听候发落 Как пожелаешь

      

Yida Huang — 匿名的宝贝

      1.       Сяо Чжань проснулся за два часа до того, как самолёт приземлился.       Воздух в салоне был так себе, всё тело ломило, а голова слегка кружилась. Возможно, он слишком давно никуда не летал. Заняв своё место, мужчина выпил немного вина, что для организма тоже было непривычно.       Сяо Чжань повернулся к окну, поднимая шторку. Снаружи было совсем темно, так, что ничего не разглядеть.       На другом конце света сейчас была полночь.       В салоне полностью выключили свет — стало темно и тихо. Он слышал лишь дыхание остальных пассажиров. Среднего возраста мужчина, сидящий спереди, дышал особенно громко.       Сяо Чжань поднял руку и включил лампочку над головой, направляя свет в сторону, где спала его мать. Та быстро заснула, накрывшись пледом.       Сна не было ни в одном глазу. Он подключил наушники, тыкая пальцем по экрану, установленному на чужом кресле, от скуки промотал каталог фильмов, выбирая, с чем можно убить оставшееся до посадки время.       В итоге мужчина выбрал европейский фильм, не похожий на бестселлер. Он выдержал целых десять минут: актёры говорили по-испански, выговаривая гласные, и Сяо Чжань не понимал ни слова.       Справедливости ради, в такой момент ему не стоило думать о Ван Ибо.       Но этого избежать не удалось, и он думал. Наверно, потому, что ни о чём другом вспомнить не получалось.       В памяти всплыло, как Ван Ибо жаловался, что скучает, и Сяо Чжань прилетел к нему в Лос-Анджелес, а обратно они полетели уже вдвоём.       Ван Ибо заснул сразу же, как только они попали в самолёт, а Сяо Чжань спать не мог и поэтому смотрел фильм. Тот тоже оказался на испанском, где герои беспрестанно болтали. Они как будто ругались, а не разговаривали.       Парень в соседнем кресле, скрестив руки на груди и положив голову ему на плечо, спал. Его волосы, вымытые утром перед отъездом, ещё пахли гостиничным шампунем, иногда задевая шею Сяо Чжаня.       Когда Ван Ибо спал, то создавалось ощущение, что сон — это благословение, и что в мире нет ничего приятнее.       Сяо Чжань чуть повернул к нему голову. Он не знал, почему ему вдруг захотелось сделать какую-нибудь шалость. С лёгкостью вытащив наушник, он вставил его в чужое ухо.       Парень ожидаемо поёрзал, мыча, словно зверёк. Сяо Чжань сделал тише, но наушника не убрал.       Люди в фильме спорили, проговаривая все возможные испанские гласные. Они определённо спорили, судя по звукам, будто что-то ломается. Сяо Чжань снова уменьшил громкость.       Его другую руку неожиданно стиснули. Прислонившийся к нему парень ещё не открыл глаза, а уже крепко прижал к себе его ладонь, раз за разом сжимая.       — Проснулся? — мягко спросил Сяо Чжань, чуть отодвигаясь.       — Не-а.       После сна Ван Ибо хрипел, а в горле будто что-то застряло. Он уже широко открывал рот, но глаза держал закрытыми, так и не отпуская руки.       Сяо Чжань улыбнулся и пошутил:       — Вау, спящая красавица хочет, чтобы её поцеловал принц?       Стоило ему договорить, как чужие ладони сжали руку сильнее. Ван Ибо пошевелился, от чего наушник полетел вниз. Он развернул к себе чужое лицо, наклонившись, стал настойчиво целовать.       Пытаясь присвоить, целовал так, что ещё чуть-чуть, и находиться с бугорком в штанах в публичном месте станет неудобно.       Только когда у Сяо Чжаня закружилась голова, Ван Ибо наконец отпустил, по-прежнему держа его руку у своей груди. В салоне было тепло, и обе ладони вспотели.       — Сколько осталось времени? — Ван Ибо, похоже, полностью проснулся.       Он сел прямо, не обращая внимания на упавшие наушники, и сделал глоток воды.       — Около часа. Почти прилетели.       — Я всё проспал?       — Ага, — Сяо Чжань пропустил сквозь пальцы чёлку, упавшую на глаза от недавнего поцелуя, и заявил: — Я хочу есть.       — Поедим, когда доберёмся, — Ван Ибо подобрал упавшие на плед наушники. — Что это за фильм?       — Не знаю, наугад выбрал. Думаю, это испанский, — Сяо Чжань включил его снова, также вставляя наушник.       Они делили одни наушники на двоих, глядя на экран.       Ван Ибо склонился очень близко, накрывая его руку под пледом своей и не отпуская до самого конца.       — Так громко, — герои продолжали выяснять отношения, и он нахмурился.       — Явно тише, чем когда ты играешь в приставку, да? — спросил Сяо Чжань, улыбаясь.       Ван Ибо помедлил, обещая:       — Впредь буду делать это в наушниках.       — Всё нормально, но тебе больше нельзя сидеть у экрана до рассвета, а потом будить меня.       Сяо Чжань вспомнил, что всякий раз, когда они с Лао Сы играют всю ночь напролёт, Ван Ибо обязательно будит его, чтобы объявить о результате.       — Я думал, ты был очень даже за, — шутливо улыбнулся парень. — Разве я не пошёл с тобой на выставку на следующий день? Мы простояли в очереди часа два, а я даже не понимал, на что такое смотрю.       Сяо Чжань сделал вид, что только что понял одну вещь. Поворачиваясь к нему, он широко распахнул глаза и воскликнул:       — Ах, ну да. Как я мог забыть. Ты так сильно любишь меня, что же делать?       — Я даже не знаю, кто это встаёт с утра пораньше и готовит мне лапшу, когда играю по ночам, — разошёлся Ван Ибо.       — Так это я? Я думал, тебе приснилось, — Сяо Чжань не хотел это признавать. — Плюс, я даже не знаю, кто это, посреди зимы, провёл целый час на дороге, чтобы купить мне малатан.       — Думаю, ангел. Красивый такой, — еле сдерживал улыбку Ван Ибо и продолжил: — Разве ты не съел только четыре ложки супа?       — Ага, он был слишком солёный, — без капли совести выдал Сяо Чжань.       — В таком случае разве ты не должен был съесть всё, несмотря на соль? А потом поблагодарить своего мужа за то, что он любит тебя так нежно? — до сих пор улыбался Ван Ибо.       Он, похоже, окончательно проснулся и стал очень взволнованным.       Сяо Чжань молчал, мучительно краснея. Однако он всматривался в лицо Ван Ибо, предостерегая его, чтобы вёл себя прилично.       У того ёкнуло сердце, и он наклонился ближе, прямо к покрасневшему ушку, и медленно протянул:       — Ночью ты так громко называл меня своим мужем. Сегодня я хочу повторить.       Сяо Чжань не мог больше терпеть: его лицо пылало, и он решительно поднял руку, чтобы зажать чужой рот. Но реакция Ван Ибо была быстрее, и он перехватил её.       Парень потянулся вслед за Сяо Чжанем, без особых усилий переворачивая ладонь и оставляя на ней поцелуй.       — Сынок?       Рядом неожиданно прозвучал женский голос, обрывая мысли Сяо Чжаня на самом интересном месте. Он глубоко вздохнул и повернулся к женщине.       — Мама, ты уже проснулась? — спросил он негромко.       — Нужно сходить в туалет, мы почти прилетели, да? — мать Сяо Чжаня поднялась, подумав о чём-то и ласково попросила: — Потом, когда будем в аэропорту, не забудь напомнить мне купить то самое для твоей тётушки Ло, такой... крем для лица.       — «Ла Мер», — подсказал Сяо Чжань.       — Да-да-да. Помнишь, я договорилась встретиться с ней послезавтра и отдать его.       — Понял, мам.       Мужчина подождал, пока она не встанет со своего сиденья, и снова сдвинул шторку окна.       Перед взором предстала окрашенная в рыжий тонкая полоса предрассветного солнца, пробивающаяся сквозь густые облака. Небо становилось всё ярче и ярче.       Люди в самолёте начали просыпаться, создавая шум своим хождением в проходе. Мир как будто ожил, возвращая Сяо Чжаня обратно в реальность.       Девушка позади него проснулась и тихо спросила свою соседку:       — Сколько сейчас в Китае?       — Начало седьмого, — другая девушка подумала, а затем дала точный ответ.       — О? В Нью-Йорке утро.       — Точно.       — Ха-ха, разве мы не вернулись в прошлое? — та вдруг засмеялась. — Я стала на двенадцать часов моложе!       Сяо Чжань опустил голову. Всего три слова — вернуться в прошлое — оказалось не так просто переварить.       2.       Сяо Чжань лично забронировал для них номера, выбрав отель, который находился в неплохом районе.       Он впервые вернулся в Нью-Йорк после выпуска, привезя с собой маму.       Отец Сяо Чжаня не смог отлучиться с работы, так что с ними не поехал.       Долгие перелёты удовольствия не приносили. Уже много лет он не летал так: его работа не требовала командировок, а тем более частых поездок заграницу.       Сяо Чжань заказал на сайте турагентства водителя-китайца, который сможет отвезти их с матерью в отель. У ресепшена скопилась длинная очередь, и их заселили спустя целых полчаса.       Он оплатил два раздельных номера, поскольку мама плохо спала, а учитывая разницу во времени, он боялся, что будет мешать ей.       Перелёт, усталость, череда малоприятных мелочей вроде того, что водителю пришлось сворачивать на заправку, не прошли бесследно.       Сяо Чжань убедился, что мама устроилась у себя в номере, затем отправился в душ и лёг на большую гостиничную кровать. Глядя на нью-йоркские небоскрёбы из окна, он наконец ощутил, что на самом деле вернулся.       Целая стена была отдана под панорамные французские окна. Вид также оказался чудесным: с тридцать второго этажа можно было смотреть в уходящий в даль горизонт. Однако Нью-Йорк за каких-то три года не сильно изменился.       Было очень солнечно, и проникающие в окна лучи света оставляли на стенах причудливые тени, что показалось Сяо Чжаню довольно занятным. Он нашёл свой телефон и сделал фотографию.       Немного погодя мужчина решил выложить её в Вичате, указав своё местоположение. Открыв список близлежащих зданий, он увидел внизу хорошо знакомый адрес.       Сяо Чжань замер, но быстро пролистал дальше и выбрал закусочную поблизости, загружая фотографию.       В Нью-Йорке был час дня, а в Китае — уже глубокая ночь. Сяо Чжань почти засыпал, всё тело болело и ныло. Он долго смотрел телевизор, затем выключил его и при помощи пульта задёрнул шторы. Комнату окутал мрак, создавая некую атмосферу умиротворения.       Лежащий на кровати телефон дважды пиликнул сообщением, но Сяо Чжань не обращал на это внимания. Тогда звук раз за разом повторился.       Он переживал, что это мог быть кто-нибудь по работе, в Китае, так что приложил все возможные усилия и открыл глаза, заходя в сеть. Мужчина увидел сообщение от того человека, с кем он не виделся уже давно.       Пыталась связаться с ним близкая подруга со времён учебы здесь, в Нью-Йорке — Сиси.       — Чжань-гэ, ты в Нью-Йорке?!!       — Ага, некогда было сообщить.       — Увидела, что ты запостил фото. Зачем приехал? Работа?       Сяо Чжань только собирался напечатать ответ, как Сиси устала ждать и тут же позвонила ему.       — Привет? Сиси, — Сяо Чжань был сонным, и голос его звучал слабо, совсем обессиленно.       — Чжань-гэ, Чжань-гэ! Ты вернулся? — девушка была очень взволнована.       — Я приехал в отпуск вместе с мамой. На неделю.       Сяо Чжань перевернулся, лёжа в постели и слыша быстрые шаги Сиси и скрип открывающейся двери. За этим последовал громкий шум выстрелов из игры-шутера.       — Мы должны встретиться и поесть вместе, — заявила она.       В следующую секунду раздался мужской голос:       — Кто это?       Сяо Чжань узнал Лао Сы, который, видимо, стал играть тише.       — Чжань-гэ. Он в отпуске, вместе со своей мамой. Поужинаем с ним? — объяснила Сиси. — Хочешь поздороваться?       — Чжань-Чжань? Когда он вернулся? Надолго? — заволновался мужчина, он очевидно был счастлив.       Звуки выстрелов исчезли вовсе, словно игру поставили на паузу. Было слышно слова Лао Сы:       — Иди сюда, давай. Я скажу пару слов Чжань-Чжаню. Это он, конечно, вовремя: пришлось спуститься вниз помочь тёте что-то перенести. Сказал, скоро вернётся.       Скорее всего речь шла о человеке, который играл вместе с Лао Сы.       Его бывший однокурсник взял телефон, он казался даже радостнее, чем Сиси. Пообещал, что они обязательно угостят его ужином, и велел привести с собой маму. Сиси выберет лучшее место, и они поедят что-нибудь вкусное.       Сяо Чжань не мог отказаться, растягивая губы в улыбке:       — Ты чересчур вежливый, Лао Сы.       — Какая вежливость. Когда ты уезжал в Китай, у меня даже не было шанса тебя проводить. И вот, ты в отпуске, приехал сюда, мы обязаны поужинать все вместе.       — Ладно, скажете, когда определитесь. Я предупрежу маму.       — Отлично! — телефон перекочевал обратно к Сиси. — Чжань-гэ, отдыхай, я напишу, как только что-нибудь найду.       — Мгм, я немного посплю, — Сяо Чжаня на самом деле клонило в сон.       — Ладно, хорошо тебе отдохнуть. Увидимся завтра.       — Мгм, увидимся завтра.       В момент, когда Сяо Чжань уже хотел повесить трубку, он услышал, как заиграла заставка игры. Из динамика Лао Сы прозвучал приглушённый голос:       — Я вернулся, начнём.       Звонок тут же оборвался, и у мужчины не было шанса подумать более тщательно, был ли то действительно он, или это чей-то голос звучал настолько похоже.       На следующий день, прежде чем они встретились за ужином, Лао Сы и Сиси вызвались заехать за ними.       Мама Сяо Чжаня видела студенческих друзей сына впервые. Сиси умела чудесно ладить с людьми, она была очень энергичной, и стоило им обменяться парочкой слов, как они плавно перешли к обсуждению косметики, решая, что купить с собой, в Китай, будет выгоднее.       Сяо Чжань сидел спереди и улыбался, непринуждённо болтая с Лао Сы, который был за рулём, о том, что произошло нового.       — Ну, как там, в Китае? — поинтересовался Лао Сы.       — Мгм, неплохо. Меня взяли в Марриот Интернэшнл.       — А, работаешь по специальности. Гости капают на нервы?       — Всё в порядке. В сфере обслуживания от этого никуда не деться. Сталкиваешься с самыми разными людьми: приятными и не очень, — Сяо Чжаня не тяготило общение, и к своей работе он относился крайне позитивно.       — Да ты оптимист, — воскликнул Лао Сы, улыбаясь.       Он тоже работал, и время от времени, очевидно, был недоволен.       — Как только я расстраиваюсь из-за дела, над которым работаю, единственное, что помогает — это рубиться в приставку.       — Ну, хоть что-то.       Сяо Чжань расплылся в улыбке и выглянул в окно.       Их разговор слышала и Сиси. Лао Сы зевнул, когда она наклонилась к ним, чтобы пожаловаться:       — Мы чуть припозднились, когда забирали вас, да? Это всё он виноват, что сидел у телевизора допоздна, а потом не мог проснуться.       — Ха-ха, вся молодёжь сейчас погрузилась в игры с головой, — мама Сяо Чжаня попыталась вмешаться, переводя всё в шутку.       — Тётушка, вы правы. Он не может без своей приставки. Как только выдается свободная минутка, заседает на всю ночь, — Сиси ощутила поддержку, и полушутя сетовала на своего парня.       — Я не заседаю на всю ночь, как только у меня есть свободное время, — пробормотал себе под нос Лао Сы.       — Что насчёт прошлых выходных? Ты играл за компанию с Ван Ибо до пяти утра, и вы двое без конца хохотали, так что я чуть не опоздала на свадьбу к подружке.       Вдруг в салоне стало тихо. Лао Сы ей ничего не ответил, а повернувшийся было Сяо Чжань так и застыл.       Девушка тоже резко пришла в себя. Такое решительное настроение пожаловаться минуту назад совершенно испарилось, и она отпрянула.       — Ай, Сиси, помоги мне: что это за фирма такая? Племянница хочет, чтобы я купила ей это, — подала голос сидящая рядом с ней женщина.       — О, давайте посмотрю, — Сиси ухватилась за соломинку нового разговора и торопливо подвинулась к тётушке, рассматривая на экране картинку.       Лао Сы объявил:       — Почти приехали.       Сяо Чжань развернулся, молча уставившись в окно.       Улицы Манхэттена были как раньше. Правда, на месте старых заведений появлялись новые: прежде какая-то пекарня стала кофейней.       Три года — это ни много, ни мало. Из обычного иностранного студента он превратился в человека с богатым жизненным опытом, полезного обществу. А Нью-Йорк ни капли не изменился.       Период времени, который кажется таким долгим и медленным для человека, развивающемуся городу будет ни по чём.       Лао Сы притормозил, заезжая на парковку. Сяо Чжань вдруг обернулся, бросая взгляд на Сиси и обращаясь к матери:       — Мам, почему бы тебе не пойти с Лао Сы и сесть внутри? Мне нужно купить кое-что вместе с Сиси.       — А? Что тебе нужно купить? Это нельзя сделать после того, как мы поедим?       — Ничего такого. Лучше сделать это сейчас, иначе ничего не останется.       — О, тогда ладно, поторопитесь, — женщина не стала выяснять подробности, лишь кивнула, готовясь выйти из машины.       Когда она прошла несколько шагов в сторону ресторана, Сяо Чжань предложил озадаченной Сиси покурить.       — Вы идите, а у меня болит горло, не курю, — отреагировал Лао Сы.       — Пойдём, — Девушка подхватила свою сумку, кивнула Сяо Чжаню и вышагнула на улицу.       Тот курил Мальборо, белые, с очень высоким содержанием никотина, которые быстро тлели.       Он был в отпуске не один, а с мамой, и в отеле, где они остановились, запрещалось дымить, так что ему пришлось сдерживаться целых два дня. Сидя в машине сейчас, он больше не мог терпеть и поэтому вытащил Сиси с собой под случайным предлогом. Они вдвоём спрятались в переулке за рестораном, чтобы покурить.       Там не было обустроенной курилки: лишь огромный мусорный контейнер, рядом стояли старые потёртые диваны и столы с поломанными ножками. Всё это выглядело грязно и убого.       Сиси наклонилась и прикурила ему сигарету. Сяо Чжань глубоко затянулся, чувствуя, как дым скользнул по горлу в лёгкие, медленно выдохнул, снова затягиваясь.       — Чжань-гэ, ты куришь очень крепкие, да? — Сиси тоже закурила свою.       У неё были длинные женские сигареты: тонкие такие, где был всего лишь миллиграмм никотина.       — Мгм, они — ничего, когда привыкаешь, — согласился Сяо Чжань, а затем бросил бычок в урну.       — Недавно Лао Сы пытался бросить и купил себе электронную сигарету. Японскую такую. Я тоже пробовала, но не смогла привыкнуть, — поделилась Сиси.       — Конечно. Это ведь не одно и то же, — Сяо Чжань и сам хотел перестроиться, но очень быстро сдался.       — Чжань-гэ, ты собираешься поехать ещё куда-нибудь за эту неделю? — вдруг спросила Сиси.       — Нет, не успеваю, — Сяо Чжань уже докурил — Мальборо тлели очень быстро — и покачал головой.       Девушка на некоторое время замолчала. Ей всё-таки не удалось сдержать своё любопытство:       — Как там личная жизнь?       — Мгм? — Сяо Чжань не полез за новой сигаретой, а просто ждал Сиси, скрестив руки на груди, и пока не выветрится запах.       — Встречаешься с кем-то?       — Нет, — спокойно ответил мужчина.       В переулок вошёл высокий парень европейской внешности, который тоже собирался курить. Он посмотрел на них и с улыбкой кивнул, на пару мгновений задерживаясь на лице Сяо Чжаня.       — Почему не нашёл себе кого-то? — казалось, у Сиси сегодня была уйма вопросов.       — Нет никого подходящего.       Он на самом деле не хотел обсуждать эту тему и решил быстро её свернуть.       Вообще-то у Сяо Чжаня хватало поклонников. Он был из тех, кто без усилий привлекает внимание окружающих. Не говоря уже о том, сколько настоящих эмоций скрывали эти взгляды — его было трудно не заметить.       Будь то вожделение или романтическая привязанность — получить и то, и другое ему было проще, чем большинству людей.       Сяо Чжань такой человек, который может стоять перед автоматом со снеками и напитками, держа деньги в руке, и при этом быть не в состоянии выбрать то, что ему нужно.       Эту аналогию придумала Пэйпэй, прочитавшая подобную ерунду в интернете и сказавшая, что это на сто процентов его случай.       — Но я просто не хочу пить, — улыбнулся Сяо Чжань тогда.       — Это потому, что тебя недостаточно мучает жажда, — заверила его младшая сестра.       Пэйпэй находила бесчисленное количество таких аналогий.       Он как-то познакомился с одним человеком. Тот оказался очень хорошим, прекрасно относился к нему, но дальше этого дело не зашло.       Сяо Чжань обозначил границы:       — Мы можем быть друзьями, и только.       Пэйпэй тогда ещё училась в школе и, будучи на каникулах, приехала к двоюродному брату, чтобы развеяться. Слушая эту историю и одновременно поедая мороженое, она предложила:       — Судя по твоим словам, он идеален, почему бы тебе не попробовать?       — Думаешь, он настолько хорош? — Сяо Чжань посчитал, что она преувеличивает.       Пэйпэй взглянула на него и привела ещё один пример.       Если человек съест жутко сладкое мороженое, а затем решит попробовать апельсин, который тоже довольно сладкий, то каким бы этот апельсин ни был — будь он самым вкусным из всех — на вкус всё равно покажется кислым.       Тогда Сяо Чжань замер, сделав вид, что не понял, и сказал ей поменьше читать всякие глупости.       — Пойдём, — Сиси докурила свою сигарету, достала из сумочки духи и распылила их на себя, а также чуть брызнула на мужчину.       Сяо Чжань попятился, усмехаясь и спрашивая, что она делает, а затем его утянули в сторону ресторана.       Ужин прошёл довольно гладко; по крайней мере, мать Сяо Чжаня осталась довольна. Когда они освободились, женщина сказала, что желает встретиться со своей подругой наедине.       Её бывшая одноклассница жила в Америке, и перед вылетом она связалась с ней. Они договорились устроить совместное чаепитие, а ещё мама Сяо Чжаня купила этой тётушке тот самый «Ла Мер».       Конечно, Сяо Чжань не хотел идти, а Лао Сы и Сиси были днём заняты. Он попросил друга отвезти её туда, где женщина собиралась пить чай, а сам вышел на случайной улице в Манхэттене.       Прежде чем он успел попрощаться, Сиси, не желая отпускать Сяо Чжаня, пообещала, что когда они вернутся в Китай, то обязательно должны пересечься.       На самом деле у него не было никакой конкретной цели. Сяо Чжань не приезжал сюда уже три года, и даже в то время он редко ходил по улицам вот так, не зная, куда бредёт.       Погода после полудня была тёплой, вышло солнышко, заставляя щуриться от яркого света. Мужчина проскользнул в кофейню, где не спеша выпил кофе и провёл некоторое время в интернете. Затем он снова отправился куда глаза глядят.       Он опомнился, лишь подойдя к подъезду жилого дома.       У входа была неправильно припаркована машина, и сотрудник полиции её фотографировал. Этот дом находился в приличном районе, хотя и был староват, следили за ним очень посредственно, поэтому можно было беспрепятственно входить и выходить.       Сяо Чжань поднял голову к небу, рассматривая здание. Он долго стоял у входа, гадая, зачем вообще пришёл сюда.       И вдруг мужчина услышал позади себя собачий лай.       Сяо Чжань вздрогнул и обернулся, замечая индианку, которая вела за собой собаку на поводке и собиралась зайти в подъезд, когда та вдруг начала на него громко гавкать.       Женщина присела на корточки и погладила животное, а затем подняла его на руки. Собачка угомонилась, лишь свирепо зыркая своими глазами-бусинками на давнего знакомого.       Индианка с питомцем на руках прошла мимо Сяо Чжаня. Однако её шаги замерли, и она улыбнулась, приветствуя его со своим сильным индийским акцентом:       — Привет! Прошло много времени с тех пор, как я видела тебя в последний раз.       Сяо Чжаня словно пригвоздило к земле.       Это был первый раз, когда они разговаривали. Он видел эту индианку много раз до этого. Каждый раз, когда приходил к Ван Ибо. Даже в ту ночь, когда поехал к нему домой впервые, он встретился с ней и её собакой в лифте.       Позже он тоже частенько пересекался с женщиной, но ни разу не здоровался. Ему действительно не нравилась эта псина, а та не могла терпеть его.       — Привет, — вежливо ответил Сяо Чжань и даже вернул улыбку, изо всех сил пытаясь не выглядеть совсем уж неловко.       Индианка, похоже, не собиралась заканчивать разговор простым обменом любезностями. Она поинтересовалась:       — Ты поднимаешься?       Сяо Чжань помедлил и, прикусив губу, решился:       — Да, я поднимаюсь.       Лифт в доме тоже был старым, на стене так и не отмыли небольшое пятно едкого цвета, хотя прошло целых три года.       Индианка с собакой на руках зашла первой, а Сяо Чжань последовал за ними.       Она нажала кнопку четырнадцатого этажа. Мужчина долго стоял, не двигаясь, пока ему не помогли с выбором и не нажали пятнадцатый.       — Ах, да, спасибо вам, ребята, — внезапно заговорила индианка.       Собака вроде бы успокоилась, однако она не переставала агрессивно пыхтеть и следить за Сяо Чжанем.       — Мгм? — тот не понял, о чём шла речь.       — Спасибо, говорю, за корм, который вы подарили мне до того, как переехали отсюда. Ей очень понравилось, — улыбалась женщина, повторяя свои слова.       Она решила, что Сяо Чжань не понял её из-за кошмарного акцента.       — Корм?       — Ну да. Твой парень принёс его. Разве вы не переехали в Лос-Анджелес? В тот раз, когда у вас протёк туалет, он купил корм в качестве извинения. Вовсе не стоило.       — ....       — Как вы, ребята, поживаете в Лос-Анджелесе? Я тогда спросила твоего парня, куда вы собрались, и он сказал, что вы вместе едете в Лос-Анджелес.       Индианка продолжала болтать, не замечая реакции Сяо Чжаня, в её словах было слишком много всего.       «Твой парень», «вместе едете в Лос-Анджелес» и многое другое, о чём она неоднократно упоминала, словно бомбочки взрывались одна за другой в узком и душном лифте, пока его затылок покалывало.       Сяо Чжань даже не помнил, как ему удалось закончить этот разговор, что именно он сказал. Скорее всего он просто инстинктивно кивал, согласно мычал и охал. Ведь никаких сил объяснять, что они с Ван Ибо уже три года как расстались, у него не было. Не в этом лифте.       Вполне вероятно, что и Ван Ибо в своё время стало слишком лень рассказать об этом, и он солгал, что они собираются жить в Лос-Анджелесе вдвоём, чтобы уйти от темы, на которую он вовсе не хотел говорить.       Они поднялись на четырнадцатый этаж, двери разъехались, и индианка выпустила свою собаку, намотав поводок на руку.       Женщина уже вышла из лифта, когда вдруг решила узнать:       — Так вы возвращаетесь?       Хотя лифт полз вверх медленно, закрывался он быстро, и, к сожалению, индианка так и не услышала ответа Сяо Чжаня.       Вскоре он добрался на пятнадцатый этаж.       Двери лифта разъехались, и мужчина, не выходя, стоял там. Они бы снова закрылись, но Сяо Чжань вдруг протянул руку и остановил это. Он глубоко вдохнул и вышел.       Далее Сяо Чжань повернул направо и подошёл к плотно закрытой двери третьей квартиры.       На площадке было пусто и оглушительно тихо. Мужчина стоял напротив нужной двери, наверняка выглядя как странный азиат, который стоит перед чужим домом, погружённый в свои мысли.       Он знал, что прошло уже три года, и хотя Нью-Йорк не сильно изменился, в этой квартире давным-давно жил кто-то незнакомый.       Внезапно дверь отворилась, и на пороге стоял моложавый американец. В руке он держал пакет с мусором, и, очевидно, был так же шокирован, как и Сяо Чжань.       — А вы? — спросил он и оглядел незваного гостя с ног до головы.       — Я ошибся, пошёл не в ту сторону, — быстро отреагировал Сяо Чжань.       Он виновато улыбнулся, затем отступил на несколько шагов, по-прежнему заглядывая в квартиру.       Через проход гостиную было видно лишь частично: широкий диван, который выглядел новым, остальную мебель вывезли. Дальше всего располагались те французские окна, из которых открывался вид на Манхэттен.       Сяо Чжань сжал руки в кулаки, чувствуя, как волнами накатывают эмоции. Он обернулся и услышал, как американец за спиной спрашивает что-то по-английски.       Тогда он стремительно подлетел к лифту, с силой нажимая «вниз». Непонятная тревога заставляла раз за разом жать эту несчастную кнопку.       Сяо Чжань, всем своим видом вызывая жалость, покинул подъезд. Выйдя на улицу и наконец дыша свежим воздухом, он понял, что скоро придёт в себя.       Недавняя поездка в лифте казалась путешествием во времени. Она вернула его в прошлое, чтобы ещё раз пережить до боли знакомые дни. Когда Сяо Чжань спускался с пятнадцатого этажа, лифт ехал как назло медленно, а в голове был только Ван Ибо.       Разрозненные мысленные образы, без особой логики, очень смелые.       То, как они возвращались домой со свидания, и Ван Ибо целовал его, говоря вещи, которые явно не стоит озвучивать в лифте.       То, как они вышли на улицу и встретили индианку, выгуливающую свою собаку. Её лай показался ему просто жутким, а Ван Ибо держал за руку, притягивая к себе, умудряясь улыбаться:       — Чего тут бояться?       То, как они собирались купить кофе. Ван Ибо не пил его, но Сяо Чжань всё равно хотел, чтобы тот пошёл с ним. Тогда он ни за что не признавался в том, что был совсем чуточку прилипчивым.       То, как Ван Ибо и Лао Сы на пару присылали ему голосовые в Вичате, спрашивая, когда он готов поесть хого. Сяо Чжань, находясь рядом, отвечал:       — В этот раз попроси хого, который разделён пополам: с одной стороны не острый.       Ван Ибо, отправив сообщение, наклонился к нему:       — Ты так заботишься обо мне?       — Просто не хочу ехать с тобой посреди ночи за лекарствами, — Сяо Чжань притворился недовольным, не желая признаваться.       Всякое лезло в голову.       На самом деле, он уже очень давно не вспоминал подобные ситуации.       Прошло три года, и Сяо Чжань был уверен, что ту часть своей жизни, Ван Ибо, их утопию, ему удалось спрятать глубоко. Спрятать так удачно, что он даже смог стереть его имя, оставляя лишь клубок воспоминаний, которые с небольшим усилием получалось игнорировать.       Но стоило ему вернуться сюда, как эти воспоминания не оставляли ему и капли достоинства. Они, точно привидения, вынуждали его вспоминать эти вещи, вспоминать Ван Ибо, его голос, когда он говорил, как целовал его, как они, прижавшись друг к другу, молча смотрели телевизор.       Вспоминать последний их звонок, когда Ван Ибо спросил, не желая признавать поражение:       — Как ты можешь отпустить?       Тогда он не ответил. Просто не мог.       Сяо Чжань действительно не любил признаваться в некоторых вещах, но он чувствовал свою вину в том, что произошло. Стоя перед этим старым зданием теперь, он, наконец, признал кое-что.       Тогда он не мог этого вынести, а ещё жалел.       Но Сяо Чжань мог признать только одно. Если бы они расстались всего на три дня, он тут же сказал бы матери, что отправляется в Лос-Анджелес, чтобы вернуть то, что у них было с Ван Ибо. И ему было бы плевать, что случится потом.       Но прошло три года, и он слишком во многом сомневался. Сяо Чжань мог лишь стоять перед домом на одной из улиц Манхэттена, расстроенный и растерянный, приводя в порядок свои мысли и уговаривая сам себя.       У многих была такая любовь, и среди всех людей на свете он не считался тем, кто испытал горчайшие страдания.       Человек, который ушёл первым, не вызывал симпатии и не имел права ничего говорить. Даже проявление его боли больше походило бы на спектакль. Ведь он пожинал то, что посеял.       Точно так же Сяо Чжань однажды взял и слегка переиначил свою собственную историю, завернув её в обёртку «у меня есть друг, который», и рассказал своей коллеге, с кем у него были доверительные отношения.       Он сказал ей:       — Этот мой друг пожалел о своём решении.       Женщина курила вместе с ним в специально отведённом для этого месте и прокомментировала:       — Тогда ему не следовало возвращаться в Китай. Вернуться и жалеть об этом — это не совсем логично.       Сяо Чжань ничего не ответил, только кивнул и умело перевёл разговор в другое русло. Говорить о других людях всегда было проще.       Завибрировал телефон: мама сообщила, что с чаепитием покончено, и просила её забрать.       Сяо Чжань решил сначала покурить. Он зашёл в кафе через задний вход, где курили ещё пару человек; достал из пачки сигарету и поджёг её.       С кончика сигареты упал пепел и приземлился ему на брюки. Мужчина отряхнул их рукой.       Они с Ван Ибо провели вместе два года, а разошлись на целых три — значит, были порознь дольше, чем вместе.       Эта часть его жизни была похожа на сигарету Мальборо, зажатую в пальцах: такая же насыщенная, сильная и недолгая.       Сяо Чжань решил, что докурит последнюю пачку, оставшуюся дома, и снова попробует те электронные.       Он был взрослым человеком, который в состоянии себя контролировать, и поэтому должен постепенно привыкнуть.       3.       В оставшиеся несколько дней Сяо Чжань сводил маму в разные места, а также вернулся в кампус, где когда-то учился, чтобы прогуляться. Время пролетело очень быстро, и на следующий день они должны были вернуться в Китай.       Лао Сы и Сиси уже запланировали свой отдых. Девушка только закончила учёбу, и они были готовы отправиться на Тайвань, так что повторить семейный ужин возможности не нашлось.       После выпуска Сяо Чжань не поддерживал с ними тесную связь. В конце концов, когда у него был день, у них в Америке наступала ночь, и он также не был любителем поболтать, когда занят.       Но на этот раз, встретившись с давнишними друзьями снова, он почувствовал, что они всё ещё близки. Сиси, казалось, не повзрослела ни на йоту, осталась всё такой же простой и беззаботной. Лао Сы по-прежнему любил залипать в игры и говорил то, что думал.       Эти двое словно застыли в прошлом.       В день вылета домой Сяо Чжань с мамой добрались в аэропорт очень рано. Он сопровождал женщину, пока та осматривалась в магазинах дьюти-фри, и ждал рядом, чтобы позже оплатить покупки.       Стоя у какого-то стеллажа, она решила прощупать почву:       — Сынок, посмотри, какими милыми были Лао Сы и Сиси. Тебе тоже следует найти партнёра.       Сяо Чжань давным-давно признался родителям в своей ориентации, и его приняли.       — Мгм, что за спешка, — он стоял рядом, скучая, и говорил не вникая.       — Вот и спешка: ты совсем один. Если бы у тебя кто-то был, ты бы не чувствовал себя так одиноко, — повысила голос женщина, поглядывая на сына.       — Знаю, знаю. Поторопись и выбери, что нужно, я пока выпью кофе, — сказав это, Сяо Чжань направился в кофейню напротив, отбросив слова матери куда-то на периферию.       В аэропорту было много людей, все они тащили вперёд свои чемоданы, задевая Сяо Чжаня плечом. Он встал в очередь за кофе и достал телефон. Сиси прислала ему сообщение, интересуясь, прошёл ли он уже досмотр.       Они прибыли в Сан-Франциско за день до этого и планировали провести там пару дней, прежде чем отправиться в Лос-Анджелес, а затем вернуться.       — Мы прошли досмотр, как раз покупаю кофе.       — О, мы вот собираемся пойти поесть. Надеюсь, вы с тётушкой благополучно долетите.       — Ага, спасибо. А вы с Лао Сы не болейте.       — Конечно. Если он не будет заботиться обо мне, я расскажу тебе, и ты сможешь побить его за меня.       Сиси также прислала подходящий стикер.       — Ладно, без проблем.       Сяо Чжаня позвали: он улыбнулся, убирая телефон в карман, и пошёл за кофе.       Пришло время садиться в самолёт. Погода в Нью-Йорке радовала, и видимость тоже оставалась прекрасной. Казалось, рейс не должны задержать.       В зале ожидания было много совмещённых французских окон, из который открывался неплохой обзор. Было видно стоящие снаружи самолёты, а также работников аэропорта, которые выполняли свои обязанности.       Мать Сяо Чжаня купила много косметики, сумочку, и была в восторге от поездки.       Она без устали хвалила своего сына и отметила: хотя он и не остался в своём родном городе, но, по крайней мере, в Китае, и его было легко увидеть. Это гораздо лучше, чем жить где-то за океаном.       — Придётся много часов сидеть, так что я пока постою.       Сяо Чжань предупредил женщину, подхватил свой кофе и поднялся сам. У стойки уже выстроилась толпа пассажиров. Почти пришло время заходить в самолёт, а хороших мест, куда можно было бы пойти, не нашлось. Он подошёл к табло и со скукой посмотрел на сегодняшние рейсы из аэропорта Кеннеди.       В самом верху высветился рейс, направляющийся в Лос-Анджелес. Время вылета — через полчаса, то есть за десять минут до их вылета в Китай.       Сяо Чжань вдруг вспомнил тот вопрос, который задала ему индианка:       — Как вы, ребята, поживаете в Лос-Анджелесе?       Тогда он был в растерянности и не ответил, и сегодня тоже не смог бы придумать ничего сносного. То была ложь, сказанная, лишь бы поскорее отмахнуться.       Ложь Ван Ибо, которую Сяо Чжань предпочёл не разоблачать. Касаемо лени что-либо объяснять, в этом они были на удивление похожи. Он, опустив голову, подумал, что это даже забавно.       Началась посадка на китайский рейс. Сяо Чжань встал, помог маме занять место в очереди, а затем вместе с ней прошёл по коридору-гармошке.       Обратный полёт из Нью-Йорка займёт больше десяти часов. Он решил выпить вина после посадки, чуть больше, чем следовало. Таким образом, мужчина сможет спокойно выспаться.       Ему не особо нравилось летать, потому что скучно, а ещё нельзя курить.       Он так и сделал, попросив у стюардессы бокал красного вина. Стоило выпить его, и в голове сразу помутнело. Затем Сяо Чжань включил экран перед собой и наугад выбрал фильм, вставляя свои наушники.       В нём люди выговаривали каждую гласную и как будто ругались.       Он закрыл глаза и крепко заснул.       И снился ему не кто иной, как Ван Ибо.       Они проезжали улицы Манхэттена, было очень холодно, и он включил обогреватель так, что задувало даже в лицо Сяо Чжаню, заставляя его краснеть. Глаза его блестели, и он улыбался, не отводя взгляда от Ван Ибо.       Они разговаривали о том, что будут делать в выходные, нужно ли сходить за продуктами; вот-вот пойдёт первый снег.       Парень поделился, что Юбисофт собирается выпустить новую игру, и они с Лао Сы ждут не дождутся её проверить: победитель угостит другого ужином.       Сяо Чжань посмеялся и сказал, что они оба ведут себя как дети.       Город в его сне медленно погружался в ночь. Ауди подъехала к слегка обшарпанному дому в Манхэттене.       Два человека в машине говорили о каких-то банальных вещах, на темы, которые в общем-то ничего не значили. Они проехали два небольших перекрёстка, затем выехали на главную дорогу, и машина постепенно растворилась в общем потоке.       Каким бы долгим ни был этот полёт, именно столько времени Сяо Чжань смутно спал, и столько же он видел Ван Ибо.       Это был последний раз, когда он снился Сяо Чжаню, пока они не встретились вновь.

Финал