Путь Валькирии: Выжившая

Мы не можем изменить то, откуда мы пришли. Но мы можем выбрать, куда идти дальше.

Хорошо быть тихоней

***

812

Гермиона бежала по коридорам. Она так боялась опоздать. Так боялась, что не сможет ничего сделать. Мысленно она всё ещё возвращалась к их с провидцем разговору. — Мне снилась смерть конунга, — честно призналась Гермиона. — И что ты собираешься делать? — А что я должна сделать? — А сама как думаешь? — Я хочу помочь. — Тогда ты просто должна выйти и помочь. — Но дверь, наверное, заперта. Мне нельзя выходить. Нельзя… — Разве для тех, кто искренне чего-то желает, есть невозможное? Раз провидец пришёл к ней, маленькой тир, значит, в этом есть какой-то смысл. Возможно, он даже знал, кто скрывается под личиной девочки. Знал, однако говорить не спешил. «Я должна успеть…» — мысль, что надоедливой мухой крутилась в голове. Если подумать, Рагнар Лодброк был ей никем. Но она так боялась, что не сумеет спасти его. Почему? Для чего? — Хермайна, — она столкнулась с Хвитсерком. Тот глядел на неё с долей непонимания и беспокойства. — Как ты вышла… зачем? Тебя накажут! — Твоего отца хотят убить. — Ч-что? О чём ты? — Конунг… нужно спасти его. «Ты должна спасти. Должна…» — это были будто и не её мысли-желания. Это был голос, тихий и требовательный. Прямо в голове. — Нужно спасти твоего отца, Хвитсерк, — она взяла его за руки, слегка тряся. — Может произойти что-то очень плохое. Ты понимаешь? — Но… но что делать? Гермиона задумалась, пытаясь как можно отчетливее представить детали сна. Кубок. Да, кубок. Наверняка, в нём и должен быть яд. А почему яд? И почему она решила, что именно сегодня? Голос. Всё это голос. И ещё, конечно, странность в отношении провидца. Должно быть, он также узнал о надвигающейся угрозе. И пришёл, так как сегодня всё и должно произойти. — Некто хочет отравить конунга. Яд находится в кубке. — В кубке? — судя по реакции, Хвитсерк имел некие мысли на этот счёт. — Ярл Хорик привёз в дар отцу два кубка. Как раз сегодня он их и преподнёс. Но… не думаю, что это… — однако Гермиона уже не слушала. Уверенно стала пробираться она сквозь сборище людей, обходя огромные и длинные столы. По центру сидел конунг и кюна, Уббе и Бьорн. Должно быть, Сигурда и Ивара отправили спать раньше. А рядом ярлы и их дети. Она с неудовольствием заметила и человека, из-за которого была вынуждена сидеть взаперти. Эрлендур заметил её и такое выражение ненависти появилось на его лице. Ещё такой юный, а сердце его уже покрылось пятнами черноты под тяжестью всего того, что делает человека дурным. Кажется, он сказал своему отцу, но тому было не до того. Мужчина раздражённо отмахнулся от первенца и, приманив одного из слуг, судя по всему приказал поднести чаши с вином. Встал, показывая всего себя. Встал и направился прямо к конунгу, расточая сладкие улыбки и речи. Но едва губы Рагнара Лодброка коснулись ценного (в слишком многих смыслах) дара, как Гермиона вдруг закричала. И, должно быть, на то была воля самих Богов, ибо её услышали. Гости обернулись, глядя на неё кто с интересом, кто с долей раздражения. Конечно, пир ведь в самом разгаре, а тут врывается какая-то девица и… впрочем, с какой целью? — Что это ты здесь делаешь? — первым задал вопрос Лодброк. — Я… я… — Гермиона замялась. Конечно, в её мыслях вся эта ситуация выглядела несколько иначе. — Мой конунг, простите, я отправлю девочку обратно, — кюна было отдала приказ, однако Рагнар не позволил. Раз уж пришла, пусть отвечает. — Я… — словно комок в горле застрял. Говорить не могла. Да что происходит вообще? — Отвечай! — Отец, — Хвитсерк, должно быть, поняв, что ей грозит страшное, встрял в разговор, — вас хотят убить. Это Хермайна и пришла сообщить. — Убить? И как же? — Яд. — Яд? А кто на подобное мог осмелиться? — Ну… эм… — тут уж и наследник замялся. — Яд в кубке, что вы держите, — неожиданно для самой себя выпалила Грейнджер. — Совсем обезумела? По-твоему, я хочу убить конунга? — Хорик вскочил со своего места. — Я этого не говорила… — А что же тогда значат твои слова? — Я лишь сказала, что яд в кубке. Зная или нет… — Мерзкая девка! — он подошёл к ней и было занёс меч над головой, как происходящее остановил сам Рагнар Лодброк. — Я уверен, что ты, мой старый друг, — начал он, обращаясь к Хорику, — не поступил бы так. — Конечно. Эта тир… — В таком случае, чтобы каждый в этом зале убедился в твоей невиновности, нужно показать, что кубок и его содержимое не содержат яд. — И как же? — несколько насторожился ярл. Хотя Гермиона не знала точно, что именно это значит. На самом деле, она уже пожалела, что вообще ввязалась во всё это. А если я да и правда нет, тогда что? Ведь сны… это всего лишь сны. «Но вспомни о Джинни и Полумне…» — перед глазами встал образ подруг. Тот образ, когда они ещё были живы, счастливы и здоровы. — Если кто-то выпьет вино из кубка, тогда всё станет ясно. — Я выпью! — уверенно заявил Хорик. Гермионе показалось это странным. Неужели и правда нет никакой отравы? Или это способ такой снять с себя подозрения? — Нет. Я выпью! — выкрикнул Флоки. Кажется, он был готов на всё ради конунга. Хотя Грейнджер ли было не знать, как иногда под маской преданности может скрываться самое настоящее предательство. — Полагаю, будет куда проще, если тот, кто заявил об этом, сам испробует, — Рагнар в упор посмотрел на неё. Гермиона тяжело сглотнула. Вот это в её планы точно не входило. «Вот же идиотка… кто вообще просил тебя лезть в это?» — хотя как же, всё тот провидец. Может, она бы и не стала ничего делать, но его слова… казались настолько убедительными. А теперь что же? Умирать-то ой как не хочется. Во второй раз, между прочим. Но вот ей передали кубок, она взяла его, мысленно проклиная всё на свете. И в первую очередь свою глупость и жажду к необдуманным поступкам. В её голове всё выглядело иначе. Впрочем, ум академический не всегда предполагает ум практический. Такой уж парадокс! Так или иначе, ей придётся это сделать. В ином случае её просто… убьют. Или накажут. А наказание у викингов ничуть не легче смерти. Иногда, может, и хуже в разы. И Гермиона бы солгала, сказав, что совсем не боится. — Однако… когда всё встанет на свои места и мы поймём, что это лишь наговор девчонки? — Её судьба в твоих руках. Сделала глоток. Второй. Третий. Напиток обжигал внутренности. Гермиону буквально заставили выпить до последней капли. Поначалу она лишь ощущала горечь алкоголя. — Я же говорил! — с облегчением выдохнул Хорик. — Ты посмела клеветать на меня, тир… — Грейнджер не знала, печалиться ей или радоваться. Яда не было? Но… значит, сон подвёл её? И провидец. Он обманул её? Для чего? Хотя, он ведь почти ничего такого и не сказал. должна помочь Ага, помогла. А теперь что? Неожиданно стало трудно дышать. Гермиона схватилась за горло. Боль пронзила всё тело. Окружающие удивленно уставились на тир, та же упала, кубок покатился по полу. По губам стекали капельки напитка.

***

Гермиона видела мир в чёрно-белых тонах, редкими яркими вспышками были лица людей, которых она и знала вроде, только в силу происходящего вспомнить всё никак не могла. Она умерла? Что с ней? Где она сейчас? Вопросы, на которые не было ответов. Так или иначе, во второй раз профессор Дамблдор не пришёл к ней. Если бы и пришёл, чтобы это могло изменить? Она во второй раз совершила ошибку. глупая глупая гермиона джин грейнджер Сны ей снились или это плод воспаленного воображения? Она видела чьи-то фигуры. Каких-то людей. Люди ли? Это было на грани реальности. — Хермайна… — Гермиона… — Ми… Кто это? Кто зовёт её? Кому и что нужно от неё? Нет, оставьте. Она просто хочет, чтобы её никто не трогал. Разве же это так сложно? Но вот она чувствует тепло объятий. Поднимает голову. Над ней возвышается незнакомка. — Ты должна беречь себя. На твою долю выпадет ещё очень много испытаний, но ты должна пережить их все. Запомни мои слова. — Кто вы? Кто вы такая? — но незнакомка не отвечает, лишь кивает со слезами на глазах, бросает ещё один взгляд на Гермиону и исчезает. А затем девочка наконец понимает, что это всё же больше сон, а не реальность. Потому что… в следующее мгновение она открывает глаза и видит перед собой лицо Фрейи, той самой, что была почти что правой рукой кюны. Она, оправдывая значение своего имени, руководила хозяйством, готовила, распределяла обязанности. Её сын Дан, с которыми иногда Гермиона ходила на речку, тоже находился в комнате. Грейнджер огляделась. Всё выглядело несколько иначе. Это не комната в доме Этельстана и не комната, что находилась рядом с покоями Ивара. Но… где это? — Что? Где я? Что случилось? — голос был хриплым. Она едва понимала, что он принадлежит ей, а не какому-то чужому человеку. Приподнялась на локтях, новая порция боли накрыла ещё более мощной волной. — Что это со мной? Почему так плохо? Что… что… — Фрейя подхватила её голову, уложила мягко на подушку. — Тише-тише, дитя, — женщина приложила к её разгоряченному лбу мокрую тряпку. Гермиона вновь провалилась в забытые. И снова видения. Из прошлого. Том, где ты? Ми, пойдем в библиотеку а ты всегда будешь рядом? я скучаю как твоя сова? с тобой всё хорошо? может, сходим в Хогсмид? Ми? Томми? Почему-то находясь на грани смерти, она мысленно возвращалась к нему. Конечно, много лет Том был для неё самым близким человеком. Однако он же и стал причиной её кончины. Но она ведь не может умереть дважды, верно? Стал бы тогда профессор тратить на неё время, зная, что всё так закончится? Или не знал? Или… ты должна беречь себя Так ведь говорила та незнакомка? Что это значит? Она не умрёт. Нет, Гермиона не из слабых. Люди сдаются, когда терять нечего. Умрут или останутся живы, разницы для них нет никакой. Но… Грейнджер было что терять. Она осознала это, казалось, только сейчас. У неё нет ни отца, ни матери, ни братьев. Только она сама. Поганая грязнокровка Грязнокровка Грейнджер Грязная тир Инстинктивно, находясь между сном и реальностью, сжала руки в кулаки. Она не умрёт, станет сильнее и отомстит. Обязательно.

***

Оказалось, Гермиона пролежала почти неделю. Однако же обвинения с ярла были сняты, ибо, как выяснилось позже, никакого яда обнаружено не было. — Но как? Тогда почему я… — Не знаю, — махнул рукой Дан и, догадавшись о возможности дальнейших расспросов, предупредил, что куда лучше спросить у взрослых. — Ладно. Спасибо. Грейнджер задумалась. Нет, тут точно что-то не так. Конунг Рагнар ещё и в Старую Уппсалу отправился, оставив Каттегат без защиты. Конечно, вряд ли он думал, что что-то произойдёт, однако… это так недальновидно. И почему вся эта ситуация казалась Гермионе чересчур сомнительной? — Вот, выпей, — сказала ей Фрейя, которая чуть позже принесла мясной бульон. Опустошив деревянную тарелку, Гермиона отложила ту в сторону. — Бедняжка, — женщина провела рукой по волосам девочки. — Меня накажут, верно? — Конунг решит. Кюна же позволила остаться тут. — Но меня ведь не казнят? — Сказала же, конунг решит, — повторила женщина с нажимом. — Вообще-то, если признаешься, кто надоумил тебя на это, может, обойдётся всё. — Надоумил? Хотите сказать… — Да разве же могло такое в твою головку само прийти? Нет. Ясное дело, кто-то сказал тебе об этом. Вот ты по глупости и взболтнула. Правда ведь? — Честно говоря, я… «Нет, так не пойдёт…» — конечно, у неё была причина поступить подобным образом. Однако вряд ли кто поверит, что Гермиона действительно видела смерть Лодброка во сне. Это опасно. Даже если о провидце расскажет, кто знает, подтвердит ли тот её слова. Нет, ей стоит впредь быть осторожнее. Она уже позволила эмоциям взять главенство. Нельзя совершить одну ошибку дважды. — Ты? — Я… отвечу лишь конунгу, — Фрейя удивленно посмотрела на неё. — Почему не кюне? «Потому что ответ ещё не готов…» — издевательски протянул внутренний голос. Грейнджер молча опустила голову в пол, надеясь, что собеседница не станет допытываться. Так оно и случилось. Фрейя, поняв, что не получит от девицы своего, покинула ту. но что же Гермионе делать? если скажет правду, наверное, не поверят. скажет что другое, разозлиться могут. а не скажет ничего, казнят. — Тебя не казнят. Ты что-нибудь придумаешь, — успокаивала волшебница саму себя. Конечно, придумает. В этот раз всё будет по-другому.

***

Прошло дня два или три с тех самых пор, как Гермиона пришла в себя. Странно, но никто не спешил запереть её в темнице, заковав цепями. Кроме того, о ней продолжали заботиться. Ко всему прочему, Ивар также навестил её несколько раз. Однако они так и не смогли прийти к соглашению. Мальчишка лишь сказал, что такую непослушную тир нужно наказать. Молодая женщина в теле девочки терпела молча. Не хотела быть ребёнком с другим ребёнком. — Отец накажет тебя. — Накажет, — согласно кивнула Гермиона, — надеюсь, хотя бы тогда ты сможешь забыть о своей обиде. Мальчишка, кажется, хотел посмотреть на неё грозно и свирепо, но его попытка лишь вызвала улыбку у волшебницы. — Ладно, не стоит благородному сыну конунга тратить время своё на столь жалкую тир, — яд был в словах, однако Гермиона всё ещё глядела на мальчишку приветливо. В конце концов, она в этих землях не имеет никакой власти. А люди, обладающие силой, склонны вести себя именно так. Не все, конечно. И всё же… — Хоть бы ты умерла! — бросил напоследок юный викинг. Вдох-выдох Вдох-выдох Ничего, это ведь вполне нормально. Точнее, Ивар и раньше проявлял к ней особую «любовь». Он бывал грубым, издевался, открыто высказывал недовольство. Конечно, Гермиона тоже временами отвечала в довольно дерзкой форме. Но её ещё больше раздражал факт того, что какой-то мальчишка смеет разговаривать с ней в подобном тоне. С ней, выпускницей слизерина. Ясное дело, что ни о каком Хогвартсе в этом времени не слышали и всё же… это было обидно. Впрочем, она должна быть благодарна конунгу. Её приняли, дали крышу над головой. Конечно, случай с сыном ярла Хорика казался ей возмутительным, однако… она уже больше десяти лет жила во времена, когда слова раба не значали ровным счётом ничего. Права человека? Пф-ф, где тут такое вообще видано?

***

Между тем, прошло ещё несколько дней. И хотя Гермионе позволили остаться в доме конунга (кюна была к ней добра), Грейнджер решила не злоупотреблять этим. Кто знает, что будет, когда вернётся Рагнар Лодброк. Может быть, конечно, её и не убьют, однако… следует быть осторожнее. Особенно теперь. — Вот случится что, а матушке моей потом отчитываться перед хозяевами, — недовольно бурчал Дан. Конечно, он беспокоился о своей семье. Ведь Гермиона всё также помогала на кухне. Фрейя вела себя как обычно, давала задания, не перегружала, конечно, но и отсиживаться не давала. Впрочем, Грейнджер была ей только благодарна за это. Работая, экс-слизеринка забывала обо всём на свете. Однажды же напросилась отнести свиньям остатки еды. После всего отложила теперь уже пустое деревянное ведро, прислонилась спиной к калитке. Она всё ещё чувствовала слабость, хотя и не знала почему. Да, ей стало плохо на пиру. Но… яда не обнаружили. Значит ли это, что его не было? Или… Что снилось тебе, дочь Валькирий? И будто вновь разглядела очертания провидца. Высокая фигура в тёмном плаще, среди сотни людей, снующих туда-сюда. Лица разглядеть не могла, но словно чувствовала — это он. Выпрямилась, несколько подалась вперёд. Дочь Валькирий… что это значит? Почему он сделал это? Неужели это и был план провидца, избавиться от неё, зная наверняка, что угрозы для конунга нет? Для чего всё это? «Не всё что видишь есть истина, Гермиона…» — крутились в голове слова Тома Риддла. Верно, далеко не всё есть истина. — Ты никогда не был настоящим, Том. Никогда, — говорила она, продолжая смотреть на провидца. Словно он мог услышать. Будто знал всё, понять мог. Но к чему это всё? — Перестань думать об этом, просто забудь, — мотнула головой, зажмурив глаза. Вновь широко распахнула. Провидец исчез. А, может быть, его никогда здесь и не было? Может, это лишь плод воспаленного воображения? Неожиданно мимо пролетело что-то, попав прямо в деревянный столб. Это была стрела. Гермиона оглянулась, заметив в той стороне, откуда прилетела стрела, целую толпу людей, что целились в жителей Каттегата. Тех самых жителей, что ещё несколько минут назад радостно обсуждали друг с другом планы на ближайшие дни. Тех жителей, что теперь в ужасе убегали от своих преследователей. Гермиона же даже пошевелиться не могла, будто ноги к земле приросли. Вновь в голове всплывали кровавые сцены из ее теперь уже далёкого прошлого-будущего. И хотя сознание кричало — БЕГИ, тело НЕ СЛУШАЛОСЬ. Она бы, наверное, и дальше так стояла, покуда чья-то тёплая, мягкая и маленькая ладонь не обхватила её, столь же маленькую, но с уже успевшей огрубеть от работы кожей. Ангрбода, а это была именно она, второй ручкой схватилась за рукав девичьего платья, потянула тот, призывая Гермиону к дальнейшим действиям. Та, словно проснувшись ото сна, рванула с места, крепче сжав ладошку дочери плотника. Теперь ноги неслись быстрее. Разум не поспевал. Всё, что знала Грейнджер, им нужно найти укрытие. Им нужно спастись. Они должны выжить. Должны. И хотя Гермиона не видела изуродованные ужасом лица жителей, крики их, полные боли и отчаяния, лились в уши свинцом. Одна из девушек, что бежала рядом, вдруг закричала с новой силой. Ей в спину прилетела огненная стрела. Бедняжка начала метаться из стороны в сторону. Гермиона и Ангрбода рванули в другую. Больше Грейнджер старалась не слушать. Сейчас их собственные жизни висели на волоске. Она не может так сильно рисковать, пытаясь помочь человеку, которого уже не спасти. Не может. Влекомая страхом, доселе Гермиона не замечала, что бежать становится всё тяжелее. Но в какой-то момент воздуха стало катастрофически не хватать, а ноги то и дело норовили предать свою хозяйку. Она всё ещё не до конца пришла в себя после того случая, а потому девочки резко остановились. Грейнджер оглянулась. Погони не наблюдалось. Должно быть, им просто повезло не попасться на глаза возможным преследователям. Однако неизвестно, сколько ещё удача будет на их стороне. Схватилась за область сердца. То стучало так бешено, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. — Сперва нужно успокоиться, а затем придумать что-то. Конечно, мы выберемся из этого, — рассуждала Гермиона вслух. Дочь Хельги и Флоки стояла рядом, глядя на неё взором глаза цвета чистого неба в спокойный летний день. Может, Флоки и не слишком тепло относился к Грейнджер, та решила для себя, что не оставит девочку в беде. Даже слизеринцы могут испытывать сострадание и милосердие, хотя некоторые и считают иначе. Да, они обе выживут. Обязательно.