Лев, дракон и дворцовый тюльпан

– Погода сегодня совсем осенняя, – зябко ведёт плечами Лайя и поплотнее запахивает пиджак. Океанский ветер треплет её волосы и уверенно забирается под одежду. Вода лижет ступни и икры, едва касаясь ткани закатанных брюк. Чувствительная кожа на ногах ощущает перекатывание песка и мелких ракушек по дну океана. Это приятно и самую малость щекотно. Если закрыть глаза, то можно представить как пальцев касаются клешни пробегающих мимо крабов. В детстве они любила ловить их у валунов и приносить маме в пластиковом ведёрке. В Лэствилле непривычно прохладно для этого времени года. В прошлом году они с Милли ещё вовсю играли с надувным мячом и покупали мороженое в веганском пляжном кафе. А сейчас уже спустя какой-то десяток минут стояния в воде Лайя ощущает, как мёрзнет. И рефлекторно поджимает пальчики на ногах, загребая ими мокрый песок. Ребёнком она обожала так делать. А ещё захватывать пальцами мелкие камушки и ходить на пятках, пытаясь донести их максимально далеко. Если не выходило пройти даже пару метров, Лайя страшно злилась, топала ножками и пинала волны. А потом забывала о своём расстройстве и бежала строить песчаный замок с подружками из секции по рисованию. Раньше это было так просто – отмахнуться от всего и пойти дальше, веселиться с теми, у кого были самые яркие лопаточки и удобное место для игр. Сейчас Лайю окружают замки настоящие, каменные. И игры у тех, кто в них живёт куда масштабнее и серьёзные, чем лепка куличиков. Скорее – лепка чужих судеб и жизней. А у некоторых – даже бессовестная манипуляция ними. Решения, которые стоят другим карьеры, собственного достоинства и рассудка. Спокойные, лёгкие жесты руками, за которыми скрывается куда больше, чем просто просьбы. Взгляды, в которых тоска мешается с тьмой и жаждой. Смех, за которым веселья меньше, чем на похоронах. Чужая сила, окутывающая, оберегающая и давящая. Самое пугающее во всём этом то, что Бёрнелл к этому привыкает. И, устав тягать свои камешки, включается в игру. – Не хочешь выйти? Совсем рядом слышится плеск, на плечи опускается тёплая куртка с чужого плеча. Сильные руки обнимают её со спины, затылка касаются мягкие губы. Лео зарывается носом в её волосы и снова целует – в этот раз за ушком. Лайя от этой простой, но такой искренней ласки не может сдержать улыбку. В прочем, как и всегда. – Я задумалась, – произносит она немногим позже, когда привыкает к объятиям и запаху его одеколона. – В воде это как-то проще. Не так много тяжёлых мыслей. Но ты прав, у меня уже мурашки от холода. Обернувшись, она позволяет Лео за руку утянуть себя на берег, где уже разложен тёплый плед с корзинкой для пикников. Песок цепляется за мокрые ступни и царапает нежную кожу, но Лайя этого даже не замечает. Опускаясь на шерстяное покрывало, она наклоняется вперёд и стряхивает лишнее с кожи. Краем глаза она замечает, что Нолан делает тоже самое. Разулся только для того, чтобы увести её из воды. Ну что за безнадёжный романтик. Не удержавшись, она тянется к нему и касается губами колючей от щетины щеки – третий день забывает побриться, так заработался. – Спасибо, что спас меня от коварных океанских волн, – улыбается она. Лео зашнуровывает кеды, прикладывает правую ладонь к сердцу и шутливо склоняет голову. – Всё ради моей принцессы, – произносит от со всей серьёзностью, но тут же подмигивает ей и падает назад, раскидывая руки в стороны. Прикрыв глазами, Лео глубоко вдыхает солёный воздух и выдыхает, расслабляясь. Пусть он и не особо любит воду, но здесь, на тонкой песчаной линии пляжа, в окружении одной лишь природы и пустых, заброшенных к осени островков цивилизации, он ощущает себя почти свободным. Ещё бы отключил ненадолго телефон, который вот-вот может завибрировать очередным рабочим звонком. Но просить его о подобном Лайя не может. И не имеет на это никакого права. В последнее время у него слишком много задач, каждая из которых требует много внимания. Работа над организацией усиленной охраны в Чёрном замке, новый заказ от мэрии, бесконечные препирательства с Аквиллом и его людьми – Лео висит на звонках в режиме двадцать четыре на семь, а когда не разговаривает до состояния перегревшейся батареи, то переписывается со своими сотрудниками и просматривает с экрана какие-то бумаги. Лайя понимает, что может помочь ему только добрым словом и объятиями, но всё равно ощущает призрачное дыхание вины. Словно, часть этой работы добавила лично она. Подумав немного, она подползает к нему и устраивается под боком, опустив голову на его грудь. Прижавшись к тёплому боку, Бёрнелл накрывает их обоих курткой и поджимает босые ступни. Лео рядом благодарно хмыкает и обнимает её рукой. Уверенно, словно делал это тысячи раз, но неизменно мягко. Так, словно этими объятиями защищает не только от внешних, но и внутренних врагов. Так, словно берёт на себя ответственность за неё перед всем окружающим миром. Лайя не так много ночей успела провести в его постели. Но уже может сказать, что доверяет этим рукам свою жизнь. Как доверилась при первой же встрече, в номере собственного отеля. С агрессивным от аллергии Носферату и собственным полотенцем, позорно падающим с груди. До сих пор стыдно. – Что-то случилось? – Всё в порядке, – она вздыхает и обнимает поперёк груди. Конечно, он почувствовал смену её настроения. – Вспомнила нашу первую встречу и как чуть было не осталась стоять перед тобой голышом. Лео хохочет тихо. Его грудной смех вибрацией отзывается под её щекой. – Ну, я был настолько неотразим, что…, – он осекается, когда Лайя легонько ударяет его кулаком в живот. – Шучу, шучу. Не мог я позволить тебе потом думать об этом случае, как о самом стыдном в своей жизни. Спас свою Ласточку. – Едва ли ты тогда знал об этом, – разрушает она его ладный рассказ о рыцарском подвиге. – Но спасибо. Его губы вновь касаются её волос, пока пальцы оглаживают спину, выводя на ткани куртки круги. Лайя жмурится, крепко-крепко, чтобы впитать в себя этот момент, отложить в личную картотеку воспоминаний, к которым она будет возвращаться в моменты грусти. Законсервировать равномерное, гулкое биение самоотверженного, благородного сердца, древесные нотки парфюма с примесью океанской соли, вибрации голоса, тепло тела, уверенные прикосновения и поцелуи, от которых простреливало удовольствием позвоночник. Спрятать этот день, этот момент, куда-то глубоко, где никто другой не сможет найти. Достать из комода бумаги и грифель, чтобы написать их двоих, лежащих на покрывале, и залить потом краской, как сделала когда-то со своими портретами Лале. Это так по-детски и эгоистично. Но так правильно, как не было никогда ранее в её жизни. Смартфон Лео заходится вибрацией входящего звонка. Нолан со вздохом заглядывает в экран, рассматривая имя звонящего, и принимает вызов, не меняя своего положения. Его рука, обнимающая Лайю поперёд спины, замирает на месте и напрягается, мягкость из голоса исчезает, уступая деловой сухости. Бёрнелл чувствует, как их маленький песчаный замок рушится прибрежной волной и растворяется в воде. Настало время возвращаться к реальности. Нолан слушает чей-то отчёт, вставляя в него редкие комментарии, хмыкает, соглашается с чем-то и сбрасывает звонок. Смартфон он кидает на покрывало, убирает ладонь со спины Лайи и медленно садится, утягивая её за собой следом. Вытянув руки вверх, он растягивает позвоночник и снова хмурит брови, всматриваясь в затянутое редкими, но крупными облаками небо. – Минут через двадцать Генри заберёт нас – есть работа в Замке, – он не говорит какая, но Лайя на все сто процентов уверена, что ради каких-то мелочей Нолан не стал бы прерывать их посиделки. Особенно после слов про желание проводить с ней каждую свободную минуту. Она решает прощупать почву. – Всё хорошо? Лео пожимает плечами и отводит взгляд, морща нос. Они договорились ничего не скрывать друг от друга, и это молчание немного задевает её. С другой стороны, рациональная часть Лайи понимает – это не со зла или желания обидеть. Лео трясётся за её безопасность так, что иногда переходит все разумные границы. Значит, дело серьёзно, просто он не подаёт вид. – Хочешь чая? Кивает молча, всё также смотря куда-то в сторону, одной рукой опирается о покрывало, второй набирает горсть песка и медленно ссыпает обратно на землю. Пытается справиться с эмоциями. Лайя открывает термос и наливает в металлическую кружку немного улуна – всё, что нашлось на домашней полке. Она практически переехала в замок, пока Милли гостила у Ноланов, и совсем забыла про пополнение домашних запасов. Бёрнелл оглаживает напряжённое мужское плечо и протягивает Лео чай. Тот медлит пару секунд, но когда оборачивается – уже вовсю ей улыбается, словно ничего и не было. Лайя знает, что на свете нет человека светлее, чем Лео Нолан. Благороднее, самоотверженнее и надёжнее. Что в прошлой жизни, что в этой, он всегда ставит голос сердца выше, чем жалкий шёпот разума. Ради тех, кого он считал «своими», он готов сдвинуть горы и лечь под каток. Ради неё он однажды уже пожертвовал собой, не думая ни секунды. Потому Лайя не решается спросить. Она просто опускает голову ему на плечо, слушая шум накатывающих на берег волн, и позволяет ему держать всё в своих руках. Пока что. – Спасибо, – снова поцелуй, в этот раз в висок. Лео делает глоток и забавно фыркает. – Крепкий. В самый раз взбодриться. Он ненадолго замолкает, погружённый в свои мысли. Лайя чувствует, как он злится. На то, что даже находясь рядом с любимой девушкой, приходится думать о работе. На то, что запланировал сделать ей сюрприз – Лайя заметила краем глаза в багажнике бархатную коробку из бутика, – но придётся отменить планы и вернуться в Чёрный замок. Снова оставить её на попечение нестабильного в последние дни Влада и Ноэ, которому Лео до сих пор не доверял. Снова ночевать в разных постелях, чтобы не вызывать лишние вопросы у дежурящей охраны. Внимание Аквилла становится навязчивее день ото дня. – Когда всё закончится… – Лайя резко замолкает, обрывая собственную едва оформившуюся мысль. – Да? Лайя обещала себе больше не быть трусихой. Она собирается с духом и решает продолжить: – Когда всё закончится, я хочу поехать в отпуск, – говорит она уверенно. Оторвав голову от его плеча, она уверенно смотрит в немного удивлённые зелёные глаза: – В настоящий. Без вампиров, замков и убийств. Со сном до обеда, экскурсиями, прогулками до рассвета, местной едой, новой культурой и хорошим сексом. Лео хмыкает. – Ну, думаю ради последнего я могу и пересмотреть свой рабочий график, – он смеётся, искренне и заливисто, когда Лайя хлопает его по коленке, – ну и ради еды, конечно. Он смотрит в родное, немного надутое от обиды лицо и снова улыбается – тек тепло и солнечно, что мимолётная злость на его шутку тут же растворятся. Подцепив ладонью девичий подбородок, Лео целует её – крепко, сладко и влажно. Целует обещанием, которое сдержит, несмотря на все возможные препятствия. Их общим маленьким секретом. Лео оглаживает ладонью линию её челюсти, трогает костяшкой пальца кончик носа и касается губами лба. – Как-то мы с мамой пошли на «Субботу огней». Мне было восемь или девять… Не помню точно, – он хмурит брови, погружаясь в расплывчатые воспоминания. Ладонь зарывается в её волосы и Лайя покорно следует за ней, открывая шею для прикосновений. Он опаляет кожу дыханием, дразнит едва заметными прикосновениями, прижимается поцелуем к пульсу и отстраняется, словно ничего и не было. – Тогда они пригласили на праздник гадалку – смешную женщину в ярких юбках и браслетах. Они так шумели, что у меня голова разболелась. Лео замолкает ненадолго, вспоминая беззаботные детские годы. Он снова зачерпывает ладонью немного песка. Лайя замирает, обняв руками колени. Отчего-то очень не хочется спугнуть неожиданную откровенность, тем более о прошлом, которое Нолан держит на замке порой даже от самого себя. – Гадалка что-то в картах накрутила, на ладонь мне посмотрела и сказала, что жизнь моя тесно связана с небом. С теми, кто летает в нём – драконами и птицами. Мама была уверена, что я стану военным или гражданским пилотом, даже стала водить меня на какие-то курсы. Но всё сложилось совершенно иначе. Он хмыкает себе под нос и снова улыбается ей, забавно прищурив один глаз. Выглянувшее из-за облаков солнце заставляет его почти зажмуриться, веснушки на скулах светятся изнутри. Лайя сначала непонимающе хлопает глазами, а затем тянется ладонью к кулону, что теперь не снимает с груди, и сжимает его почти до боли. Перед глазами стоят бескрайнее тюльпанное поле и рыжий пляшущий костёр длинных волос Аслана. Она знает, куда они поедут, когда всё закончится. – Выходит, ты нашёл Дракона и птицу, – она игриво толкает его в плечо и смеётся, когда чувствует ответный тычок. Лайя видит по глазам – будь воля Лео, он бы давно повалил её на покрывало и зацеловал до потери пульса. Но отведённое им время уже подходит к концу. Нолан только улыбается немного грустно, вновь касается губами её виска и протягивает ей кружку. Они собирают корзинку, отряхивают покрывало от песка, засохших водорослей и грязи. Стоит им только закончить, как к береговой линии подъезжает седан Генри. Мужчина сигналит им и машет рукой через открытое окно. Лайя с радостью прошлась бы пешком, продолжив их дневную прогулку, но работа не ждёт. Садясь на пассажирское сидение, она оглядывается назад, на тонкую, размытую недавними штормами линию пляжа. Крепчающий осенний ветер поднимает волны, уже начинающие формироваться в барашки. Крабы давно спрятались под валуны, а дети, лепящие замки, в такую погоду сидят по домам, опасаясь заработать себе сопли. Лайя и сама уже давно не ребёнок, пусть её и затягивают усиленно в новые, более опасные игры. Хорошо, что рядом есть тот, в чьих объятиях она чувствует себя в полной безопасности. Тот, кто в этой игре будет играть в её команде. И ни за что не предаст.