Для лжи нужны двое

      Худая блондинка стояла лицом к огромным панорамным окнам, доходящим почти что до самого пола, безучастно глядя в даль перед собой. Город погрузился во мрак, который пытались разбавить яркие огни из квартир соседних высоток.       Внизу так же суетливо, как и днём, ездили машины, разрезая тишину переулков визгом тормозов и гудками нетерпеливых сигналов. Красное полусухое в бокале уже изрядно согрелось теплом руки, и запах спелого, выдержанного винограда приятно обволакивал рецепторы, даря воспоминание о летнем вечере в Лозанне.       Мишель взглянула в собственное отражение, искажённое плескавшимся багряным вином, так напоминавшим кровь. Пальцы, сжимавшие тонкую стеклянную ножку, слегка покалывало от подступившего чувства тревоги и сомнения. Она сделала приличный глоток, пытаясь унять дрожь в теле, и снова мысленно напомнила себе о том, зачем и для чего приехала в квартиру Брэндона.       Люди твердят о том, что не стоит возвращаться к прошлому, копошась и выискивая в нём то, за что стоит цепляться в настоящем. Но ведь когда речь идёт о жизни и смерти, поиске виновных и неутолимой жажде мести, то подобное не имеет сроков давности. Чем ближе Мишель казалось, что она уже на финишной прямой, тем больше потели ладони и сердце сбивалось с ровного ритма, отстукивая чечётку в грудной клетке.       Внутри будто бы не осталось ничего от прежней, наивной глупышки, привыкшей доверять кому угодно, кроме себя самой. Но время и люди, окружавшие последние несколько лет, лишь укрепили в ней решимость и желание довести дело до конца, чего бы это ни стоило и что бы ни находилось на противоположной чаше весов. Даже прочно поселившиеся чувства к человеку, которого подпустила ближе кого бы то ни было в своей жизни. С одной лишь целью — холодная, выверенная и подготовленная в лучшем виде месть. — Давно ждёшь, лапуля? — его голос с лёгкой хрипотцой, низкий и спокойный, как океан на рассвете. Брэндон привычным жестом стащил с себя пальто, повесив в шкаф прихожей. От него пахло элитным парфюмом. Ничего общего с тем заносчивым мальчишкой, который готов был заглядывать под каждую юбку в поисках одноразовых связей. — Нет, приехала около получаса назад, — Мишель обернулась, лукаво улыбнувшись, всё еще прокручивая бокал в руках. Подёрнув плечами, будто от холода, что вихрем проник в квартиру вместе с хозяином, она глубоко вдохнула. — Ужин приедет попозже, так что у нас ещё есть несколько минут, — растирая руки, что покраснели из-за морозной погоды, он прошёл в гостиную и встал позади, обхватив девушку за талию, прижимаясь грудью к лопаткам. — Я скучала, — прохладные пальцы откинули белокурые локоны, а горячие губы прижались к шее — так породному привычно, что лёгкие сковало от рвущегося изнутри крика отчаяния. Она не соврала, наслаждаясь прикосновениями любимого мужчины, что подарил бессонные ночи, полные любви и страсти.       Брэндон развернул её лицом к себе, его взгляд остановился на её губах. В приглушённом золотом свете комнаты всё становилось другим, почти нереальным. Мужчина глубоко вдохнул, прижимаясь всем телом к любимой и обнимая её за талию, и запустил свободную руку в копну светлых волос, стягивая их на затылке. Губы девушки — всё ещё терпкие и хранившие вкус вина, окрасились в тёмно-алый. Брэндон потянулся за поцелуем. Мишель позволила себе хотя бы на этот непродолжительный момент отринуть все мысли, душившие вот уже продолжительное время, с тех самых пор, как она узнала правду. «Прости меня, Клэр». Подступившие слёзы так и остались невыплаканными — усилием воли, она уверенно ответила на поцелуй, разрешая любимому делать всё, что и как он пожелает. Потому что любовь не закупорить, словно пустую бутылку с посланием, не выкорчевать, как старый заржавевший гвоздь в покосившемся старом доме.       С каждым движением языка, с каждым прикосновением губ, пальцев к коже внутри Мишель что-то безоговорочно и отчаянно разбивалось, расщепляя израненную душу на осколки, которые уже никто не в силах собрать воедино.       Осталось лишь быть ведомой странным потоком захлестнувших чувств, отчаянно пытаясь не отказаться от намеченного плана, хватаясь за хрупкие частички реальности. Злой и бездушной реальности, уничтожившей шансы на счастливый финал. Их счастливый финал.       Продолжая игру, Мишель заставила себя высвободиться из тёплых рук. Хитро улыбнувшись краешком губ, она отпила из бокала и, виляя бёдрами, направилась в спальню. На половине пути, она кокетливо развязала пояс платья, бросив тот на пол, и снова сделала спасительный глоток алкоголя. Он должен помочь не сойти с ума и не свернуть с выбранной дороги. «Делай, что должно и будь, что будет.»       Приятное тепло окутало всё тело, расслабляя и унося прочь неуверенность и страх, кровь шумела в ушах, оставаясь лёгким румянцем на щеках. Дрожь в коленях почти прошла, хотя внутри бушевал самый настоящий ураган противоречий, стоило Брэндону только оказаться рядом, в опасной близости.       От одного его запаха и горячего шёпота, что разносил по спине караваны мурашек, хотелось капитулировать, сдаться без боя, оставить эту затею… Но, чёрт побери, ради Клэр она должна закончить начатое. Обязана. И не имеет права сбежать.       Она поставила пустой бокал у прикроватной тумбочки, разворачиваясь к Брэндону, который был уже без рубашки, шагая навстречу, словно хищник. Опасный, красивый… Невозможно прекрасный, любимый до боли в сердце.       Сильные руки за несколько секунд оставили её без одежды, объятой мучительным желанием, сгорающей дотла под пристальным взглядом голубых глаз, в которых плескались веселье и азарт. Он подхватил Мишель под бёдра, укладывая на их кровать, осыпая лицо и подбородок поцелуями, спускаясь всё ниже, лаская каждый оголённый участок кожи под его губами. Мучительно-прекрасно, запредельно-нежно — так, как мог лишь он один, по горькой иронии судьбы, оказавшись волком в овечьей шкуре.       Мишель на секунду представила, каково это — жить без него, без трепета в груди, без желания просыпаться по утрам… К горлу подкатил тошнотворный ком. Она сильнее стиснула простынь под собой, ощущая, как занемели пальцы. — Иди ко мне, — шёпот дрогнувшим голосом в темноте казался естественным, но стоил всех сил. В груди жгло настоящим огнём, когда он оглаживал шершавой ладонью внутреннюю поверхность бёдер, чуть стискивая их пальцами. Сладкий спазм прошёлся по телу, плоский живот напрягся, когда горячие губы прикоснулись к краю белья, поддразнивая. — Я уже здесь, лапуля, — и снова поцелуй — настойчивый, жадный, страстный, с привкусом болезненного отчаяния и неверия в происходящее. Через мгновение Брэндон оказался на лопатках, пока Мишель сжимала его бёдрами, двигаясь вверх и вниз, играясь и наслаждаясь его полным обожания взглядом. Она, горько улыбнувшись, наклонилась к его губам, вкладывая в этот поцелуй всё то, что трепетно хранила в сердце, освобождаясь, прощаясь…       Звук бьющегося стекла на секунду отвлёк Брэндона, но в тот же миг острый осколок ощутимо и болезненно впился в кожу горла, не позволяя повернуть голову к источнику звука. — Мишель?! — его взгляд, полный непонимания и искреннего испуга, дрогнувший голос в тишине спальни. Сердце в груди рухнуло вниз, разбиваясь вдребезги. Хотелось, чтобы всё это было сном, дурным и исчезающим с первыми рассветными лучами… — Расскажи мне правду, Брэндон, — слёзы бесшумно падали горячими жемчужинами на обнажённую кожу, рука сильнее вдавила остаток разбитого бокала в горло и в ту же секунду над дёрнувшимся кадыком выступили багряные капли и стекли по осколку, вниз на простынь. — Лапуля, ты чего? — он не убрал своих ладоней с бёдер Мишель, не пытаясь противостоять необъяснимой агрессии его любимой женщины. — Чёрт тебя дери, — голос сорвался на истеричный вопль, — что вы сделали с Клэр?!