Предвидя будущее

Ни рта, ни языка, ни горла не имею, Однако говорить без трудности умею. Но должно принуждать, чтоб начал я кричать, А ежели не так, я стану век молчать. То правда, что меня все чтут не за велико, Но голосу дают почтение толико, Что повинуется ему и князь и граф. Ослушники его жестокий терпят штраф.

Адриан Илларионович Дубровский

Элис

-Король постановил, что из каждого города, деревни и окрестностей должны явиться по представителю в столицу государства нашего - Бристол. Срок дан вам: до начала захода солнца. Его высочество желает собрать жителей своих, дабы объявить решение, грядущее изменить жизнь народа и мира сего,- сидя прямо на лошади, дабы не терять времени, декламировал глашатай, -Прошу оповестить вашего слугу верного по принятии решения, и я сопровожу вас ко двору. Люди на площади, простые зеваки, не могли понять, что же такого там, у них во дворце, приключилось, что без предупреждения король созывает всех подданных да объявлять что-то будет. Нарастал шум, тут и там люди шептались, ворох сплетен потихоньку начинал витать в воздухе. Принюхавшись, можно было даже ощутить запах этих разговоров, однако ветер сдувал его быстрее, чем человеческий нос успевал это уловить. Пробираясь сквозь толпу, Элис все быстрее и быстрее придумывала и тут же выдавала вопросы, на которые ни Ги, ни отец девушки, Алекс, ответа дать не могли. Единственное, что могло утолить ее любопытство - это разговоры, сплетни, анекдоты простых людей, в которые Элис любила вслушиваться на людных улицах, а в этот момент они находились именно на такой. "Когда это такое было видано, чтобы король с бухты-барахты менять что-то вздумал...","Говорила я тебе, Матрена, нужно было за благополучие молиться, а ты все: перемены, перемены. Ну и на что нам теперь они?","Между прочим, сам король со мной однажды говорил. Да, великий человек он, великий...". Между людьми Элис могла разглядеть разве что другую часть толпы, так что, когда Алекс достиг подиума, он сразу потянул ее за руку и сказал забираться на верх. Это стало неожиданностью для Элис. "Тут же их около сотни, а мы всего за мгновение управились. Отец, конечно, молодец. Ему, небось, полпути жители сами дорогу уступали",- подумала Элис, залезая на трибуну. -Внимание, жители и прохожие! Как вы уже слышали, король требует представителя от нашей деревни, я как староста хотел бы предложить свою кандидатуру, если вас это, конечно, устраивает,- объявил Алекс, ибо не гоже непорядку расти, нужно, чтобы все структурировано было. Толпа уже начала расходиться: кто по домам, кто по делам. -Возражения?,- уточнил Алекс, а затем промолчал с минуту, чтобы люди могли высказаться, -Ну и отлично, тогда поделом старик,- он обратился к гонцу и прошел в его сторону, -нужно ехать. Как бы до заката успеть, неприлично все таки. Элис уже было начала думать, что про нее забыли, да и Ги подтянулся, и как истинные друзья они одновременно начали давить на Алекса, дабы заполучить этот заветный поход в Бристол:"А как же мы?","В конце концов, вы оба не молоды уже, нужна помощь младшего поколения", "Ну мы же пригодимся вам еще как! А вдруг в дороге что-то случиться?", "Да-да, знаем мы вас, Алекс, во дворце принципиально не ночуете, вот закончите поздно, ехать по темноте, и что потом? По косточкам вас искать?" -Понял, понял, хорошо. Старик, ты как на это смотришь? Сможем ребят взять?,- спросил Алекс глашатая. Ну не мог он детей так, без приключений, оставить. Он то хорошо знал, как молодые любят новое, неизведанное, даже если само путешествие - обычный поход в соседний город. "Дух противоречия",- подумал Алекс и чуть было не расплылся в улыбке, но вовремя спохватился. -Не мне судить, уважаемый староста, но дети, вполне вероятно, могут не осознавать серьезность сего мероприятия. В любом случае, судить вам, уважаемый, -сказал гонец, изобразив на лице улыбку. Алекс знал, он детей не очень то жалует: относится равнодушно, виду не подает, но в деревне уже давно раскрыли его неприязнь. Ги с Элис стояли в стороне от них и обсуждали предстоящий поход: придумывали возможные причины собрания, соображали, что им следует прикупить для Элизабет в столичных лавках, а также представляли, как мог поменяться город за то время, пока их там не было. В конце концов, они уже не дети, вот Элис сегодня 15 лет исполнилось. Девочка моя взрослая, все понимает, да и Ги - парень не промах,- Алекс ,рассказывая, какая молодежь сейчас хорошая пошла, начал расхаживать по подиуму, активно жестикулируя руками. Площадь почти опустела, осталось только несколько пожилых людей, которые на самом деле уходят, но это происходит так медленно, что непонятно, двигаются ли они или стоят, а так же просто прохожие, живущие своей жизнью, идущие своим чередом. -Отец, ну хватит! И так понятно, что мы не глупые, а Ги и правда не промах,- развеселившись от своей шутки и опасаясь подзатыльника от парня, Элис быстро проскользнула за спину отца. Ги, через мгновение поняв, что она имела ввиду, собрался и с серьезным видом двинулся в сторону Элис. -С такими шуточками ты себя в могилу сведешь, Элис Бернар!,- с жутким видом Ги бросился на нее. -Сколько раз я просил тебя перестать придумывать абсолютно несмешные каламбуры, связанные с моей предрасположенностью? И даже не смей говорить, что ты опять забыла об этом, в этот раз тебе от меня не уйти!,- он провернул еще несколько попыток поймать Элис, но каждый раз она ускользала от него прямо перед самым носом. Подиум начал скрипеть, друзья превращались во врагов. Элис, несмотря на то, что она знала, как Ги реагирует на шутки о его "супер меткости", все равно решила не упускать такую прекрасную возможность. Когда еще она сможет так удачно вставить, по ее мнению очень даже смешной каламбур, в диалог так легко? Удачу лучше не тратить просто так, всегда нужно пользоваться шансом и делать то, что велит тебе сердце, даже если это что-то не имеет значения.       -Дети, успокойтесь,- жалостливо просил Алекс. -Я тут распинаюсь, доказываю, какие вы молодцы, а у вас тут ссора из-за шутки,- он все с таким же печальным видом разнял детей, взяв Элис за воротник и преградив путь Ги. -Решено, со мной идет одна Элис, это не обсуждается. А ты, Ги, лучше поди помоги своему отцу, шкуру ему добудь в лесу что ли, да Элизабет развлеки. Она одна, девочка спокойная, в отличии от некоторых,- он пригрозил парочке друзей пальцем, -будет прок хоть,- Алекс отпустил Элис, попутно постукивая по груди Ги. -Надо выдвигаться, а то до заката точно не успеем.

Анна

Анна шла по пустому коридору, ведущему только в одно место - покои отца, короля Стефана Третьего. Картины всех представителей династии Лемберг, правителей Брейденгарда, висели ровными рядами, их каждый день по точному расписанию проверяли и протирали служанки. "Отец не любит беспорядок, рассеянность, забывчивость. Всегда все должно стоять ровно, без единой пылинки или царапины. Нужно действовать, но перед этим подумать: структурно, основательно,- и это распространяется на все сферы твоей жизнедеятельности...",- мысли проносились в голове Анны все быстрее и быстрее. Она вспоминала все заповеди отца, которые он когда-либо ей говорил. Анна шла по коридору, продумывая каждый шаг, лишь бы ни одна половица не заскрипела, думая, думая, думая:"Что же делать? Стоит ли волноваться? Что происходит? Должна ли я это вообще знать?" -Лена, я тебе уже все сказал!,- раздался приглушенный крик из конца коридора. -Ты же слышала: что они говорили, как смотрели и шептались,- эти придворные крысы!,- Анна приближалась все ближе к источнику шума:"Ни звука, только бы ни звука не издать". Вдруг послышался громкий хлопок. -Снова ты мебель громишь, успокойся, сядь, и мы все обсудим, подумаем, что делать дальше, что сказать народу,- Анна уже могла разглядеть мелькающие фигуры в проеме двери, одна из фигур, похожая на ее мать, Елену, пыталась подступиться к мужу, чтобы успокоить его. -Ничего особо страшного не случилось, всегда можно найти выход, нужно только проявить инициативу, чуточку поднажать, и все получится,- сказала Елена, жестом приглашая мужа сесть в кресло. Анна уже стояла достаточно близко, чтобы различать, что происходит в опочивальне: на лице королевы виднелась прекрасная улыбка, то, чем восхищалась большая часть подданных, и за что ее особенно любили. "Королева - лицо государства, король - голова, мыслительная машина"- вечная заповедь брейденгардцев, спутник всех мероприятий, стихов, произведений и публичных изречений. Я не маленький ребенок и нравоучения мне уж точно не нужны!,- выкрикнул Стефан, сорвавшись с места, и направился в сторону двери. У Анны перехватило дыхание, ноги непроизвольно подкосились, она закрыла глаза и начала произносить молитву, беззвучно шевеля губами. -Я еще раз тебе говорю, что мое решение таково и изменениям не подлежит. Я больше не намерен связываться ни с Де Грандом ни с Крейгом! Как в общем, так и с их правителями тем более,- Стефан резко захлопнул дверь. -С этого момента Брейденгард будет в безопасности! Ты меня поняла, Елена? Анна наконец-то смогла спокойно выдохнуть. О чем ее родители спорили дальше, она знать не хотела. Все, что ее волновало в этот момент: как бы побыстрее добраться до своей спальни, чтобы ее увидело как можно меньше людей, и каким образом ей забыть весь тот кошмар, который происходит в ее родном доме.

***

-Прошу, Анна, Елена, вам сюда,- старый дворецкий осторожно открыл одной рукой большую золотую дверь, другой изображал жест, показывающий, что нужно проходить внутрь. Они вошли в небольшую залу, находящуюся перед самым выходом на балкон. Маленькая, но просторная комната была довольно уютна, хотя даже это не давало Анне расслабиться. -Его величество, король Стефан, скоро будет здесь,- сказал дворецкий. -До прибытия горожан еще несколько часов, так что король решил отрепетировать речь, ожидайте,- он улыбнулся и вышел из залы, стараясь издавать как можно меньше звуков. Повисла тишина, стало сложно дышать, воздух весь заполнился дурным, неуловимым запахом, стесняющим всех, кто попал под его воздействие. Елена села на одно из кресел, стоящих в полукруге рядом с короткой стеной. Анна не знала, что будет происходить дальше, зачем Стефан решил созвать всех людей , она даже не предполагала, почему ее мать, всегда дружелюбная, веселая и болтливая, сейчас молчит. Глаза королевы не блестели, ни единого огонька не пробегало в ее глубоких, как озеро, глазах. Страх заполонял Анну все больше, с каждой минутой воздух в ее легких исчезал все быстрее, вздохнуть она могла только через силу. -Он напуган, очень напуган,- тихо проговорила Елена. Она встала с кресла и направилась в сторону дочери, немного пошатываясь. -Ты, главное, не волнуйся,- королева прижала к себе дочь и начала гладить ее по голове. -Все обязательно будет хорошо,- голос Елены становился все тише, а затем и вовсе угас. -Конечно, все будет хорошо,- поддержала ее Анна. Какое-то время они стояли посреди комнаты, в их мире время остановилось. Вдруг за дверьми начала копошиться прислуга, Анна опомнилась, посмотрела мокрыми глазами на королеву, осознавая, что ничего уже не станет прежним. -Мама...- Она прижала Елену сильнее к себе, -мне тоже страшно,- сквозь слезы, всхлипывая, говорила девочка. Она сжимала королеву так сильно, будто это был последний раз, когда они могли прикоснуться друг к другу, их последняя встреча. Картины висели как всегда ровно, служанки во всю трудились, убирая весь замок:"Ни единой пылинки". Суета царила сегодня во всем королевстве: горожане собирались, приводили себя в порядок, торопились в столицу, столичные особы в полной мере проявляли свое любопытство, рыскали, прибегали ко всем возможным способам, связям, только бы быстрее соседнего барона узнать, что происходит в замке, ворота на выезде из Бристола все открывались и закрывались, люди потоком текли в столицу. -Великие перемены грядут,- сказал старый дворецкий, идя по еле освященному коридору замка. Низенькая, пухленькая, вспотевшая служанка, бегущая трусцой рядом с ним, многозначительно посмотрела на старика: -О чем это вы?- она вскликнула от удивления. -Ой, что вы имеете в виду?- еще раз, но уже спокойнее повторила она. -Король меняется, а когда у человека меняется разум, личность рождается заново,- пояснил дворецкий. -Изменения головы всегда отражаются на теле - король не может измениться, не затронув свое государство.

Элизабет

Ветер был холодный, мельницы прокручивались под его напором. Где-то вдалеке текла река, деревья постепенно облагораживались, обрастая новыми, ярко-зелеными листьями. Весна была в самом разгаре. Обычно, Брейденгард раньше всех цвел, зеленел, теплело тут тоже порядком раньше, чем в соседних государствах. Однако, никто не мог точно сказать, почему это происходит. Какое-то время назад сюда отправлялись экспедиции одних из самых эрудированных людей Де Гранда, они пытались выяснить секрет этих прекрасных, вечно цветущих земель, тайну тихих равнин, которые могли не меняться на протяжении нескольких десятилетий, мягкой, как нигде, воды, но ничего интересного или существенно полезного они так и не нашли. Сам Де Гранд считается не менее красивым, комфортным и безопасным государством, но стремление быть везде и всегда первыми настораживало не только их соседей, но и обширную часть дальних жилых земель. Первыми по комфорту, добыче ресурсов, знаниям, предрасположенностям, о которых ходили смутные слухи: говорят, было время, когда правительство отбирало детей с лучшими способностями и проводило на них эксперименты, включающие и попытки вывести человека, обладающего предрасположенностью, сравнимой с магическими силами. Хотя эти слухи правители соседних стран не воспринимали всерьез, люд находился в страхе, слагал легенды и порождал все больше сплетен. Так Де Гранд своим стремлением, непомерными амбициями и трудом завоевал звание "Великой империи", в некоторых провинциях Брейденгарда даже дети называют так Де Грнад, разговаривая о нем. Сидя на холме, находящемся в непосредственной близости с тихой равниной, Элизабет смотрела в даль, размышляя о прошедшем, настоящем и грядущем: "Интересно, как там дела у Ги с Элис. На сколько я поняла, утром они ходили на площадь. Видимо, глашатай приехал, значит, новости интересные принес. Хотелось бы мне сходить, а братья все наиграться не могли: то учи их письму, то чтению, то обедать подавай, то угадай, кто из них Оливер, а кто Оскар. Дети, ей богу, однако смышленые, убеждение то мое на них не работает, а жаль, матушке такая помощь была бы. Природа сегодня как никогда красива, надо будет привести сюда Ги с Элис, полюбуются, а то один в лесу часами сидит, другая из комнаты не выходит, а если и выходит, то по сторонам даже не смотрит, все вперед, да вперед. А куда торопиться? У нас все хорошо, тихо, мирно..." -Эй, Лиза,- сказал Ги, прерывая ее размышления, -а ты чего тут одна сидишь? Братья где? Или сегодня уже все, энергия кончилась?,- он плюхнулся на землю рядом с Элизабет. Она ошарашено посмотрела на него: -Боже мой, Ги, ну и напугал же ты меня,- Элизабет повертелась и затем села поудобнее, выпрямив спину. -Нельзя же так на людей... средь бела дня то,- она оглянулась, задержав внимание на лесу. -А Элис ты куда дел? -Что значит куда дел?,- деловито поднимая бровь, ответил Ги. -Никуда я ее не девал, она ушла с Алексом в Бристол,- он указал в сторону столицы. Город можно было увидеть между дальними холмами тихих равнин. - Надеюсь, она прикупит для нас с тобой что-нибудь интересное там. Ги пришлось рассказать Элизабет все, что произошло за первую половину дня с ним и Элис. Элизабет любит подробности, особенно когда это касается ее друзей или просто интересных вещей. "На площади было много народу...", "А зачем они туда собрались?", "Я то откуда знаю? Глашатай приехал, интересно им стало...", "Ага, а что сказала Элис?", "Ничего она не говорила", "А потом что было?", "Да ничего особого не случилось, они просто ушли, хотя у гонца было такое лицо, будто он съел кислый лимон". Они так и просидели до захода солнца на этом холме, разговаривая о произошедшем сегодня. Ветер становился холоднее, темнело, деревья раскачивались все сильнее, вдалеке виднелись огоньки, исходящие не то от столицы, не то от людей, плывущих туда ручейком. Кроваво-ягодное небо оповестило Ги , что ночь скоро придет, он встал с земли, отряхиваясь, еще раз посмотрел на закат и сказал Элизабет, что пора расходиться по домам. Они шли через лес, хранитель тихой равнины и ее холмов. Ги был на чеку, волновался, думал, кто-то непременно выскочит из леса, так что держал стрелы наготове. Он всегда носил с собой лук, сделанный Алексом, и когда-то, на пятнадцатилетие Ги, его подарил ему отец, с тех пор он бережет его как зеницу ока, но и в дело его ввести не брезгует. Несмотря на волнения Ги, все было тихо: пели птицы, отдаленно пахло хвоей, слышалось стрекотание кузнечиков. Друзья шагали бок о бок, как у Элизабет возник еще один вопрос: -Ги, так какая предрасположенность у Элис, ты же не забыл это узнать?- она на ходу повернулась к нему лицом, продолжая идти спиной вперед и немного обгоняя его. "Конечно, вот что я забыл. А я все вспомнить не мог"- подумал Ги: -Дурачина я, Лиза, забыл, конечно,- сказал он, похлопывая себя по затылку и неловко улыбаясь. -Знал же, что нужно спросить, а все равно. Теперь, наверное, только от Анны узнаем, что к чему,- Ги сравнялся с Элизабет, и теперь они шли на одном уровне. Девушка повернулась, приняв нормальное положение ходьбы: -Ну ладно тебе, ничего же плохого не случилось,- утешила его Элизабет. -Но в любом случае,- продолжил Ги, -лучше, чем моя способность, у нее точно не будет,- он издевательски усмехнулся, указывая на колчан стрел, висевший на спине, и лук, зацепленный за ремешки на его рубашке. Они почти дошли до деревни, сквозь деревья виднелись огни жилых окон деревни. Чувствовался легкий запах дыма, смешанный с ароматом коры дерева, где-то горел огонь, слышался его треск. Приближаясь к деревне можно было уловить визиг детишек, сорванцов, которых отпускали гулять по вечерам, игнорируя темноту улиц. Кто-то из жителей топил печь, пекли пироги, готовились ко сну. Закат сменился ночью, луна вышла в свой дозор, освещая землю, озаряя темноту. Друзья разминулись на входе в деревню, разошлись по домам. Ги предупредил Элизабет, чтобы она была осторожна, несмотря на то, что они уже были в безопасности. Осторожным быть никогда не помешает. "Уже ночь,"-думала Элизабет, проходя мимо домов деревни:"Должно быть, Элис с мистером Алексом закончили свои дела в столице, а сейчас возвращаются домой. Дай, боже, чтобы с ними ничего не случилось в пути. А спросить Ги зря забыл, интересное это дело, предрасположенности, вроде просто таланты, а понять их до сих пор не смогли. Раз Элис - дочь многоуважаемого старосты, Александра, наверное, способность у нее тоже сильная будет. Вот штука какая, а у братиков какие предрасположенности будут? Одинаковые, не зря же они близнецы, или разные? Да уж, много загадок у нас в мире". Элизабет пересекала одну из улиц деревни, шла она спокойно, не спеша, любовалась красотами ночи. Подходя к своему дому, она увидела свет, исходящий со стороны главного въезда в деревню, но не обратила особого внимания: может Элис приехала, может кто-то захотел повидать родню. Элизабет вступила на порог дома, приоткрывая дверь, изнутри пахло выпечкой: сладкими булочками, пирогом, который ее бабушка очень любила готовить. Теплый свет озарил ее лицо:"Вот я и дома",- подумала Элизабет.

***

Улицы с каждой минутой все сильнее погружались в темноту, стража подъезжала к при столичной деревне Идэй, горели лампы, отдавая запахом керосина. Отряд из пяти стражников верхом на лошадях - крупных мужчин, одетых, как подобает рыцарям, не слишком богатым, но все же рыцарям - только-только вступал на территорию деревни. У каждого по массивному мечу и кольчужной броне, ударяющихся друг о друга и позвякивающих при малейшем движении. Мужчины, со всем подобающим пафосом столичных особ, заезжали в деревню, громко говоря и периодически хохоча во всю глотку, копыта лошадей цокали не хуже брони. Все больше окон начали озарятся желтым светом, оставаясь за спинами стражников и создавая карту, отображающую их путь через деревню. Некоторые люди выходили из домов и с заспанным видом возмущались, спрашивали, от чего тут так шумно и что тут, черт возьми, происходит, на что бравые рыцари усмехались или просто игнорировали горожан. Когда стража добралась до главной площади, перебудив с половину населения деревни, один из "рыцарей" забрался на подиум и начал что-то объявлять. Все больше жителей просыпалось, они выходили на улицу посреди ночи, в одном нижнем белье да спальных костюмах, и начинали выяснять, по какому поводу к ним наведались стражники. Шум увеличивался, стража продолжала гоготать на всю улицу, нервы людей не выдерживали, кто-то переходил на крик. "Шумная ночка сегодня будет",- сказал Ги, спускаясь с крыльца своего дома. "Ну что ж, повеселимся",- продолжал он, обращаясь к воздуху. "Видимо, если не я иду к столице, то столица сама идет ко мне".

Элис

Элис и ее отец ожидали в небольшой очереди, скопившейся перед главным въездом в Бристол. В этот день поток людей, посещающих столицу, заметно превысил все допустимые нормы, проверяющие были на пределе своих возможностей, им нужно было управиться максимально быстро, никого нельзя задерживать, близится ночь, а там и закат. -Проходите следующие, не задерживайте очередь, - прокричал пропускающий. -Так, что у нас здесь, - он задумчиво посмотрел на Элис и Алекса. -По какому поводу сюда? - мужчина оббежал их взглядом. -Они со мной, - сказал глашатай, выезжая из-за Алекса. -И если можно, то побыстрее, мы уже опаздываем, - он стал приподниматься с лошади и старался увидеть, насколько много им еще предстоит проехать, рассчитывал время. "Проезжая по улицам Бристола, как бы ни старался, ты не сможешь увидеть его многолетней истории: особых перипетий улиц, строившихся годами, неповторимой системы, сложившейся непонятным, но рабочим образом, присущей только этому королевству, архитектуры - ничего, что может отражать индивидуальность. Брейденгард - старое государство, но птенец в гнезде мудрых многолетних птиц. Одно из новообразовавшихся королевств, копирующее то, что уже было сделано и хорошо работает. Телеги с пивом посреди улиц, рабочая форма горожан, вывески, архитектура, языки, люди, лица - все уже было видано этим светом, ничего оригинального. Большая часть жителей - эмигранты, искавшие лучшей жизни или хотевшие попробовать что-то новое. Даже несмотря на такое обилие темпераментов, личностей, обычаев, контактирующих и сталкивающихся с друг другом каждый день, люди только воспроизводят то, что уже знают, не создавая новых вещей. Они образовывают отдельные деревни, области, районы в городах, делясь по расам, обычаям, прошлым местам проживания, хранят свои традиции и не допускают перемен - это не для них. Люди живут в мире, согласии, приходят друг к другу на помощь, не спорят, но изменений противятся, как черт святой воды. Хотя любому правилу присущи исключения, так в Брейденгарде образовалась деревня - единственная, где люди самых разных мастей живут вместе, создавая свою историю. Идэй - родной дом Элис, хламовник, куда стекаются толпа со всего света, делясь привычками, традициями, устоями, стилем в одежде и архитектуре. Родители Ги, семья де Вьен, бывшие дворяне, жившие в Де Гранде, благодаря матери Ги, привнесли в деревню зеленую одежду, много самой разнообразной, прекрасной зеленой одежды, различных оттенков, форм и размеров. С тех пор она хорошо прижилась, а жители, все поголовно, носят зеленые вещи, это дошло до таких масштабов, что зленный цвет теперь официально является знаменем Идэй. Бабушка и дедушка Элизабет подарили деревне множество новых рецептов: сладостей, выпечки, мяса и много другого, что они, покидая Крейг, бережно сохранили в своей памяти и передали жителям. Люди делятся своим опытом с ближними и сами учатся чему-то новому, так и живут в Идэй по сей день, но, к сожалению, остальной народ неохотно берет с них пример, не ценится это, да и надежды на то, что будет, очень мало". Площадь перед замком уже была до полна забита людьми, когда Алекс с Элис, расставшись с глашатаем, пытались протиснуться туда на своих двоих - для коней места не оставалось совсем. Все шептались о чем-то своем, нарастало напряжение, ожидали короля. -Расступитесь, прошу, дайте пройти,- кричали на противоположном конце площади. -Дорогу, дорогу!- стал разгораться спор между стражей и горожанами. -Видимо, кто-то уже застрял в этой толпе,- сказал Алекс. -А старики то как там, не дай бог, задавят их,- он взял Элис за руку, чтобы ее не унесло потоком людей. -Хотя что тут старикам делать. Да и где Стефан, скоро ночь будет, а он все никак не соберется, а я говорил, мал он еще для дел придворных,- Алекс протаскивал Элис за собой на пролом через людей, ближе к центру площадки. Люди толкались, прижимали их со всех сторон, на площади поднимался шум, который явно не устраивал стражников, так что они пытались успокоить, присмирить людей, пытались делить их на группы, кричали, но толку от этого было мало. Элис, зыркая взглядом по толпе граждан, заметила, что дверь замка, ведущая непосредственно на балкон, была приоткрыта. Мгновение ожидания, и народу во всем составе показались придворные особы, вплоть до старого дворецкого и пары служанок. Шум и крики людей мгновенно утихли, слышалось стрекотание кузнечиков, вышедших на вечернее песнопение. Смеркалось, небо заполонялось теплыми красками, казалось, его измазали клубнично-малиновым вареньем. Опоздавшие ломились в ворота, которые закрыли с появлением первых красных клякс не небе. Люди умоляли их впустить, но единственное, что им могли предложить медведи-стражники, было убраться от сюда по хорошему и прямо сейчас или довольно негуманным способом через несколько минут. Элис уловила взглядом Анну, стоящую за спиной королевы Елены, девочка пыталась держаться сильно, серьезно, хотя в ее взгляде даже с расстояния можно было уловить нотки сомнения, страха, а также красные веки, заплаканные глаза. Это сильно насторожило Элис, но как только она собралась сказать об этом отцу, один из людей, находящихся рядом с королем, начал вещать, используя какое-то хитрое приспособление, позволяющее ему говорить громче всех остальных, да так, что слышно было за несколько верст: -Внимание всему люду, присутствующему на этой площади в сей чудесный вечер, я как законный представитель короля Стефана I, назначенный лично им, сегодня буду представлять вам интересы короля, а следовательно и ваши интересы, ведь уважаемый король желает нам только лучшего, заботится о нас, так что внимайте его словам, которые будут переданы вам мной, покорным слугой короля и народа!- люди встрепенулись и постепенно стали образовывать ровные ряды, слушая внушительного мужчину, вещающего им волю короля. "Ну и ну, как закрутили",- подумал Алекс. "Речь подготовил ему какую, видимо, действительно что-то важное. Упаси господь, братец каких-нибудь сюрпризов не выкинул, знаю я его, Стефан еще тот малый",- они с Элис маленькими шажками продвигались к центру площади. Зрение у Алекса было хорошее, а слух подводил, приходилось говорить громче, вставать ближе, даже несмотря на непонятный прибор оратора, Алекс мог уловить только выразительно сказанные, четко выговоренные слова. -По новому уставу короля, с этого момента Брейденгард - наше великое королевство - является исключительно закрытым государством,- продолжил оратор. -Постановляется: закрытие государственных границ, прекращение рыночной торговли с заграничными королевствами, за исключением крупных сделок под надзором короля, для выезда из Брейденграда вам понадобится пройти ряд проверок и встать на учет в столице или в другом крупном городе, располагающемся близко к месту вашего проживания,- стоявшая рядом с оратором служанка держала длинный свиток, в котором, видимо, были прописаны все постановления, предусматривающиеся новым законом. Бумага явно имела конец, но вот насчет количества новых правил Элис так уверена не была. Красно-розовые кляксы на небе сменялись темными щупальцами, норовящими обхватить весь небосвод целиком. Туманная ночь надвигалась на столицу, но даже это не смогло прервать невероятно огромный список изменений в законах, хотя изменения эти были больше похожи на запреты матери, слишком сильно опекающей свое чадо: туда не ходи, это не трогай, гуляй до шести и только во дворе, чтобы я тебя видела. Для горожан в данном случае папой являлся король, что было не ново в Брейденгарде. Люди считали Стефана своим отцом, защитником от всех внешних напастей, добытчиком еды, поэтому по окончании церемонии, на которой король не удосужился сказать ни единого слова, большинство людей таким же потоком, каким они приплыли в столицу, растеклись по домам. Площадь опустела, хотя на выходе до сих пор было столпотворение вечно о чем-то спорящих людей, кричащих и стукающих кулаками о стены. Элис уже могла спокойно оглядеться, который раз рассмотреть архитектуру балкона, с которого вещали дворяне, увидеть, какой маленьком на самом деле была площадка и удивиться, как такое количество человек смогло вместиться в такую кроху. Стефан не разделял ее любопытства, скорее сгорал от гнева, всю церемонию, начиная с объявления свода правил, он держал яд, скопившейся внутри него, и старался понять, найти малейшую нить логики во всех этих нововведениях, но это оказалось тщетно, его терпение окончательно лопнуло: -СТЭФАН ЛЕМБЕРГ, ЧТО ТЫ, ЧЕРТ ПОДЕРИ, ТВОРИШЬ?- прокричал Алекс, обращаясь к королю, тот повернулся и с высока осуждающе посмотрел на брата. -Ты же лучше всех знаешь, как для НАС ВСЕХ важен контакт с соседями, так с чего ТВОЕ ВЕЛИЧЕСТВО решило, что это будет хорошее решение? - люди, оставшиеся на площади, стали обращать внимание на начинающийся конфликт, служанки охали и причитали в дальнем углу балкона, стража поступательными движениями приближалась к Алексу. -Я понимаю, ты считаешь себя полностью компетентным, но то, что тебя старик посадил на трон, не значит, что ты можешь творить то, что вздумается! Да наша деревня, нет, ВСЕ КОРОЛЕВСТВО выживает благодаря ремеслу да торговле, ЧТО ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ДЕЛАТЬ С ЭТИМ?, - стражники осторожно продвигались все ближе к Алексу, держа наготове оружие, которое они успели ухватить. Элис пыталась вразумить отца, шептала ему, что все не так уж и плохо, но он раздражался еще сильнее и просил не мешать. -Братец, первенство рождения не дает тебе право дерзить королю, и ты это прекрасно знаешь, - сухо сказал Стефан. -Если ты, Вы хотите выразить свои возражения, то можете обратиться к моему советнику, там вам помогут составить заявление и... -КАКОЕ К ЧЕРТУ ЗАЯВЛЕНИЕ? НЕ МОРОЧЬ МНЕ ГОЛОВУ, СТЕФАН, - прервал его Алекс. Маша руками он чуть не задел Элис, но та успела увернуться, отпрыгнув в сторону. -Я знаю свои права и как гражданина, и как члена королевской семьи, коим являюсь до сих пор! - стража была готова схватить его, но дожидалась приказа короля, который бы развязал им руки. -Я хотел, чтобы все разрешилось по хорошему, но ты не оставляешь мне выбора, - с сочувствием произнес Стефан. -Стража, арестуйте этого мужчину, он - предатель королевства нашего, пошедший против решений короны! - не дожидаясь конца речи короля, медведи-стражники на прыгнули на Алекса: двое из них принялись заламывать ему руки, остальные обвязывали вокруг его конечностей веревки. Элис находилась в ступоре, от страха, смешанного с неожиданностью, ее рот не мог произнести ни слова, она могла только молчаливо открывать его, как рыба. Без суда и следствия, по решению короля, Александр Бернар, ныне Лемберг, признан предателем короны, а следовательно будет заключен в темницу на пожизненный срок, - с важным видом объявил оратор, забыв о своем приборе, так что расслышать его было проблемой. -Дочь же его, Элис Бернар, приговаривается к изгнанию из столицы на один календарный год ровно, по окончанию сего она получит возможность заново вступить на земли эти, а до того не сможет появляться ближе чем на километр к Бристолу, - мужчина закончил приговор, подавая знак оставшимся стражникам. Королевская семья заходила в свою пещеру, прежде называвшуюся замком, мать пыталась удержать Анну, чтобы та не спрыгнула с балкона в попытках помочь подруге. Стража обхватила Элис, хотя для ее хрупкого телосложения хватило бы и одного мужчины. Только в этот момент, под крики отца, призывающие оставить в покое хотя бы его дочь, она осознала, что происходит. Пытаясь вырваться из лап стражников, Элис кричала изо всех сил: звала отца, просила о пощаде, обращалась к королю, прося о милосердии - но ничего не помогало. Ее забросили в повозку, привязав руки и ноги к ее краям, Анна плакала, королева пыталась успокоить дочь, Алекс, в отчаянных попытках избить стражу, старался вырваться, чтобы помочь Элис, но их было слишком много, а он всего один. Ворота отворились, люди с наружи шептались и переводили взгляды, пытаясь заглянуть за ворота. Цокот копыт, перед выездом Элис накрыли тканью и завязали рот, чтобы не привлекать лишние взоры, коих и без того было достаточно. "Лежи тихо и не рыпайся", - сказал стражник, привязывающий Элис к повозке. "Будешь тихой, и с тобой ничего не случится. Не забывай, у нас есть полная свобода, власть, данная королем", - он мерзко ухмыльнулся, натянув улыбку до ушей, затем накрыл ее плотной тяжелой тканью. "ВСЕ КОНЧЕНО", - прокручивалось у Элис в голове раз за разом, на пути к выезду из столицы. Звон цепей, яркий свет, твердая земля, тихая равнина, родная деревня в нескольких часах пешей ходьбы от сюда, отчаяние.

Ги

- А затем мы повеселились на славу, - рассказывал один из стражников, стоя на подиуме, остальные крутились вокруг него, поддакивали и отпихивали с пьедестала других людей. -Мужики, слыхали, что произошло в столице сегодня? - вставил другой. На лице стражи, всех до единого, сложилась недоумевающая физиономия. -Да там мужик какой-то балаган устроил, - продолжил говорящий, завораживая внимание собратьев и наблюдателей-жителей. -Но я в подробностях не могу, мне дружбан рассказал. О какими людишки самоуверенными стали, аж королю грубят, - единый хохот стражи разнесся по площади за мгновения, люди, стягивающиеся к центру событий, шли узнать, что за шум развели столичные посреди ночи. Мужчины продолжали обсуждать подробности их личной жизни, не обращая внимания на нарастающее возмущение заспанных, взъерошенных граждан.

***

Ги не торопясь шел по узким протоптанным дорожкам деревни, держась пути, который должен был привести его к источнику шума. По его мнению, он должен прийти к главной площади, на которой незадолго до ночи выступал глашатай, забрав с собой Элис и Алекса. "Интересно, приехали ли они, стоит ли зайти и проверить. Хотя завтра Элис сама придет, будет ее развлечь просить. В замке Алекс ночевать не любит, так что скорее всего они либо в пути, либо уже пришли", - думал он. Заковыристые тропинки сменились одной большой главной дорогой, шаги стали увереннее, холодный ночной ветер дул в лицо, давая напиться свежим воздухом. Запах древесной коры сопровождал Ги до того момента, пока он окончательно не вступил на территорию главной площади, туда древесный аромат дотянуться был не в силах. Среди недоумевающих людей Ги чувствовал себя комфортно: знал он ровно столько, сколько соседний дровосек или купец. На подиуме немного стихшая стража распивала спиртное, продлевая ночное шествие плясками и песнями. Вой их встревожил даже зверей да птиц, находившихся неподалеку. Ги в толпе разглядел отца, запыхавшегося от погони за сыном, мать его осталась дома: не дело женщине в ночь на улицу выходить, а более в такой сумбур. Проталкиваясь сквозь граждан, Ги достиг отца, они перекинулись парой фраз, делясь своим мнением на счет происходящего, кое глобально не отличалось от возмущений прочего люда на площади. -Кхм, кхм, прошу минуточку вашего любезнейшего внимания, - раздался голос одного из стражников с подиума. -Мы были официально посланы королем Стефаном, чтоб разведать, как его, - он на мгновение задумался, почесывая затылок, -а, да, обстановку. Собственно, у нас есть права, и мы будем следить... то есть охранять вашу деревушку, - "рыцарь", удовлетворенный собственным изречением, почесал брюхо, товарищи того противно ухмылялись. -Въезд, выезд отсюда запрещены, хотя можете попробовать выторговать шанс покинуть это захолустье у главнокомандующего, - он, переменив гримасу с довольной лыбы на лицо человека, вечно скучающего, пробежался по своду новых правил, установленных Стефаном для жителей, монотонный тон его погрузил площадь в полудрем, так что многие даже не осознавали, о чем идет речь. "Однако, странно это, - подумал Ги. -Надобно у Алекса спросить, что за дела такие произошли в столице. А ведь точно, где Элис? Алекс? Уже за полночь, они должны быть в деревне, да вот что-то Алекса я тут не вижу. Он бы первый пришел на вой этих мужиков да разбираться начал, но его ни слуху ни духу здесь", - Ги было решил спросить у отца, вернулся ли староста, как Филипп поникнул головой на его плечо, не смог противостоять столь усыпляющему эффекту голоса стражника. Ги вынырнул из под головы отца, тот выругался себе под нос, пытаясь не потерять равновесие. В сопровождении нудного голоса стражника, по видимому подходящего к концу списка с указами, ибо лицо его заметно повеселело, и жалоб Филиппа он раскидистыми шагами направился, продираясь сквозь толпу, домой. "Не дело это, - думал Ги. -Забегу к Элис, удостоверюсь, что они дома: предчувствие какое-то нехорошее, - он быстро пересек площадь, а затем выбежал на одну из улиц. -Нет, ну с ними уж точно все хорошо, - Ги прошелся по краю дороги, обходя лужу, растелившуюся в самой середине дороги, - наверное". -Ты что, сегодня решил своего папашу на выносливость проверить? - где-то за спиной Ги раздался голос, рука вцепилась в его плечо, опираясь на парня и передавая весь вес мужского тела. Сразу после первого вопроса последовал второй: -Что ты так всполошился то? - Филипп стоял, переводя дыхание. -Хочу проверить, добрались ли Элис с ее отцом, - ответил Ги, пытаясь скинуть вцепившуюся в плечо руку, чтобы продолжить путь. -Ночь, как ни как, - он окончательно освободился от оков и просеменил дальше, в направлении длинной, казалось бы, нескончаемой дороги. -Молодой человек, нервный вы сегодня что-то, - слышался голос отца, Ги уже успел добежать до перекрестка дорожек, одна из них вела прямо к дому старосты. Приближаясь к большому жилищу, принадлежавшему, сразу видно, если не богатому, то человеку в достатке, Ги заметил, что свет погашен, здание выглядело нежилым, успевшим отпустить весь дух всего за один день без людей в нем, такой непристойный вид сего насторожил Ги еще больше. Достигнув ворот, он постучался, но подумал, что вероятно из дома его будет не слышно, так что он воспользовался лазейкой, которую ему когда-то давно показала Элис, дабы Ги мог зайти к ним, если ему не открывают, он просунул руку между брусьями забора, повернув ее под определенным углом, и отщелкнул засов, запирающий вход. Калитка отворилась, однако жилого духа ни прибавилось от слова совсем. Пробежав мимо всех окон, осматривая, что происходит внутри, Ги окончательно убедился - дом пуст. О дальнейших действиях он подумать не успел: без предупреждения полил дождь и ему пришлось со всех ног возвращаться домой. Капли воды вымывали все мысли из его головы, не давая размышлять ни о чем. Резко похолодало, дул ветер, придавая дождю направление почти горизонтальное, за коим было интересно наблюдать. Раздался стук в дверь, который, пройди еще несколько секунд, разломал бы ее в щепки. Низкая женщина, со стороны больше похожая на девчушку, торопилась открыть дверь, пролетая расстояния целых комнат. Гостей они не ждали: мало кто из людей ожидает кого-либо посреди ночи - но было ясно, что за человек ломится в дверь: -Вот ты где, - проговорила женщина, открывая входную дверь. -Ты хоть совесть имей, темнота на дворе, а ты не пойми где шарахаешься. Отец твой не лучше, тоже вот с получасу назад решил в дом явится, - с неодобрительным выражением лица он протянула руку к полке, чтобы подать полотенце, дабы Ги мог забрать хотя бы немного влаги с его на сквозь промокшего тела да одежды. -Яблоко от яблони недалеко падает, по вам видно, - пробурчала Люси, закрывая дверь за своим сыном. Зайдя в дом: сухое, теплое, родное место, - Ги не хотел чего либо говорить, мысли текли потоком не хуже ливня за окном, барабанящего по крыше и создающего ритм, который поднимал уровень адреналина в крови за считанные секунды, заставляя торопиться, даже если для этого не было особой причины. Снимая промокшую обувь: он не хотел оставить грязных следов на только что помытом полу, - Ги, не обращая внимание на мать, быстро юркнул в свою комнату, закрыв дверь на замок, чтобы никто не прервал его в самом соку рассуждений, мысли могут улететь из-за дуновения ветра, что тут говорить о скрипе двери. Люси любила чистоту и порядок, что значило завет, по которому генеральная уборка в доме проходила каждую неделю. Комната Ги была полностью вымыта: пол скрипел от чистоты, одежда разложена по ровным стопочкам, мастерская, подвергшаяся серьезным работам на прошедшей неделе и в последствии выглядящая, как остатки от жестокой войны, блестела да скрипела в такт остальной мебели, находящейся в части спальни. Ги сел за рабочий стол, на котором он любил чертить карты окрестностей деревни и мест, в которых уже успел побывать. Он всегда рисовал их исключительно по памяти, дабы во время пребывания полностью насладиться моментом, увидеть все живую, прочувствовать момент, а затем по приезде домой садился и безвылазно зарисовывал местность, сохранившуюся в воспоминаниях. Несмотря на своеобразный подход к этому делу, некоторые жители деревни охотно скупали их у него, говоря, что больше нигде не видели настолько проработанных, точно выверенных и, самое главное, удобных в использовании карт. Это имело место льстить самолюбию Ги, но он старался делать это исключительно в удовольствие, игнорируя возможную выгодность ремесла. Не хотел, чтобы хобби превращались в источник наживы, он считал, что если ты делаешь что-то в свое удовольствие, то не в коем случае не должен порочить это деньгами, иначе навсегда потеряешь к этому былой запал, искреннее влечение. Ги, чиркнув длинной спичкой по коробку, зажег свечу, стоящую на краю стола, а затем стал разбирать бумажки, скопившиеся у него на столе, пытался отчистить немного места, найти перо с чернилами: "Да где же оно все, - бормотал он себе под нос. -А, вот, перо. Так. Стоп, а где чернила?" - Ги взволновано стал рыскать по столу, бить по нему рукой, чтобы обнаружить небольшую баночку, но стол был пуст. Он судорожно полез под него, заглядывая во все имеющиеся у него ящики, перевернул вещи, решил было спросить у матери, куда она запрятала чернила, но остановился:"Ну это не дело, нужно спокойно сесть и все обдумать", - Ги плюхнулся на кровать, взъерошивая волосы рукой. Он облокотился о стену и погрузился в рассуждения, начал обдумывать безопасный, как ему казалось, план побега в столицу.

Стефан

Кроль проводил время за работой в своем кабинете, куда было разрешено входить только приближенным Стефана, коих он лично обозначал, пересматривая список каждый месяц, добавляя и убирая от туда подчиненных. Комната была прибрана, все стояло на своих местах. Король копался в бумажках: то перебирая одну за другой, то ставя печати, то подписывая какие-то документы. Воздух не был похож на себя вовсе, духота стояла по всей округе, пекло полуденное солнце, лучи его пробивались сквозь плотные багровые занавеси, разделяя поверхность рабочего стола на фрагменты. Последняя печать поставлена, подпись написана. Почерк короля был искусен, ни одной помарки или ошибки, линии четко выверены, говорят, когда впервые смотришь на текст, написанный лично королем, тебя пробирает ощущение, что это было сделано и не человеком вовсе. Поверить можно было во все, что угодно: ангел, демон, черт, дух, - кто угодно, но человек не может писать настолько великолепно. Многие легенды слагали про короля: и чем дальше люди, которые их воображали, от столицы проживают, тем сказки эти невероятнее и волшебнее. Однако простолюдины упивались придумыванием подобных сказов, объясняя себе невозможные вещи с помощью магии, присущей, по их мнению, в мире и являющейся неотъемлемой его частью. Проплывая мимо портретов, привычно весящих в коридорах замка, Стефан смотрел исключительно прямо, только вперед, без единой мысли в голове. Начиная с его встречи вместе с управляющими зарубежными, соседних королевств придворными, "Крысами", - как теперь их не то любил, но ненавидел называть король, да в плоть до этого мгновения, Стефан отчистил свой разум, как он думал:"Опустошил сознание", - освободился от грехов и ныне служит лишь добру. Мир повернулся к нему спиной, сейчас же он сам подставит свою плоть, дабы защитить подданных, жителей, детей его, лишь бы "с головы их и волоска не упало". "Предательство", - Стефан выразил на лице все негодование и злобу, какую только мог вместить человеческий сосуд, какую могло бы изобразить лицо. Кто бы увидел его в тот миг, захотел бы забыть это, как ночной кошмар, да не вспоминать до конца дней, отведенных тому к жизни. Третье сутки близились к середине. Очередной день, когда Стефан не мог спать по ночам, когда при ходьбе у него постоянно кружилась голова настолько, что иногда он мог врезаться в мимо проходящих людей или предметы, находящиеся не на своем месте: король был скрупулезен, так что помнил законные места любого предмета, имеющего место быть в его дворце, но жизнь кипела, уборщицы переставляли кувшины, кресла сами собой перемещались то влево, то вправо, а этого Стефан предугадать не мог. В животе играла мазурка, невидимые глазу человека гномики танцевали внутри, веселились на славу, хотя игры их давались Стефану нелегко: чуть гномики изменяли такт плясок, живот снова опустошался, переворачивался с ног на голову, а затем вставал на место, - с каждой новой пляской на короля будто навешивался камень, весом с человека упитанного, но изнутри Стефан наполнялся невесомым воздухом, норовящим поднять его над землей, груз же не давал ему улететь в небеса. Запах ржавчины вызвал рвотный рефлекс, но Стефан смог сдержать себя. Противостоя своему болезненному состоянию, он продолжал спускаться все ниже и ниже в подземелье, отсчитывая каждую ступеньку: из-за недосыпа, вызванного стрессом в связи с последними событиями и принятыми решениями, король то и дело норовил упасть в глубокий беспробудный сон, но благодаря упертости до сих пор держался на ногах. Скрипнула дверь, она чуть не ударила Стефана по лицу, но тот удачно пошатнулся в момент ее открытия так, что отпрянул, даже не задев ее. Неожиданный звук и офицер, выходящий из катакомб, удивили короля, приведя его в относительно живое состояние. Рыцарь извинился перед ним, поклонившись, придержал для Стефана дверь и оправился дальше по своим делам. Тут и там гремели цепи, звякали металлические предметы, заключенный в конце коридора молил о пощаде, а через мгновение туннель заполнился душераздирающим криком. Стефан прошел мимо клеток, запирающих преступников, предателей, воров и прочих нечестивых граждан Брейденгарда. Ходило много слухов о так называемой "королевской" темнице, которая на самом деле являлась всего лишь подвалом, находящимся под замком. Жителям его крики слышны не были: катакомбы находились глубоко под землей, так что путь до них занимал продолжительное время, - хотя лишь немногие из живущих в замке знали проход в темницу, еще меньшее количество людей знало наверняка, что это место взаправду существует. По всему королевству были разбросаны тюрьмы, где таились как опасные преступники, так и воришки-карманники. Темница же, находящаяся под замком самого короля, была предназначена в основном для людей, пошедших против короны, к коим присоединился и Александр Бернар, в юношестве Лемберг, несколько дней назад. Стефан периодически старался навещать брата, хотя не разу не обмолвился в его сторону и словом. Алекс сидел на кровати, больше походившей на каменную плиту, чем она и являлась, но никто ее так не называл. Прижав ноги к груди, он пустым взглядом пялился в стену напротив, не замечая Стефана или не подавая вида, что заметил. На полу стояла не тронутая тарелка с едой, ее заключенным подавали два раза в день: немного, но и голодом не морили. Алекс же принципиально не притронулся к еде ни разу за то время, пока Стефан навещал его. Оба не видели в этих визитах особого смысла, но совесть заставляла короля приходить в темницу снова и снова, она давила на него его же словами, говорила, что неприлично так обходится с родным братом, ко всему тому еще и старшему, так что Стефан нехотя возвращался в катакомбы, безмолвно смотрел на подобно ему безмолвного брата, а затем также нехотя уходил, оставляя Алекса наедине со стражей, в темноте, еле освещаемой факелами, развешанными на стенах. -Уважаемый, ваш братец, точнее сказать заключенный под номером пятнадцать, продолжает морить себя голодом, - раздался старческий голос, невысокая фигура виднелась в складках темноты. -Если так будет продолжаться, боюсь, помрет, не доживет до освобождения, - продолжил старик, выныривая из тени. Он провел внушительной связкой ключей по решетке, лицо его не выдавало ни единой эмоции, в отличии от голоса, который был преисполнен печалью. -Оу, это вы, - Стефан отшатнулся, держась за решетку, чтобы не упасть. -Да, я знаю, знаю, - король стал оправдываться перед охранником, похлопывая того по плечу. -У меня все под контролем: что братец делает, не делает, - я все знаю, а по тому осведомлен во всем и вся, так что можете не беспокоится: "Под охраной моей страшный житель неволи", - процитировал Стефан, косясь на Алекса. -Так же в том стихосложении говорилось, старче? -Вы верно правы, король, да будет так как вы сказали, - согласился охранник, отвешивая мимолетный поклон правителю. -Вот и славно, я пойду, пожалуй, отраскаю, - старик еще раз поклонился ему, сам Стефан решил не задерживаться: сразу после прощания со сторожем развернулся и пошел, пошатываясь, к выходу из душных давящих катакомб. "Славно у него все, - подумал Алекс, - вот только это было не стихотворение, а притча, и говорилось там:"Томный зверь пойман мной да заперт. В неволе не поют ни птицы, ни преступники, а зверь заблагоухал и расцвел..." - поправил Алекс цитату брата, на лице проступила гримаса отвращения. -Да и что за слово такое - "отраскаю"? Ходит, как пьяный, ей богу, что творится с братом то. Посмотришь, да только с попытки десятой догадаешься, что перед тобой правитель стоит".

Ги

Скомканные бумажки одна за другой летели в стену позади стола, за которым сидел в раздумьях Ги. Изначально он хотел структурно расписать план действий, чтобы все было видно пошагово: что, как, когда и почему делать, - но что-то пошло не так: -Да пошло оно все куда подальше! - не выдержал Ги. Он подпрыгнул со стула, круша все живое и мертвое, лежащее у него на пути. Шум разнесся по всему дому, родители его насторожились. Они сидели в гостиной, отдыхали: Люси подшивала одежду мужа и сына, испытывая неподдельное удовольствие, ведь в большинстве случаев применение предрасположенности заставляло человека испытывать некое тепло, исходящее из глубин тела, с таким же наслаждением Филипп уплетал только что приготовленную горячую тушку кролика. Некоторые из его приятелей завидовали такой предрасположенности, но вовсе не из-за ее пользы или необыкновенности, а всего лишь потому, что тот мог испытывать это необыкновенное чувство наслаждения каждый раз, когда ел дичь, причем если то животное было поймано самим Филиппом, то ощущения в несколько раз умножались. Однако вопли, доносящиеся из комнаты их сына, заставили их немедленно отвлечься. Люси сразу побежала к двери, ведущей в спальню Ги, ей с самого начала не понравилось настроение, в котором сын осмелился заявиться домой, теперь же тот принялся громить дом. Она постучалась, дабы не разозлить парня еще больше: -Сынок, у тебя там все ладно? - спросила она, пробуя открыть дверь, но та не поддалась. -Ну на улице же ночь, всех соседей перепугаешь, и что они потом о нас думать станут? - Ги подошел к двери и открыл проход для матери, судорожно ткнув ключом в замок. -Верно твоя мать говорит, - раздался бас Филиппа, сменившего свое положение развалившись на диване. Речь его было разобрать сложно, говорил он, чавкая, дожевывая мясо. Сам Филипп хоть и был в прошлом знатным дворянином, Де Грнадским помещиком, но охотничья жизнь сумела в корни поменять его представление об этикете. Он быстро после эмиграции в Брейденгард отложил дюжину различных вариантов вилок, предназначенных каждая для отдельного блюда, и другие неотъемлемые символы высокого происхождения, сменив их на простые деревенские обычаи, что знатно облегчило ему жизнь. -Вдруг соседи подумают, что мы тебя тут бьем? - последовал звонкий хохот Филиппа, Люси же было не понятно, как его угораздило не подавиться, учитывая его до полна набитый рот. -Я, - начал Ги, но замялся. -Я поеду в столицу, буду искать старосту с Элис. Не нравится мне все это: стражи ни с того ни с сего приехавшие к нам, да еще и шумят как, собрание посреди недели, вызов жителей со всех окрестностей, так теперь представители нашей деревни еще и не вернулись до захода солнца, - он отдышался, хватая ртом воздух, ибо очень волновался, придумывая на ходу причины внезапного побега из дома. Прошедшие часы рассуждений ничего не принесли, а действовать нужно было до рассвета: непонятно, что сейчас происходит с Элис, где она, что творится в столице. Повисла тишина. Родители пялились на сына, только открывая рот как рыбы, от изумления они не знали что и сказать. Атмосфера нагнеталась, Ги судорожно искал, как их можно убедить в важности этого дела, а о том, как их убедить отпустить его до рассвета, он даже не задумывался, понимал, его родители слишком беспокоятся о нем, чтобы отпустить своего сына посреди ночи не весть куда. Думал, придумает что-нибудь по пути, главное донести до них, что это важно не только для него, но и для всей деревни. Вдруг молчание прервал собачий лай, донесшийся откуда-то с улицы, он пробудил от удивления Люси, Филипп же до сих пор глазами-бусинками пялился на сына: -Ты что такое удумал? - тихим, но устрашающим голосом спросила женщина. -Молодой человек, какая столица, вы о чем? Ты видел время? В окно выглядывал? Там же темень, я, конечно, не запрещаю, - Люси прикрыла глаза, лицо ее стало спокойным. В душе Ги затаилась надежда. -Наступит день, да ступай на здоровье, - все, что успело согреться и приготовиться на затворках души Ги в мгновение разрушилось. -Ты уже большой мальчик, дойдешь один. "Утро вечера мудренее", - поспи, соберись и отправляйся, может мне чего захватишь там для шитья. Мотки ниток подходят к концу, нужны новые, - с каждым следующим словом Ги становился все мрачнее и мрачнее, что со стороны было сложно не заметить, Люси же избирательно проигнорировала его тусклый вид. Она смахнула пыль с плеч сына и уже собиралась уходить, как терпение Ги лопнуло снова: еще один раз и от мудрого терпеливого старца внутри парня не осталось бы и крошки. -Хорошо, - раздражено пробормотал Ги. -Очень хорошо! - выкрикнул он, захлопывая за собой дверь. Люси было дернулась упрекнуть сына в раздражительности, но успела поймать на себе настороженный взгляд мужа, заставивший ее отвернуться от двери. Она прошлась вдоль комнаты, присела на диван рядом с Филиппом и положила голову тому на плечо. -Черт, черт, - слышалось приглушенное бормотание Ги за дверью, хлопали ящики, пол ходил ходуном, сотрясаясь под яростными шагами парня. "Прекрасно! Теперь мне еще и надо ждать рассвета, чтобы поехать... - Ги на мгновение остановился, ловя летящие по воздуху мысли. -Хотя, что или кто мне мешают отправится прямо сейчас? Подождать, пока родители заснут, и дело в шляпе". "Совесть твоя тебе мешает", - раздался голос у него в голове. -Отлично, теперь у меня еще и совесть заговорила, - возмутился он в пустоту. -Только этого мне и не хватало, - Ги потушил свечу, яростно дунув на ту так, что несколько капель талого воска слетели на стол. Он плюхнулся на кровать, думал, что ему стоит сделать, как поступить:"А вот если так подумать, зачем мне вообще куда-либо ехать? - задал он сам себе риторический вопрос. -Таскаться незачем, да и с чего я вообще взял, что с Элис и ее отцом что-то случилось? - судорожно захихикав, Ги перевернулся на живот, подложив руки под голову. -Верно, нужно поспать, да на свежу голову осознать, что все хорошо". Выталкивая лишние мысли из головы, он закрыл глаза, мышцы лица расслабились, наступила тишина.

***

Осторожно выглядывая из-за угла домика одного из мясников, живущих в этом районе, Ги проверял, чист ли путь для дальнейшего следования. Лунный свет озарял землю, пролегающею меж парнем, крайними домами деревни и его заветной целью - густой лес, где он мог скрыться от стражи. Он знал его, как свои пять пальцев, мог спокойно ориентироваться там без компаса, умел различать все потайные тропинки, позволяющие срезать путь, в том числе и дорожки, созданные лично им. Бор был усеян следами пребывания в нем Ги: пометки на деревьях, камнях, запасные стрелы, закопанные в определенных местах, о которых знавал один лишь он и другие лазейки, помогающие ему лучше ориентироваться среди деревьев. Еще с малых лет Ги полюбил лес, гулял в нем до ночей, вместе с отцом они ходили туда на охоту, где в свое время парень поймал первого кролика и выпустил первую в его жизни стрелу. Он буквально породнился с ним, сборище деревьев стало для него чем-то большим - вторым домом. Так он понимал, что намного проще ему будет добраться до столицы по одной из его секретных тропинок, чем идти на прямую через тихие равнины да реку, которая вполне могла отнять у него обширную часть времени, коего и так было недостаточно. Да и вряд ли он повстречает стражу где-то в лесу, в отличие от равнины, там их обитание являлось привычным делом: возвращавшиеся после тяжелой рабочей недели стражники пути срезать не любили, просто пересекали равнину и оказывались уже у дома, в родной деревне. В одно время в столице не хватало рыцарей, так что они в больших количествах призывались из провинции, таким образом часть жителей Идэя попали туда в качестве стражи и теперь каждую неделю возвращаются домой повстречать семью. У восточного края Идэй Ги охранников не обнаружил, что принесло для него неописуемую радость: ему пришлось потратить продолжительное время на то, чтобы найти проплешину в стене из стражи, окружающей по границе деревню. Это было для него удивлением - несмотря на всю безалаберность мужиков, считающих себя рыцарями, они уже с первого дня охраны деревни начали выходить на ночные дозоры, что стало препятствием для его побега. Он был убежден, просто так его не выпустят посреди ночи, да и днем вряд ли, так что всего один рыцарь, стоявший облокотившись на забор, окружающий деревню, был сущим пустяком для Ги, лучшего шанса он бы не нашел. "Зачем мне это надо, - пародировал он сам себя, крадясь между домами. -Угораздило же меня", - резкий рывок стражника заставил Ги замереть, мысль мгновенно вылетела из головы. Он юркнул за забор, доходивший высотой до его макушки, затаил дыхание. Через мгновение он быстро высунул голову, стражник, по видимому, спал, а до этого просто дернулся из-за головы, съехавшей с его руки. Выдохнув, Ги, крадясь, обогнул еще один дом: от забора, ведущего на волю, его отделял лишь один ряд жилищ. "Надеюсь, родители смогут меня простить за такой дерзкий побег, - посетила его неожиданная мысль. -Ну подумаешь, ребенок не послушался, ушел из дома посреди ночи погулять до соседнего города. Всего то", - как бы он не пытался себя утешить, результата это не давало. Ги понимал, что по приезде домой, в лучшем случае ему запретят выходить из дома минимум на месяц, худшее же ему было страшно даже мимолетно вообразить. Мало кто из родителей спокойно бы отнесся к таким выходкам со стороны их ребенка, но по решению совета, включавшего в себя Ги и его голос в голове, признанный совестью, парень решил, что оставлять это так нельзя. Он бесшумно выбрался из своей комнаты через окно: не хотел поднимать шум, разбудив родителей, и тем самым поссориться еще больше. Перед операцией по побегу из деревни он еще раз проверил дом Элис, дабы убедиться или опровергнуть то, что они в порядке. К его сожалению, жилище пустовало все также, как и несколько часов назад, когда он заявился туда в первый раз. Тогда Ги окончательно убедился, что тут кроется что-то неладное, хотя что, он так понять и не смог. Как ему следует действовать дальше парень тоже не особо осмыслил, однако решил действовать по обстоятельствам. Ги находился в десяти шагах от забора и чуть дальше от стражника, как тот встрепенулся снова, на этот раз открыв глаза. Парень запаниковал, прыгнул вперед, чтобы попробовать спрятаться хотя бы за досками забора, хоть тот и был хлипок на столько, что, казалось, от дуновения ветра мог поломаться. Бежать было некуда. Он исполнил со стороны схожий с кошачьим прыжок, приземлился, сгруппировавшись так, что при соприкосновении с землей кувыркнулся через голову, а затем тихо засел между досками заборчика. Стражник на мгновение замешкался, от внезапного пробуждения он даже не понял, где находится в данный момент, осмотрелся вокруг, задержав взгляд прямо на том месте, куда приземлился Ги, но смотря на уровне прямо стоящего человека. Сердце парня ушло в пятки, да так, что кровь мгновенно отлила от головы, и он чуть не потерял сознание. В следующее мгновение охранник пожал плечами, громко зевнул и постарался устроится поудобнее на дощатом ограждении. Просидев еще какое-то время, дожидаясь, пока мужик окончательно заснет, Ги выбрался из деревянного заточения и бесшумно, на сколько это было возможно, пересек часть тихой равнины, забегая в лес. Сердце, вернувшееся на положенное ему место, колотилось в груди, так и норовя выпрыгнуть наружу. Парень жадно вздохнул, упал на колени, почувствовав руками прохладную почву. Отдышавшись, Ги встал, отряхнулся и двинулся в глубь леса, точно зная, куда направляется.