Низвергнутый

Холод… Самое первое ощущение, что даёт о себе знать. Беспощадный и пронизывающий, но при том и нежный, любовно укутывающий всё тело, точно мать своё дитя. Никогда не чувствовался так, как сейчас, никогда и не должен был… Но всё же продолжает накрывать, точно одеялом, сковывая мускулы, лишая всякой возможности произвести хоть малейшее движение. Ледяная вода дарит ему свои объятья. Тёмная, беспросветная бездна, на дне коей — лишь брошенные, лишённые всякой надежды вещи. Похороненные под илом, некогда прекрасные корабли, гниющие скелеты рыб, уставившиеся выпученными, мертвенно бледными глазами в пустоту… И он сам. Жалкий отголосок прежнего «я», преданный навсегда забвению, единственный компаньон которого — вечная тьма, царящая здесь. Едва зримый перед глазами образ плывёт, с каждым мигом становится всё мутнее. В ушах стоит глухая, давящая тишина. Ни явственности, ни жизни — лишь бесконечный, монотонный гул, сводящий с ума хуже самой кошмарной какофонии. Кажется, где-то там, вдалеке сквозь толщу воды едва пробиваются робкие лучи солнца. Хочется протянуть руку, потянуться к желанному свету, поймать, словно диковинную птицу, вновь почувствовать его прикосновение. Только вот тот продолжает ускользать, даже в мыслях не поддаётся зародившейся глубоко на дне тьме. Лишь манит бессмысленными надеждами. Как долго это длится?.. Минуты кажутся вечностью, а вечность — минутами. Здесь, в мёртвой заводи, лишённой всякого признака движения, время не ощущается. Не всё ли равно, сколько прошло и сколько ещё пройдёт? Его воля, точно тощая, хрупкая свеча, продолжает медленно тлеть — пускай и тускло, но невзирая ни на что. И каждый раз, когда грозится вот-вот потухнуть, её вдруг вновь возжигает едва пробивающаяся сквозь марево угасающего сознания искра. Когда-нибудь… Еле мерцает сквозь холодное чувство смирения, вновь растворяясь, вверяя разрозненные останки души тяжёлой летаргии. Вот только ни бесконечно тянущиеся время, ни оглушающая тишина вод, ни анабиоз, что ныне является единственной формой его существования, не могут утолить эту жажду. Жажду жизни. Жажду ощущений. И жажду мести.

***

Видение внезапно прекратилось, растворилось вместе с пробивающимся сквозь пелену грёз самоощущением. Чайльд открыл глаза практически сразу, но так и остался недвижимо лежать в постели, безучастно смотря в одну мёртвую точку. Снова кошмар… Такой явственный, полный пугающих, красочных деталей. Слишком реальный, чтобы считать это просто веянием дрёмы. Говорят, сон — это небывалая комбинация бывалых впечатлений. Но какие же надо пережить события, чтобы разум сумел сгенерировать нечто подобное? Едва ли это можно назвать просто сном… Ничто из происходящего с ним не совпадение. Нельзя даже задумываться о такой возможности, лишь готовиться к самому худшему. Точно огромным булыжником, Тарталью огрело по голове воспоминаниями о вчерашнем дне. Вновь обдало вязким, горячим чувством вины, липкий страх сковал душу, захотелось спрятаться под одеялом и взвыть от душераздирающего отчаяния. Лучше бы он и не просыпался сегодня, лучше бы и не вспоминал… Хотя едва ли это помогло бы ему забыть. И едва ли он когда-либо вообще забудет… Так это было странно… Он сейчас должен встать, одеться, улыбнуться отражению в зеркале, как ни в чём не бывало отправиться по своим делам. Но отчего же столь банальные действия ныне казались чем-то неправильным? Как вообще можно вести себя столь беспечно, когда с ним происходит такое? Есть ли в этом хоть какой-то смысл?.. Клокочущее в груди чувство тревоги никак не отпускало, всё продолжая нарастать. Кажется, стоит ему выйти на улицу, то непременно произойдёт что-то ужасное: он вдруг утратит над собой контроль, нападёт на ни в чём не повинных прохожих… или вновь услышит его. Тарталья никак не мог выбросить из головы двойника из своего видения. Перед глазами так и норовил встать его смутный образ: горящие потусторонним огнём глаза, холодная улыбка, за которой было сокрыто что-то иное — хищное, кровожадное… Так странно было наблюдать всё это на собственном лице. Неужто он на самом деле представляется людям таким?.. Никогда он прежде не задумывался об этом, но теперь почему-то от одной мысли становилось не по себе. Одно дело осознавать, что в тебе сокрыто чудовище, и совсем другое — видеть его воочию. Что он такое?.. Чайльд никак не мог ответить на этот вопрос. Всё думал, ломал голову, но не находил ни единой подходящей идеи. Быть может, он всего лишь плод его воспалённого воображения, порождение его полоумия? Отец бывало пересказывал романы с подобным сюжетом: те, где герой проходил тернистый, изнуряющий путь лишь для того, чтобы осознать, что все враги всё это время были лишь у него в голове, а он сам давным-давно скатился в пучины безумия. Отчего бы этому не быть правдой? Это бы объяснило очень многое… но также и многое оставило бы без ответов. Стоило бы возиться и Моне, и её старой наставнице с простым сумасшедшим? Нет, предчувствие кричало, что здесь было нечто иное, куда более загадочное и ужасное. Только вот, что именно? «Я должен найти ответы! Чего бы это ни стоило». Собравшись с мыслями, Чайльд наконец нашёл в себе силы подняться с кровати и обессиленно плюхнулся на табурет у небольшого прикроватного столика, невольно взглянул на отражение в зеркале, переполнившись отвращением к самому себе. Сегодня он выглядел как-то особенно болезненно. Кожа казалась бледной даже в тёплом свете солнца, озарявшего комнату своими лучами. Лицо обезобразилось усталостью, а сияющие драгоценными сапфирами глаза будто бы потускнели, сделавшись грязно-голубыми. Шевелюра была неопрятно взъерошена после сна, но даже так казалась неухоженно отросшей. И… это что, седой волос? Неодобрительно прищурив глаза, Чайльд выцепил из копны выбивающийся белоснежный волосок, принявшись пристально рассматривать его в зеркало, и уж было хотел вырвать с корнем, как вдруг с потрясением обнаружил, что тот не был исключением. То тут, то там белели среди прядей точно такие же его собратья. Они были не так заметны, если не приглядываться, но всё же визуально превращали прекрасный, насыщенно рыжий оттенок волос в своё бледное подобие. «Если всё это продолжится, то такими темпами я уже через неделю заработаю отцовскую седину, » — безрадостно выдохнул Тарталья, нехотя принявшись расчёской возвращать шевелюре былой вид. Раз уж ему придётся выходить в люди, стоит сохранять свой внешний облик приличным. Надо же хотя бы стараться делать вид, что с ним всё в порядке.

***

Признаться, до того момента, как нога Чайльда переступила порог книжного магазина, тот и подумать не мог, что тут может быть так людно. Столько посетителей в таком месте — это, очевидно, не могло привести ни к чему хорошему. Стояла в уголке, восхищённо всматриваясь в какую-то книжку, толпа ребятишек, две юные девушки кокетливо хихикали, пылко пересказывая друг другу сюжеты каких-то романов, где-то в стороне громко спорила ворчливая пожилая пара, а прямо у одного из книжных шкафов столпилась целая компания молодых людей, увлечённо что-то обсуждая — и это были лишь те, кого Тарталье удалось сразу приметить. Разве не должны подобные места быть своего рода тихими, уютными пристанищами для книгочеев, куда ходит от силы пара человек? Быть может, но сегодня что-то определённо пошло не так. Тарталья так и замер на лестничном пролёте, никак не решаясь сделать шаг на территорию самого магазинчика. Что он вообще здесь делает? Отчего непременно уверен, что от этого будет какой-то толк? Старуха-предсказательница намекала, что до́лжно искать причину его проблем в Глазе Бога, узнать, отчего тот противился ему и почему был выдан. Вот только она советовала обратиться с этой проблемой к Чжун Ли… Любопытно, знала ли она, что всё так получится? Что Чайльд так и не встретится с ним, опасаясь, что Венти всё ему рассказал, страшась встретиться с его взглядом, полным отвращения, презрения и страха? Может и так, однако теперь Предвестнику и правда приходилось искать иное решение. Идея, пришедшая ему в голову, была весьма сомнительной. Не сказать, что он был ярым поклонником литературы. Чтение требовало усидчивости, чего у Тартальи совершенно не имелось. К чему читать о подвигах великих героев, когда можно совершить нечто грандиозное самому? Да, он вырос с этими книгами, но очень многое изменилось с тех пор, как он открывал их в последний раз. И хотя часто с теплотой вспоминал заученные едва ли не наизусть старые отцовские истории, никогда не испытывал мотивации прикоснуться к иным приключенческим романам, неизвестным ему доселе. Что уж тут говорить о написанных замысловато-вычурным языком исторических трактатах и полных ненужной «воды» рассуждениях о вселенских материях? В магазине Чайльд чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Пребывание среди этой толпы взбалмашных любителей литературы делало происходящее ещё более смущающим. Минуя большую их часть, он протиснулся к прилавку, где хозяйка магазина, на его счастье, только что закончила обслуживание очередной пары клиентов и ныне безуспешно пыталась угомонить остальных посетителей. — Прошу, ведите себя тише! — с осуждением прикрикнула она на гогочущую группу молодых людей. — Чтение — медитативный процесс! Не мешайте другим наслаждаться книгами! Ох, прошу прощения, — куда более сдержанно извинилась она, тяжело вздохнув, как только заметила Чайльда. — Сегодня такой наплыв посетителей, просто поразительно… Боюсь, я немного не поспеваю. Кхм-кхм… Добро пожаловать, в книжный магазин «Ваньвэнь»! Моё имя Цзи Фан. Могу я вам чем-нибудь помочь? — На самом деле, да… — сконфуженно начал Тарталья. — Скажите, у вас есть… м-м, что-нибудь о Глазах Бога? — Глаза Бога? Хм… — девушка призадумалась, приложив к губам тонкий, изящный пальчик. — Так вот навскидку, к сожалению, не могу предложить слишком много вариантов… Как правило, мало кто из авторов освещает эту тему в отрыве от иных… обычно она тесно связана с рассуждениями об Архонтах. Могу предложить «В свете Семерых», «До нашего века» и «Об Их наследии». Думаю, там найдётся пара страниц, а то и глав. Ещё можно попробовать… Ох, погодите минутку! Цзи Фан рванула с места, уверенно перескакивая от полки к полке. Через какое-то время она вернулась, кое-как удерживая в руках весьма увесистую стопку книг, такую высокую, что та почти скрывала за собой её светлую голову. — Вот, с этого можно начать, — она поставила книги на стол так, что тот содрогнулся от их тяжести. — То есть… мне придётся прочесть всё это?.. — Чайльд нервно покосился округлившимися глазами на стопку толстенных томов. — Нет-нет, что вы! Но здесь может найтись та информация, которую вы ищете. Не могу же я знать точно, какие аспекты окажутся вам полезны… — Да… да, разумеется, — смиренно протянул парень, стараясь скрыть затаившийся в сердце ужас. Сколько же времени уйдёт на изучение этой горы макулатуры? Сложно было сказать, но у Чайльда явно столько не было. — Вот и славно! — хозяйка магазина облегчённо улыбнулась. — Можете просматривать их сколько хотите! Я пока поищу ещё что-нибудь по вашей тематике. Дайте знать, если определитесь с покупкой! Тарталья неловко кивнул, взял в охапку грозящуюся вот-вот рассыпаться, с глухим стуком обрушившись на пол, кипу книг и на ватных ногах добрался до ближайшего свободного столика, на коих покупатели обычно подбирали литературу по вкусу. Присел на скрипучий стул, изнемождённо взирая на стоящую перед ним мрачную башню томов, и, взяв первый попавшийся, без особого энтузиазма принялся листать. Первые десять страниц автор, используя всю мощь родного языка, выражал благодарности своим дорогим коллегам, расписывал, как важно его исследование для исторического наследия не только его родины Ли Юэ, но и буквально всего Тейвата. Тарталья решил пролистать эту часть, горя надеждой перейти уже к чему-то более-менее существенному. Однако строка летела за строкой, страница за страницей, и вот — добрая половина книги успела миновать. В глазах уже начало рябить от мелкого однообразного шрифта, хотелось зацепиться наконец взглядом хоть за что-то, но каждый абзац оказывался ещё бесполезнее и бессмысленнее предыдущего. Совершенно ничего существенного… Когда же взор наконец наткнулся на искомое словосочетание, то было уж поднявшееся из глубин чувство надежды быстро погасло, уступив место разочарованию. «Те же, кому даровано высшее благословение Архонтов — носители Глаза Бога, воплощают силу и благородство, сами по сути своей являясь сверхчеловеческими сущностями. Таким образом, должны гордиться оказанной ими честью, благодарить Их Божественность за преподнесённый подарок и посвятить жизнь превознося интересы их…» Прочитанные строки заставили Тарталью невольно впиться ногтями в мягкую обложку книги, и он едва удержался от того, чтобы швырнуть её об стену. «Оказанная честь»? О какой чести вообще может идти речь, если его Глаз Бога ныне приносит ему столько страданий?! Что за фанатичный бред… Он с нескрываемым отвращением отложил книгу, взявшись за следующую. Та не слишком отличалась от своей предшественницы, и с каждой пролистанной станицей Чайльду становилось всё сильнее жаль потраченного времени. Так же было и с последующими. Если и встречались в них упоминания Глаз Бога, то они были либо косвенными, либо крутились вокруг совершенно не интересных ему деталей. И чем дальше он заходил, чем больше книг пролистал в поисках хоть каких-то подсказок, тем сильнее впадал в фрустрацию… и чувствовал, как нарастала в душе леденящая кровь паника. Сколько он уже сидит здесь? Сколько потратил на поиски? Всё это не будет иметь никакого смысла, если он ничего не найдёт — считай, что время было потрачено впустую. Что делать тогда? Где искать ответы? Мысли ушли в совершенно иное русло, и, хотя глаза всё так и продолжали тупо смотреть между строк, а пальцы — сами по себе листать страницы, мозг уже не особо осмысливал прочитанное. Лишь крутились в голове, точно заезженная пластинка, раз за разом одни и те же мысли: «Глаз Бога, Глаз Бога…» «Было ли это ошибкой?..» «Глаз Бога…» «Что, если он действительно причина всех бед?..» «Глаз Бога… Должно же быть что-то!..» «Если причина моих страданий в нём…» «Глаз…» «… то значит ли это, что Архонты желают, чтобы я мучился?» «…» — «В Свете Семерых»? Весьма сомнительный выбор. Мой друг, я бы, на вашем месте, не тратил своё драгоценное время на подобное — в поваренной книге новаторства и литературной ценности и то побольше будет. Из прострации Чайльда вывел чей-то молодой голос. Он моргнул, точно бы пытаясь осмыслить происходящее, уставившись вопросительным взором на нагло вторгнувшегося в его мысли юношу… Юношу, так ведь? Слишком миловидный и изящный молодой человек — спутать такого с симпатичной леди ввиду незрелости и не однозначно маскулинной причёски казалось более чем вероятным. Дорогой, тёмно-синий сюртук, правильная осанка и общая манера речи давали без труда понять, что тот был отнюдь не из бедной семьи, а явно происходил из какого-то аристократического рода — это несколько насторожило Предвестника, впрочем, виду он не подал. Юноша без всякого зазрения совести облокотился на стол, за которым сидел Чайльд, и пристально сверлил прищуренными янтарными глазами обложку его книги. Осознав, что тот обратил на него внимание и ныне взирает с тотальным непониманием, он вежливо улыбнулся: — Ох, прошу прощения, если помешал вам! Негоже простому прохожему вроде меня лезть куда не просят со своими советами. Примите мои извинения, доброго вам дня… Он встал прямо и только было хотел отправиться дальше по своим делам, как вдруг Чайльд, точно бы очнувшись от транса, окликнул его: — Постой!.. Что бы ты посоветовал? — М-м? — юноша полуобернулся к нему и в задумчивости наклонил голову чуть вбок. — Вас интересует моё мнение? Рад бы им поделиться, да только не знаю, что конкретно вы намереваетесь найти. Но то рвение, с которым вы ворошите эти книги, несомненно заслуживает восхищения… — Глаза Бога. Хоть что-нибудь о том, почему боги даруют их… и с какой целью. — Вот оно как… — протянул молодой человек, в задумчивости принявшись накручивать синюю прядь волос вокруг пальца. — Хм-м, интересно. Позвольте, господин…? — Тарталья, — представился Чайльд, не понимая, правда, отчего его собеседнику было так принципиально важно его имя. — Рад знакомству, господин Тарталья. Моё имя Син Цю, — парень обаятельно улыбнулся. — Что ж, вы задали мне ту ещё загадку… Вы ведь знаете, что никому достоверно не известно, как именно это происходит? — Да, но… Должны же быть какие-то теории, предположения… — Разумеется, они есть. Однако сомневаюсь, что с вашим набором книг вы отыщите хоть одну относительно правдоподобную, — юноша хохотнул, смерив книги на столе Чайльда лукаво-уничижительным взглядом. — Знаете, мир странная штука… Люди любят осуждать других за то, что те якобы неправильно используют дарованную им силу, хотя даже не знают, с какой целью она была дана им на самом деле… — он на миг задумался, кинув взор на собственный ярко-синий камень, висевший у него на поясе. — Довольно иронично. Впрочем, я немного отвлёкся. Говорите, вас устроят даже теории? Не знаю, как в других уголках мира, но здесь, в Лю Юэ как само собой разумеющееся воспринимается правило: усердно работай, добивайся всего честным трудом — и боги даруют тебе благословение. Да и, думаю, в других уголках Тейвата существуют схожие стереотипы. Однако не находите ли вы, что это чересчур просто? Слишком много исключений для того, чтобы считать это заявление правилом. — Допустим… — туманно прокомментировал Тарталья. — И что же тогда получается? — Получается, что стоит копать глубже. Как, собственно, и делают многие исследователи. Уверен, что есть немало достойных трудов, но хотел бы порекомендовать вам «Контракт всех контрактов». В своё время эта работа вызвала немало споров, но мне показалась крайне любопытной. Не так давно даже прошёл слух, что сам Властелин Камня в своё время оценил её по достоинству… Глаза Чайльда загорелись надеждой. Неужели это зацепка? Если уж сам Гео Архонт заинтересовался этим исследованием, значит там должны быть по крайней мере намёки на правду. С другой стороны, это название… Оно походило, скорее, на заглавие очередной книги о житии Гео Архонта, коих в Ли Юэ было не счесть. Однако едва ли тут всё же была какая-то ошибка — Син Цю казался человеком, который явно знает, о чём говорит. — Любопытно… Так, что же за теория излагается в этой книге? — подметив, как бровь юноши слегка изогнулась в замешательстве, Предвестник поспешил на него надавить: — Я и правда был бы рад оценить как-нибудь на досуге оригинал, но так вышло, что мне эта информация очень необходима… И срочно. — Современный темп жизни совершенно не даёт расслабиться, так ведь? — Син Цю взглянул на него с пониманием, кажется, решив проявить снисхождение. — Что ж, мне это знакомо. Не уверен, что смогу припомнить все детали… Главное отличие данного труда — это подход к изучению мотивов Архонтов. Многие воспринимают как должное обобщение богов, рассматривают их, скорее, как единую совокупность, объединённую общей волей и намерениями… По мнению автора данного произведения, это грубейшая ошибка. Объединение столь отличающихся поступками и личиной исторических персонажей ни в коем случае нельзя рассматривать как что-то, само собой разумеющееся. Посему следует ставить вопрос о том, что в своё время послужило гарантиями их мирного взаимодействия… И правда, с чего все эти выдающиеся учёные решили, что среди Архонтов царит такое единство во взглядах? Они так и стараются убрать из своих теорий лишние переменные, не вдаваясь в детали… ибо, кажется, стоит нити их рассуждений столкнуться даже с малейшим давлением, как она мгновенно оборвётся. Что ж, быть может, чтобы распутать этот клубок, нужно действительно начать мыслить издалека? Син Цю тем временем продолжил: — Автор предполагает, что на заре становления нынешней эпохи, после Войны Архонтов Властелин Камня, как и подобает богу контрактов, связал божеств неким соглашением, условно обозначенным как «Контракт всех контрактов». Разумеется, он не был первым договором, заключённым Рексом Ляписом, но стал самым важным из них, буквально обозначив существующий ныне мировой порядок. Что входило в этот «Контракт»? На основании того, что мы знаем из истории Тейвата, можно предположить, что это был своеобразный пакт о суверенности территорий, доставшихся каждому их Семерых после войны, недопустимости вмешательства каждого из Архонтов в дела наций, ему неподвластных… Иными словами, вполне рациональные правила, введённые, чтобы все Семь королевств могли существовать независимо друг от друга в мире и процветании. — Вот оно как… — задумчиво пробормотал Чайльд, который хоть и внимал каждому слову парня, но всё же немного плавал в выбираемых им формулировках. — Но это же лишь предположение, так ведь? В смысле… никто не может доказать, что между Архонтами и впрямь был какой-то нерушимый договор… — Конечно, трудно найти неоспоримые подтверждения чему-то, что случилось более двух тысяч лет назад. Однако в этом есть логика, вам так не кажется? Лидеры стран всегда обговаривают условия мира после окончания войны. Абсурдно предполагать, что Архонты построили единую процветающую империю, не договорившись притом о границах собственных сфер влияния. Или вообще без всяких гарантий. Участие Рекса Ляписа также неоспоримо. Один лишь факт, что сей договор не являлся просто условным, а составлялся лично Властелином Камня, означал гарантированность выполнения каждого пункта, прописанного в «Контракте». Таким образом, это было не просто слово, которое можно нарушить — это был железный закон, способный сдерживать настроения даже самых своенравных из Семерых. — Да уж… Во всём этом и правда есть смысл. Но даже если так, как с этим связаны Глаза Бога? — А вот это уже любопытно. Опять же это всё, конечно, лишь теории… Но в «Контракте всех контрактов» могло быть прописано и это. Только эта часть договора связывала Архонтов не только обязательствами — она буквально связала их волю… Чайльд насторожился, нахмурив брови, и осторожно поинтересовался: — А такое вообще возможно? — Мой друг, в нашем мире возможно многое. Даже то, что наш разум и представить себе не в состоянии, — со знанием дела заверил его Син Цю, расплывшись в загадочной полуулыбке. Ему, кажется, доставляло удовольствие, что кто-то столь внимательно его слушает. — Быть может, этот пакт связывал меж собой не только волю семерых изначальных Архонтов, но и Селестию… Нельзя сказать наверняка. Однако что же под этим подразумевается? Каждый из Архонтов, несомненно, обладает собственным характером, мотивами и желаниями. И каждый из них может даровать избранным подданным своё благословение. Только вот кому именно суждено его получить? Тут как раз-таки всё зависит от личины самого Архонта. Один ценит отвагу, другой — трудолюбие, а третий — внутреннюю доброту. Только вот, если бы одни и те же Глаза Бога даровались бы людям с аналогичным складом характера, мы бы не оказались в той ситуации, в коей существуем сейчас. Да и сам элемент Глаза Бога всегда был бы одним и тем же, в зависимости от подданства его получившего. Будь оно действительно так, мы бы с вами были бы уроженцами Фонтейна. Однако в мире поддерживается определённое разнообразие. — И автор книги полагает, что это последствие той самой «договорённости»? — Именно так! Помимо этого, тщательные исследования исторических хроник показывают, что Архонты не даруют Глаза Бога самостоятельно. Во всяком случае, могут это делать, но не делают на постоянной основе. В старых записях, касающихся «Великого переворота» в Фонтейне, говорится, что взошедшая на престол, новая Гидро Архонт публично даровала ближайшим своим сподвижникам Глаза Бога. Однако большинство из нас, когда получают собственные, никаким образом не контактируют с Архонтами. Также боги, притом что способны узнать Глаза Бога своих подданных, как правило не знают ничего об их личности. Это наводит на определённые размышления… Кое-что и правда навело Тарталью на размышления. В голове тотчас возник образ тёмной, мутной воды, из глубин которой, точно из разверзнувшейся бездны, взирают на него два ясных, ярко-голубых ока. В тот день, когда он чуть не расстался с жизнью, когда его чуть навсегда не поглотила с головой ледяная вода, ему и был дарован Глаз Бога… Но это же совершенно точно была Царица, ведь так? Не могло ведь быть, что то была лишь иллюзия, сотворённая агонизирующим разумом… Когда Чайльд впервые встретил Царицу, то действительно узнал её. Пускай впервые видел и прекрасное, воплощающее холодную властность лицо, и стройную фигуру, облачённую в изящное, белоснежное платье, но её глаза — сияющие, голубые, точно чистейший лёд, — отозвались где-то глубоко в сердце приятным теплом. Те самые глаза… такие трудно было спутать с чьими-то ещё. Узрев его впервые, она бросила взор на его Глаз Бога, висевший у него на поясе, задержала его буквально на мгновенье, после чего вдруг расплылась в лёгкой, таинственной улыбке. «Надеюсь, ты будешь верно служить мне… мой новый Предвестник». Неужто всё и правда обстоит так? Неужто Царица лично никогда не посылала ему Глаз Бога? Но тогда… что он видел в тот день? Быть может, пускай её и не было с ним физически, Чайльд всё же смог уловить в тот миг силу её присутствия? Ведь чей-то голос совершенно точно звал его по имени… «Аякс…» Чайльду вдруг показалось, что тот прямо сейчас и вправду прозвучал в его мыслях вкрадчивым эхом. Проверить подлинность своих ощущений, однако, времени толком не было — пришлось тряхнуть головой, в попытках отогнать ненужные переживания, и поскорее вернуться в реальность к Син Цю, продолжавшему тем временем свои рассуждения. — Все перечисленные ранее факты, приводят нас к заключению — должен существовать какой-то иной механизм. Что вновь заставляет обратиться к тому самому контракту, что однажды связал волю всех семерых Архонтов с Селестией. Каждый человек, живущий в Тейвате, обладает своей индивидуальностью. Каждый имеет свои желания, мотивы, стремления и надежды. Всё это сливается в единый чувственный поток и входит в резонанс с волей Архонта, покровительствующего этой земле. Если же между ними выявляется сродство — достойному даруется Глаз Бога. — То есть… — Тарталья отчаянно пытался переварить только что услышанное. — Хочешь сказать, чтобы получить Глаз Бога, стремления человека должны совпадать со стремлениями Архонта? Правильно я понимаю? — Грубо говоря, да, — молодой аристократ удовлетворённо кивнул. — Не обязательно совпадать на все сто процентов, но, во всяком случае, находить в них своеобразное отражение. Подобие мотива — тоже мотив, разве нет? Даже в случае, когда дарование происходит лично самим Архонтом, он отдаёт его лишь тем, кто, по его мнению, достоин, а значит — в той или иной мере разделяет его убеждения. Однако есть ещё один аспект: стремления человека должны быть достаточно сильными, настолько, чтобы вообще суметь резонировать с волей Архонта, выделиться из всеобщего гула надежд простых обывателей. Однако что же в случае, если стремления претендента выражены недостаточно, чтобы находить яркий отклик в душе Архонта-покровителя? Собственно, на то и существует часть договора, связывающая волю всех богов. Резонанс с Архонтом-покровителем может подкрепляться ещё одним — резонансом с другим божеством, которое также находит мотивы претендента достойными, схожими со своими. Таким образом, пускай по факту Глаз Бога даруется покровителем, элемент будет соответствовать второму Архонту, вступившему в резонанс… — Я… — Предвестник едва нашёл в себе силы, чтобы поставить на место упавшую на пол от удивления челюсть. Фигурально выражаясь, конечно же, но всё же он чувствовал себя сейчас крайне растерянным. — Кажется, я не совсем понимаю… — Хорошо, позвольте, я приведу пример, — Син Цю устало вздохнул, прикрыв глаза, и напряжённо потёр переносицу. — Положим, вот есть мы с вами. Я происхожу отсюда, из Ли Юэ, а вы… Откуда вы, позвольте поинтересоваться? — Снежная… — Вот и замечательно. Я из Ли Юэ, а вы — из Снежной. Властительницей вашей страны является Царица, а моей — Властелин Камня… во всяком случае, являлся до недавнего происшествия, — взор юноши несколько омрачился, но тот быстро вернулся в прежнее русло: — Опустим детали… При всём при этом мы с вами оба обладатели Гидро Глаза Бога. Совпадай наши ценности с мировоззрением правящих нами Архонтов, мы с вами были бы, соответственно, повелителями Крио и Гео. Так что же это означает? То, что наша воля совпадает с волей Архонтов, покровительствующих нашей нации, лишь отчасти, а отчасти — с волей Гидро Архонта, непосредственно от которой мы и получили элемент, которым ныне управляем. И именно таким образом формируется уже упомянутый мной «двойной резонанс». Во всяком случае, согласно автору… Теперь вы понимаете? — Да, кажется, более-менее… Звучит достаточно логично. Однако чем это отличается от варианта, который мы обсуждали? В таком случае, Глаза Бога всё ещё получают люди лишь с определённым складом характера… — Отчего же? — Син Цю хитровато заулыбался, точно бы ждал этого вопроса. — Да, если очень постараться, действительно можно выявить определённую закономерность. Однако она наблюдается далеко не во всех случаях. Почему? Всё очень просто: а с чего мы вообще решили, что понимаем все стремления Архонтов? За маской благородного правителя, стоящего на страже своей страны, может скрываться куда более многогранная личность. Не все, кто получают Анемо Глаз Бога, стремятся к свободе… но всё же, быть может, они воплощают иные, более глубинные надежды Анемо Архонта? Увы, мы не можем знать наверняка. А незнание в нашем случае как раз и формирует сию погрешность. — Возможно и так. Но как с помощью этой теории объяснить то, что Глаза Бога обычно даруется людям именно в час нужды? — Ну а когда же ещё по-настоящему проявляется человеческая воля? В момент опасности или пред ликом жизненных трудностей, когда единственный, на кого он может рассчитывать — это он сам… Именно тогда наступает время высвободить сокрытые глубоко внутри качества. И именно в тот момент, когда звезда претендента сияет особенно ярко, может и произойти долгожданный резонанс. Это не делает таких людей менее достойными божественного дара, чем те, кому он достался без испытаний… Просто они проявляют свои светлые стороны несколько иначе. И вновь Чайльд погрузился в тяжёлые думы. Какие качества он мог проявить тогда, когда, будучи маленьким, глупым мальчишкой, едва не утонул в ледяной бездне? В тот миг им двигало лишь желание жить и ничего больше… Неужто этого и правда хватило Царице и Гидро Архонту, чтобы откликнуться на зов его души? Звучало как-то сомнительно… — Так… кажется, я всё понял, — Тарталья поник, словно увядающий лепесток. От всего этого бурного потока информации у него сильно разболелась голова… и появилось ещё больше вопросов, ответы на которые найти пока что не представлялось возможным — лишь безустанно гадать, по сути, тыкая пальцем в небо. — Я правда благодарен за пояснения… Это сэкономило мне тонну времени. — Всегда рад помочь нуждающемуся. Особенно в том, что касается литературы, — Син Цю галантно поклонился. — И всё же… У вас действительно не осталось вопросов? — Да, наверное. А что такое? — Просто, знаете… Мне вот кое-что всё-таки не даёт покоя, — молодой человек вдруг несколько посмурнел и, задумчиво потирая подбородок, озабоченно опустил глаза куда-то в пол. — Этот вопрос никак не освещается в книге, и оттого мне любопытно… Две тысячи лет минуло с заключения этого «Контракта», так ведь? За это время очень многое успело измениться. Многих Архонтов уже давным-давно нет в живых. Разве не должно это было привести… к определённым проблемам? — То есть?.. — Как показывает нам история, жизни божеств всё же не вечны. Как не вечна и их воля. На смену старым Архонтам приходят новые — те, на которых не распространяется заключённое давным-давно соглашение. Не измени Властелин Камня вовремя систему, с получением Глаз Бога возникли бы серьёзные трудности. Чем меньше участников соглашения, тем меньше связей, которые могут быть образованы в ходе резонанса… и тем меньше элементов, власть над которыми может быть дарована людям. Случись нечто подобное, и мы с вами никогда бы и не получили наши Глаза Бога. Однако этого всё же не произошло… — Выходит, Моракс заключал с новыми Архонтами схожие контракты? Или что-то вроде того? — Ну разумеется. Наверняка так оно и есть… во всяком случае, мне так кажется. Но и здесь есть небольшая загвоздка. Архонты сменялись по разным причинам и в разное время, едва ли у Рекса Ляписа была возможность связать их всех разом одним контрактом. И тем более расторгнуть изначальный, полный фундаментальных положений, без веских на то оснований. А это значит, помимо новых… до сих пор продолжает действовать и старый договор. — Разве это так принципиально важно? — Честно говоря, не знаю… Просто открывается весьма забавная возможность. Думаю, было бы весьма странно для божеств — быть связанными одним контрактом сразу с двумя, к примеру, Пиро Архонтами… — В случае, если бы старый Архонт был бы жив, да? Только вот они все давно кормят червей, — Чайльду отчего-то не слишком понравился ход мыслей его собеседника. В голову вдруг ударило острое раздражение — не слишком хороший знак. Он постарался собраться, чтобы успокоить нервы и не дать непредсказуемым внутренним демонам в очередной раз вырваться на свободу. — Да, разумеется… Впрочем, вы весьма точно уловили направление моих размышлений, — Син Цю игриво рассмеялся. — Ничего не могу с собой поделать: люблю подобные тонкости. Мой друг, позвольте поблагодарить вас за беседу — пускай разговор о литературе и выдался несколько односторонним, он всё же доставил мне удовольствие. К сожалению, мне нужно вернуться к своим делам, пока время ещё позволяет. Советую вам всё же прочитать сию работу самостоятельно и искренне надеюсь, что вы сможете почерпнуть из неё искомые знания! «Да уж… Я уже почерпнул сполна», — безрадостно подумал про себя Чайльд, коротко попрощавшись со своим новым знакомым. Действительно трудно было переварить всё сказанное, ещё и в его специфичном изложении… но всё же он был действительно ему благодарен. Если бы не помощь Син Цю, он бы сейчас так и рылся в той кипе бесполезной макулатуры, стараясь отыскать иголку в стоге сена. Морально изнурённый, но всё же с чистым сердцем, он наконец вернулся к прилавку, попросив Цзи Фан отыскать для него нужную книгу. Чайльд толком и не понимал, что ещё намеревался там найти — Син Цю изложил её суть весьма подробно, — но всё же решил не рисковать и самому убедиться в написанном. Могут выявиться какие-то любопытные детали или же, поразмыслив над её содержанием самостоятельно, он сможет лучше понять ту теорию, на которой она зиждется — главное, что это может принести какую-то пользу. И всё же ему казалось, что он узнал почти всё, что хотел. Да, пускай это всего лишь домыслы, они казались весьма правдоподобными, имеющими смысл… Но даже если он всё-таки докопался до правды, выяснил для себя все искомые принципы, что же ему делать теперь? Бередить пыльные воспоминания, изо всех сил вычленяя смысловые крупицы, что могут привести к правде? Ничто из случившегося с ним тогда пока не обрело смысл, а туман загадочности сгущался всё сильнее и сильнее. Если он действительно хочет понять, что же произошло десять лет назад, то должен ответить на вопрос: отчего же Глаз Бога противился ему… и какова роль Скирк в обретении им его нынешней силы. Проще было, конечно же, сказать, чем сделать. Цзи Фан не возвращалась довольно долго. Настолько, что Чайльд уже успел занервничать — он порядком устал от этого шумного магазина и хотел поскорее вернуться туда, где можно побыть наедине со своими мыслями. От нечего делать он принялся перебирать книги, что небрежным рядом расположились на прилавке. Сперва взял в руки неприметно выглядящий любовный роман, практически сразу же отложив его куда подальше, затем причудливую детскую книжку с забавными иллюстрациями. «Может, купить Тевкру подарок, пока я тут?» — невольно подумал он, и от одной этой мысли на душе стало немного легче. Пускай он и не знает, что с ним творится, он всё ещё должен оставаться любящим братом, ведь так? Взяв в руки следующую книгу, Чайльд обомлел. Глаза взирали на до боли знакомую, шероховатую обложку, на которой замысловатым шрифтом было выведено: «Легенда об Аяксе». Это же… та самая книга, которую он так любил в детстве! Ничего себе совпадение… Этот экземпляр явно был не таким затасканным и имел пристойный товарный вид, и всё же это действительно была она — та история, что читал ему в детстве отец, что в своё время буквально сформировала его мировоззрение. Тарталья расплылся в лёгкой улыбке, любовно провёл пальцами по корешку и распахнул книгу где-то ближе к концу, принявшись бегло листать страницы. Одна за другой проносились мимо взора знакомые главы, пробуждая старые воспоминания… пока едва возникшую дымку ностальгии не развеял чей-то голос: — Вот, как вы и просили! «Контракт всех контрактов», последнее издание! — не успел Тарталья опомниться, как руки Цзи Фан уже протягивали ему весьма увесистую книгу, облачённую в тёмно-коричневую обложку. Заметив, что тот увлечён чтением, она присмотрелась к названию произведения и несколько раз кивнула со знанием дела. — Ах, «Легенда об Аяксе»… Не так давно к нам впервые поступила. Довольно любопытная история с трагическим финалом… ещё и со всей этой мистикой, связанной с книгой — здешняя аудитория такое любит. Не желаете приобрести экземпляр? — Трагическим? — Чайльд непонимающе перевёл на неё взгляд, озадаченно нахмурившись. Память не могла его подводить: концовка у книги была весьма посредственной. Даже его отец, как правило, старался не сосредотачиваться на этой части, довольно скомканно пересказывая, что после всех приключений герой Аякс всё-таки решился сложить меч в ножны, женился на женщине, которую любил всю свою жизнь, и они жили долго и счастливо в хижине на краю мира, воспитывая собственных детей, пока не скончались от старости. Довольно вымученно и мало интересно, но всё же… разве можно это хоть в какой-то мере назвать трагическим финалом? — Ну да. Я про всякие загадки, связанные с его смертью и прочее… Этот роман ведь был основан на истории реального человека, разве нет? Признаться, Тарталья не задумывался о таком. В детстве эта книга была для него просто интересной приключенческой историей, и он не особо сосредотачивался на том, имело ли происходящее хоть какое-то отношение к реальности. Да и неужто есть какая-то разница? Глядя на растерянность, что застыла маской на лице хозяйки магазина, уже начинало казаться, что есть… Предвестник невольно опустил взор обратно в книгу. Та была раскрыта где-то на начальных страницах, где, как правило, писалась аннотация и всяческие благодарности. Этот раз не был исключением — посреди страницы красовался краткий неровный абзац: «Данная книга посвящается господину Аяксу, отважному воину из Снежной, широко известному во всей северной половине Тейвата. За свою жизнь он совершил множество хороших деяний и героических подвигов, память о нём будет жить в сердцах людей ещё долгие, долгие годы. Здесь мы постараемся запечатлеть его доброе имя в исторических хрониках, вспомнить все те благородные поступки, что совершил он за все эти годы, провести анализ его жизненного пути на основании показаний очевидцев, а также попытаемся пролить свет на причину его загадочной и столь трагической кончины. Да спасут Архонты его несчастную душу». И отчего после этих слов по спине Чайльда вдруг пробежал холодок?..