Элис в Стране чудес

— Хорошо, я буду ждать, — Элис попыталась выдавить из себя подобие улыбки, надеясь на то, что она не выйдет слишком натянутой. Так ничего и не заподозрив, близнецы скрылись за дверным проёмом. Элис словно окатили ведром ледяной воды. Всё рухнуло вниз, грудную клетку сдавило так сильно, что дышать стало практически невозможно. Будто одно из рёбер сломалось, острым осколком впиваясь в сердце. Это был последний раз, когда она могла прикоснуться к ним, поцеловать, просто находиться рядом. Последний раз. Она дотронулась подушечками пальцев до губ, которые всё ещё были влажными от поцелуев, пытаясь сохранить в памяти каждую деталь, улавливая пряный цитрусовый аромат, что витал в воздухе среди едва заметных частичек пыли, подсвеченных солнцем. — Нет, я не могу… — прошептала она в никуда, утыкаясь лицом в колени. В голове роились тысячи мыслей. После всего услышанного Элис всю ночь обдумывала их неоднозначную ситуацию, пытаясь найти лучшее решение из всех возможных, но смогла найти только одно — уйти. Да, просто уйти. Эгоистично и трусливо. Неприятности всю жизнь следовали за ней, как тень, издевательски наступая на пятки, словно какое-то проклятие. Она не могла позволить, чтобы оно пустило корни и в семью Уизли, которая этого совсем не заслуживала. «Ты портишь всё, к чему прикасаешься» — прозвучал в голове голос Марка так отчётливо, будто он стоял прямо перед ней. Элис крепко зажмурилась и закрыла ладонями уши, чтобы заглушить все ядовитые слова, которые слышала постоянно, только вот они звучали внутри неё, не давая никакого шанса сбежать. — Нет, нет, нет… — только и бормотала Элис себе под нос, бродя по извилистым коридорам воспоминаний, где каждую дверь покрывала чёрная слизь, которая расползалась, как чума, и настойчиво шептала: «это из-за тебя», «ты всё испортила», «ты только и умеешь, что всё разрушать», «ты такая жалкая», «всё было бы в порядке, если бы тебя не было». Взгляд Элис метался из стороны в сторону, а чернота ползла дальше, проникая в узкие щели дверей. Её кожи невесомо коснулся прохладный ветер с нотками солёной морской воды, и только сейчас Элис заметила приоткрытую белую дверь в конце коридора, откуда доносилась знакомая музыка и счастливый смех. Её тянуло в ту сторону как магнитом. Шаг. Ещё шаг. «Мы что-нибудь придумаем, слышишь? Только если ты нам позволишь» — прозвучал едва слышный голос Джорджа, и она почувствовала теплоту его руки, как в тот раз, когда он впервые стёр слезу с её щеки. «Элис пойдёт с нами» — Фред закрыл её собой от Марка. «Кричи» — окрыляющее чувство свободы. Элисон ускорила шаг, и чёрная копоть, покрывающая стены позади неё, стала расползаться быстрее и быстрее, пытаясь опередить девушку и заполучить драгоценные воспоминания. Нет, она не позволит. Нужно закрыть дверь. Если Элис действительно нужно её закрыть, чтобы защитить, то она сделает это. Она справится. Шаги превратились в бег. Кто же доберётся первым? «Прекрати думать. Живи здесь и сейчас» «За новую жизнь!» «Ты не должна их стесняться. Мы не стали относиться к тебе хуже, когда увидели их». «У нас за окном настоящие звёзды, а ты предпочитаешь искать созвездия на покрывале?» — горячие слёзы текли по щекам, впитываясь в волосы, а склизкая копоть, казалось, разрасталась со скоростью света. Элис стало страшно. Она так сильно боялась, что не успеет. «Мы рядом, всё хорошо. Тебя никто не обидит, слышишь?» »…One love, three mouths One love, one house…» «Ты такая чертовски красивая…» Голоса Фреда и Джорджа звучали с каждым шагом громче, придавая ей сил. Она почти добежала. Осталось совсем немного. «Теперь тебя касается всё» «Ты никогда не вернешься к старой жизни». «Я пойду с тобой и не дам в обиду, что бы ни случилось». «И это только в очередной раз доказывает, насколько ты сильная. Каждый твой шрам, каждая отметина делает тебя только прекрасней» Совсем немного. Ещё пару метров. «Ничего не бойся, мы со всем справимся, всё преодолеем». «У нас же всё будет хорошо?» — чёрная слизь уже почти коснулась дверного косяка, чтобы заползти внутрь, но Элис с громким хлопком закрыла дверь, наваливаясь сверху, и тьма отступила, хрипя и дымясь от света. — Всё будет хорошо… — прошептала Элис и медленно сползла вниз. Она успела. Снова. — Ты в порядке? Обеспокоенный голос Гермионы грубо вернул её в реальность, и девушка распахнула глаза, хрипло хватая ртом воздух. Кажется, она всё это время не дышала. — Это… Это правда? — спросила Элис, в надежде заглядывая куда-то внутрь Гермионы. Пожалуйста, просто скажи, что всё это неправда. — О чём ты? — Гермиона застегнула вязаный кардиган и присела рядом на кровати. — О том, какие проблемы могут быть у Фреда и Джорджа из-за меня. — Они тебе рассказали? — подалась вперед Гермиона. Её брови изогнулись в сожалении, на лице отразилась печаль. Конечно, это правда. На что я надеялась? — Нет. Я… я случайно услышала ваш вчерашний разговор. Всё настолько плохо? — Сложно сказать. Элис, наши законы отличаются от маггловских и бывают порой очень… несправедливыми и нелогичными. Наверное, поэтому я пошла работать в Министерство — чтобы помочь наладить эту систему. Но сейчас… — она тяжело вздохнула, — Сейчас там полный беспорядок, и если они найдут доказательства вины, то не будут разбираться в причинах, мотивах и подобных важных мелочах. К сожалению. Такое уже было во времена первой магической войны. Тогда много невинных людей оказалось в Азкабане, а это практически смерть, — Гермиона опустила взгляд в пол и поджала губы от нахлынувших воспоминаний. — Но мы что-нибудь обязательно придумаем. Мы и не из таких, казалось бы, безвыходных ситуаций выбирались, — Она попыталась ободряюще улыбнуться, но, честно говоря, получилось не очень. — Есть один выход, — после нескольких мгновений прервала тишину Элис. — Я просто исчезну. И у Министерства даже не возникнет вопросов, потому что меня никогда и не было. — Постой… Фред и Джордж не отпустят тебя. Они будут бороться, я уверена. — Именно поэтому я уйду сейчас. — Ты разобьешь им сердце, — Гермиона потянулась накрыть её ладонь своей, но Элис отстранилась. — Я разобью и своё. Если это цена за их спасение, то я готова заплатить. Гермиона внимательно смотрела в глаза напротив, замечая только отчаянную уверенность. Она уже всё решила и отговаривать будет делом бессмысленным. Интересно, понимала ли Элис, что своим спасением может, наоборот, скинуть всех троих с обрыва? — Подожди хотя бы несколько дней, наберись сил. Расскажи им, ведь… — Я не могу! — перебила её Элис, — Это решение мне далось невероятно тяжело, и если я увижу их снова, если я скажу обо всём, то не смогу уйти. Если в их глазах хотя бы промелькнёт мольба остаться, то я не смогу сопротивляться. Просто не смогу… я должна уйти сейчас, потому что вряд ли у меня найдутся силы решиться на это снова. — Хорошо, — Гермиона ещё раз вздохнула, — Я помогу тебе, хоть и считаю такой поступок неправильным. Это твоя жизнь, и только тебе решать, что с ней делать. Надеюсь, ты понимаешь, что за твоим уходом могут последовать ещё более разрушительные последствия, чем если бы ты осталась. — Понимаю. Они справятся. Они есть друг у друга, у них есть все вы. Есть семья. — А ты? — А я… — Элис на пару секунд замолчала, прежде чем продолжить, — Они научили меня быть сильной. И я просто не имею права не справиться. Гермиона неотрывно смотрела на неё пару минут, словно ведя внутреннюю борьбу. Она очень хотела вмешаться, отговорить, сказать, что это плохая идея, и нужно придумать новый план, но вряд ли Элис её послушает, как и близнецы. Всё же Фред небезосновательно назвал их тройняшками. — Пойду приготовлю завтрак и соберу тебе необходимое. Всё же ты ещё не полностью оправилась после ранения, и твоему организму нужен правильный уход, — Гермиона поднялась и зашагала в сторону выхода. — Спасибо, — тихо сказала Элис, и Гермиона только поджала губы в ответ, прежде чем скрыться за дверью, снова погружая комнату в тишину. Взгляд упал на три до сих пор не разобранных рюкзака. Ну хоть вещи собирать не придётся. И Элис бы улыбнулась этому замечанию, если бы оно не наводило такую щемящую грусть. Они так многого не успели. В память врезались недавние слова Джорджа о том, что у них ещё очень много времени. Если бы они только знали… Девушка стряхнула непрошеную слезу и вывалила всё содержимое своего рюкзака на кровать, намереваясь упаковать вещи компактно и аккуратно, потому что до этого момента внутри был настоящий бардак. Теперь абсолютная каждая вещь в её жизни была связана с Фредом и Джорджем, а Элис была только рада. Это означало, что они всегда будут рядом, хоть и таким чертовски недостаточным образом. Вскоре вся одежда была сложена, и чем ближе подбирался момент ухода, тем больше ей хотелось разрыдаться, свернувшись клубком на полу. Не смей. Ты сама приняла это решение и не имеешь права сожалеть. Но мучительное сожаление уже пустило внутри корни. Элис провела пальцами по двум полароидным снимкам и улыбнулась. Они были такими красивыми, такими… счастливыми. Но теперь лишь на фотографии. Возможно, они могли бы сохранить это хотя бы так. Маленькая карточка с её портретом мягко приземлилась на заправленную пледом кровать, как скромный подарок на прощание. В рюкзак следом отправился полароид и заколка с белыми лилиями, на которых всё ещё остались маленькие капельки засохшей крови как болезненное напоминание переломного момента в их жизни. Элис медленно обвела взглядом комнату, пытаясь понять, что бы ещё ей стоило взять, и остановилась на бледно-розовых туфлях, которые лежали под письменным столом. Вряд ли она когда-нибудь снова решится их надеть, но, несмотря на сомнения, также положила обувь в рюкзак. Всё. Больше ей ничего не принадлежало. Элис накинула рюкзак на плечо и в последний раз оглянулась в попытке запомнить то место, в котором близнецы провели большую часть жизни, ведь буквально каждый сантиметр этой комнаты был пропитан ими. И в призрачной надежде, что когда-нибудь, в следующей жизни, в параллельной вселенной, она сможет сюда вернуться. Надежда умирает последней, ведь так? Кто вообще придумал эту глупость? Элис обмотала свои чувства колючей проволокой, и с каждой ступенькой деревянной лестницы она затягивалась сильнее, до боли впиваясь в едва стучащее сердце. Рецепторов коснулся приятный запах яичницы с беконом. Совсем как во все те разы, когда Джордж готовил завтрак на троих. Единственное блюдо, которое получалось у него идеально. Про кулинарные способности Фреда и говорить не стоило. Элис болезненно улыбнулась. — У меня всё готово, садись, — Гермиона поставила на стол два круглых блюда: одно с яичницей, а другое с овсянкой, чашки с чаем приземлились рядом сами собой. — Тебе нельзя жирное, — пояснила она, когда увидела вопросительный взгляд. Элис присела, неуверенно смотря на Гермиону, которая крайне задумчиво приступила к завтраку и, очевидно, была не в самом хорошем расположении духа. Есть совсем не хотелось, но расстраивать человека, который так старался, не хотелось ещё больше, поэтому ложка с густой кашей уже направилась ко рту. — Спасибо. Приятного аппетита. — Приятного, — взгляд Гермионы смягчился, но через мгновение она снова погрузилась в туманные размышления. Это был один из самых неловких завтраков в жизни Элис, но витающее в воздухе напряжение было вполне очевидным. Она дотронулась до кружки, но тут же отпрянула. Слишком горячий. Девушка уже привыкла к тому, что Джордж всегда каким-то невообразимым образом делал напитки идеальной для неё температуры. Но его здесь нет. — А где остальные? — Элис попыталась разрядить гнетущую молчаливую обстановку. — Рон вместе с миссис Уизли отправились за продуктами вскоре после того, как ушли близнецы. Собственно, из-за этого у нас немного скудный завтрак, — ответила Гермиона, предварительно прожевав бекон. — Может это даже к лучшему. Не люблю прощания, — Элис натянула рукава свитера на ладони. — Ты не передумала? — в надежде спросила Гермиона, на что Элис только покачала головой, отодвигая от себя пустую тарелку, которая по мановению палочки тут же полетела в раковину. — Ты всё равно должна объясниться перед ними. Я, конечно, расскажу обо всём, но они заслуживают того, чтобы это сделала ты, да и вряд ли кто-то из них станет слушать меня. — Знаю, я напишу письмо. Ты дашь мне бумагу и ручку? — Хотя бы так… Да, конечно. Пергамент у меня всегда с собой, а вот ручка… Есть только перо, но, думаю, ты быстро разберёшься. Гермиона, нахмурившись, разглядывала содержимое своей, казалось, бездонной сумочки, вышитой бисером. Невероятно. Элис определенно хотела себе такую же. Возможно, опять-таки в следующей жизни. Элисон уже около часа буравила взглядом пустой лист пергамента, не зная, с чего начать. Как вообще можно такое объяснение начать? Она задумалась о том, как чувствовала себя мама, когда писала ей письмо. Была ли Оливия также растеряна и подавлена, как и она сейчас? В таком же удушающем, безутешном отчаянии, когда в какой-то момент осознаешь, что прощаешься с самыми любимыми и дорогими тебе людьми. Элис всё чаще вспоминала маму и была уверена в том, что она бы идеально вписалась в этот сказочный мир своей светлой душой и искренней верой в людей. Добрая волшебница, которая спасёт всех от зла. Но не себя. Острый кончик пера опустился на пергамент, оставляя на поверхности некрасивую чёрную кляксу. Проклятие… Ещё один скомканный лист полетел вниз, присоединяясь к своим бесчисленным и таким же истерзанным товарищам. Элисон приложила тыльную сторону ладоней к вискам и надавила со всей силы, но ноющая боль никак не исчезала. — Я не могу… Они возненавидят меня за это, — шептала она так тихо, чтобы больше никто не смог услышать. Она так сожалела о том, что заставляет близнецов проходить через это. Возможно, с этого и стоит начать. Перо снова опустилось на пергамент. Элисон вывела первую фразу таким аккуратным почерком, на который только была способна: «Я сожалею…». И в этот же момент предательская слеза скатилась с её щеки и с глухим стуком разбилась о бумагу, растворяя чернила. Девушка уже хотела скомкать и это письмо, но остановилась. Она напишет именно здесь. И даже если к концу половины слов будет не разобрать, это только покажет то, насколько она действительно сожалеет. Элис больше не могла сдерживать своих чувств, они полились из неё во всех смыслах этого слова, наполняя письмо. «Я люблю тебя, Фред. Я люблю тебя, Джордж.» Она так и не успела сказать им об этом лично, так и не решилась, но хотела, чтобы они знали и не забывали об этом. Помнили, что она ушла только из-за того, как сильно любила. «Ваша Элисон.» — последняя точка поставлена. Навсегда только ваша. Гермиона, которая всё это время наблюдала со стороны и теперь заметила, как Элис отложила в сторону письмо дрожащими руками, медленно подошла к ней и протянула колбочку с прозрачным зельем: — Выпей, тебе станет легче. — Что это? — Элисон вздрогнула. Гермиона опять вырвала её из размышлений, куда девушка проваливалась сегодня намного чаще, чем обычно. — Это умиротворяющий бальзам. Приведет немного в порядок нервы и уберет красноту глаз. Думаю, ты не захочешь в таком виде куда-то ехать, — Гермиона погладила её по спине. Элис кивнула и опустошила содержимое маленького флакона. Ей действительно стало лучше. Негативные эмоции ушли, но и позитивных так и не появилось. Не осталось ничего. Звенящая пустота. Как только чернила подсохли, Гермиона сложила письмо в небольшой конверт и оставила на столике в гостиной. На том самом, где несколько дней назад Элис чуть не умерла. Этот предмет мебели словно притягивал несчастья, словно кровь Элис заразила своим проклятием, и теперь от него веяло неблагоприятной энергией. Она помотала головой, прогоняя абсурдные мысли. Ну что за глупости? — Мне нужно проверить тебя, чтобы понять, что нужно взять с собой. Твоё состояние может быть нестабильным, а отпустить тебя просто так я не могу. Это было бы крайне безответственно с моей стороны. Да и с твоей тоже, — Гермиона взмахнула палочкой и множество переплетающихся цветных линий заполнило пространство вокруг неё, совсем как в тот раз, но сейчас это впечатляло намного меньше. Дело было в умиротворяющем зелье, которое притупило эмоции, или же в том, что она довольно быстро привыкла ко всем чудесам, которые постоянно происходили вокруг — Элисон не знала. Возможно, всё сразу. — Ну… Особо ничего не поменялось. Температура уже нормализовалась, но печень всё также ослаблена. Да и чрезмерные переживания только усугубили ситуацию, — Гермиона почесала кончиком палочки висок, обдумывая то, что увидела. — Хорошо, с этим можно работать. Я сейчас всё расскажу и подпишу флаконы, чтобы ты их случайно не перепутала. Диагностическое заклинание испарилось и Гермиона села напротив Элисон, по очереди призывая различные склянки и баночки себе в руки: — Это мазь от шрамов, которую ты уже знаешь. Наноси её на место ранения каждый день перед сном, так она будет лучше работать. Через пару недель всё должно рассосаться, и останется только маленькое и совсем незаметное пятнышко, — она подняла взгляд, проходясь по рукам Элисон, закрытых свитером, зная, что находится под толстой тканью, — Можешь нанести её и на другие шрамы, если захочешь, но чем они старее, тем менее эффективной будет мазь. Элис кивнула, обдумывая, действительно ли ей теперь хочется избавиться от остальных шрамов. — Это умиротворяющий бальзам, который ты теперь тоже знаешь, — Гермиона сложила пять флакончиков в небольшую коробку, где уже покоилась мазь, — Психологическое состояние напрямую влияет на физическое, так что тебе это понадобится. Также крововосполняющее зелье, если вдруг у тебя откроется кровотечение, что маловероятно, но всё же. Бодроперцовое, если сильно заболеешь и ничего не будет помогать. Рябиновый отвар, который залечивает любые раны, в том числе и внутренние. Добавляй пару капель в чай. Укрепляющий раствор — по аналогии с предыдущим. Зелье сна без сновидений принимай, если замучает бессонница или будут сниться кошмары. Здоровый сон очень важен, нельзя им пренебрегать. Гермиона подписывала пузырьки и складывала их в коробку, рассказывая всё с таким видом, словно проводила урок для отстающего ученика, и получалось у неё просто великолепно. Элис искренне улыбнулась, думая о том, что не является Гермионе пока даже просто другом, но, несмотря на это, волшебница переживает и заботится о ней, отдает средства, которые вряд ли можно достать или сделать без труда, а о стоимости даже страшно подумать. Элис почувствовала настоящее счастье, когда вдруг поняла, какие прекрасные люди окружают Фреда и Джорджа. Близнецы точно не пропадут. — Эй, ты меня вообще слушаешь? — Гермиона строго посмотрела на неё, щелкнув пальцами. — Да, да, конечно, я все запомнила. — Надеюсь. И лучше не принимай сильные зелья без крайней необходимости, иначе они, наоборот, могут навредить. И ещё кое-что… — Гермиона достала из сумки баночку с красивой фиолетовой упаковкой и надписью «Простоблеск», — Это ма-а-аленькая хитрость для укрощения непослушных волос, таких, как у нас с тобой. Хватит совсем чуть-чуть, чтобы буйные вихри превратились в гладкие локоны. Ну это так, для поднятия самооценки и настроения, — Гермиона подмигнула и былая улыбка Элисон переросла в переливчатый смех, который тут же подхватила и вторая девушка. Это было так похоже на обычные посиделки подружек, делящихся секретами. У неё никогда их толком не было, да и у Гермионы тоже, но они словно были на одной волне и, будь чуть больше времени, они обязательно бы нашли общий язык. — Спасибо тебе большое. Мне не хватит и всех слов мира, чтобы по достоинству отблагодарить тебя, правда, — Элис со всей теплотой посмотрела в глаза напротив. — Не драматизируй, — Гермиона махнула рукой. — Уверена, у тебя ещё будет возможность ответить мне тем же. Сочтёмся, — она закрыла наполненную коробку и пододвинула ближе. — У меня рюкзак уже под завязку. Не думаю, что туда ещё хоть что-нибудь влезет. — Ну, я могла бы уменьшить его до размера спичечного коробка, но проблема в том, что вернуть его в нормально состояние без магии невозможно. С двумя сумками путешествовать крайне неудобно, поэтому я сделаю тебе ещё один подарок, но учти, что лучше этого никому не видеть из других магглов. — О чём ты? — Элис непонимающе нахмурилась. — Я увеличу твой рюкзак чарами незримого расширения. Совсем немного, до размеров дорожного чемодана. Снаружи он останется совершенно таким же, но внутрь поместится в два раза больше вещей. Гермиона, уже колдовала над рюкзаком, пока Элис только открывала рот, не зная, что сказать, ведь буквально недавно она грезила мечтами о нечто подобном. Пока она в стране чудес, её желания исполняются. — Ты что, плачешь? Я тут пытаюсь сделать всё возможное, чтобы порадовать тебя, а получаю только обратный эффект, — недовольно взмахнула руками Гермиона, закончив с чарами, и через пару секунд была практически сбита с ног сумбурными объятиями. Она растерялась от неожиданного проявления чувств, но потом положила ладони на спину девушки. — Спасибо, — прошептала ей на ухо Элисон и мягко отстранилась, потому что ещё немного и она бы точно придушила свою крестную фею. — Ты не передумала? — со всё ещё не потухшей надеждой снова спросила Гермиона, но Элис только покачала головой. — Тогда нам нужно идти, потому что скоро все должны вернуться домой. Они обе взглянули на особенные часы Уизли, где на стрелках были изображены члены семьи, а вместо цифр обозначались всевозможные места пребывания. Стрелки Фреда и Джорджа зависли на отметке «работа». Гермиона сложила в рюкзак свою особенную аптечку, пакет с бутербродами и в передний кармашек сунула несколько купюр разного номинала: — Наверняка у тебя нет с собой денег. Тут немного, но хватит на первое время. — Что ты! Не нужно, я ведь не смогу их тебе вернуть. У меня есть счёт в одном банке, так что без средств на существование я не останусь, — Элис уже было хотела вернуть деньги, но Гермиона посмотрела на неё таким строгим взглядом, что та сразу же остановилась. — До этого банка ещё нужно добраться. Мало ли что вообще может случиться. Не переживай, я потребую твой долг с близнецов, — Гермиона усмехнулась и хотела продолжить свою мысль, но, как только увидела померкнувший взгляд Элисон, осеклась. — Я такая трусиха, правда? Просто сбегаю, даже не начав бороться. — Нет, что ты… Это совсем не так. Сядь на минуту, я расскажу тебе кое-что, — Гермиона присела на диван, утягивая Элис за собой, — Я — магглорожденная волшебница, как ты уже поняла, и во время войны мне было особенно тяжело из-за политики Волдеморта. Но, несмотря на это, я была очень важной фигурой на доске, поэтому все, кто имел ко мне отношение, находились в опасности. Моих родителей могли в любой момент поймать, чтобы выпытать информацию о моём местоположении, и никто бы не стеснялся применить ужасные варварские методы для этого. Могли даже убить, и эта смерть была бы мучительной. Поэтому я решилась на очень отчаянный шаг — я стёрла родителям память о себе, словно меня вовсе не существовало, и отправила их очень далеко. Был шанс того, что воспоминания не получится вернуть, и, зная об этом, я всё равно это сделала. Я добровольно отказалась от моих самых дорогих и любимых людей, чтобы защитить. Как и ты. И это не трусость. Это самая настоящая храбрость, на которую сможет решиться далеко не каждый. — Ты смогла вернуть им память? — Да, эта история закончилась хорошо. Просто верь, что и твоя закончится так же. — Я верю в истории, которые не заканчиваются, — Элис накинула рюкзак на плечо, который, несмотря на количество вещей внутри, стал намного легче, и зашагала в сторону выхода. — Пойдём. Гермиона громко вздохнула, направляясь следом и, как только дверь захлопнулась, стрелки Фреда и Джорджа переместились на отметку «В пути». На улице было душно, хотя температура была довольно низкой. Небо заволокло грозовыми тучами, которые в любую минуту могли обрушить на людей свой гнев. Элис тошнило. Было непонятно — являлось ли причиной её лихорадочное волнение, которое не заглушалось даже умиротворяющим бальзамом или спёртый воздух с нотками гнилой листвы. Когда они прошли пару десятков метров, Гермиона остановилась и тихо сказала: — Отсюда мы уже можем аппарировать. — Хорошо, — Элис в последний раз взглянула на дом семьи Уизли, который полностью олицетворял каждого его обитателя — такой же яркий, сумасшедший и… тёплый. Во всех смыслах этого слова. Она никогда не забудет это место, и теперь, когда в голове будет всплывать «страна чудес», Элис сразу же будет вспоминать «Нору». — Когда я делала это в прошлый раз, то была немного в бессознательном состоянии, так что ничего особо не помню. — Не переживай. Главное — крепко держись за меня и ни о чем не думай. Будет ощущение, словно все твои внутренности вынули из тебя, а затем вернули на место. Но это быстро пойдет. — Мило, — Элис сглотнула, поморщившись. — Куда тебя перенести? Ты решила? — На вокзал Каслфорда. — На вокзал? Если ты хочешь поехать в какое-то определенное место, то я могу перенести тебя прямо туда. Зачем терять время? — удивилась Гермиона, искренне не понимая её логики. — Я не хочу, чтобы даже ты знала, куда именно я отправлюсь, чтобы не было возможности меня найти. Честно говоря, я и сама пока этого не знаю. Так будет лучше, — ответила Элис и крепко сжала холодные руки Гермионы. — Хорошо. Ты готова? — спросила она и, как только увидела кивок, аппарировала. Две фигуры растянулись в пространстве беспорядочными вихрами и в тот же момент исчезли. Элисон практически упала, когда они приземлились в одном из тёмных переулков, но Гермиона вовремя придержала её, восстанавливая равновесие. Элис стошнило. Весь завтрак, который Гермиона так старательно готовила, чтобы улучшить её физическое состояние, оказался на асфальте. Хотя грязнее он от этого явно не стал. — Ничего, — Гермиона похлопала её по спине и наколдовала стакан воды, — Такое нередко случается. Элис осушила стакан в несколько торопливых глотков и хотела отдать его обратно, но тот растворился прямо у неё в руках. Пора прекращать этому удивляться. — Ничего более отвратительного я не чувствовала. — Это только первое время. С опытом становится намного легче, а потом и вовсе чувствуешь только лёгкий дискомфорт. И, возможно, это касается не только аппарацци. Тебя проводить? — Теперь я пойду одна. — Я могу тебе дать мой маггловский адрес. Если что-то случится, то ты можешь всегда… — Нет, не нужно. В момент слабости, когда мне будет особенно плохо и одиноко, я захочу на всё плюнуть и вернуться. С твоим адресом у меня будет такая возможность, а я не могу позволить этому случиться. Я справлюсь, правда. Приглядывай только за моими мальчиками… Не дай совершить им глупости, не говори куда ты меня перенесла. Хорошо? — её голос дрожал. Если она не уйдет прямо сейчас, то точно расплачется. . — Я счастлива, что встретила таких прекрасных людей на своем пути. Я всегда буду благодарна вам. Я всегда буду благодарна тебе. Спасибо за всё, что ты сделала для меня, — всхлипнула Элис. Предательская слеза все-таки скатилась вниз, обрамляя щеку блеском. Гермиона, болезненно поджимая губы и пытаясь смахнуть влагу с глаз, кивнула и обняла её так резко и крепко, что чуть не завалила на землю обеих: — Я не прощаюсь с тобой, хорошо? Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо и наши пути обязательно пересекутся вновь, — прошептала она ей на ухо и отстранилась, медленно отступая обратно вглубь тёмного переулка. — До встречи. С глухим хлопком девушка растворилась в воздухе, словно её никогда здесь и не было. Сказка закончилась. Элис собрала волосы в высокий тугой пучок, поправила лямку рюкзака и направилась в сторону станции. Вокзал Каслфорда не отличался ничем особенным — обычное серое здание с тёмными подтёками в стыках бетонных плит, как и практически все дома в этом городе, а квадратные окна были похожи на тюремные решётки. Как символично. Горящее табло показывало информацию о ближайших рейсах. Через час отправляется поезд до Лондона. Да, определенно, она поедет сначала туда, чтобы обналичить счет, который оставила для неё мама, а дальше… абсолютная импровизация. У кассы образовалась небольшая очередь, и Элис встала последней. Вокруг ничего не происходило. Никаких разноцветных огоньков, летающей посуды или метлы, которая чистит пол сама по себе. Серые краски впились в каждый сантиметр пространства. Словно в её глазах снизили насыщенность цвета до минимума. Ей вдруг стало холодно до такой степени, что кончики пальцев начали неметь. Дыхание сбилось. Здесь всегда было так душно? Элис сделала несколько шагов назад и облокотилась на холодную стену, которая ощущалась как вязкая болотная трясина. — Девушка, вам плохо? Обеспокоенный голос послышался откуда-то сбоку, но Элис не могла разобрать откуда именно, растерянно блуждая взглядом по всему залу, который теперь казался ей совсем незнакомым: — Нет… Нет, всё в порядке, просто голова закружилась. Её глаза зацепились за светящийся зеленым значок уборной, и она медленно зашагала ватными ногами в ту сторону, как мотылек на свет, ища по пути любую опору, чтобы не упасть. Сердце словно сжали в кулаке. Оно натужно, но очень быстро билось, готовое в любой момент пробить грудную клетку. Элис опустила рюкзак на пол и трясущимися руками еле-еле открутила вентиль крана. Это холодная вода или горячая? Она не понимала. Понятие температуры вообще исчезло из её памяти и ощущений. Не важно. Вода соприкоснулась с бледным лицом, но Элис её не почувствовала. Да что происходит? Девушка опустилась на белый кафель рядом со своим рюкзаком и закрыла глаза, уткнувшись лбом в колени. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем её сердцебиение нормализовалось, дыхание перестало быть сбивчивым, а пол стал снова устойчивым. Элис умылась и теперь бездумно смотрела на своё отражение. Подруга, ты похожа на призрака. Её до сих пор немного потряхивало, но оставаться здесь и дальше уже нельзя. Нужно купить билет. Как только пальцы коснулись дверной ручки, слух пронзил надрывный крик Фреда: — Элисон! Она отскочила от двери как ошпаренная. Это галлюцинации? Это не может быть правдой. Они не могут быть здесь. Элис медленно отступала назад, в неверии мотая головой. Но это были не галлюцинации и знакомый голос прозвучал снова: — Элисон, пожалуйста, вернись домой! Она закрыла рот рукой, подавляя вырывающие всхлипы. Слёзы потекли по щекам нескончаемым потоком. — Элисон! Отчаянная мольба. Никогда ещё её имя не звучало настолько болезненно. Что же она наделала? Элис была готова терпеть любые душевные боли, но свои. А видеть, как страдает любимый тебе человек, было просто невыносимо. Это выше её сил. — Элисон, прошу! — голос Фреда стихал и теперь походил больше на завывания раненного зверя. Она сидела на холодном кафеле, беззвучно сотрясаясь от рыданий. Нет, пожалуйста. Пожалуйста, будь сильной. Терпи. Но единственным её желанием сейчас было выйти и сказать, что все в порядке, что всё хорошо, вот она здесь. Прямо здесь — обнимите меня и никогда больше не отпускайте. Но она наступила на горло своим желаниям грубой подошвой ботинок, борясь с бушующими чувствами. Джордж, пожалуйста, уведи его. Я прошу тебя. Иначе я не смогу больше сдерживаться. — Не нужно, мы уйдем. Извините за неудобства. Мы уже уходим. — услышала она его голос. Скорее всего слова предназначались полицейским, которые отреагировали на шум, но в её голове всё выглядело совсем по-другому. Джордж словно ответил Элис, услышав её мысли. Он всегда чувствовал её по-особенному. Неудобства. Это самое неподходящее слово, которое можно было подобрать к их ситуации. Неудобства. Просто незначительные неудобства, которые вывернули её душу наизнанку, заставляя закопать свои чувства глубоко внутрь. Очень глубоко. Неудобства. Элис заливисто рассмеялась, поражаясь, насколько смешно звучит это слово. В животе неприятно кольнуло, и она рассмеялась сильнее, пытаясь параллельно дышать, потому что делать это становилось всё затруднительнее. Пожилая женщина опасливо открыла дверь уборной и практически пробежала мимо закатывающейся от смеха девушки, скрываясь за дверцей кабинки. У неё были смешные туфли. Зеленые такие, похожие на двух склизких лягушек. Элис больше не могла сделать полноценный вдох, и спустя несколько бесконечно долгих минут истерика отступила, забирая с собой остальные чувства. Так просто. Словно по щелчку выключателя свет внутри неё погас. Элис стояла посреди зала ожидания, бездумно прожигая взглядом табло с информацией о рейсах, но ничего не видела. Все буквы спутались и в целом выглядели совсем незнакомыми. Что она здесь делает? Нужно идти домой. Домой… Надеюсь этого ублюдка нет дома, не хотелось бы сегодня с ним пересекаться. Её дом был буквально в паре кварталов отсюда. Вокзал всегда находился так близко, соблазняя неуловимой возможностью сбежать от проблем, но Элис никогда ей не пользовалась. Интересно, почему? Она была слишком трусливой для таких отважных шагов. А сейчас? На улице уже успело стемнеть, и из-за прошедшего не так давно дождя воздух вновь стал свежим. Окно маминой комнаты было забито досками, лужайка усыпана сгнившими листьями, а деревянный забор покосился. Особо ничего нового. Нужно будет приготовить ужин, иначе Марк опять будет орать, когда вернётся с работы. Элис сделала несколько неторопливых шагов в сторону входной двери, но тут её нога наткнулась на пустую стеклянную бутылку, которая от толчка с гулким звоном покатилась дальше, вырывая девушку из транса. Стоп. Это больше не мой дом. Это не мой дом ровно с того момента, как умерла мама. Из-за тебя… Из-за тебя, мерзкий ты кусок дерьма! Вся накопившаяся злость на Марка за все эти годы сконцентрировалась в одной точке — где-то в районе лба — и разгоралась всё ярче с каждым мгновением. Её кулаки сжались, а ноздри интенсивно раздувались с каждым быстрым вдохом. Я чуть не умерла сама. Тоже из-за тебя! Столько лет я провела, как в тюрьме, в постоянном страхе за свою жизнь, потому что каждый раз, когда ты приходил и наказывал меня ни за что, мог быть последним. И видит Бог, я просто мечтала, чтобы он оказался последним! Я отказалась от всего, ради чего хотелось жить. Ты отнял у меня всё! И даже когда я ушла, ты всё равно умудрился всё у меня отобрать. Всё испортить. И это не я порчу всё, к чему прикасаюсь, а ты! Ты! Именно ты! Ты забрал у меня маму, забрал счастливое детство, забрал спокойную жизнь, забрал Фреда, забрал Джорджа, забрал возможность обрести настоящую семью. Ты забрал всё… У меня больше ничего не осталось… Элис грубо протёрла заплаканное лицо рукавом и подняла взгляд. Абсолютно пустой. Теперь мой ход? Элис открыла дверь гаража и, нащупав выключатель, зажгла тусклый свет. Полки покрывала пыль, инструменты разбросаны в хаотичном порядке, коробки с вещами навалились друг на друга, обнажив из некоторых содержимое. В углу стояло несколько канистр с бензином. Элис, взяв одну, открутив крышку и наклонив, неторопливо направилась на улицу. Жидкость расплёскивалась в разные стороны, отмечая её путь шлейфом, который переливался в лучах уличных фонарей. Она облила крыльцо, стены, дверь, листья, которые маленькими кучками лежали вокруг, и её любимый дуб, который не раз помогал ей сбегать из дома. Здесь находилась вся её прошлая жизнь. Все кошмары, преследующие во снах. Все самые жуткие страхи она испытала именно здесь. И если Элис хотела начать новую жизнь, то ей нужно уничтожить старую. Одним резким движением она зажгла спичку и бросила в лужицу бензина у себя под ногами, которая тут же вспыхнула и с невероятной скоростью поползла по своему мокрому следу. Дом на Диспейр-стрит был охвачен огнем. А Элис просто стояла напротив, наблюдая как скользящие языки пламени пожирают её прошлую жизнь, и ей было абсолютно плевать, если Марк вдруг окажется внутри. Старая Элисон умерла окончательно прямо здесь, сгорая заживо в мучительной агонии. Её больше не существовало. А новая с презрением смотрела, как догорают кости, пока не остался лишь безжизненный пепел.