Protège-moi

Ходить с оружием — значит только набиваться, чтоб в тебя стреляли.

Харпер Ли. «Убить пересмешника»

Наше время. Будапешт, Венгрия.

Квартира Роксаны.

Квартира в Будапеште не сильно отличалась от варшавской. Современный интерьер, новомодные картины на стене и парочка диффузоров в комнатах, наполняющих воздух дорогим благоуханием. Всё так же улавливался тот самый привкус вечного, которого не встретишь в обычных домах. Пожалуй, единственное, что выбивалось из этой благоприятной обстановки, был слой пыли, которая покрывала чуть ли не все предметы, оттеняя помещение в слабую серость. Роксана одним движением распахнула тяжёлые шторы, отчего Цепеш сразу же зажмурился, а его друг, моментально окутанный облаком хаотично витающих золотистых частичек, громко чихнул. — Прости, — виновато улыбнулась Балан. — Я редко бываю дома, не успеваю убираться. Ноэ хотел было ответить, как девушка скрылась в соседней комнате и, судя по характерным звукам, что-то искала на полках. Через несколько минут она вернулась с несколькими бумагами в руках и по-хозяйски принялась раскладывать их на кухонном столе. — Что это? — сместив брови к переносице, спросил Влад. — Зарисовки, — не поднимая головы, ответила Роксана. — Ты же знаешь, я вижу образы во сне. А они ко мне, между прочим, сейчас приходят крайне редко. — Поэтому ты решила эти запечатлеть? — Именно, — лукаво улыбнулась Роксана, на что Ноэ, задавший вопрос, ответил ей лёгкой ухмылкой и, как показалось, даже слегка покраснел. Через некоторое время на столе аккуратным образом красовались несколько графитовых рисунков. Недолго постояв над ними, словно проверяя, всё ли на месте, Роксана заговорила: — Первое, что я видела, было какое-то подземелье. Там были вы оба, о чём-то говорили. Мужчины переглянулись, прокрутив в голове события почти недельной давности, но никак это не прокомментировали. — Кхм, продолжим… Человек в плаще. — Мы знаем о нём, — нетерпеливо выпалил Влад. — Но мы не знаем, кто это. — Вряд ли узнаете, — с нотой досады ответила девушка. — Я не увидела его лица, хотя обычно вижу. — Кэлинеску об этом говорили… Этот кто-то навёл на себя сильную защиту, — хмуро подметил Ноэ. — Остаётся только ждать его появления. Иначе никак, — слегка печально подытожила Роксана. — Но в любом случае самое страшное может произойти только в полнолуние, а до него чуть больше трёх недель. — Даже не знаю, хорошо ли это… — снова добавил Влад. — У тебя есть время, и это главное. Три недели. Двадцать один день. Чуть больше, Роксана сказала. До следующего полнолуния чуть больше трёх недель. Успеет ли он? И вопрос: что именно успеет? Когда ты не знаешь цели, то стремишься на любой свет, предварительно скрестив пальцы в надежде, что идёшь в правильном направлении. Влад хотел одного — уберечь Лайю, чтобы она не стала ценой его ошибок. За всё в этом мире приходится платить, но вот меньше всего Цепеш желал, чтобы валютой стала та, кто однажды показала, что на земле есть ещё что-то, помимо зла и боли. Она открыла ему любовь. Рассказала, каким мотором может быть это чувство, которое, как всегда казалось Владу, только в книжках существует. Сказкам иногда суждено сбываться. Но, как известно, не все они имеют хороший конец. И тут Басараб задумался, а хватит ли двадцати одного дня, чтобы прийти к тому самому «долго и счастливо»? Даже если и нет, он сделает так, чтобы хватило. — Да, ты права. Время есть, — с едва уловимым облегчением во взгляде повторил Влад. — Что у тебя там дальше? — Поляна. Знаешь такую? Цепеш чуть наклонился к графитовому рисунку, на котором небрежными штрихами была изображена лесная поляна, ограниченная несколькими высокими деревьями, среди которых выделялся густой клён. — Возможно, это Холодный. — Не возможно, а точно, — с прищуром всматриваясь в лист, подтвердил Ноэ. — Я знаю это место. — Откуда? — Влад, пока ты мирно посапывал у себя в склепе, я присматривал за местными снаружи, чтобы бед в твоё отсутствие не натворили. И, поверь мне, каждый угол в лесу знаю. — Да? Тогда что ты скажешь на это? Роксана развернула последний, четвёртый рисунок Локиду, на что тот, нахмурившись, с каким-то презрением в него вглядывался, словно сам не знал, как относиться. — Это не Холодный. — Почему ты так решил? — задала вопрос Балан. — Потому что в этом лесу нет церкви. По крайней мере, я бы о ней знал. — Я тоже её не помню… Ведьма оглядела мужчин с каким-то недоверием, но перечить не стала, сочтя её ведение образом как минимум из иного региона Румынии или бывшей Валахии.

В то же время. Замок Влада, Румыния.

«Отпущение грехов дарует не священник, а признание вины» — именно на этом моменте закончила читать Лайя, когда от романа ирландского писателя её отвлек шум на улице. Выйдя из замка, лицо Бёрнелл тут же опалил приятный вечерний воздух, слегка колыхнувший её тёмные локоны. Она сразу же оценила обстановку на террасе, однако чего-то, что могло вернуть в реальность из книжной атмосферы девятнадцатого века, реставратор не обнаружила. Никого у обеденной зоны не наблюдалось. В один момент даже показалось, что кто-то решил таким странным образом её разыграть, но шутник до сих пор не попадал в поле зрения. Шум повторился. Теперь откуда-то изнутри здания. Обернувшись, Лайя вновь потерпела неудачу: холл был пуст. Бум! Теперь глухой удар послышался со стороны лестницы. Долгий, изучающий взгляд был устремлён в противоположную от Бёрнелл сторону помещения. Пустота и тишина, словно ничего и не было. — Лайя? Ты чего тут стоишь? Дверь напротив бесшумно распахнулась. — Милли? Ты ничего не слышала? — Ты о чём? Лайя нахмурилась и рассеянно помотала головой, точно отгоняла какие-то дурные мысли, преследующие только её. — Милли… — сестра шумно выдохнула, потирая руками виски. — Ты точно сейчас ничего не слышала? — Нет. А должна была? Девушка ещё раз настороженно, чуть туманно посмотрела в сторону звука, а после, скептически усмехнувшись, вновь взглянула на Милли. — Наверное, показалось… Подросток, оценив состояние сестры, обеспокоенно шагнула ближе. — Лайя, может, прогуляемся в лесу? Погода ведь хорошая. — Что? Нет, это опасно. — Но ты ведь совсем не выходишь из комнаты! Вот у тебя глюки и начались. — Милли! — Я не права? Ты мне всегда говорила, что лучший способ разгрузить мысли — это проветрить голову. На секунду Лайя задумалась, а внутри даже возмутилась. Уж никогда она не думала, что её же слова могут пойти против неё. Но ничего не поделаешь, всё-таки это действительно была правда. — Подожди! — отрезала реставратор. — Там опасно. — Днём нам ни одно животное не встретится. Тем более мы не будем далеко отходить от дороги. — При чём тут… — мысленно прикусила язык Лайя, так и не договорив фразу. — Что? «Она же не знает, что было в ту ночь…» — При чём тут дорога? Думаешь, они не выходят к ней? — быстро сообразила девушка. — Ты ищешь отговорки! Хватит! В конце концов, если ты так боишься, давай возьмём с собой Сандру и Лео? — Не думаю, что они… — Вот увидишь, они согласятся! — и подросток убежала. Проследив за направлением Милли, Лайя прикрыла глаза и опёрлась спиной о холодную колонну. В голове был лишь шум собственной крови и слова Лео накануне. Надо попросить у Влада небольшой отпуск. Надо, но позже. Сегодня вечером или завтра утром. Отдых хотя бы на несколько дней, тем более она укладывается во все сроки. А не в её ли интересах было побыстрее закончить с работой и наслаждаться законным отдыхом с сестрой, которой она обещала себя на время путешествия в Румынию? Нет, это вынужденная мера, а не оттягивание времени, подумала Лайя. Иначе она проведёт остаток каникул в местной больнице. Спустя некоторое время идея Милли показалась Лайе неплохой. Она даже решила, что в этой безмятежности должны раствориться все проблемы и заботы, которые влекли за собой нескончаемое чувство тревоги. Лесная прохлада, приятная компания и природная тишина. Тишина. Почему среди деревьев она должна успокоить, а здесь, в каменных стенах замка, в данную минуту от неё хочется убежать? Как же жизнь многогранна. Ещё никогда работа не доставляла Лайе столько эмоций. Да, она жила этим делом, но никогда не думала, что это в прямом смысле может стать жизнью. Как с этим разбираться, Бёрнелл не имела представления. Только верила, что время всё расставит по местам: вот она закончит со всеми шестью картинами и улетит к себе домой в Америку. Ей больше не будут сниться эти сны, и она вновь заживёт обычной жизнью. Да, такой расклад её более чем устраивает. Работа от неё никуда не денется, Лайя всё так же будет заниматься любимым делом, только у себя дома. Хотелось ли ей этого? Безусловно. По крайней мере, ей хотелось думать, что это её настоящее, действительное желание.

«К сожалению, Лайя, мы иногда говорим не то, что думаем, и делаем не то, что хотим…»

Как ни странно, перед глазами всплыли слова Влада. Его голос словно поселился в голове. Снова и снова повторял эту фразу. Говорил, заканчивал и снова говорил, и так несколько раз, пока насильно не отвлечёшься на что-нибудь другое. Стоит только расслабиться, как голос снова слышится. С механическим эхом появляется и глухим затуханием исчезает. Вновь и вновь, только теперь в сопровождении целого мужского образа: его глаз, улыбки и аромата парфюма. Обрывки взаимодействий вереницей пробегали в памяти. Вот их первая встреча в отеле, ночная поездка, поздний завтрак и откровения о детстве Бёрнелл в библиотеке. Чётко отразилась их прогулка на светском вечере у Грэдиша: нагретый пиджак и сильные руки, бережно сжимающие женские плечи через него. В ту же ночь Влад снова появился в тот момент, когда был нужен. Хоть Лайя и ощущала, что с Лео она может ничего не бояться и тот, в случае чего, сможет её защитить, приезд Басараба она бы сравнила со спасательным кругом, который кинули уже почти что ушедшему полностью под воду утопающему. От одного его присутствия становилось спокойнее: рядом с ним уютно, рядом с ним хорошо, рядом с ним безопасно. Сила, уверенность, хладнокровие, страсть, воспитание, благородство, ум и решительность — всё это было воплощением Влада. Однако, кое-что всё-таки не укладывалось в голове и это настораживало: за такой короткий срок знакомства невозможно настолько близко расположить к себе человека. Что ж, видимо, Влад волшебник, потому что у него это получилось. Застав за собой мечтательную улыбку и взгляд в никуда, Лайя помотала головой, снова осмотрелась и вернулась на несколько минут назад, — опять почувствовала себя в чёрно-белом кино, немного подумала и поняла, почему замок кажется сейчас таким чужим: здесь нет его сердца — хозяина. И вновь её оглушила тишина, вызвала чувство незащищенности крепость и стеснило одиночество. Почему тишина бывает настолько разной? Почему одно и то же место может стать местом спасения и местом погибели? Почему один и тот же человек может вытащить из омута и в нём же утопить?

***

Сквозь пышные кроны, что возвышались к небу, словно великаны, лучи постепенно уходящего солнца едва затрагивали землю. Слабый августовский ветер ненавязчиво пробегал мимо могущественных деревьев, захватывая в безмолвный танец первую опавшую листву. Слегка пожелтевшая трава уже начинала терять свою былую свежесть, отдавая ненавязчивым ароматом приближающейся осени. Всё начинало медленно меняться: птицы по-другому стали запевать, теперь иначе стрекотали цикады, по-особенному ощущался воздух. Небольшая группа людей прогуливалась недалеко от дороги, наслаждаясь солнечным вечером в тени леса. Их разговор неспешно перетекал из одной темы в другую. Часто слышался звонкий девичий смех, вызванный шутками Лео и его рассказами о различных жизненных ситуациях. — Лео, никогда бы не подумала, что ты в четырнадцать лет состоял в байкерском клубе! — Благо это продлилось недолго, — с усмешкой ответил он. — Знаешь, Сандра, а ведь любовь к большим мотоциклам у меня сохранилась и по сей день. Я даже подумываю купить себе чуть позже. — Позже? Почему не сейчас? — задала вопрос Лайя. — Боюсь, что Кэти может понравиться, а я не хочу этого допустить. Она должна хотя бы немного подрасти. Милли, шедшая чуть спереди, резко обернулась и с хитрым прищуром спросила: — А ты не боишься, что я ей расскажу о твоих коварных планах? Лео радушно усмехнулся. — Думаю, она заинтересуется только когда появится весомый повод. Но даже если ей и захочется попробовать, она поговорит со мной. — И ты её будешь отговаривать? — Нет. Просто расскажу, что это такое и какие бывают последствия, а она потом уж пусть сама решает, надо ли ей это. Но всё-таки я бы не хотел лишний раз спровоцировать её интерес к мотоциклам. Милли задумалась, но больше ничего говорить не стала, упорно делая вид, что всё поняла и согласна с решением Лео. Однако, мысль о том, что они с её подругой могли бы кататься по ночному городу на массивных железных конях под музыку Depeche Mode, всё же мимолётно проскочила в голове, но после осознания, что этому, вероятнее всего, не суждено сбыться, неосязаемой дымкой растворилась в воздухе. Милли продолжила путь с лёгкой грустью в глазах. На удивление, вечерело уже достаточно быстро. С каждой минутой бронзовый свет, заливавший лес, всё больше и больше уходил в глубину. — Ого, смотрите! У клёна уже почти что все листья красные! Не знала, что он вообще здесь растёт. — Насколько мне известно, они редко встречаются в этих лесах и… Не дослушав пояснение Сандры, Милли сорвалась с места и побежала к дереву, чуть не задев плечом один из двух дубов, которые достаточно близко росли друг к другу. — Не достаю! Лео, сорви листочек, пожалуйста! Во-он тот, который покраснее! Нолан улыбнулся и молча посмотрел на девушек, словно дал понять, что сейчас вернётся, а после отправился выполнять просьбу сестры Лайи. Когда Лео уже был достаточно далеко, Бёрнелл заговорила: — Сандра, я хочу извиниться за Милли. За её взбалмошность. Не знаю, что с ней такое в последнее время… И прости за то, что буквально «повесила» её на тебя. На твоём месте должна быть я. Я должна была устроить ей те каникулы, которые она так хотела, а тут работа, обязательства… — Лайя, всё хорошо, — она ободряюще улыбнулась, скрыв секундное непонимание. — Прошу тебя, не переживай. Мне не в тягость. Тем более я люблю подростков, это всё-таки моя работа, в какой-то степени. — Ты учитель? — Ах, нет… — посмеялась Сандра. — По профессии я менеджер межкультурной коммуникации, но мне особо никогда это и не нравилось. Я хотела учителем пойти, но родители настояли… А меня всегда тянуло к детям. Не знаю, почему… Ну в общем, после окончания института я прошла курсы вожатых и теперь работаю в детском лагере. Позже хочу получить второе образование. — Уже учителя? — Да, — слегка мечтательно улыбнулась девушка. — Люблю подростков, правда… с ними иногда бывает сложновато. — Почему? — Они уже видят мир как взрослые, а мыслят ещё как дети, и оттого их мало кто понимает. Знаешь, они находятся в каком-то подвешенном состоянии: с них уже начинают требовать, как со взрослых, а по факту они ещё совсем малы. И подростки не осознают, что же не так они делают. У них есть два пути: либо ты пересиливаешь себя и на всю жизнь остаёшься в детстве, в буквальном смысле закрывая глаза на взрослую жизнь, либо наоборот, готовый к этому свету морально, но физически ещё нет, смотришь на это палящее солнце, ждёшь и терпишь, терпишь и ждёшь, пока не привыкнешь и не станешь таким же, как все те, кто уже выработали иммунитет к настоящему миру… Поэтому не злись на Милли, она просто пытается стать такой, как и ты. Возможно, плохо выходит, но она старается. Хоть в посыле Сандры не было и капли укора, Лайя всё равно почувствовала себя виноватой, и взгляд её устремился под ноги. Подгоняемая желанием побыстрее завязать новый разговор и нарушить неловкое молчание, Бёрнелл начинает бегать глазами по окрестностям и, когда попытки за что-то зацепиться оказались почти тщетными, кое-что в глубине леса всё-таки привлекает внимание реставратора. — Церковь? Здесь есть церковь? — Что? Где? — отвлеклась от телефона Сандра, на который полминуты назад пришло уведомление. — Мне сообщение пришло. Это Антон, просит вернуться назад. Тебе не писал? После недолгого поиска смартфона Лайя обнаружила, что дворецкий и ей отправлял сообщение с просьбой возвратиться в замок, аргументируя это скорым наступлением ночи. — Значит, будем возвращаться.

***

После насыщенной прогулки и плотного ужина, казалось, сон должен был прийти незамедлительно. Спал замок, спала природа, только Лайя никак не могла предаться Морфею. Она переворачивалась с бока на бок, меняла положения, но ничего не помогало. Сон не шёл, но пришло кое-что другое, совсем неожиданное, учитывая недавно принятое решение девушки на этот счёт. Возникло желание поработать. С каждой секундой, с которой Лайя смотрела на закрашенные полотна, её интерес к неизвестному усиливался в геометрической прогрессии. Что же скрывается ещё за слоем краски? Сколько тайн из прошлого ей ещё предстоит познать? Нет, она решила взять отпуск. Бёрнелл отвернулась от злосчастных картин и зажмурила глаза, словно попыталась избавиться от этого навязчивого желания. Открыла. Желание не прошло. «Нет. Пока Влад не даст официального разрешения на отпуск, никакого отдыха!» — подумала Лайя и решительно встала с постели, направляясь к третьему, полностью закрашенному холсту. Работа, как и прежде, приносила ей удовольствие. Только теперь она с опасливым интересом ждала, когда же вновь окажется в прошлом. Лайе ещё предстояло разобраться, почему её сны настолько реальны и детально проработанны. Почему они настолько отчётливые и запоминающиеся? Выяснит, обязательно, но чуть позже. Через несколько часов ей стал потихоньку открываться образ человека на портрете — показалась тонкая, по всей видимости, женская рука. Лайя вновь почувствовала, как реальность от неё ускользает.

1446 год. Османская империя.

Высокое дерево, озёрная свежесть и полуденный ветер спасали от припекающего солнца. За два года нахождения на османской земле, Влад так и не привык к такому жаркому климату, поэтому каждый подобный сегодняшнему день становился для него пыткой. — Волнуешься? Девичий голос вывел из раздумий, и снова пришлось вспомнить, о чём была беседа. — Нет. — Ты никогда не переживаешь! — Лале, я всего лишь один из сопровождающих Мехмеда на охоту. Почему я должен переживать? — А я вот переживаю! Девочка обидчиво надула губы и, скрестив руки на груди, отвернулась от друга. Крошечная иголка злости кольнула и Влада, но он промолчал. Как считал юноша, поводов для волнения нет. Он вообще любил не беспокоиться до тех пор, пока не появится повод. В этом они с Лале кардинально различались. — Мехмед… — не оборачиваясь, начала Лале. — Вы с ним не ладите. — Мы никогда не ладили. — Но сейчас ты с ним останешься один! Аслан уже там, с дядей Мурадом! Ты пойдёшь с Мехмедом один! — Нас будет несколько человек, — спокойным, ровным тоном отвечал Влад. — Да нет же! — наконец развернулась она. — Ты будешь без Аслана! — Ты считаешь, я не справлюсь без него? — Я не про это… — печально отвела взгляд Лале, словно уже проиграла спор. — Он мог вовремя… утихомирить тебя, не знаю… — О чём ты? — Влад… — прошептала она. — Тебе всё равно, с кем вступать в спор, хоть и знаешь, что это может плохо кончиться. Ты не боишься ничего… — Я знаю, — так же твёрдо ответил Басараб. — Но если ты так хочешь… Я обещаю тебе, что не буду говорить лишнего. Лале опешила и, неуверенно подняв слегка покрасневшие от подступивших слёз глаза, с надеждой посмотрела на друга. Страх за Влада стал постепенно отступать. В ледяной синеве его глаз читалась серьёзность, которую, порой, не встретишь даже во взгляде взрослого человека. Такой юный, а пережил уже столько, сколько некоторые люди не переживают за всё своё существование. Лале учила его жизни в Османской империи, а он учил её жизни в Мире. Рядом с Владом время пролетало мгновенно. После каждого с ним разговора Лале чувствовала, как взрослеет. С каждым днём, проведённым с этим удивительным парнем, она понимала, что возраст — всего лишь цифра. Он взрослее всех, с кем ей доводилось общаться. За эти два года их дружбы Лале поменяла взгляд на многие вещи, действительно стала умнее и рассудительнее. Однако, не так давно появилась загадка, которая племяннице султана давалась тяжелее остальных: почему она стала беспокоиться за Влада больше, чем за Аслана? Ведь они оба будут на охоте, оба будут в обществе Мехмеда, но Лале переживает сильнее за друга из Валахии. Возможно, в Аслане она больше уверена: знает, что без повода не полезет и на провокации поддаваться не будет. А что насчёт Влада? Тот, если захочет, сможет огрызнуться на самого правителя. У Влада авторитетов здесь, пожалуй, нет. Смело, опрометчиво и глупо. — Обещаешь, что не полезешь? — Обещаю, — постарался улыбнуться Влад. — Только прошу тебя, не грусти. — Что в грусти плохого? — задала вопрос Лале, на что друг удивлённо вскинул брови, и девочка засмеялась. — Как минимум, она тебе не идёт, — с искренним радушием произнёс он. — Мы слишком молоды, чтобы грустить. Жизнь слишком коротка для этого. — Говоришь, как Аслан… — Да! Потому что он мне это рассказал! Потому что на него смотришь и думаешь, мол, а почему этот парень всегда такой весёлый и жизнерадостный? Что же он такого увидел? Юноше удалось губы Лале содрогнуться: она снова лучезарно улыбалась. — Знаешь, вы похожи. Очень. Иногда мне кажется, что вы как брат с сестрой… — Это из-за того, что мы практически с детства вместе. — Возможно… Но тем не менее… Лале, порой мне думается, что вы оба были посланы мне судьбой, потому что в одиночку вы бы не смогли дать мне то стремление к познанию жизни. По отдельности бы не справились, и не потому, что это в вас мало света… Я до сих пор не знаю, чем заслужил вас. Простому человеку эти слова согрели бы душу и заставили щеки залиться румянцем. Но Лале читала между строк — Влад считает себя каким-то другим, отличным от них и, возможно, даже недостойным того счастья, которое имеет. — Влад, я понимаю, к чему ты клонишь, но я прошу тебя… — Свети. Подруга посмотрела на юношу в немом вопросе, но тот только тщательнее стал всматриваться сквозь ветви дерева, которые укрывали их от ослепительного солнца. — Свети, как не светила никогда. Ярче, ярче и ещё раз ярче. — Ярче солнца? — проследила направление взгляда Лале. — Ты и есть солнце. Ослепляй всех! У Лале выросли крылья за спиной. Конечно, она много раз слышала о том, что является одной из самых красивых девушек в семье султана, но ещё никто и никогда не сравнивал её с солнцем; в груди вспыхнул пожар, разрастающийся с каждой секундой. Это прозвучало, как наставление. На секунду показалось, что Влад говорил с таким огнём в глазах, словно понимал, что кроме Лале этого никто сделать не сможет. Ну или сможет, но не так, как это смогла бы его подруга. Он видел немного девушек, но одно знал точно — Лале нет равных. Она была всем, она могла всё. Она уникальна, она неповторима. Она — одна такая на всём свете. — Пойдём, — Влад встал и дал подруге руку, на что та, долго не колебавшись, согласилась. Их путь не был далёким — они прошли несколько шагов до озера. Лазурная вода переливалась на свету, создавая на неровной глади радужные блики. — Подойди сюда, — Басараб подвёл Лале к самому берегу и наклонился над водой. — Что ты видишь? — М-м… Это мы. — А какие мы? — Молодые? — неуверенно спросила девочка. — И счастливые! Мы сейчас — юные, наивные, радостные и… — Настоящие… — Да… Да! — начал восторгаться Влад. — Таких нас, как сейчас, возможно, больше не будет! Я не говорю, что мы больше не будем счастливы, нет. Будем, обязательно, просто в другой степени! — Кажется, я начинаю понимать тебя… — Запомни нас такими, Лале! Запомни нас сейчас! Мы не знаем, что будет через год, десять лет… Да мы даже не знаем, что будет завтра! «А завтра ты отправляешься сопровождать на охоту главного провокатора империи…» Навязчивые мысли снова протянули свои когтистые лапы в попытке спугнуть радость на девичьем лице, но стоило только Лале поддаться «искушениям» надеть маску печали, как её взгляд невольно скользнул в сторону: девочка встретилась глазами с Владом; с тем, кто заставил её улыбаться. Как и говорил, он не знает, что будет завтра. Однако, от него исходили такие сила и уверенность, словно он пытается донести — завтра всё обязательно будет хорошо. Лале снова посмотрела на себя. С новым любопытством она стала разглядывать своё лицо: тонкие губы, широкие глаза, светящуюся кожу. Слово «запомни» неосознанно заставило её задуматься о холсте и красках. Свою мысль Лале развить не успела. Её отвлекло касание холодной мужской руки. Теперь её ладонь казалось по-особенному крошечной и хрупкой, но она знала, что в руках Влада ей ничего не грозит. Она в безопасности.

Наше время. Будапешт, Венгрия.

Квартира Роксаны.

Лунный свет полностью заполнил помещение. С улицы редко доносились голоса и шум машин. Венгерская столица спала, как и гости Балан. Хозяйка квартиры, сидя в кровати и потирая виски, приходила в себя. Видение, точно фотография, сделанная на полароид, появлялось не сразу, по кусочкам соединяясь в единую картинку. Спустя несколько минут пазл собрался, и Роксана моментально выскочила из комнаты. — Влад! Влад! — Что? Что случилось? — привстал на локте Цепеш, испуганно оглядывая ведьму в темноте. — Тебе срочно нужно возвращаться в Румынию! — Что-то с Лайей?! — судорожно спросил Влад. — Ты должен ей всё объяснить, рассказать! — Что случится, можешь сказать?! — не вытерпев, сорвался на крик Локид, всё это время находившийся в этой же комнате. — Третья картина… На ней изображена Лале…