I know exactly

Аристия вечера обожала — спокойно, и тихо, и можно сесть у туалетного столика, зажечь благовония. Карсейн обожал проводить это время у неё, они тренировались допоздна, отвлекались на то, чтобы поесть или выпить чай (она делала потрясающий, со временем научилась угадывать его вкусы, он его с удовольствием пил). Карсейн не видел ничего такого в том, чтобы сидеть с ней в одной комнате, пока она возится у комода и готовится ко сну, пусть она в пижаме, пусть люди говорят, что это неприлично. Сама Аристия не считала это правильным, но со временем привыкла. В некоторых вопросах Карсейн был потрясающе твердолобым и не понимал, что может быть странного, непонятного, предосудительного. Она позволяла ему, ей нравилось с ним разговаривать, и она его не боялась. Боялась. Страх не приходил к ней уже, в первые дни — было, да, было, потому что она помнила, что случалось с ней, когда она находилась в одной комнате с мужчиной. Сейчас же — все прошло. Аристия чувствовала себя свободнее. — У тебя красивые волосы, — сказал ей Карсейн. Она вздохнула. Красивые. Волосы. Он сказал ей, что у неё красивые волосы. — Спасибо, — ответила она. — У тебя выражение лица поменялось, — заметил он. — Что-то случилось? — Нет. — А если серьезно? Он как-то резко оказался позади неё. Аристия посмотрела ему в глаза в отражении зеркала. Глаза у него были прекрасные — голубые, яркие. — Можно? — спросил он, протянув руку к ее волосам. Она кивнула. Карсейн провёл пальцами по ним, поигрался с прядками; волосы у неё потрясающие — длинные и блестящие, мягкие и приятные. — Они классные, — сказал он с каким-то детским восторгом. Она рассмеялась. (у тебя отвратные волосы, аристия) (как у мыши) (серые) (ты сама серая) (невзрачная) (некрасивая) (неприятная) (меня от тебя тошнит) — Был один человек, — начала Аристия. — Он говорил, что у меня ужасные волосы. И цвет мерзкий. — она усмехнулась. Спустя столько времени она научилась улыбаться таким воспоминаниям, а не плакать. — Он идиот, — пожал плечами Карсейн. — У тебя красивые волосы, Тия. И сама ты очень красивая. — Спасибо, — она кивнула. А потом развернулась и резко обняла его. Карсейн удивился. Он смотрел на отражение в зеркале, на свое лицо, на спину Аристии, которая положила руки ему на плечи, на ее волосы, которые падали вниз к ее ногам. И ему Нравился Этот Вид. — Пожалуйста, — ответил он. — Ты достойна этого. Достойна. Вау. Аристия была… поражена. И тронута. И ей никто никогда такого не говорил. И Карсейн де Ласс, лучший рыцарь империи, смотрел на ее волосы и на неё саму с таким обожаем, что она не сомневалась, — у самой был такой взгляд. И он был в нее влюблён.