听候发落 Как пожелаешь

SZA — Good Days

      Сяо Чжань выбирал свою нынешнюю квартиру в спешке. Когда аренда той, где он жил раньше, подошла к концу, владелец заявил, что продаёт свою квартиру и не может продлить съём жилья.       Квартира, которую он снимал до этого, была довольно неплохой, в лучшем районе, так как это была коммерческая застройка группы крупных национальных конгломератов недвижимости, и с видом на реку.       А квартира, в которой Сяо Чжань жил сейчас, была староватой; одна из четырёх на этаже. Дом находился в старом районе города. Здесь была школа, супермаркет, и по сравнению с другими многоэтажками ощущение обыденной жизни здесь сильнее.       Им пришлось долго ждать, пока приедет лифт: один из них сломался, и на двери висела табличка «идёт ремонт». Сяо Чжань стоял между двумя лифтами, а Ван Ибо — рядом с ним. Он держал мокрый после недавнего ливня чемодан. Бирку багажа так и не убрали: она сиротливо болталась на ручке.       Эти двое не разговаривали. Сяо Чжань не знал, что сказать. Только что в машине, когда Ван Ибо задал свой вопрос, он пробормотал, ведомый инстинктом:       — Ты можешь остаться у меня.       Эта фраза была достаточно провокационной, и когда её произносит взрослый человек, всегда можно обнаружить какой-нибудь подтекст.       Сяо Чжаню хотелось сохранить свою гордость. Он сначала не собирался ничего говорить, но не смог сдержаться и добавил:       — В тот раз, когда у меня случилась протечка, ты тоже пустил меня к себе.       Прозвучало это очень разумно: он вежливо и достойно ответил на чужое гостеприимство, нисколько не ставя себя в неудобное положение.       Ван Ибо не возражал, ответив простым «ладно», вытащил ключ из замка зажигания и вышел из машины, а затем забрал из багажника свои вещи. Сяо Чжань последовал за ним, и так они попали в его подъезд.       Раздался сигнал лифта, и Ван Ибо зашёл первым. Когда они доехали до десятого этажа, дверь открылась и вошла женщина.       — О, Чжань-Чжань? — ей оказалась соседка Сяо Чжаня, Ли-цзе.       Она держала на руках спящего ребёнка и поприветствовала знакомого мужчину, также обращая внимание на Ван Ибо.       — Ай, Ли-цзе, — Сяо Чжань заметил соседку и отступил на два шага назад, освобождая ей место. Ван Ибо рядом молча взял чемодан в правую руку, пропуская его.       — Это твой друг? Выглядит очень знакомым, мы не встречались раньше?       — Мгм, да, — Сяо Чжань кивнул, а Ван Ибо сдержанно улыбнулся Ли-цзе.       Он поинтересовался:       — Откуда идёте?       — О, моя двоюродная сестра тоже купила здесь квартиру и въехала месяц назад. Я спускалась поболтать с ней. — Ли-цзе подняла малыша. Она вроде бы задумалась о чём-то и добавила. — Ты получил пакет тогда, верно? Мужчина просил передать.       Сяо Чжань помедлил, боковым зрением проверяя реакцию Ван Ибо, и кивнул, сдавленно ответив:       — Мгм, получил. Спасибо вам, Ли-цзе.       — Это хорошо. Кажется, что-то недешевое, люксовый бренд, я права?       Чем больше хочешь, чтобы разговор закончился, тем сильнее он разгорается.       — Мгм, — Сяо Чжаню казалось, он задыхается от неловкости. Мужчина глубоко вдохнул и уставился на панель с кнопками. Этажи сменяли друг друга, пока он мысленно подгонял их.       — Как здорово иметь друга, который готов дарить такие дорогостоящие подарки. У молодёжи сейчас денег куры не клюют, — Ли-цзе усмехнулась. Однако в голосе не прозвучало издёвки — то было простое восклицание.       Не успела она договорить, как лифт остановился.       Женщина вышла первой и направилась к себе домой.       Сяо Чжань нажал кнопку, чтобы задержать лифт, и выпустил Ван Ибо с чемоданом. Они прошли к нужной двери, и мужчина ввёл пароль, чтобы открыть её, но, как бы то ни было, та не поддавалась. Сяо Чжань поднял крышку кодового замка, затем наклонился так близко, что глаза почти упирались в сенсорную клавиатуру.       Сегодня, находясь в машине, его глаза стали очень сухими, и он снял линзы и выбросил их, а теперь был практически слепой.       — В чём дело? — сзади послышался голос Ван Ибо.       — Не вижу ничего. Ввёл неправильный пароль, — Сяо Чжань даже головы не повернул, оставаясь в прежней позе, съёжившись над клавиатурой, сосредоточенный на вводе пароля. Панель реагировала не сразу: требовалось подождать несколько секунд.       — Давай я. — Ван Ибо тронул чужое плечо, бросая чемодан. — Какой пароль?       — Ноль-девять-восемь-семь-шесть-пять, — Сяо Чжань отошёл в сторону и произнёс набор цифр.       Ван Ибо помедлил, протягивая руку к клавиатуре:       — Это слишком легко.       Вскоре дверь распахнулась. Сяо Чжань прошёл внутрь первым, включая в прихожей свет. Мягкий янтарный свет подсветил обувной шкаф. Мужчина скользнул в тапочки, доставая ещё одну пару и ставя рядом с собой. Их он заказал онлайн: две пары в комплекте. Совсем новенькие.       — Можешь обуть эти, — сказал он Ван Ибо и пошёл дальше.       Ван Ибо затащил чемодан в квартиру и посмотрел на пару мужских тапочек на полу, затем на пакет Гуччи рядом с вазой для цветов на шкафчике. Тот был открыт.       — Ты почему босиком? — Сяо Чжань разместил его чемодан в углу гостиной и обернулся к Ван Ибо, который ходил в одних носках. Хоть в квартире и были деревянные полы и каждую неделю приходила уборщица, Сяо Чжань никогда не ходил без тапочек.       — Мне слишком лень, — отозвался Ван Ибо. Он направился к дивану и присел там.       Рядом с сидящим Ван Ибо висело тёмно-серое худи. Постиранное, но немного помятое — столько времени оно здесь провисело.       Сяо Чжань стоял в стороне, чувствуя себя неуютно. Он всегда боялся неловкости.       — Хочешь принять душ? Наверно, устал с дороги? — поинтересовался он у Ван Ибо. Тот дёргал ногой, погрузившись в телефон.       — Ага. — он поднял голову и взглянул на Сяо Чжаня, спрашивая. — Где я сплю?       Вообще-то это был вполне естественный вопрос, который задали бы хозяину, в чьей квартире человек остался на ночь. Но Сяо Чжань, возможно, под влиянием алкоголя, чувствовал, как становится жарко, а щёки краснеют.       — В кабинете есть раскладной диван, если ты не против спать там. — сказав это, он добавил. — Он довольно широкий, у тебя ещё место останется.       После Сяо Чжань пожалел: последнее предложение было абсолютно лишним, как будто он на что-то намекал. Мужчина всего-то хотел сказать, что на диване ему будет удобно.       Сяо Чжань, который выпил явно сверх меры, копался в себе даже сильнее обычного.       — Ладно, я пойду в душ. Где ванная? — было непонятно, задумался ли Ван Ибо о чужих словах так же сильно или нет. Наверняка, нет.       Он приблизился к чемодану, достал себе комплект одежды, и закрыл его. Сяо Чжань показал ему, где находилась ванная, и Ван Ибо отправился туда.       В квартире Сяо Чжаня было две комнаты и гостиная. Спальня была побольше, а другую комнату хозяин превратил в рабочий кабинет, где стояла огромная книжная полка.       Позднее Сяо Чжань за свой счёт купил туда диван. Он подумал, что если родители решат навестить его и не захотят жить в отеле, он отдаст им свою комнату, а сам сможет спать в этой.       Но его родители приезжали всего дважды и оба раза останавливались в отеле, так что Сяо Чжань никогда особо и не заходил в неё.       Ван Ибо ушёл в ванную, было слышно, как льётся вода, а Сяо Чжань поплёлся к себе, чтобы достать одеяло и чистые простыни. Он подумал и решил вытащить также вакуумный пакет, который лежал в самом низу шкафа. Внутри оказался тонкий, мягкий наматрасник.       Сяо Чжань стянул старые, несвежие простыни с дивана в кабинете. На это ушло много сил, точно так же, пока он собирал саму кровать.       Мужчина до сих пор ненавидел собирать что-то руками.       Сяо Чжань обустроил постель, когда Ван Ибо как раз вышел из душа. Он переоделся в белую футболку, повседневные спортивные штаны и остался босиком. Волосы высушить не успел, и влажные прядки рассыпались по всему лбу. От Ван Ибо исходил совсем лёгкий запах геля и шампуня Сяо Чжаня.       — Будешь сушить волосы? — тот подошёл к нему, замечая голые стопы. Ему подумалось, что в квартире прохладно.       Тогда Сяо Чжань сходил в прихожую, подхватывая оставленную пару тапок и снова бросая на пол:       — Обувайся, холодно же.       Ван Ибо с полотенцем, накинутым на голову, метнул взгляд на то, что ему предлагали, но всё ещё не желая принимать, он прошёлся к дивану:       — Не холодно. Мне и так хорошо.       Сяо Чжаня такое поведение поставило в тупик, но он не стал погружаться в это. Стало неприятно от обволакивающего всё тело запаха алкоголя, так что он тоже собрался в душ. Сяо Чжань налил стакан воды для Ван Ибо, включил телевизор и проскользнул в ванную. Внутри ещё стоял пар; зеркало равномерно запотело, температура и влажность были очень высокими. Будучи без очков, Сяо Чжань видел плохо. Он заметил что-то чёрное, висевшее на краю ванны. Вроде бы половая тряпка, но непохоже.       Мужчина приблизился, поднимая её рукой и только собирался рассмотреть повнимательнее, как сзади раздался голос Ван Ибо:       — Зачем ты держишь мои трусы?       Сяо Чжань опешил, чувствуя, как вспыхивает полностью. Он вовсе не разглядел, что это такое, и держа теперь в своих руках, не мог ни выбросить, ни держать дальше.       Затишье прервал Ван Ибо:       — Дай сюда, я постираю, когда приеду домой.       Он собирался поставить телефон на зарядку в выделенной ему комнате, и проходя мимо ванной увидел, как Сяо Чжань держит его грязное бельё, сощурившись разглядывая его, и он не смог сдержаться, чтобы не сказать ему об этом.       — О, — Сяо Чжань передал ему эти трусы, кончики пальцев словно ошпарило.       После того, как Ван Ибо оставил его одного, мужчина запер дверь, разделся и включил воду. Благодаря тому, что Ван Ибо мылся совсем недавно, та нагрелась моментально.       Учитывая выпитое ранее, тело уже было разгорячённым, и горячие струи точно обжигали. Гель для душа стоял рядом с шампунем; Сяо Чжань выдавил немного, распределяя и втирая в кожу, быстро покрываясь мыльными пузырями.       Ему не очень нравилось пользоваться мочалкой: лишние хлопоты. Так что он просто намыливал себя руками. Сяо Чжань явно всегда мылся так, в течение многих, очень многих лет.       Но когда пальцы заскользили по коже, голова больше не поддавалась контролю, и он вспомнил о том, что только что произошло. В его руках было бельё Ван Ибо, которое ещё сохраняло некоторое тепло его тела, и поскольку оно было прижато к нему брюками, то было плотно обёрнуто вокруг кое-чего определённого.       Думая об этом, Сяо Чжань ощутил, как волна мурашек прошлась по всему телу, и его пальцы, блуждавшие по коже, потеряли свою чувствительность, как будто стали чужими и теперь ласкали его.       Ничего хорошего в алкоголе нет. Вообще.       Сяо Чжань поклялся, что никогда не станет пить японский виски снова. Как бы его не расхваливали, он не станет.       Сяо Чжань был привлекательным. Ещё с юности — не говоря уж о его личности — ему чаще всего делали комплименты о том, каким он был привлекательным, красивым.       Ван Ибо любил говорить, что он очаровательный.       Лао Сы тогда делал смущённое лицо и, хмурясь, говорил:       — Как можно называть мужчину очаровательным?       Сиси находилась поблизости и не скрывала своего недовольства:       — Сколько веков прошло, с тех пор, как пала династия Цин? А ты до сих пор живёшь со своими отсталыми феодальными взглядами. Чжань-гэ правда очаровательный. Это не имеет никакого отношения к полу. «Очаровательный» — это более искренний синоним к слову «красивый». Ему идёт.       Кому-то, вроде Сяо Чжаня, не могло не хватать любви, а тем более секса. Стоило поманить пальцем, как бесчисленное количество людей с нетерпением устремились бы к нему.       Сяо Чжаню не было нужды стоять в душе вот так, прикасаясь к себе.       Слишком пошло, слишком излишне.       Но его это больше не волновало. Он прижался спиной к кафелю, а рукой потянулся вниз, к члену. Голова отклонилась назад, а розовые губы приоткрылись. Его затуманенный взгляд был подобен запотевшему зеркалу, а в глазах плескалось желание. Кровь в венах, подстёгиваемая алкоголем, прилила к возбуждённой плоти.       Сяо Чжаню казалось, что он тонет от влажности и жара в этой маленькой, узкой душевой кабинке. Он закрыл глаза, а в голове шумела пустота. Опьянев до такой степени, ему не удавалось представить себе какую-либо конкретную фантазию.       Он только двигал рукой вверх-вниз, используя простые движения, известные любому мужчине, чтобы получить очень простой и привычный прилив удовольствия.       — О-ох.       Наконец, Сяо Чжань кончил в свою ладонь. Он даже не успел посмотреть, как молочно-белую жидкость смыло. Она смешивалась с водой и стекала в канализацию.       Придя в себя, Сяо Чжань заметил, как в голове прояснилось. Возможно, алкоголь рассеялся вместе с его извержением. Он безучастно уставился на слив в полу, тяжело дыша и чувствуя себя глупо, нелепо.       — Чего так долго?       Когда Сяо Чжань появился из душа, Ван Ибо по-прежнему сидел на диване и смотрел телевизор. Он переключил своё внимание на него.       — Мгм, — Сяо Чжаня разморило до самых костей, а ещё стало немного стыдно, всё лицо пылало. Ван Ибо подумал, что он перегрелся в душе, прозябая там так долго.       Выпив стакан воды, Сяо Чжань наконец-то успокоился. Был уже час ночи, но поскольку он работал сверхурочно всю неделю и перенёс свой выходной на пятницу, можно было не вставать рано на следующий день.       — Что смотришь? — Сяо Чжань подошёл и сел рядом. Диван был небольшим, достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до сидящего рядом человека.       — Ничего такого. Уже шло, когда ты включил. Британский сериал, судя по акценту, — Ван Ибо показал пальцем на экран. Он правда не смотрел внимательно.       — О, я его не досмотрел. Хочешь переключить?       — Да нет. — Ван Ибо вытащил из кармана пачку сигарет, задумавшись, уточнил. — Я закурю?       — Мгм, и я, — с этими словами он достал свои сигареты.       Две одинаковые коробки Мальборо, белые, те самые, что с высоким содержанием никотина.       Телевизор работал приглушённо, и щёлкнули зажигалки, одна за другой. Окно в гостиной было приоткрыто, и снаружи доносился шум ливня, а холодный ветер задувал внутрь.       Ван Ибо, оказалось, долго сдерживался. Он сделал затяжку, становясь очень довольным и раскованным. Голова откинулась назад, а тело заметно расслабилось.       Сяо Чжань молча курил рядом с ним.       Прошло много времени с тех пор, как они сидели вместе вот так и курили в тишине. Последний раз случился, пожалуй, ещё когда они оба были в Нью-Йорке.       Из телевизора раздавался размеренный британский говор. Раньше Ван Ибо действительно не любил британский акцент; он говорил, что тот звучит слишком пафосно, а американский слушать удобнее.       Тогда Сяо Чжань смотрел британский сериал у себя дома и подражал услышанному. Его пародия удалась процентов на сорок, некоторые звуки были странными, ведь он привык говорить с американским акцентом.       Ван Ибо остановил его ребячество, опрокидывая на кровать и занимая рот своим языком.       — Почему так раздражает, когда британцы говорят? — Ван Ибо неожиданно возмутился.       Головой он опирался на спинку дивана и махнул на экран рукой, неторопливо спрашивая.       Сяо Чжань не выдержал и громко расхохотался. Глаза превратились в полумесяцы, вокруг них собрались морщинки, как у людей, которые часто смеются, а улыбка позволила увидеть зубы, как у кролика. Это было крайне мило, и, когда он смеялся, добавляло ему какого-то детского очарования.       — Что смешного? — поинтересовался Ван Ибо.       — Ничего, — тот помотал головой. Уголки его губ всё ещё были приподняты от смеха, и он поспешно скрыл это за сигаретой.       Ван Ибо только смотрел на него, а потом отвернулся, глубоко затягиваясь дымом.       Сяо Чжань сам не знал, почему его пробрало на смех. Жалобы Ван Ибо на британский акцент показались ему забавными, и всего-то. Но что именно было забавным, он выразить не мог.       Смех и слёзы часто не имели под собой логических оснований.       Занавески у Сяо Чжаня были простые, самые обыкновенные. За окном продолжал лить дождь. Мужчина вспомнил об этом, затушил бычок, затем поднялся и наглухо закрыл окно, опасаясь, что просочится вода.       Когда он шёл к окну, то услышал, как сидящий на диване Ван Ибо спросил:       — Тётушка сегодня сушила бобы?       Ни с того ни с сего, не давая Сяо Чжаню даже шанса подумать.       Он с усилием потянул за ручку окна, затем задёрнул укрывающие от солнца шторы и выдохнул. Стоя там, он помедлил и произнёс:       — Как всегда.       Может быть, Ван Ибо посчитал это смехотворным: с таким проливным дождём на улице даже трансформер промокнет и заржавеет, не то что зелёные бобы.       — В такую погоду? С ума сойти. — воскликнул он, чувствуя, что это было непостижимо для него. Ван Ибо потушил свою сигарету, встал и направился к окну. — Хочу увидеть это своими глазами.       Сяо Чжань заволновался. Спиной он упирался в подоконник, а шторы были надёжно задёрнуты. С силой сжав губы, он смотрел на приближающегося к нему Ван Ибо.       Диван находился недалеко от окна, а ноги у Ван Ибо были длинными: ему хватило пяти шагов. Он подошёл близко к Сяо Чжаню:       — Дай посмотрю. Мистика какая-то: сушить бобы в ливень.       Сяо Чжань не двигался, только смотрел на Ван Ибо. Он огляделся по сторонам своими большими глазами, затем несколько раз моргнул. Они были похожи на озёрную гладь, нарушаемую мягкими волнами. Его розовые влажные губы были плотно сжаты, а брови слегка нахмурены.       Они стояли очень близко, так, что и шагу было некуда ступить. Ван Ибо ожидал, что Сяо Чжань отодвинется, но тот не стал. Он лишь сильнее прижался к занавескам.       Ван Ибо был младше Сяо Чжаня, но из-за разных характеров близость к нему вызывала необъяснимое давление, особенно когда тот молчал. Когда он смотрел на кого-то, его близко посаженные глаза казались не то дерзкими, не то отстранёнными.       Как прямо сейчас, когда он смотрел на Сяо Чжаня вот так.       Сяо Чжань вспомнил о том, что происходило в ванной. Он использовал свою руку, которой держал бельё Ван Ибо, чтобы прикоснуться к себе. Для взрослого, зрелого мужчины мастурбация ничего не значила, он уже почти забыл об этом. Но, стоя так близко к Ван Ибо, ему об этом напомнили.       Его дыхание стало прерывистым, а взгляд предпочёл блуждать. Так близко, что можно было ощутить чужое дыхание; тёплые выдохи, достигающие его.       — Сильный дождь, давай не будем открывать окно, — сказал Сяо Чжань, немного нервничая.       Ван Ибо оставался в прежнем положении, вперившись в него пустым взглядом, и не отвечал на чужое предложение.       В следующую секунду он вдруг потянулся рукой к лицу Сяо Чжаня, невесомо проводя ей под глазом.       Очень, очень нежно.       — Ресничка упала, — объяснил Ван Ибо.       Сяо Чжань опустил голову и смотрел на чужие пальцы, к которым действительно прилипла ресница. Договорив, Ван Ибо развернулся и отошёл от окна.       — Ложись спать, — он отправился к себе, оставляя Сяо Чжаня стоять на месте.       Пустая гостиная озарялась светом из коридора. Сяо Чжань продолжал стоять у окна. Его щека, которой касался Ван Ибо, была чуть тёплой.       Когда они были вместе, Ван Ибо очень нравилось трогать его лицо. Не ласкать и не щипать, а просто легонько скользить по нему тыльной стороной пальцев.       Вообще, будь Ван Ибо каким-то незнакомцем, которого Сяо Чжань привёл домой, им было бы незачем следовать всем этим ритуалам: какие сигареты, какой британский сериал, какие разговоры о тётушке с её бобами?       Всё это можно было пропустить: взрослые люди переходят сразу к сути, срывая одежду прямо в проходе, целуясь, пока не закружится голова, и идут в душ вместе, трахаясь там, а потом ещё раз, добравшись до кровати.       После они могут выкурить по сигарете, отходя от оргазма, болтать о какой-то ерунде, а если захотят есть — могут встать и заварить пачку Шин рамёна.       Но, к огромному сожалению, Ван Ибо был бывшим Сяо Чжаня. Бывшим, с которым они расстались пять лет назад, и этот разрыв был не из приятных.       Сяо Чжаню не хватало смелости взять и броситься Ван Ибо на шею, поцеловать его. Он правда ненавидел признавать определённые вещи: свою панику и робость прямо сейчас.       Не то чтобы переспать со своим бывшим было чем-то из ряда вон. Многие бывшие любовники, которые порвали друг с другом, из-за хорошего секса могут снова залезть в кровать, несмотря на то, что они больше не вместе и не осталось чувств, а после даже вспомнят былые времена.       И всё же было очень жаль. Сяо Чжань не смог бы повести себя так и по отношению к Ван Ибо. Они, кажется, не смогли бы поступить как большинство бывших. Что он, что Ван Ибо — оба ловко обошли стороной многие вещи. Многие эмоции.       Он приложил много усилий, чтобы найти равновесие в нынешних отношениях с Ван Ибо, найти золотую середину между неловкостью и флиртом, которая не заставляла бы его чувствовать себя настолько жалким.       В подобных размышлениях Сяо Чжань ощутил себя уязвимым. Он пошёл в прихожую, чтобы выключить свет. Тапочки по-прежнему валялись на полу, а пакет Гуччи стоял на своём месте. Сяо Чжань окинул это взглядом, взял в руки, запихивая и сумку, и тапки в шкаф, затем вернулся в свою комнату.       Мужчина лежал на кровати, голова некоторое время кружилась благодаря путающимся мыслям, прежде чем он, наконец, закрыл глаза. Снаружи громко шёл дождь: он барабанил и гремел по оконной раме. Это походило на колыбельную и помогло немного облегчить его терзания.       Находясь уже между сном и явью, он вдруг услышал громкий шум откуда-то снаружи. Сяо Чжань посчитал, что ему снится кошмар, и перевернулся на другую сторону, однако звук этот повторился. Он испугался и сел в кровати, ещё не до конца проснувшись.       Шум шёл из кабинета. Он стремительно выбрался из постели, распахнул дверь и поспешил туда.       Комната не была закрыта наглухо: тёплый янтарный свет и шум исходили изнутри. Сяо Чжань толкнул дверь и то, что он увидел, заставило его застыть на месте.       Ван Ибо, помятый, сидел на корточках рядом с диваном-кроватью, хмурился, а матрас наполовину провалился внутрь. Она сломалась.       — А? — выдавил из себя шокированный Сяо Чжань и зашёл в комнату.       — Как ты вкрутил только два шурупа? — Ван Ибо взглянул на него, подняв голову. Сяо Чжань подошёл ближе и тоже присел. Он заметил два шурупа, лежащих под кроватью.       Его затопило волной растерянности. Сяо Чжань не мог вымолвить ни слова, то краснея, то белея.       Он вспомнил: эта кровать была импульсивной покупкой. Когда её привезли, мужчина кое-как собрал всё, будучи уверенным, что у него не будет гостей с ночёвкой в ближайшем будущем. Он закрутил до конца только два шурупа, а заморачиваться с оставшимися двумя вовсе не хотелось.       — Прости за это, — виновато протянул Сяо Чжань.       Независимо от обстоятельств, принимать у себя гостя и иметь сломанную кровать было крайне возмутительно.       — Я просто перевернулся, и она рухнула. — сказал Ван Ибо, держа в руках шурупы. — Всё нормально. Я позабочусь об этом. Иди спать.       — Позволь мне, позволь мне, — поспешно вызвался Сяо Чжань.       Ван Ибо посмотрел на него. Он, вероятно, был немного раздражён тем, что полкровати рухнуло под ним, когда мужчина уже почти спал. Его брови разгладились, и он решил удостовериться:       — Ты уверен?       — Я уверен, — тот ответил весьма решительным тоном, будто приносил священную клятву.       Ван Ибо не спорил, а сразу передал ему детали. Тогда он ждал, пока Сяо Чжань достанет инструменты, смотрел, как он, присев на корточки с другой стороны, закручивает шурупы. С этим диваном было не так-то легко справиться. Сяо Чжань сидел на полу, сжавшись в нелепой позе и продолжая собирать кровать.       Его движения были слегка неуклюжими, а досада — более чем очевидной.       Понаблюдав за этим львиную долю времени, Ван Ибо-таки не выдержал. Он подошёл, выхватывая отвертку и шурупы из рук Сяо Чжаня:       — Хватит, давай я.       Он пытался забрать у него инструмент, но тот не сдавался, и Ван Ибо пришлось вцепиться в чужую руку.       Его ладонь была огромной, способной обхватить чужую, прижимая сверху таким образом. В тот момент, оба были одной температуры, однако Ван Ибо очень быстро отпустил.       — Ты закрутил только четыре в столе из Икеи и два в диване. Очень в твоём стиле, — упоминая подобный прецедент, Ван Ибо отпустил подобную шутку. Это было на него не похоже.       Сяо Чжань молчал, сидя так, что макушку заливал тёплый янтарный свет. Кабинет был очень маленьким, как и окно, и шум дождя не прекращался ни на миг: густой, словно сироп, сырой.       Точно так же, как и сердце Сяо Чжаня в этот момент.       — Можно тебя спросить? — он неожиданно заговорил неровным, заметно взволнованным голосом, с долей неуверенности.       Но Сяо Чжань на самом деле хотел знать, его это больше не заботило.       — О чём? — Ван Ибо сидел, скрестив ноги, на расстоянии вытянутой руки. Он готовился чинить кровать и не смотрел на него.       Немногим спустя Сяо Чжань озвучил то, что столько времени его тревожило:       — Ты когда-нибудь винил меня?       Снаружи бесновался ливень: громко, сильно, яростно, как разрываются пули в играх-шутерах Ван Ибо.       Движения руки, которой он закручивал шуруп, замерли, и сам Ван Ибо напрягся. Этот вопрос был слишком внезапным, как и сломанная кровать в два часа ночи. Он был слишком внезапным, слишком самонадеянным.       Но Сяо Чжань на самом деле не мог больше переживать.       — Винил.       Далеко не сразу признался Ван Ибо. Он ответил честно.       У Сяо Чжаня сердце ушло в пятки, и он не знал, как озвучить остальные вопросы. Ему казалось, что гул дождя за окном был словно непрекращающийся пулемётный огонь, направленный прямо на него.       — Но нельзя повесить всю вину на тебя одного. Я ведь тоже не поехал за тобой в Китай? — добавил Ван Ибо.       Он старался звучать спокойно, позволить этому разговору с бывшим пройти более непринуждённо, но на самом деле он так же сильно нервничал.       Сяо Чжань понимал ещё меньше, что ему следовало сказать. Он успел обдумать многое и хотел поговорить с Ван Ибо о прошлом, высказать все свои сожаления. А тот в свою очередь мог говорить обо всем, что чувствовал.       Воспользовавшись этой неспокойной ночью, они могли бы одним махом выбросить всё это: все ненужные эмоции, которые обременяли их сердца долгие годы.       Он чувствовал нужду позволить Ван Ибо говорить.       Мужчина, сидящий напротив, не знал, чем себя занять. Но он всеми силами пытался выглядеть спокойно — по крайней мере, спокойнее, чем Сяо Чжань.       Сцена, где двое заливаются слезами, делясь откровениями, была бы шокирующей. Он считал, что не стоит разыгрывать такую драму.       Он и Сяо Чжань теперь оба были взрослыми людьми со своими недостатками, слабыми местами, и даже немного эгоистами. Многое можно принимать шаг за шагом.       Сяо Чжань, сидящий перед ним, наверно, от того, что недавно проснулся, до сих пор казался ошеломлённым. Его нервозность была заметна невооружённым глазом, красивые глаза мерцали, но он был по-прежнему привлекательным, как и всегда, озаряя пространство вокруг. Даже если ему было не по себе — это было красиво.       Сегодня произошло два случая, когда Ван Ибо едва смог остановить себя.       Первым стало то, когда они смотрели британский сериал, и он сказал, что этот акцент звучит плохо, а Сяо Чжань вдруг рассмеялся. А вторым — когда он захотел увидеть, как тётушка сушит зелёные бобы, и они стояли у окна совсем близко друг к другу.       В первый раз он подавил это благодаря курению. Во второй же раз ему повезло: у Сяо Чжаня упала ресничка, и он помог убрать её.       В итоге, Ван Ибо всё ещё хотел. Хотел обнять, поцеловать его, быть более пошлым. Он хотел даже больше стянуть с него штаны, прижать к окну и брать его до тех пор, пока Сяо Чжань не начнет умолять о пощаде.       Но он этого не сделал. Ван Ибо повзрослел и не мог относиться к Сяо Чжаню как к давешнему любовнику с привилегиями. Он также не мог относиться к нему как к другу с привилегиями, которого он только что встретил, как ни в чём не бывало сбрасывая одежду и трахаясь, затем непринуждённо одеваясь и разбегаясь по углам.       Сумбурно заняться сексом один раз и удовлетворить свои потребности — тогда всё, что будет после, наверняка станет ещё более безнадёжно запутанным.       И Ван Ибо почувствовал, что понимает, почему тогда Сяо Чжань решил расстаться с ним.       Те два года, что они провели вместе в Нью-Йорке, были слишком идеальны. Теперь даже он считал, что не стоит ничего бездумно добавлять в те воспоминания. Ведь сложно сказать, не запятнает ли этот секс всё то светлое, что у них было, или наоборот станет просто бесценным продолжением к шедевру.        Какие бы отношения у них не сложились, ему нужно было время и Сяо Чжаню — тоже.       — Иди досыпай. Я быстро закончу, — сказал Ван Ибо.       — Ладно, — Сяо Чжаню показалось, что сказать тут было нечего.       Он не хотел оттягивать события, оставаясь мрачным, несчастным и жалким в стороне. От него не будет никакой пользы, даже по сравнению с той отвёрткой.       — Завтра мне не надо на работу.       — Тогда можешь выспаться, — разговор перешёл в более комфортное русло. Ван Ибо закончил с одним из шурупов и ответил.       — Давай купим подарок для Сиси завтра, — озвучил явное приглашение Сяо Чжань.       — Давай, — согласился Ван Ибо, — Мы вроде бы хотели купить ей сетку для винограда? Ту, которую можно поставить дома?       — Да, мне кажется, подойдёт. Но можем поискать ещё, — Сяо Чжань заметил, что сердце больше не колотилось, как сумасшедшее, а дыхание выровнялось.       Ливень тоже растерял прежнюю силу.       — В любом случае, хорошо. Можем пройтись по магазинам завтра. А сейчас — спать, — Ван Ибо отремонтировал кровать, всё ещё тяжело дыша.       — Да, спокойной ночи, — Сяо Чжань помог ему расстелить наматрасник и ушёл.       — Спокойной ночи.       Прошло пять лет, и люди меняются.       Сяо Чжань больше не мог вести себя так, как тогда: нагло выставлять себя напоказ, прислонившись к рулю и протягивая приглашение. Он правда ненавидел признавать некоторые вещи, но кое-что всё-таки признал.       Не обязательно делать всё снова, проигрывать все сюжетные линии, которые они уже проходили.       Сяо Чжань больше не собирался обращать внимание на то, что разбилось. Как он и сказал Йо И:       — Разбитое уже не склеишь. Бред всё это.       Это бред, так и есть.       Но это не проблема. Существует много способов, как сделать эти отношения лучше. Он вдруг перестал волноваться или спешить.       Если утопия в Нью-Йорке семь лет назад началась со вступительной сцены занятия любовью, то в этот раз можно сделать по-другому.       Сяо Чжань знал, что если он всегда будет тем, кто вставит ключ в замок, то Ван Ибо всегда будет тем, кто, не задумываясь, этот ключ повернёт.       Отказаться от старого ключа — нормально, ведь можно сделать новый.