Сердечные Враги/Cordial Enemies

      Мистер Драко Люциус Малфой. Автор задается вопросом, есть ли какой-то секрет в том, что мужчины называют детей в свою честь. Как вы все хорошо знаете из нашего предыдущего выпуска, Драко Малфой, в результате обстоятельного процесса отбора, был назван самым завидным холостяком не только Лондона или Британии, но теперь и всей Европы. Все верно, мы вышли на международный уровень.       Как это ни прискорбно, Драко Малфой, похоже, не склонен прерывать свой холостяцкий статус. Или, может быть, это неверное понимание, потому что, по крайней мере, до недавнего времени Драко Малфой [был известен тем, что] практически упивался своим неженатым положением, разгуливая под руку с новой девушкой каждую неделю.       Автор не может не поинтересоваться, что побуждает мистера Малфоя иметь такое разнообразие спутниц. Его утомляют их разговоры? Или у него появляется сыпь, если он проводит слишком много времени в компании одного и того же человека? Хотя автор просто размышляет на тему того, от чего у мистера Малфоя могла бы быть сыпь на теле.       Однако в последние дни мистер Малфой, по-видимому, отбросил свои старые привычки и с распростертыми объятиями принял максимально нехарактерный для него акт воздержания. Мог ли он поистине выйти из возраста разгула и прийти к одиночеству, или же здесь есть нечто большее, нежели кажется на первый взгляд? Мы спросили, не желает ли мистер Малфой прокомментировать ситуацию, но пока что так и не получили ответа. Удостоит ли он нас оным? Ждем, с волнением затаив дыхание. — Февраль 2009 года, Социальный Стукач для «Ведьминого Досуга»

***

      Драко не отрывал глаз от своей тарелки. Любому человеку, проходящему мимо, могло показаться, что он в восторге от сыроватой коричневой массы, которая украшала его тарелку, как картина Джексона Поллока. Он полагал, что, возможно, разглядел картофель среди желеобразной массы подливки, но не поставил бы на это ни единого галлеона из своего хранилища в Гринготтсе.       Логично было бы предположить, что если Министерство продолжает настаивать на обедах для сотрудников, то оно, по меньшей мере, должно обеспечить их съедобной пищей. Может, это все было каким-то грандиозным планом, чтобы собрать сотрудников для совместного тестирования несъедобных блюд? Возможно, ему удастся возглавить государственный переворот против отдела общественного питания. Есть вероятность, что это было упражнение на сплочение коллектива: беспощадное убийство государственного служащего за гастрономические пытки, через которые пришлось пройти остальным отделам.       Драко потыкал свою еду. Она задрожала.       Он вздохнул и отодвинул тарелку в знак поражения. Никого из проходящих мимо, судя по тому, как они таращились, не отпугивала его очевидная зацикленность на менее-чем-желанном Министерском обеде. Они не восприняли его пустой, остекленевший взгляд, направленный вниз, как отталкивающий или указывающий то ли на умственную отсталость, то ли на сотрясение мозга. Казалось, что сотрудники Министерства магии, наоборот, восприняли это как приглашение.       За последние тридцать минут его отвлекали не менее пяти раз.       — Малфой, — сказал Блейз, безуспешно попытавшись говорить уголком рта: этот человек не отличался деликатностью, — Малфой, — повторил он, как будто Драко мог забыть имя своих предков, — там еще одна на двенадцать часов.       Драко поерзал на стуле, скосив глаза в сторону, чтобы увидеть женщину в другом конце комнаты, которая таращилась на него так, словно он был сумочкой из последней коллекции Louis Vuitton, а у нее случайно оказался ключ от папиного хранилища в Гринготтсе. Она помахала ему пальчиками — ее ногти были такими длинными, что напомнили ему когти той ужасной курицы, которая напала на него на третьем курсе.       Если бы это произошло две недели назад, он бы наслаждался игривым взглядом, которым она окидывала его из-под ресниц. Он мог бы подойти к ее столику и, небрежно на него облокотившись, пригласить ее на ужин.       Но это было две недели назад.       Последние две недели к нему постоянно приставали женщины, предлагая себя и домогаясь его, причем каждая из них хотела за него замуж. Нет, не за него. За его наследство.       Он мог быть вялым калекой без зубов и с бородавками, а эти женщины все равно захотели бы заковать его в кандалы на цепях. Вообще-то хромота была бы даже предпочтительна. Ему было бы труднее сбежать.       Он рассматривался лишь как приз на брачной арене.       Так ли ужасно хотеть жену, которая любила бы его не только за его деньги?       У него были чувства. Он признает, что это могли быть и не глубокие чувства, достойные романа, но они все-таки были. Вероятно, хватило бы на поэму. Не шекспировский сонет, а что-то из Каммингса. Немного непристойное, совершенно бессмысленное и эксцентричное.       Эта статья как будто приглашала каждую женщину считать его доступным для всех, зачастую вполне буквально, поскольку за последние несколько недель он был облапан больше, чем за все свои почти тридцать лет жизни. Словно автор хотел, чтобы он женился как можно скорее.       Может, они были в сговоре с его матерью? Она клянчила внуков последние лет пять, но как бы он ни старался, — а, видит Мерлин, он старался — казалось, он не способен построить длительные отношения. Видимо, он просто обречен остаться завидным, но закоренелым холостяком до конца жизни.       — О, — сказал Блейз, закатывая глаза и отскакивая от Малфоя, как будто брак был заразным, — я думаю, у нас есть еще одна хищница.       О Мерлин! Только не еще одна.       — Она идет сюда?       Блейз поднял руку в характерном жесте.       — Очевидно. Если только расстегивание еще одной пуговицы на блузке — это не то, что она обычно делает, пересекая столовую.       — Быстро, — сказал Драко, прилепив на лицо маниакальную улыбку, с которой он выглядел так, будто засунул в рот вешалку, — скажи что-нибудь смешное.       Он осознавал, что говорит с Блейзом, чье представление о юморе сформировалось полностью за счет Драко, но нищие не выбирают.       — Что? — глупо спросил Блейз. Этот человек действительно был бесполезным лучшим другом.       — Скажи что-нибудь смешное, сделай вид, что мы увлечены разговором, и тогда, будем надеяться, она уйдет.       Блейз выглядел обезумевшим. Он моргал, открывая и закрывая рот с выражением, которое напомнило Драко треску.       Мерлин. Драко нуждался в герое. Кто-нибудь, кто угодно, кто спас бы его. В этот момент он бы даже был почти благодарен, если бы святой Поттер прилетел на метле из Департамента магического правопорядка и забрал его куда-нибудь подальше.       Он прикрыл глаза, напряг плечи и приготовился к неизбежному вторжению духов и эстрогена.       — Малфой, — произнес женский, однако совершенно неожиданный голос, — можно тебя на пару слов?

***

      Гермиона сглотнула и постаралась не показывать, насколько ей некомфортно, чувствуя себя одной из тех женщин, что постоянно роятся вокруг Малфоя.       Если бы у нее было больше времени для планирования, она бы застегнула больше пуговиц на рубашке, возможно, добавила несколько шарфов и зимнее пальто. Просто чтобы убедиться, что он не подумает, будто она идет к нему из-за… всего этого.       Неважно, что она действительно собиралась обратиться к нему за этим. Технически. На самом деле, это была просто формальность.       Она глубоко вздохнула.       — Малфой, можно тебя на пару слов?       Она видела, как напряглись его плечи, а затем он слегка дернулся, будто его ударило током, и его глаза широко распахнулись.       — Грейнджер?       Его интонация говорила о многом. Блейз Забини, как обычно, сидел рядом с ним, и любопытство сверкало в его глазах.       У нее ужасно пересохло во рту. Малфой смотрел, Блейз смотрел, Кормак смотрел. Черт побери, казалось, что все в помещении смотрят на нее.       Она открыла рот, пытаясь придумать какую-нибудь непринужденную тему для разговора, чтобы это не выглядело так, будто она в полном отчаянии.       — Это насчёт слухов, что на Чемпионате мира по квиддичу в следующем году вместо метел будут использоваться драконы? — сказал он, перебивая ее, и приподнял бровь в любопытстве.       — Чт… — она моргнула. — Не… — ее рот захлопнулся.       Частная встреча по поводу драконов. Насколько это было идеально?       Это уже звучало странно непристойно.       Если бы ей удалось застать Малфоя наедине, тогда, по крайней мере, когда бы он засмеялся и сказал «нет», Кормак бы не сидел в двух столиках от них, наблюдая.       — Потому что, если это так, клянусь, я не имел к этому никакого отношения, — снова перебил ее Малфой.       Благослови Малфоя за предположение, что Гермиона никогда бы не приблизилась к нему по собственной воле в контексте, который не был бы тесно связан с работой.       — Ладно, может и так, но люди говорят.       По правде говоря, она ни слова об этом не слышала. Драконы? На Чемпионате мира по квиддичу? Люди отупели?       Они играли в квиддич, очевидно — да.       Однако это была бы абсолютная катастрофа с юридической точки зрения, не говоря уже о логистической неправдоподобности четырнадцати летающих драконов на поле для квиддича, окруженном тысячами волшебников. Безграничный идиотизм, возникающий из спорта, никогда не прекращал ее удивлять.       Она выпрямилась.       — Я думаю, будет лучше, если Магический спорт и Существа выпустят совместное заявление, прежде чем это привлечет еще больше внимания. У тебя будет возможность встретиться со мной после обеда, чтобы мы могли набросать что-нибудь, прежде чем газеты подхватят эту историю?       Малфой кинул взгляд на Блейза, выглядя как неожиданно освобожденный человек, прежде чем встать, забирая пиджак со спинки стула, на котором он сидел.       — Если Блейз не нуждается в моем дальнейшем обществе, мы могли бы обсудить это прямо сейчас.       Гермиона моргнула.       — Сейчас?       Она надеялась, что у нее будет немного больше времени разработать план, который бы мог убедить Малфоя притвориться, что у него с ней отношения в течение следующих двух недель. Ей нужно найти выгодный ракурс, чтобы представить свое предложение, и стимул. Малфой никогда ничего не делал от чистого сердца, на самом деле, у него, возможно, и не было сердца, учитывая то огромное количество отбросов, которое он оставлял после себя. Даже если бы оно было, он определенно был вне опасности, используя его в любых, связанных с Гермионой, ситуациях.       В своем воображении она набрасывала список возможных предложений, пока ждала.       — Вообще, — сказал Блейз, подмигнув ей, — забирай его, если хочешь. Он нарушает мой хрупкий баланс между работой и личной жизнью.       Малфой издал звук, который звучал как хрупкий баланс между юмором и нахальством.       — Я бы извинился, Забини, если бы ты действительно закончил какую-нибудь работу в этом году.       Гермиона подавила собственное фырканье от мысли, что хоть один из них действительно завершил что-то, что можно было назвать «работой» в Магическом спорте.       Негодование, что у квиддича был отдел в Министерстве с финансированием, равным всему Департаменту магических существ, было одной из многих вещей, которые Гермиона была вынуждена терпеть молча. Сама идея того, что Драко Малфой, который поздно приходит на работу и рано уходит, занимал в Министерстве должность, эквивалентную ее собственной, нервировала каждый раз, когда она была вынуждена смотреть на его раздражающее лицо.       Попасть в Министерство, задействовав связи, чтобы получить глупую работу за внушительную зарплату.       — Хорошо. Тогда идем в мой кабинет, — произнесла она притворно веселым голосом, повернувшись.       Она заметила, с легким трепетом удовлетворения, изумленное выражение на лице Кормака, когда Малфой последовал за ней из столовой Министерства.       — Кажется, впервые на моей памяти, я рад быть вызванным на совещание с тобой, — сказал Малфой, подстраиваясь под ее шаг, как только нагнал ее, — ты — и я говорю серьезно, что нелегко признать — первая женщина за последние недели, чье вторжение сделало меня счастливым.       Гермиона слегка скукожилась изнутри.       Что он подумает, когда узнает, зачем она позвала его на встречу? Это разрушит все ее чувство превосходства над ним.       Не то чтобы ее волновало его мнение о ней, но это было делом принципа. Ей нравилась сама мысль, что даже Драко Малфой знал, что она не та, кто действительно мог захотеть иметь с ним дело по какой бы то ни было причине, не связанной с работой. Она хотела, чтобы он и дальше продолжал в это верить.       Отлично, запомнить эту мысль на следующие две недели.       Гермиона ничего не сказала, но в голове у нее все перемешалось. Как только они оказались в ее кабинете, она тайком заперла дверь и поспешила к своему месту за столом, в то время как Малфой уселся в кресло напротив.       — А теперь насчет этих докучливых слухов о драконах… — начал было Малфой.       — Я не хочу говорить о драконах, используемых на Чемпионате мира, — отрезала Гермиона. — Мне нужно, чтобы ты был моей парой на свадьбе Рона и Пэнси в День Святого Валентина.       На этих словах что-то промелькнуло в лице Малфоя, и его серые глаза метнулись к закрытой и запертой двери.       — Я не, — произнесла она торопливо и с большой выразительностью, — спрашиваю об этом, потому что ты мне нравишься в каком-либо смысле. Или я имею какие-то чувства или влечение к тебе. В случае, если за последние пять лет, что мы работаем вместе, это и так не стало ясно — я думаю, что ты ужасный человек.       Малфой моментально расслабился, откидываясь обратно на спинку кресла.       — Как ни странно, Грейнджер, женщины, любящие меня за мою ослепительную индивидуальность, это не то, что слишком беспокоит меня последнее время. Почти облегчение, что ты так свободно признаешь свою неприязнь ко мне.       — Да. Ну, — она фыркнула, — будь уверен, что я тоже не заинтересована ни в чем таком. Ты и я…       Она сделала паузу, пытаясь подобрать подходящий термин для бушующей и завистливой терпимости, которую они культивировали на протяжении многих лет, в идеале такой, который бы не намекал слишком явно, что она считает его бесполезным идиотом.       У них нет и никогда не было добровольного перемирия. У Магического спорта были команды с талисманами, и была привычка проводить квиддичные матчи в районах с охраняемой магической дикой природой. Кто должен был поддерживать связь с Магическим спортом и следить за тем, чтобы ни одно Магическое существо не подвергалось опасности, создания не подверглись насилию или уничтожению среды обитания? Конечно Гермиона совместно с Малфоем. Каждый божий раз. Она ему цитировала, а он слонялся по своему слишком большому кабинету, отыскивая законные лазейки. Она подала прошение работать с кем-то другим, с кем угодно, но была проинформирована, что Малфой «активно» путешествовал по Европе в подготовке к должности, и если она не сможет найти способ поладить с ним, она может найти другую должность.       Им удалось свести их взаимное бурлящее противостояние к сдержанному кипению.       Малфой был из тех людей, которые, очевидно, могут быть умными, если захотят, и тот факт, что он не хотел, раздражал ее больше всего остального.       — Мы… сердечные враги, — сказала она наконец.       Малфой слегка кивнул в знак согласия.       — Как раз сейчас, — она сложила руки на столе, пытаясь выглядеть уверенной, — мы оба столкнулись с неприятными ситуациями, которые, полагаю, могли бы совместно исправить.       Она выпрямилась в кресле.       — Молли полна решимости попытаться найти мне парня, не считаясь с моими чувствами по этому поводу. Она собирается посадить меня с кем-нибудь на церемонии, если я не приведу пару сама.       — Не то чтобы это не было захватывающе, но есть ли какая-то причина, по которой ты обрушиваешь эту печальную, одинокую тираду на меня? — Малфой сделал несчастное выражение лица. — Я отказался от своего совершенно ужасного обеда ради этого.       — Я подхожу к этому, — голос Гермионы сделался жестче, и она сердито посмотрела на него.       — Ты должна простить мой нынешний скептицизм относительно намерений вашего пола, — самодовольный тон Драко мог сравниться только с самодовольной ухмылкой, которую он нацепил на свое лицо.       — Я нахожусь в очень счастливых отношениях со своей библиотекой, — фыркнув, сказала она, — но мои предпочтения в этом вопросе откровенно игнорируются, как и твои. Отсюда и твой текущий случай недобровольного воздержания. Все знают, что ты не был добровольно одинок с того дня, как покинул Хогвартс. Даже Социальный Стукач подозревает, что у тебя должен быть некий тайный роман, объясняющий эту беспрецедентную засуху.       — Я польщен и потрясен тем, что ты уделяешь столько внимания моей личной жизни, — он ангельски захлопал ресницами, и Гермиона почувствовала искушение приложить его чем-нибудь.       Она стиснула зубы.       — Ты не единственный человек, на которого Социальный Стукач пишет пасквили. Вот почему я считаю, что мы должны объединиться. Если люди подумают, что мы вместе, большинство твоих карьеристок…       — Я думаю, ты имеешь в виду охотниц за деньгами.       — …перестанут гоняться за тобой. А если меня увидят с тобой, тогда Молли, Джинни и все остальные в моей жизни перестанут пытаться устраивать мне свидания вслепую и сажать меня с такими, как Кормак Маклагген. Теперь ты понимаешь?       — Кормак Маклагген, — Драко продемонстрировал легкое отвращение, словно кто-то помахал чем-то дурно пахнущим у него под носом. Она могла видеть такое же выражение на лице его матери.       — Не то чтобы кто-то из нас мог когда-либо по-настоящему понравиться другому, — она хотела убедиться, что этот момент был тщательно установлен.       — Никаких шансов.       Она наморщила нос.       — Я не хочу ничего, что ты можешь предложить, а ты всегда довольно ясно давал понять, что ты думаешь обо мне.       — Что ты можешь иметь в виду, Грейнджер? Я думаю, что ты — чудо современного волшебного мира.       Она закатила глаза и продолжила.       — Нет ни малейшего шанса, что у нас возникнут чувства друг к другу. Так что, если мы проведем несколько недель, притворяясь, что мы развивали тайные отношения и теперь безумно влюблены, это выиграет тебе какое-то время после этой нелепой статьи и избавит меня от обращения со мной как с какой-то грустной старой девой только потому, что мой бывший женится. Когда свадьба закончится, мы пойдем каждый своим путем.       Малфой положил руку на подбородок, производя поразительное впечатление человека думающего.       — Так, позволь мне быть прямым, как древко метлы: следующие две недели мы проведем, делая вид, что проглотили парочку любовных снадобий, в надежде, что очевидная страсть между нами поставит крест на любом другом сводничестве, — он снова поднял бровь, но на этот раз менее насмешливо и более скептично. — Я знаю, что ты известна своими блестящими планами, однако это кажется настолько фантастически за гранью возможного…       Он позволил невысказанному вопросу о гениальности ее плана повиснуть в воздухе, как маятнику.       Гермиона поджала губы. Это был веский довод. В теории притворяться влюбленной в Малфоя, в то время как он делал бы то же самое по отношению к ней, казалось эффективным решением взаимной проблемы. Реальность же, в которой им действительно придется убедительно притворяться, что они чувствуют что-то, кроме глубоко укоренившегося раздражения, была существенным препятствием.       Малфой выглядел довольным ее сомнением.       Сволочь.       Она вскинула голову.       — Мне удалось проникнуть в хранилище Гринготтса, изображая твою тетю, не представляю, что притворяться влюбленной в тебя может быть намного труднее. Думаю, я справлюсь. Решение за тобой. Ты считаешь, что способен на это, или хочешь спасовать прямо сейчас?       Его глаза сузились, челюсть все больше подергивалась, и она знала за годы наблюдения этого особого микровыражения, что его соревновательная жилка активизировалась.       Она подняла брови, выдавая сжатую улыбку.       — Так думаешь, ты сможешь это сделать или нет?