Взмахнув крыльями, Вэй Усянь прищурено смотрит на Лань Ванцзи, а тот, нахмурившись, глядит в ответ, подозревая о мыслях в голове ученика.       — Как насчёт проверить, родственные ли мы души, Лань Чжань?       Задохнувшись в возмущении, которое второй Нефрит не в силах выразить словами, он гневно смотрит на Вэй Усяня и отодвигается, показывая намерения не делать этого при любых обстоятельствах. Юноша, хмыкнув, ползёт следом.       — Это глупо. Мы не родственные души.       — Откуда ты можешь это знать, если мы этого не проверяли?       — Знаю.       — Ты не можешь этого знать наверняка, пока не попробуем!       — Вэй Ин!       Лань Ванцзи предпринимает попытку встать, и он делает это, но Вэй Усянь проворнее и тут же хватает другого юношу за руку, проглатывая любые слова, которые собирался сказать.       Второй Нефрит тоже не может произнести что-либо, поглощённый чувством, окутавшим его с ног до головы.       Они оба чувствуют лёгкость, чувство свободы, которые нельзя описать как-то определённо, и их крылья сами делают взмах, одно в такт другому, словно радуясь найденной душе, предназначенной свыше. Это не только лёгкость — это тепло, которое согревает, и чувство, будто ты можешь сделать всё, если рядом с тобой именно этот человек.       — Я… Я не думал… О, ох, — запинается Вэй Усянь, впервые теряя дар речи.       Руку — теперь уже ладонь — крепко сжимают, и Лань Ванцзи делает ответный жест, кажется, не совсем себя контролируя, будучи слишком ошеломлённым.       — Мы…       Слова застревают в горле, потому что произнести то, что вертится на языке, невероятно трудно.       — Ага, родственные души, — говорит вместо него Вэй Ин и поднимает серебряные глаза на спутника.       Первым их скреплённые руки разъединяет именно Вэй Усянь. Юноша делает шаг назад и заходится странным смехом, надрывным и дрожащим. Лань Ванцзи смотрит на юношу, не понимая, что на того нашло.       На место лёгкости приходит пустота — неожиданная и давящая больше, чем когда ты касаешься чужого человека. Выдох даётся с трудом.       — Вэй Ин.       Лань Ванцзи делает шаг к юноше, но тот делает такой же назад.       — Всё в порядке, — говорит ему Вэй Ин, вытирая что-то у глаз — слёзы? — и отворачивается. — Просто… Просто давай взлетим, а потом… Я перестану тебя доставать, хорошо? Обещаю, что ты больше меня не увидишь.       Моргнув пару раз, Лань Ванцзи уверяется, что ему не послышалось.       — Исчезнешь?       Кивнув, Вэй Ин неуверенно оборачивается к нему.       — Ты меня ненавидишь, разве нет? Если родственные души ненавидят друг друга, то… Ты и сам знаешь. Перья опадут, оставив голые кости, и…       Вздохнув, Лань Ванцзи делает то, что зарёкся не делать, но перед ним — его возлюбленный, его родственная душа, разве же может он так запросто упустить то, что так трудно найти в этом мире?       Касаясь чужой руки, снова ощущая ту приятную лёгкость, юноша даёт обещание самому себе: во что бы то ни стало защитить человека, стоящего перед ним, и отпустить, если он действительно этого захочет, словно птицу в свободный полёт.       — Не ненавижу.       — Что?.. — выдыхает Вэй Ин, поражённый не то словами, не то снова возникшими чувствами. — Ты же… Ты ненавидишь меня, — он машет головой и закусывает губу, — ненавидишь, я уверен. Ты постоянно называешь меня убожеством, смотришь так, словно хочешь убить на месте.       Сжав чужую — родную — руку, Лань Ванцзи качает головой и делает лёгкий взмах крыльями.       В этом всём — его вина. Он сам пытался отвадить от себя шумного ученика, опасаясь собственных желаний и чувств, потому что не знал и, наверное, до сих пор не знает, что чувствует Вэй Ин; в памяти свеж силуэт матери, чьи перья опали с крыльев, оголив тонкие кости; вид отца, который лишился и этих костей, что является самым болезненным в мире наказанием.       — Не ненавижу, — повторяет Лань Ванцзи и, выдохнув, прикладывает чужую руку — Вэй Ин совсем не сопротивляется — к своей груди, туда, где быстро бьётся сердце. — Слушай сердце.       — О, — выдыхает юноша, — о… Лань Чжань, ты…       Не в силах сказать что-то ещё, Вэй Ин издаёт протяжный стон и утыкается лицом в грудь другого заклинателя; ощущения лёгкости и свободы становится острее, и Лань Ванцзи делает взмах крыльями, не имея сил сопротивляться. Крылья Вэй Усяня чуть дрожат, и он тоже делает то же самое движение.       Содрогаясь от смеха, который внезапно снова накрыл его, Вэй Ин качает головой и шумно дышит в его грудь, вызывая мурашки.       — Давай покинем это место?       Кивнув, Лань Ванцзи чуть отстраняется, и они оба делают синхронные взмахи — сильные, из-за которых пыль поднимается с пола, — и взлетают резким движениям, просто зная, как и что нужно делать.