Низвергнутый

На Ли Юэ медленно и осторожно, подкрадываясь, точно ловкий хищник к наивной добыче, спускались сумерки. Этим вечером воды Облачного моря казались на удивление спокойными, стоял мёртвый штиль, что не перебивался ни единым лёгким дуновением ветра. Быть может, это являлось одной из причин, отчего на «Бисерном пароме» было так людно: погода сегодня особенно располагала к морской прогулке. Так или иначе, факт был на лицо — не оставалось уже ни одного свободного столика, и бедные официанты совершенно выбились из сил в попытках обслужить всё это столпотворение «буржуазных паразитов». Как-то по-иному их назвать было проблематично, во всяком случае, более мягкие синонимы были здесь совершенно не уместны. Весь контингент посетителей «Бисерного парома» именно из таких людей и состоял: сорящие деньгами напыщенные торговцы, надменные учёные, что будто бы специально говорили витиевато-путанно, точно пытаясь выделить собственное превосходство, представители иной, тёмной стороны Ли Юэ, внешне не примечательные, но скандально известные в определённых кругах. Иными словами, здесь собрались самые сливки общества. Которые, однако, вполне можно было спутать с грязью. За частью столиков проводились неофициальные совещания и банкеты, за частью — личные встречи. Лишь один из них несколько выделялся, во всяком случае, казался совершенно одиноким и пустым, выпадающим из всего этого делового празднества, едва выглядывал из тени сгущающейся темноты, освещаемый одним единственным ярко-оранжевым фонарём. За ним сидела молодая женщина, облачённая в весьма экстравагантный наряд, белокурая и прекрасная, точно прохладное зимнее солнце. Несомненно, столь чарующая красавица не могла остаться без внимания других посетителей, однако все те немногие решившие попытать счастье мужчины бросали это неблагодарное дело на половине пути, узрев на себе её взор. Переполненный холодным презрением, он буквально прибивал к земле, отрезвлял получше ледяного душа, мгновенно заставлял проглотить всю свою гордость и двинуться отсюда куда подальше. На несчастных работников «Бисерного парома» это также распространялось — никто не рисковал лишний раз беспокоить сию таинственную леди, ибо исходила от неё какая-то неведомая угроза, странный холод, что можно было прочувствовать, буквально раз взглянув на неё. От неё разило страхом и смертью — определённо, она была не так проста, какой, возможно, могла показаться на первый взгляд. Однако один особенно подвыпивший посетитель, похоже, утопив весь свой инстинкт самосохранения в вине, решил попробовать вывести её на диалог. Даже не понимая, что вот-вот совершит страшнейшую ошибку, он деловито прошествовал к столику и, очевидно, убеждённый в собственной неотразимости, самодовольно ухмыльнулся: — Приветствую вас, прекрасная леди! Как вы находите сегодняшний вечер? Женщина не удостоила его даже взгляда, только с выражением полного неудовольствия поджала аккуратные алые губы: — Ужасный вечер. Мерзейший город. Кошмарная музыка. Паршивое вино. И куда более отвратительное окружение. Мужчина явно не ожидал подобной реакции — опешил и разинул рот, словно рыба, изо всех сил пытаясь связать слова: — Я… — Исчезни, — не оставив ему ни единого шанса, бросила она. Хоть один её глаз и был сокрыт тёмной вуалью, одного небрежного взора хватило, чтобы остудить пыл пьянчуги, заставить его с позором ретироваться, жалея о собственном поступке и в глубине души проклиная её самыми низкими словами. Синьора в очередной раз окинула палубу скучающим взглядом и, ловко перехватив изящными пальчиками ножку хрустального бокала, отпила немного вина. Словами было не передать, как же её тошнило от этого места. Земли Властелина Камня представлялись ей великим королевством, оплотом порядка и законности среди погрязших в пороках дикости и безвластия государств, наряду со Снежной. Но что на деле? Всё те же лицемеры, увёртливые, точно ядовитые змеи, и интересующиеся одними лишь деньгами. Она явно ожидала чего-то большего и ныне взирала на представший перед ней во всей своей красе город лишь с раздражением. Худшие впечатления она получила только от Мондштадта, хотя и в нём сумела найти плюс в виде добротного вина. Здесь же не было и этого — настолько вкус местного пойла показался Предвестнице дурным, что она на протяжении всего вечера смаковала один лишь единственный бокал, пребывая в полном нежелании заказывать что-то ещё. — Что это за бред? Как смеешь ты отказывать мне в обслуживании? Слуха женщины вдруг коснулся едва слышимый, перебиваемый громким смехом гостей и музыкой голос. Голос, что показался ей смутно знакомым… Настолько это было странно, что Синьора тут же принялась искать глазами его источник. Много времени поиски, впрочем, не заняли — обладатель его стоял чуть поодаль, очевидно, ещё даже не подозревая о её присутствии. И вот внешний его облик было уже совершенно невозможно с кем-то спутать. Невысокий, едва-едва достававший рослой официантке до плеча, стройный юноша с глазами цвета грозового неба и широкополой шляпой, что затмевала собой его тоненькую фигурку как в плане размеров, так и в плане вычурности. Трудно было не узнать в нём скандально известного Предвестника фатуи под номером шесть. — Прошу прощения, господин, — совершенно растерянно пискнула официантка, робко опустив глаза в пол. — Но свободных столиков на пароме в данный момент нет. Мы приносим наши извинения, и… — Что мне до извинений прислуги, — фыркнул в ответ Скарамуш. Во взгляде его помимо крайнего раздражения читалась и леденящая душу властность. — Позови сюда своего главного. Немедленно. — Д-да, я!.. Как скажете, господин! Будет исполнено! Парень вдруг обернулся, словно бы физически ощутил на себе чей-то любопытный взор, и удивлённо распахнул глаза, убедившись в том, что чутьё его не подвело. Синьора даже и не пыталась скрываться — как ни в чём не бывало отпила из пузатого бокала ещё вина и, лениво склонив голову, обратила своё внимание куда-то за горизонт. Впрочем, это всё равно произвело ожидаемый эффект — небрежно бросив что-то напоследок напуганной официантке, Предвестник тут же направился к её столику. — Не припомню, чтобы приглашала тебя, — отозвалась она, стоило ему сесть напротив. — А я и не спрашивал твоего разрешения. — Скарамуш-Скарамуш, дипломатичен как и всегда, — саркастично прокомментировала женщина, нарочито покачав головой. И хоть выглядела по-своему недовольной, прогонять незваного гостя не торопилась. — Не ожидала встретить тебя здесь. — А я не ожидал встретить здесь тебя. Насколько мне известно, ты только недавно вернулась из Монда, и, предположительно, сейчас должна быть на родине, а не глушить вино в компании этих дегенератов. — Однако я здесь. В отличие от некоторых, предпочитаю не сидеть, сложа руки. Так что уже получила от Её Величества новое назначение. А вот чем ты занимался здесь всё это время — уже загадка. — Я работал, как ты могла догадаться, — точно стараясь скрыться от самодовольно-лукавого взора Синьоры, что так и требовал подробностей, Скарамуш дёргано мотнул головой и раздражённо фыркнул. — Это моё дело. Тебя это не касается. Важно лишь то, я что не пренебрегаю своими обязанностями. Тем не менее… совсем недавно мне доложили о прибытии ещё одного Предвестника. Я ожидал увидеть кого угодно, но ты? — И в чём же причина твоего недовольства моей кандидатурой? — Ты и сама знаешь, — парень серьёзно нахмурился. — Ты уже доставила одно Сердце, и вот тебя отправили за другим. Не много ли чести? — А что? Завидуешь? — Синьора снисходительно улыбнулась, словно хитрая, самодовольная кошка, да так, что Скарамуша от негодования аж передёрнуло. — Не понимаю, отчего это тебя удивляет. Её Величество, очевидно, довольна моими успехами, именно поэтому и оказала подобную честь вновь. — Не говори так, будто и правда считаешь это «честью». Последняя собака знает, что в тебе нет и капли патриотизма. — Столь низкие и голословные обвинения! Я оскорблена! — в театральной манере запричитала она и закатила глаза. — Пускай и так. Что с того? Мы с тобой уже не рекруты и прекрасно понимаем истинное положение дел. В нашей работе это не имеет никакого значения. Мне нет дела до того, что там обо мне думает Царица, покуда это не усложняет мне жизнь. А вся суматоха с похищением Сердец Архонтов — всего лишь работа, которая должна быть выполнена. Разве что чуть менее рутинная. — Всего лишь работа? Многие голову на отсечение положили бы за такую возможность. — Глупцы. Что в этом такого? Хотя… — женщина задумчиво покрутила белый локон меж тонкими пальцами и как-то не по-доброму хихикнула. — Должна признать, что это было довольно приятно… — Я слышал, что произошло в Мондштадте. Говорят, ты блистала — разделалась с Анемо Архонтом, и глазом тот моргнуть не успел. — Не сказала бы, что было уж очень сложно. Этот бард даже не сопротивлялся. Может, он не так уж наивен, раз понимает, что это совершенно бессмысленно… — И всё же — вырвать Сердце у Барбатоса прямо на пороге Собора, возведённого в его честь? Святых сестёр наверняка удар хватил! — Скарамуш зло усмехнулся. — А как, должны быть, плевались желчью с досады рыцари Ордо Фавониус! — Не говори ерунды, никто не знает о случившемся. А если кто из рыцарей или сестёр и стал свидетелем, едва ли они станут об этом болтать. Чтобы весь Монд узнал, что их жалкое божество было побеждено простой смертной и предпочло просто сдаться, оставив их всех на произвол судьбы? Им это просто не выгодно. Как, впрочем, и нам — если молва разойдётся по всему Тейвату, то это уничтожит репутацию Снежной. Никто не станет закрывать глаза на столь серьёзный дипломатический инцидент, и всем будет плевать, дело ли это рук одних только фатуи. Что могут предпринять другие Архонты — и думать не стоит. — Возможно… Но всё же тебе очень повезло. С Мораксом не будет так просто, знаешь? — Хм-м, думаешь? — серьёзная рациональность Скарамуша с треском разбилась о горделивую улыбку Предвестницы. И оттого тот начал казаться ещё более взвинченным, чем было до этого. — Небольшое дело — одолеть слабейшего из Архонтов, тем паче тот даже не предпринял попыток отбиться. Моракс же один из сильнейших. Его недаром прозвали Богом Войны — весь Ли Юэ буквально зиждется на трупах его врагов. И если ты считаешь, что тебе вновь повезёт — советую подумать ещё раз. В этот раз не отвертишься, Синьора, точно тебе говорю. Но если что — обещаю прийти на твои похороны. Парень язвительно рассмеялся, но улыбка вскоре совершенно испарилась с его лица. Трудно было сохранять прежнюю уверенность, глядя на то, как его попытки вывести Синьору из себя не приносят совершенно никакого результата — та продолжала сохранять железное самообладание и излучать едва улавливаемое превосходство. — «Бог Войны», говоришь? — хмыкнула она, апатично разглядывая собственные отполированные ноготки. — Как забавно… Мне он показался вполне сговорчивым. — Ч-чего?.. — вымолвил Предвестник, ошалело вытаращив глаза. — Хочешь сказать, что… общалась с ним? — Какой ты, однако, догадливый. Тебе ли не знать, дорогой Скарамуш, что насилие и угрозы — не всегда решение проблемы. Дипломатия порой способна творить чудеса. — Ты… сейчас серьёзно? Заявляешь такое после того, как собственнолично напала на Архонта? Лицемерка… — Он заслужил это, — всякое спокойствие вдруг исчезло с лица Синьоры, а голос её заиграл стальными нотками. Впрочем, она тут же опомнилась, решив, очевидно, не распаляться понапрасну. Тем более на человека, что совершенно не заслуживал её внимания. — Барбатос слаб. Недостоин стоять в одном ряду с Её Величеством и заслуживает лишь презрения. Мондштадтцы могут боготворить его сколько угодно, но весь остальной мир прекрасно понимает, что принятие его в ряды Семерых было ошибкой… И знает, что раскол начался именно из-за него. Скарамуша отчего-то озаботили её слова. Всем было известно, что Царица не слишком жаловала Анемо Архонта, считала его безответственным, совершенно не заботящимся о своих людях. Они были противоположностями, оттого он казался ей чуждым, неправильным буквально по самой своей сути. Глупо было предполагать, что мнение самого Архонта не способно отразиться в умах его подданных — большинство жителей Снежной разделяли её мнение касательно Барбатоса. Однако Синьора, похоже, не считала его достаточно веским аргументом, вместо того ссылаясь на события давно минувших веков, что толком и не были занесены в исторические хроники. Никто не знает, отчего распалось первое поколение Архонтов, даже историки только и могут, что важно разглагольствовать, не имея никаких фактических аргументов против теорий друг друга. То, что Барбатос внёс смуту в союз Семерых, решив покинуть своих людей, было только одной из версий. Однако Синьора по какой-то совершенно неведомой причине уповала на её истинность. И кто знает, было ли тут всё дело в одной лишь предвзятости? — С Мораксом всё совершенно иначе, — тем временем продолжала она. — Ли Юэ и Снежная всегда были в хороших отношениях, и всё благодаря тесной связи между нашими богами. Царица уважает Гео Архонта и изначально считала, что с ним можно договориться. Как и ожидалось, она не прогадала. — Тц, — Скарамуш досадливо цокнул языком. — Я и правда недооценил силу твоего везения. Предвестницей ты тоже стала благодаря ему? — едва женщина приоткрыла рот, чтобы огрызнуться, он тут же продолжил, не дав ей такого шанса. — Допустим… Но едва ли «Бог Контрактов» станет отдавать своё Сердце просто так. Что ты предложила ему взамен? Синьора улыбнулась так, точно ждала этого вопроса, расслабленно откинулась на спинку стула и вдохновлённо прошептала, описав плавный жест в воздухе полупустым бокалом: — Я подарю ему спектакль. В глазах её собеседника читалось ощутимое замешательство — он чуть нахмурился, сжав губы в одну тонкую линию, очевидно, всем своим видом требуя пояснить только что сказанное. — Через два дня состоится Церемония Сошествия, во время которой Гео Архонт будет загадочным образом убит… А после этого вся Гавань Ли Юэ окажется под угрозой давным-давно падшего божества. Такова его воля. Он хочет уйти и добровольно отдаст Сердце… если будет уверен, что его народ сможет обойтись и без него. Он пойдёт на всё ради этой истины, даже готов сымитировать собственную кончину. — Выходит… Он и правда хочет уйти? Бросить свой народ? Чем в таком случае он отличается от так презираемого тобой Барбатоса? — Меня отвращает его выбор, — женщина надменно вздёрнула нос. — Но я здесь не для того, чтобы судить его мотивы. Меня интересует лишь его Сердце. И если мне придётся смирить гордыню для его получения, так тому и быть. Тот план, что нам предстоит осуществить — составленный им собственноручно сценарий. Моя же задача — подготовить сцену для предстоящего представления… и убедиться, чтобы актёры должным образом вжились в роли. — Любопытно-любопытно… — заинтригованно протянул юноша. В тот самый момент к нему вдруг подскочила напуганная им до этого официантка и с опаской поставила рядом полный бокал тёмно-красного вина. Скарамуш не уделил ей и толики внимания, только и сделал, что отпил немного, не выражая хоть каких-либо признаков удовольствия или отвращения. — И в чём же заключается суть этой пьесы? — Говорить об этом можно долго. Едва ли ты сумеешь оценить всю гениальность этого представления, — Синьора, глядя, как спокойно Предвестник смакует столь неприятное ей вино, невольно поморщилась. — Но… можешь попробовать угадать, кто играет в нём главную роль. — Откуда же мне знать? Я же презренный дилетант, ничего не смыслящий в искусстве! — съязвил в ответ парень. — Это не так уж и сложно. Просто подумай, кто из наших с тобой дорогих коллег способен создать столь колоссальные проблемы… И вставать притом костью поперёк горла любым своим вмешательством. Думал Скарамуш недолго — уже через пару секунд его лицо вытянулось, а губы скривились в гримасе презрения. — Ты же не хочешь сказать… — Всё так. — Тарталья?! — он так сильно стиснул бокал, что тот едва ли не хрустнул. — Этого идиота на столь ответственное задание? Ты, должно быть, шутишь! — Прекрати кричать, ты привлекаешь к нам лишнее внимание… — Я просто не понимаю! Он же… он… — Скарамушу потребовалось время, чтобы немного успокоиться, и тот наконец сбавил тон. — Почему именно он? О чём только Царица думала — оказывать такую честь этому самовлюблённому выскочке! — Не ожидала, что ты такой завистливый, Скарамуш, — Синьора покачала головой с наигранными досадой и осуждением. — Завистливый? Я? Вот ещё! Завидовать этому юнцу… Я просто разочарован в избирательности Её Величества, вот и всё. — Надо же какое… жалкое оправдание, — женщина не удержалась и захохотала, с нескрываемым наслаждением упиваясь его гневом. — Скажи ещё, что море жёлтое — это не менее нелепое утверждение. Прекрати уже притворяться, всем известно, что у тебя на него зуб. — То, что он мне не нравится, не значит, что… — Да ну что ты? Разве ты не был самым молодым Предвестником фатуи до его появления? Считалось, что не найдётся более на свете столь же одарённого молодого человека, что и ты. Определённо, тебе нравилось оказываемое тебе почтение… А потом вдруг появляется наша рыжая бестия и отбирает у тебя и статус, и внимание. Довольно обидно, да? — Ты слишком самонадеянна, если считаешь, что сможешь вывести меня этим из себя. Мне нет дела до этого никчёмного мальчишки… — А вот то, что ты тогда вызвал этого «никчёмного мальчишку» на дуэль, говорит об обратном. Ещё и с треском проиграл. Какой позор… — Ты!.. Да что ты вообще можешь знать об этом?! — в конечном итоге Синьора всё же добилась своего. Скарамуш вдруг зашипел, словно змея, а глаза его засверкали холодными искрами, стали подобны мрачному грозовому небу. Даже атмосфера вокруг них переменилась — воздух наполнился молниевыми разрядами, так, что у парня даже волосы наэлектризовались и встали дыбом. — Тебя там не было! И ты не имеешь ни малейшего понятия, на что способно это чудовище! Архонты — предвзятые слепцы, если решили наделить это своей божественной силой! Что ему, что тебе легко кичиться собственным превосходством! Думаешь, наличие Глаза Бога ставит тебя выше других? А теперь подумай, кто ты без него? Мне не нужна эта жалкая поблажка от богов — я сам добился своего положения и, хоть владею лишь Глазом Порчи, куда компетентнее вас вместе взятых! Ты и правда думаешь, что одна победа в дуэли делает его лучше меня? В таком случае задумайся — а победила бы ты? Я сразу могу сказать, что нет! И, честно, не знаю, кто смог бы. Так, хочешь сказать, мы все должны одномоментно склониться перед ним, относиться как-то по-особенному? Все прочие Предвестники чего-то стоят и без божественных сил. А Тарталья? Отними Глаз Бога, и он превратится в беспомощного котёнка без всякого ума и капли смекалки! — Ты закончил? — холодно спросила его женщина, что даже бровью не повела за всю его гневную тираду. — Лучше побереги силы, ты и так уже достаточно себя скомпрометировал. Никакого самообладания — какая нелепая оплошность. Однако… ты всё же кое в чём прав. Тарталья и правда редкостный дурачина. Несомненно, он-то считает себя хитрецом, но мы прекрасно понимаем, что он наивен и ведом глупыми эмоциями, точно ребёнок. И всё же силён. Пожалуй, настолько, что это даже… ненормально. Именно поэтому он идеально подходит для уготовленной ему роли. — … Поясни. — Такими, как он, очень легко управлять, — с бледной тенью полуулыбки пояснила она. — Стоит лишь чуток подтолкнуть и осторожно направлять в нужное русло, и он сделает всё, что только пожелаешь, в самом что ни на есть лучшем виде. Идеальное исполнение… Вот только актёру не стоит подозревать об играемой им роли. Иначе из послушной марионетки он вновь превратится в ходячую катастрофу. — Так он просто делает всю грязную работу, а ты в итоге получаешь все лавры?.. Ясно. Теперь я понимаю, — услышав это, Скарамуш тут же остыл и теперь выглядел, скорее, задумчивым и несколько утомлённым. — Разрушительная сила Тартальи и правда не знает границ… И едва ли он будет держать на тебя зло, когда правда вскроется. — Именно так. Но помимо этого есть… ещё одно обстоятельство. Синьора вдруг потеряла всякую прежнюю уверенность и легонько нахмурилась, углубившись в какие-то свои раздумья. Скарамуша её поведение, напротив, заставило навострить уши — если уж это «обстоятельство» вызывает у Предвестницы замешательство, значит это наверняка что-то интересное. — Царица лично хотела, чтобы он занялся этим. И сказала приглядывать за ним, — тем временем пояснила она полушёпотом. — Буквально не сводить глаз. И ни в коем случае не подпускать его близко к Сердцу Моракса. Если же случится нечто непредвиденное или особо странное… у меня есть приказ применить «специальные меры». — Погоди! Ты… это не шутка? — взглянув в серьёзное лицо Предвестницы, Скарамуш отчего-то заулыбался, переполненный каким-то странным восторженным трепетом. — Нам и правда было приказано прикончить Тарталью? Чёрт, день становится всё лучше и лучше! — Под «специальными мерами» подразумевается, что мы должны захватить его и доставить в Заполярный дворец, а не то, что ты там себе навыдумывал. Ибо давай будем честны — ты был прав. Едва ли кто-то из нас сможет сравниться с ним по силе, если он вдруг сорвётся с цепи… И даже не уверена, справимся ли мы с ним, даже если объединим усилия. — Ну надо же!.. Теперь мне даже любопытно на это посмотреть. Хочу остаться на шоу, здесь явно намечается что-то интересное. Только вот никак не приложу ума… Неужели он и правда задумал что-то, что может навредить фатуи? Неужто наш выдающийся и всеми восхваляемый Одиннадцатый Предвестник на самом деле волк в овечьей шкуре? — Этого я не могу сказать, ибо попросту не знаю. Хоть пути Царицы порой и неисповедимы, её приказы должны быть исполнены во что бы то ни стало. Что до намерений и мотивов Тартальи… Нам остаётся лишь гадать и готовиться к самому худшему. Разумеется, ни о каком доверии к нему и речи идти не может… Я лишь хочу надеяться на благополучное разрешение ситуации. Пока мы следуем готовому сценарию и держим его под контролем, едва ли что-то может пойти не так… Предвестники вновь переглянулись, одновременно отпили из бокалов ещё терпкого вина и погрузились в многозначительную тишину, где каждый пребывал в собственных беспокойных мыслях. Замысел Гео Архонта не был так уж прост с самого начала, а теперь ещё и осложнялся всё новыми и новыми проблемами, факторами, что ни в коем случае нельзя было упускать из виду. Синьора была чертовски хороша в подобных делах, её ума и таланта хватало, чтобы продумывать всё до самых мельчайших деталей. Однако даже она и представить себе не могла, что в конечном итоге не так пойдёт абсолютно всё. Ибо актёр, коему и досталась главная роль, сам того не подозревая, сблизится с автором пьесы…