听候发落 Как пожелаешь

Rozhden — Без тебя

      Последняя романтическая привязанность Сяо Чжаня быстро разгорелась и также быстро погасла.       После того, как мужчина вернулся в Китай, несколько лет он был один. Не потому, что никто не добивался его — мужчины, как и женщины бегали за ним. Но ни в ком Сяо Чжань не был заинтересован.       На вопросы друзей он отвечал, что сначала хочет наладить карьеру. За столом во время празднования китайского Нового Года, когда родственники обсуждали его семейное положение, им оставалось только улыбаться со словами: стандарты у нашего молодого красавчика заоблачные.       Семья знала о его сексуальной ориентации. В самом начале они восприняли такую новость в штыки. Отец отказывался с ним разговаривать почти месяц, но мама слишком переживала за сына. Её нельзя было назвать толерантной. Просто она любила своего ребенка и не желала видеть его несчастным.       Вероятно, дело в том, что Сяо Чжань не был похож на того, кто будет разыгрывать сцену; и после его признания в кругу семьи, он не заводил отношений, так что родители почувствовали облегчение и молча приняли этот факт.       Двоюродная сестра Пэйпэй тоже знала, но могла выдать иногда легкомысленно:       — Гэ, почему бы тебе не попробовать с женщинами?       Сяо Чжань дал бы ей подзатыльник и сказал саркастично:       — А, ну да.       Он пробовал. Ещё не рассматривая интимные отношения — просто притворяясь, что ему нравятся женщины — не справился.       Хотя Сяо Чжань обычно казался беззаботным, внутри себя он делил всё на чёрное и белое до такой степени, что у него могла быть натянута и огромная колючая проволока. Всё, что угодно — даже самое незначительное — если не замечало и пересекало его личную территорию, было сиюминутно отброшено этой колючей проволокой.       Его сердце под надёжной защитой. Об этом часто напоминал бывший.       Они познакомились на работе. Тот мужчина работал в банке; в сфере выдачи государственных займов. По результатам в конце года его отдел превзошёл ожидания. Хотя им не разрешалось кутить, клерки всё равно собрались в Ритц-Карлтон на праздничный ужин.       Тогда жена Сяо Лю как раз родила: они были крайне заняты в конце года и не могли выделить времени на клиентов. Банкетный зал пустовал, и Сяо Чжань предложил коллеге свою помощь.       Сяо Чжань был обворожителен, и его запоминали с первого взгляда. Даже люди, которые не хотели его, не забывали. Что уж говорить о тех, кого он возбуждал.       Его бывший относился к последним. Они обменялись номерами, общались обо всём на свете, ходили поужинать вместе, а потом сошлись.       Как и многие одиночки в этом городе, которые начинают встречаться. Ничего особенного.       Начиналось всё чудесно. Быть с кем-то лучше, чем одному. Особенно, когда статус и внешность партнёра вполне сносные.       Однако тому не нравилось, что Сяо Чжань курит. Может, он даже не мог терпеть этого. Мужчина не курил перед ним, не курил у него дома. Однажды он правда не смог сдержаться и пообещал, что вынесет пепел, и выкурил украдкой одну единственную сигарету.       В разгар зимы он был одет в футболку и наброшенный сверху пуховик. Когда Сяо Чжань появился в проходе, его сопровождал слабый запах дыма.       Тем вечером они поругались. Он ушёл из квартиры своего бывшего посреди ночи и поехал к себе. На обратном пути, зная, что так не следует делать, Сяо Чжань курил за рулём с открытыми окнами. Ледяной ветер задувал внутрь, разнося пепел по всему салону.       Днём ранее мужчина только свозил машину на мойку и сказал ему перестать курить в салоне. Это мерзко.       Иногда Сяо Чжань, как маленький ребёнок, чертовски упрям в определённых вещах. Так, он явно не умел хорошо собирать мебель, но, несмотря на это, хотел попытаться сделать это самостоятельно. Или, игнорируя то, что его бойфренд явно ненавидел запах сигарет, он курил одну за другой в совсем недавно почищенной машине.       В то время они были вместе уже пять месяцев. Сяо Чжань ехал домой в три часа ночи и неправильно съехал с трассы. В машине он выкурил четыре сигареты подряд, думая о Ван Ибо.       Однажды они тоже ехали рано утром и тоже зимой.       Хоть и всё, что Ван Ибо ел, выглядело чудовищно аппетитно, желудок у него всегда был чувствительным. Он часто мучался от болей.       Был конец года. Рождественские праздники. Многие их однокурсники вернулись в Китай, однако не Ван Ибо с Сяо Чжанем. Последний собрал сумку и поехал к Ван Ибо, оставаясь на две недели. В то время они уже встречались три месяца и впервые проводили вместе Рождество.       Рождественская атмосфера в Америке необычайно помпезная. Каждый год с самого начала декабря улицы наполнены праздничным весельем. Сяо Чжань любил праздники; он ценил любой день, который приносил с собой чувство сакральности происходящего напополам с радостью. Ван Ибо более неоднозначный: он мог сосуществовать с праздниками или без них.       Тогда у Ван Ибо посреди ночи разболелся живот. Сяо Чжань уже спал, но услышал стоны лежащего рядом парня, который не переставал ворочаться, и медленно проснулся. Он включил ночник и увидел обливающегося потом Ван Ибо с заломленными от усилий бровями; красивые глаза были плотно сжаты.       — Что с тобой? — Сяо Чжань протянул руку, чтобы ощупать чужой лоб, думая, что у него жар.       — Ничего, опять живот, — Ван Ибо свернулся калачиком, укрывшись одеялом. Голос был очень слабый и было прекрасно слышно, что ему больно.       — Лекарства есть? — Сяо Чжань отбросил одеяло и выбрался из постели. К счастью, в доме было отопление, и хотя парень был голый, он не чувствовал холода.       — Нет, закончились, — просипел парень в кровати, — Всё нормально. Скоро полегчает. У меня часто так.       Сяо Чжань взглянул на Ван Ибо. Всё кричало о том, что состояние его было далеко от нормального.       Он едва заметно нахмурился. Подойдя к кровати, подхватил рубашку со штанами, оделся, собираясь на выход.       — Я схожу куплю тебе обезболивающее.       — Не надо. Так поздно, — парень, полусидя, держался за живот.       — Посмотри на себя. Тебе же плохо. И будешь рассказывать мне, что не надо? — Сяо Чжань начал раздражаться именно потому, что никогда не видел такого корчащегося от боли Ван Ибо. Тот не умел заботиться о себе.       — Правда — не нужно. У меня всегда так. Скоро пройдёт.       — Ты что — маленький ребёнок?       Когда Сяо Чжань злился, он сводил брови к переносице. Такой же красивый, но вид у него был суровый.       Парень ничего не ответил. Сейчас той внушительности, с которой он всегда прижимал Сяо Чжаня к кровати, было не сыскать. Он был похож на промокшего котёнка, сидя на мягкой постели, с влажными от боли глазами.       Сердце Сяо Чжаня смягчилось, и он схватил ключи от машины. Ван Ибо резко поднялся с кровати, решительно вцепившись в чужую одежду:       — Я поеду с тобой.       — Просто подожди меня, — попросил Сяо Чжань.       — Я поеду с тобой, — Ван Ибо сильный. Даже мучаясь от боли в животе, он нашёл силы держаться за Сяо Чжаня и отказывался отпускать.       У болеющего человека отсутствует логика. И он имеет на это право.       Эту фразу сказал Сяо Чжань, когда простудился и отказывался есть. В этом не было здравого смысла, и Ван Ибо определённо научился у него, а теперь вспомнил её.       Лифт в доме правда медленный. Ван Ибо сжимал чужую руку до тех пор, пока не стало жарко. Оба парня надели пуховики. Спустились в гараж и выехали на поиски аптеки.       Манхэттен в три часа ночи нельзя было назвать тихим. Разодетый пьяница у обочины. Девушки в кожаных юбках зимой. Грузовики громыхали им вслед.       Сяо Чжань вёл машину Ван Ибо и долго высматривал круглосуточную аптеку. Он купил ему лекарство, а также бутылку воды, и заставил выпить прямо в машине.       Обезболивающее подействовало быстро, и вскоре Ван Ибо почувствовал себя заметно лучше.       За рулём всё также был Сяо Чжань. Он водил медленно. Ван Ибо обнял себя руками, поворачиваясь к парню.       — Что?       — Ты так беспокоишься обо мне, — в голосе угадывалась улыбка. Говорил он медленно, выделяя каждое слово. Было похоже и на вопрос, и на утверждение.       Сяо Чжань был сосредоточен на дороге. Ноги слегка ныли. Ван Ибо же был сонным и уставшим.       — Ты так беспокоишься обо мне, — парень рядом не собирался сдаваться и повторил ещё раз, расплываясь в улыбке. Он даже протянул руку, дразня, ласково прикоснулся к чужому лицу, а потом легко ущипнул его.       Наверно, из-за того, что они включили обогрев в салоне, и поток воздуха был направлен прямо на Сяо Чжаня, его лицо вспыхнуло и стало розовым. Парень ударил по чужой руке, разворачивая заслонку.       Он до сих пор чувствовал тепло.       Ван Ибо посмеялся, взглянул на Сяо Чжаня, потом сел прямо, никак не комментируя.       После принятого лекарства боль не возвращалась. По правде говоря, Ван Ибо давно привык к таким ощущениям. В Китае у него запросто ночью мог разболеться живот из-за злоупотребления колой или после чего-нибудь острого, или же просто так.       Когда начинался приступ, он недолго терпел. В любом случае, боль рано или поздно проходила — Ван Ибо знал из личного опыта.       Сначала парень подумал, что Сяо Чжань драматизирует. Обычный спазм не стоит того.       Однако сейчас, сидя в машине, глядя на совершенно сонного парня, на чьём лице остался румянец, а красивые глаза сосредоточены на дороге; в груди поднялось странное чувство.       Ван Ибо не выдержал. Он поднял руку и погладил того, словно щеночка, по затылку.       Как только они вернулись домой, и у Ван Ибо перестал болеть живот, парень тут же закурил. Сяо Чжань был настолько вялым, что глаза слипались. Он почувствовал запах сигаретного дыма. Поднял руку, собираясь шлёпнуть Ван Ибо и сказать, чтобы перестал дымить. Но он правда так хотел спать, что даже не мог внятно говорить.       Поцелуй с терпким привкусом сигарет обрушился на него без предупреждения.       Сяо Чжань осоловело открыл глаза. Ван Ибо, ярко просияв, наклонился к нему. Целовал веки, потом целовал губы. Проурчал:       — Ты так беспокоишься обо мне.       Не похоже, чтобы Ван Ибо ожидал ответа, но он продолжал повторять свои слова снова и снова, как и не переставал целовать Сяо Чжаня. Глаза горели будто звёзды за окном, а голос звучал так, будто он был до невозможности доволен собой.       Сяо Чжань подумал о том, что хоть они не говорили об этом прямо, Ван Ибо должен считаться его парнем. Человек, от которого пахло сигаретами, только что пережил приступ гастрита, но сразу же забыл об этом, когда ему стало лучше. Он притянул Сяо Чжаня к себе на колени, крепко обнимая. До сих пор держал его за руки и положил их себе на тёплый живот, потирая.       — Как тебя называют дома? — Ван Ибо задавал непомерное количество вопросов той ночью и был особенно взбудоражен.       — Чжань-Чжань. Ты разве не слышал, когда я созванивался с ними в последний раз? — Сяо Чжаню просто хотелось заснуть, и слова его прозвучали нежно.       — О, простовато.       — Ну, а что особенного ты хочешь из имени? — последнее слово должно быть за Сяо Чжанем.       Ван Ибо не ответил.       Немного погодя парень почувствовал, как к уху прижалось что-то влажное, бархатный голос неторопливо и легко обволакивал:       — Родной, — он помолчал, — мой.       Никто раньше не называл его так. Дома к нему всегда обращаются Чжань-Чжань. Родители иногда могут называть его сыном. Никому прежде не хватало наглости на такое банальное и слащавое прозвище.       Даже тем, с кем он встречался до. Это слишком приторно.       Они с бывшим расстались спустя пять месяцев и две недели.       После той ссоры три дня продолжалась холодная война. Наконец, мужчина позвонил Сяо Чжаню первым и сообщил, что хочет поговорить лицом к лицу. Тот согласился.       Для зрелых взрослых людей в отношениях ссориться в самом деле нормально. С Ван Ибо они тоже ругались. Но сидя в кафе и видя этого мужчину перед собой, он не чувствовал никакой злости, и тем более не было чувства, что его обидело непонимание с другой стороны.       — Чжань-Чжань, я тебе не очень-то нравлюсь, да? — он видел, как Йо И сильно нервничал, и то, что мужчина хотел озвучить это уже давно.       Сяо Чжань не стал отвечать. Он считал, что нет смысла обсуждать этот вопрос.       В это время суток в кафе были лишь редкие посетители. Никто в своем уме не пришёл бы сюда выпить чашку кофе посреди ночи.       — У меня такое ощущение, что когда я с тобой, я понятия не имею, о чём ты думаешь, — мужчина держался достойно по понятным причинам, и не выдал особого сожаления.       — Тебя что-то беспокоит? — замечая, что Сяо Чжань молчал, Йо И спросил ещё раз. Мужчине казалось странным то, что Сяо Чжань тогда уехал домой просто потому, что он в очередной раз предложил ему бросить курить.       В его глазах Сяо Чжань не тот человек, который выплеснет свои эмоции подобным образом.       Тот сделал глоток горячего кофе и, вглядываясь в улицу, спокойно произнёс:       — Нет.       Йо И вздохнул. Он никак не мог понять, о чём думал человек напротив. И способа узнать у него не было.       — Тогда давай расстанемся, — это сделал Сяо Чжань. Он перевёл взгляд на мужчину и был серьёзен.       — Чжань-Чжань… — вырвалось у того. Йо И явно был шокирован.       — Суть отношений в том, чтобы быть счастливым. Нет смысла терпеть что-либо. И твоё поведение заставляет меня чувствовать себя виноватым, — Сяо Чжань говорил искренне.       — Я не терплю. Мне просто кажется… курение…       — Не говори ничего. Я думаю, нам лучше остаться друзьями, — если Сяо Чжань решил что-то, его крайне сложно в этом переубедить.       Они ведь взрослые люди. Словами делу не поможешь. Йо И опустил голову, он был немного удручён. Мужчина тихо вздохнул, затем поднял глаза на Сяо Чжаня, будто хотел возразить.       За пять месяцев отношений случались и хорошие моменты. Сяо Чжань был ласковым, на него приятно смотреть. Всё в нём было прекрасно. Но в то же время он был похож на конфету, завёрнутую в полупрозрачную съедобную обёртку.       Конфета эта очень сладкая, но ему так и не удалось разорвать обёртку. Мужчине очень хотелось узнать, насколько сладкой она может быть, но шанса узнать ему уже не представится.       Сяо Чжань сидел в машине. Он был почти дома, и водитель спереди обернулся, чтобы узнать, как повернуть к его парковочному месту в гараже. Мужчина вынырнул из воспоминаний. На телефоне до сих пор проигрывалось голосовое сообщение из Вичата. Он прослушал его десять раз, но не стал отвечать.       Сяо Чжань наклонился, чтобы объяснить:       — Можете ехать прямо, система безопасности автоматически считает номер. Потом спуститесь к Б2 и следуйте по знакам в зону 3.       — Понял, спасибо.       Прошло больше часа, как Ван Ибо записал то сообщение, не присылая ничего следом.       Сяо Чжань ведь мог назвать ему любую причину. Или не отвечать. А мог спросить прямо:       — Почему ты хочешь знать?       Будь Сяо Чжань смелее, он бы добавил:       — Что, я до сих пор нравлюсь тебе?       Но он не сделал этого. Мужчина вышел из машины, поблагодарил водителя, приложил карту к двери и зашёл в лифт, нажимая кнопку своего этажа.       Он вспомнил кое-что.       То, о чём наверно не помнит никто, кроме него.       Около пяти месяцев назад Сяо Чжаню позвонили через Вичат, когда он находился дома. Звонил Лао Сы.       Вернувшись в Китай, он потерял связь с ним. Лао Сы был типичным натуралом, который никогда не обновлял соцсети. Он не менял аватарку десять лет. В Китае среда, в которой жил Сяо Чжань, отличалась. Круг общения тоже поменялся. Так, что увидев звонок от Лао Сы, он озадачился.       — Привет! Чжань-Чжань, а мы устроили вечеринку. Пара старых друзей. В караоке. Местечко во Флашинге, помнишь! — Лао Сы чересчур громко разговаривал. Напился. У него было очень шумно. Слышно, как парни и девушки болтают, громкий смех и крики.       — Что вы там делаете. Жутко, — Сяо Чжань рассмеялся, — скучаете по мне?       — Мы… мы пьём, ик, и предаёмся воспоминаниям. Так, что кто-то вспомнил легендарного Сяо Чжаня, — Лао Сы был пьян и издавал неприличные звуки на том конце провода, неся всё, что в голову взбредёт.       В трубке стало громче. Оглушающе.       Сяо Чжань немного отодвинул телефон. Час дня, ему было скучно и он смотрел телевизор. Снаружи было ветрено, и окна квартиры дребезжали.       — Зачем вы обсуждаете меня, веселитесь, — он предположил, что Лао Сы пьяный вдрызг и не соизволил остаться на линии. Сяо Чжань собирался отключаться.       — Чжань-гэ!!! — неожиданно появился кто-то другой. Девушка как будто отобрала телефон и начала голосить. Она показалась ему очень счастливой.       — А, Сиси, — Сяо Чжань узнал, кому принадлежит голос. Это богиня Лао Сы, а теперь его жена — Сиси.       Лао Сы долго её добивался, а Ван Ибо с Сяо Чжанем однажды были его горе-советчиками. Тогда Ван Ибо посмеялся над другом, говоря, что тот умеет выбирать, советуясь об отношениях с ними.       — Чжань-гэ, я правда скучаю! Приезжай к нам в Нью-Йорк оттянуться! — Сиси была заводилой и, пожалуй, напилась до беспамятства, надрываясь в трубку.       Сяо Чжань взял телефон другой рукой, понизив громкость телевизора; со смехом спросил:       — Сколько именно ты выпила?       — Два пива, а ещё шот текилы! Здорово, правда?       — Здорово, здорово, — с пьяными по-другому нельзя, если только соглашаться.       По ту сторону было слышно, как переключили песню. Быстрый ритм, похоже на клубный трек. Голос Сиси отдалился, и было непонятно, с кем она разговаривала.       — Возьми телефон, мы все уже поздоровались.       Человек что-то пробормотал. Сяо Чжань не мог разобрать.       Лао Сы говорил что-то очень воодушевлённо. Затем раздался звон стекла. Сяо Чжань терпеливо ждал, думая, что возможно каждый, с кем он раньше проводил время, хотел с ним поздороваться через океан.       Прошло не более минуты, когда прозвучала волна помех, и Сяо Чжань едва нахмурился; голос Сиси поблёк. Она пела.       С другого конца линии слышно лишь глубокое, тяжёлое дыхание. Никто не говорил.       — Алло? — Сяо Чжаню стало лень ждать, и он хотел сбросить сразу после того, как попрощается.       Какое-то время в трубке молчали, тяжело дыша.       Сяо Чжань также услышал, как возмущается девушка:       — Зачем ты так напился? Ай-я-я, сдвинь свои ноги, дай мне пройти.       — Алло? — Сяо Чжань не знал, какая пьянь держит телефон, и уже собирался класть трубку. Ему пора выходить.       — Родной, где ты?       Порыв ветра ударил в окна на балконе Сяо Чжаня, как если бы хотел разбить вдребезги. Мужчина застыл, чувствуя как немеют пальцы. Он с тревогой взглянул на окна.       На том конце линии раздался треск, как будто упал телефон, и связь с шумом оборвалась.       Той ночью в караоке Флашинга все были навеселе. Ван Ибо собирался вернуться в Китай, так что каждый заявил о том, что хотел бы вернуться в старые места и провести прощальную вечеринку, вспомнить былые времена.       Лао Сы не знал, как дошло до того, что они позвонили Сяо Чжаню. И впоследствии телефон выпал из рук Ван Ибо, разбив экран. Ему пришлось идти в магазинчик в Чайнатауне и потратить немало денег, чтобы отремонтировать свой телефон.       Никто не помнил, сколько они выпили ночью или какие песни пели, или во сколько оказались дома. Как и все, кто ходит на вечеринки до утра, они помнили урывками.       Цветастый диско-шар крутился на потолке; хаотично мерцала подсветка. Окосевшая компания распласталась на диване, даже не зная, какой был день недели. Сяо Чжань знал, что Ван Ибо не нарочно. Он был уравновешенным, уверенным в себе человеком, который никогда не позволит вести себя жалко.       Он просто перепил и перепутал с тем временем, когда ему случалось напиваться с друзьями, с которыми они ходили играть в видеоигры. За секунду до того, как отключиться, он всегда помнил, что нужно позвонить Сяо Чжаню и попросить забрать его домой.       Сяо Чжань водил медленно. Иногда он успевал сходить в душ перед выходом, поскольку Ван Ибо был в безопасности, и худшее, что могло с ним случиться: он просто уснул бы.       На полпути туда парень получил бы звонок. Пьянь ещё не спала и помнила, что нужно позвонить ему. Тяжело дыша, своим глубоким ласковым голосом парень назвал бы Сяо Чжаня родным, спросил, где же он.       Прямо как тогда.