Disenchantment

— Он всё ещё не вышел из своей комнаты, да? — Хаджиме вздохнул, отложил палочки для еды и закрыл глаза. Казуичи откусил ещё один кусок маффина, морщась от слегка пудроватой консистенции и надеясь, что Терутеру скоро проснётся. — Да. Я не видел его с тех пор, как пару ночей назад проснулась Ибуки, — ответил он. — Ему нужно скорее взбодриться. Я вроде как скучаю по его безумным разговорам, — прокомментировала Аканэ за столом рядом с ними, её рот был набит довольно плотным завтраком из жареного стейка. Фуюхико, сидевший напротив неё, оторвал свой взгляд от тарелки и приподнял бровь. — Ты… Ты правда не из тех, кто держит обиду, не так ли? — спросил он, на что она ответила наклоном головы, сбитая с толку. — А? С чего бы это? — Чт…— Но он—! — Фуюхико зашипел, потом вздохнул и покачал головой. — Неважно. — Надеюсь, что он скоро появится, — Казуичи почувствовал, как в груди у него защемило от ревности и беспокойства, когда он повернулся к Соне, которая сидела с краю их стола рядом с Хаджиме. Она смотрела в пол в нехарактерном для неё подавленном настроении, её правая рука крепко сжимала левое предплечье, когда она говорила. Казуичи рассказал им всё, что вспомнил Танака, но, разумеется, никто из них не держал на него зла. Соня была явно опустошена, узнав о судьбе его хомяков, но, похоже, её больше беспокоил сам животновод. — Х-хей, я уверен, что так и будет, мисс Соня! — сказал он ей с неубедительной улыбкой. — Ничто не может удержать этого парня надолго! — она, казалось, воспрянула духом от его слов и выпрямилась, её лицо приняло решительное выражение. — Да, ты прав, — она ярко улыбнулась, и Казуичи чуть не упал со своего места. — В конце концов, он не такой, как мы, смертные. Он стиснул зазубренные зубы, чувствуя слишком знакомое ощущение удара ножом в сердце. Почему безумие Танаки должно было сказаться на ней? — Надеюсь, скоро все взбодрятся, — заметил Хаджиме, и настроение снова омрачилось. Отель был заметно пуст, только пятеро выживших собрались позавтракать, несмотря на приглашение, которое они сделали тем, кто проснулся. Махиру до сих пор приходила в себя после восстановления своих воспоминаний, а Ибуки всё ещё не полностью восстановила свои двигательные способности после долгого пребывания в коме. — Они точно не торопятся пробуждаться от своего сладенького сна, — сказала Аканэ, поднимаясь, чтобы взять четвёртую порцию. — А что там с очередью? — спросил Казуичи, почёсывая подбородок. — Я думал, что парень-самозванец проснётся первым, потому что, знаете… он ушёл первым. — Я думаю, что они просыпаются, судя по тяжести ран, — сказал ему Хаджиме. — И Гандам, и Махиру получили травмы головы и умерли практически мгновенно, а Ибуки задушили насмерть, что относительно менее серьёзно, чем у некоторых других. — В таком случае, Пеко… — Фуюхико стиснул зубы и посмотрел в окно, его оставшийся золотой глаз блестнул от боли. Группа сосредоточилась на еде, вспоминая жестокую смерть каждого из своих друзей, Казуичи внимательно следил за Соней, чтобы убедиться, что она не слишком расстроена. Разговор ещё немного тянулся, как раненый зверь, но никто из них не мог игнорировать ощутимое отсутствие остальной части их класса. — Ну, я иду тренироваться, — заявила Аканэ с внезапной решимостью, ставя тарелку на стол с такой силой, что Казуичи испугался, что она разобьётся. — Надеюсь, старик Нидай скоро проснётся, и мы сможем спарринговаться, как раньше. Почти сразу после того, как она скрылась на лестнице, Хаджиме также отодвинул свой стул и встал. — Пожалуй, пойду проверю всех, кто ещё спит, — сказал им он. Фуюхико оживился от его слов, его брови до сих пор были нахмурены, как и в последние несколько минут. — Эй, не возражаешь, если я пойду с тобой? Я… Я вроде как хочу… И раз уж я сегодня на дежурстве… Хаджиме кивнул с ободряющей улыбкой, и гангстер с детским лицом встал, засунув руки в карманы. Казуичи с волнением осознал, что его оставили наедине с Соней, и сел прямо на своем стуле, стараясь сохранять спокойствие. К его шоку, как только Соня увидела, что двое покинули комнату, то села напротив механика, глядя прямо на него с решительным взглядом. — Я уже давно хотела поговорить с тобой, Казуичи, — сказала она, и он почувствовал, как его щёки покраснели, когда она произнесла его имя. — М-мной? — он поднял руку к лицу, его глаза расширились. — Правда? — Да, — она кивнула и наклонилась вперёд, её зелёные глаза сверкали, а золотистые волосы мерцали в солнечном свете, проникающем через окно. Казуичи почувствовал, как его разум обезумел от возможностей, и волна возбуждения охватила его, когда он понял, что сегодня, может быть, наконец-то тот день, которого он так долго ждал. Возможно, она наконец ответит ему взаимностью, а может, она отвечала ему взаимностью с самого начала, но не могла действовать в соответствии с обстоятельствами— — Ты был тем, кто присутствовал, когда Гандам впервые восстановил свою память, верно? Мир Казуичи рухнул вокруг него, и он сдулся на своём сиденье. Конечно, речь шла о Танаке. Танака был единственным, о ком Соня хотела поговорить. — Ага, — печально ответил он. Он почувствовал холодный узел в животе, когда вспомнил вид плачущего животновода и ощущение его головы у груди, но он отогнал это воспоминание. Ему должно быть грустно, потому что Соня только что откровенно отвергла его, а не потому, что ему было невыносимо видеть плачущего романтического соперника. — Вчера я посетила его и стучала в дверь, но он не ответил, — сказала она ему, и её решительный взгляд сменился беспокойным. Беспокойство о друге, Казуичи был уверен. — Я подумала, что он, возможно, просто спал, поэтому снова навестила его позже в тот же день, а затем ещё раз сегодня утром, но и тогда он не ответил. Я даже объявила о своём присутствии у двери, ведь думала, что он может ответить, если узнает, что это стучала я, но это ничего не поменяло, — Казуичи сжал свои кулаки и сузил глаза. — Как он смеет игнорировать мисс Соню? — сказал он, наполовину обращаясь к самому себе. Однако, прежде чем он смог продолжить, все признаки мягкости исчезли из глаз принцессы, и она подняла голову, чтобы пронзить его взглядом. — Не говори о нём так! — приказала она, и он подпрыгнул. — К-конечно, мисс Соня! Виноват! — она вздохнула в ответ на его смиренный тон, гнев исчез из её взгляда. — Во всяком случае, я не об этом хотела с тобой поговорить, — сказала она, качая головой. — Если ты сначала его утешишь, возможно, он будет более отзывчивым к тебе. — Казуичи удивлённо откинулся назад, когда принцесса встала, положила руку себе на бедро и повелительно указала на него. — Ты должен пойти в его коттедж и попытаться выманить его, или хотя бы поговорить с ним! Я оставляю это дело в твоих руках! — её командный тон и решительный взгляд заглушили любые протесты Казуичи, и он почувствовал внезапное желание последовать за ней хоть на край света. — Точно! Что угодно для тебя, мисс Соня! — он отсалютовал ей рукой, прежде чем понял, что делает, и она удовлетворённо кивнула. — Отлично! — выражение её лица смягчилось, она опустила руки, а затем поклонилась с милой улыбкой. — Спасибо, Казуичи, — с этими словами она направилась к лестнице, оставив механика сидеть в одиночестве на своём месте, краснея в поразительном оттенке красной пожарной машины. Однако через мгновение после того, как она вышла из комнаты, чары, казалось, рассеялись, и он накрыл голову руками, застонав от разочарования. — На что я только что согласился? — он долго смотрел на деревянную поверхность стола, раздумывая, есть ли какой-нибудь выход; Соня не сказала, что он должен сделать это прямо сейчас. — Угх, мне придётся быть личной нянькой этого чудака или что-то в этом роде? — однако чем больше Казуичи думал об этой идее, тем менее враждебно он относился к ней, и сразу понял, что на самом деле беспокоится о животноводе. Он подпёр подбородок рукой и нахмурился, вопросы всплывали в его голове, как вода, поднимающаяся над маслом. Питался ли он? Основываясь на его личном опыте, вполне возможно, что Танака не ел с тех пор, как к нему вернулись воспоминания, а это было около двух полных дней назад. Фактически, Казуичи не видел никакой еды в его комнате той ночью, и если он не покидал коттедж с тех пор, то вполне вероятно, что так оно и было. Если он не ел, то, возможно, не заботился о себе и другими способами. Вероятно, он не спал, и, хоть в его коттедже была проточная вода, вполне возможно, что он также ничего не пил. Казуичи тревожно постучал ногой, когда мозг напомнил ему, что люди могут обходиться без воды только три дня. Что, если он уже страдает обезвоживанием? Что, если он уже…? Казуичи вдруг понял, что есть ещё одна возможность, которую он не рассматривал, возможность, объясняющая, почему его не видели и почему он не реагировал на посетителей. Если бы его оставили одного на два дня, не имея ничего, кроме чувства вины, и не с кем было бы поговорить… — Н-неа, это смешно, — пробормотал он себе под нос, пытаясь проглотить комок, подступивший к горлу. Конечно, он не мог сделать ничего радикального; они бы почувствовали запах крови, идущей из его коттеджа. С другой стороны, он мог сделать что-то, что не связано с кровью, например, повеситься, хотя Казуичи не мог придумать, чем бы он мог это сделать. Ему удалось успокоиться, утешаясь ритмичным звуком далёких волн, когда ему в голову пришла другая мысль. — Ах! — Казуичи немедленно встал, чувствуя, как кровь отхлынула от его лица. — Его шарф! — он снова попытался успокоить своё воображение, но не смог удержаться от размышлений о такой возможности. Он боролся с желанием немедленно выбежать из отеля, но вместо этого взял стакан молока, а также пустую тарелку, на которую он навалил фрукты, тосты и часть стейка, которую Аканэ оставила нетронутой. Если Танака ещё живой… Нет, поскольку Танака всё ещё жив, ему нужно что-нибудь поесть и выпить. Балансируя тарелкой на одной руке и сжимая стакан в другой, Казуичи поспешил к лестнице и выбежал из отеля, его мысли лихорадочно метались.